Преданный неизвестной богини

— Какие удивительные вещи я слышу! — Чанакья во все глаза смотрел на своего ученика, излагавшего события, о которых брамин не помнил. — Никогда бы не подумал, что у тебя такое богатое воображение. — Если бы это было воображение, — вздохнул Чандрагупта. — Однако даже под влиянием сомы или бханга я бы не смог придумать такое. Это чистая правда, и самое страшное впереди. Глаза ачарьи загорелись неутолимым любопытством. — Я тебя внимательно слушаю. При каких обстоятельствах произошли остальные семь смертей? — Для вас это лишь истории… По крайней мере — пока. А я помню каждое жуткое мгновение, — заметил юноша. *** Снова проснувшись утром, увидев ачарью, входящего в его покои и изрекающего всё те же слова, Чандрагупта наконец заподозрил: происходящее — не сон, а ужасное проклятие. Но как рассказать учителю? Он попытался осторожно выяснить у Чанакьи, помнит ли тот хоть что-нибудь об их предыдущих смертях и поневоле проговорился и об огненноволосом, и о дэви, одетой в нескромное сари, нарисовавшей что-то в пергаментах. Гуру озадаченно взглянул на Чандрагупту: — Ты, наверное, волнуешься перед битвой, вот твой ум и смущает тебя. Я думаю, ты видел что-то страшное во сне. Наяву мы ведь не мертвы! Взгляни на нас: мы живы, дышим, наши сердца бьются. Однако, чтобы успокоить тебя, я учту сказанное тобой и прикажу воинам быть начеку. Если на поле боя появится кто-то незнакомый, наши лучники сразу нападут на него, пронзив стрелами. Мы не станем разговаривать с незнакомцами и позволять им делать, что они захотят, а нападём первыми. — Да будет так! — обрадовался Чандра, подумав: «И как я сам не додумался приказать своим воинам стрелять на поражение, кто бы перед нами ни явился — не имеет значения, юноша то или дэви, вооружённый противник или нет?!» Как Чандрагупта и предполагал, на поле боя поначалу случилось то же, что и всегда: Дхана Нанд поддался обманному манёвру и оказался на земле. Самозванный раджа Магадхи без малейших колебаний занёс меч над головой бывшего императора, готовясь в случае опасности стремительно отступить и дать возможность лучникам выпустить стрелы. Заранее предупреждённые Чанакьей лучники вскинули оружие, но внезапно закричали, побросали оружие на землю, разбегаясь врассыпную, с перекошенными от ужаса лицами. Чанакья тоже орал и, выпучив глаза, тянул руки в сторону Чандрагупты, почему-то не пытаясь сбежать, что было бы лишь разумно. Чандрагупта не понял сразу, что происходит, пока не заметил: вокруг его ног расползается огромная тень. Охваченный страхом, узурпатор чужого престола поднял лицо вверх и замер с застывшим на губах криком: с небес на него надвигалась гигантская фиолетовая ступня. Последнее, о чём успел подумать Чандрагупта: «Металлический ракшас ходит?», а дальше свет померк. *** — Не знаю, ачарья, напал ли тот монстр на вас и остальных, ведь со мной было покончено в одно мгновение, — закончил свой рассказ о третьей ужасной смерти Чандра. — Да… Припоминаю, — в волнении потёр лоб Чанакья. — Это был ракшас нечеловеческих размеров, головой подпирающий небеса, с рогом на лбу, с горящими жёлтыми глазами, полностью сделанный из фиолетового с зелёным металла. Он шёл по полю и давил всех, кто попадался ему на пути, но аккуратно обходил армию Селевка и Дхана Нанда. — Вот, наконец-то! Всегда случалось то же самое: как только я доходил до рассказа про металлического ракшаса, вы начинали тоже вспоминать и переставали считать меня безумным! — обрадовался Чандрагупта. — Хоть теперь вы мне верите! — Надо составить новый план, с учётом наших предыдущих ошибок, но перед этим я должен вспомнить подробности о случившемся в остальные шесть дней, иначе нас не спасёт ничто. Говори, — попросил ачарья. — Наверняка после нашествия металлического ракшаса я должен был придумать план про огромную яму, заполненную водой или пылающую огнём, куда этот монстр мог бы провалиться и утонуть, либо расплавиться. — Так и было, — подтвердил Чандрагупта. — На четвёртый раз и лучники были наготове, и яма выкопана, да только явился к нам не ракшас. — А кто? — Когда я замахнулся на Дхана Нанда, перед моим лицом сгустилось облако тумана. Лучники по вашей команде начали стрелять. Тогда из тумана послышались голоса. Первый, кажется, принадлежал юноше примерно моего возраста. Парень кричал: «Не надо, Юки! Держи себя в руках!» Второй же голос — взрослого мужчины — яростно отвечал: «Я немедленно разделаюсь с теми, кто посмел изрешетить стены моей квартиры и мой любимый ноутбук! Как я теперь сдам издателю новый роман, если жёсткий диск погублен?» Вот столько незнакомых слов подряд, а как они звучали, я до сих пор хорошо помню, пусть ничего и не понял… Наконец, поток стрел у лучников иссяк, но облако так и не пропало. Голос мужчины тихо и страшно изрёк: «Видишь, Сюичи? Хорошо, что я вовремя перевернул стол и прикрыл нас. За нашей дверью стоят какие-то мудаки почище Айзавы. И нет, я их не прощу!» — в тот же миг из облака показалась мужская рука, держащая изогнутую палку. Палец неизвестного мужчины нажал на чёрный сучок, торчащий из палки. — И нам пришёл конец, — подытожил Чанакья. — Я услышал резкий хлопок и увидел, как ты падаешь. А следом упал я сам, хотя хлопка не было. — И ни стрелы, ни дротика в вашу сторону не вылетело, как и в мою… Вообще ничего! Но нас уничтожили именно этой палкой. — Ты прав. Странно, что помнишь насчёт меня. — Помню. Упав раненым, я умер далеко не сразу. Тело дёргалось, и я не мог прекратить это. Глаза заволокло красным туманом, но я отчётливо видел, как исчезает рука мужчины и растворяется облако… А потом… Дхана Нанд подобрался ко мне и положил мою голову к себе колени. Он обнял меня и держал так до последнего вздоха. — Да быть не может! Этот демон даже Тарини не пощадил, узнав о её предательстве. С чего бы стал жалеть того, кто лишил его трона? Тебе это привиделось. — Я слышал, как Дхана Нанд сказал: «Зачем ты сделал всё это? Разве тебе мало было…» Но я уже не мог видеть его лица и не расслышал, чем закончилась реплика. Чанакья хмыкнул и махнул рукой. — Предсмертный бред. Глупые фантазии. — Возможно. Но всё остальное вы не считаете бредом? — Нет. Одинаковые сны двум людям сниться не могут, а я тоже многое вспомнил. Но кто явился следующим? У меня в голове мелькают разные образы, но всё смешалось, и я не могу припомнить, кто приходил сначала, кто — потом. — Следующим явился черноглазый асур в синих одеяниях по имени Полковник… Лицо Чанакьи неожиданно просветлело, и он с восторгом выдохнул: — Точно! А с ним другой, похожий на сына Сурьядэва. Оба были невыразимо хороши! Я ещё подумал: будь они на нашей стороне, мы бы выиграли проклятую войну с первого сражения. — Ачарья, они убили нас, — напомнил Чандрагупта. — Да, но какие роскошные воины! — вдохновенно восклицал Чанакья. — Тот мелкий, ясноглазый и светловолосый — вроде лицом взрослый, но ростом с ребёнка — едва появившись перед тобой, закричал нечто вроде: «Полковник, опять гомункулы! И армия из Пятой Лаборатории! Отомстим за Хьюза!», обеими руками обхватил твой клинок, хлопнул по нему, и знаменитый меч Чандравардана мгновенно заплёлся в косичку. О, если бы я владел такой магией! Ты быстро отступил в сторону, лучники натянули тетиву, а подговорённые мною люди запустили в наших врагов ульями с пчёлами. Золотоволосый внезапно стукнул ладонями по земле, и — я глазам не поверил! — земля Бхараты поднялась стеной, накрыв этих двоих и Дхана Нанда, словно шатром. А потом такие же огромные земляные шатры сами собой стали накрывать всю армию Селевка. Но я знал: долго наши враги скрываться не смогут. Как только закончится воздух, им придётся высунуться. — Зато ваши пчёлы накинулись на нас! Тоже мне, премудрый план… Нас искусали до полусмерти. У меня лицо и руки распухли, как живот Ганеши. Мы бы всё равно умерли от укусов, даже если бы эти двое не разрушили земляные шатры и не высунулись оттуда. И я клянусь вам, ачарья, я видел краем глаза, как Дхана Нанд пытался удержать асура-Полковника за плечо, о чём-то умоляя его, но тот был непоколебим. Полковник щёлкнул пальцами — и та половина поля, на которой находились мы, превратилась в погребальный костёр… До сих пор не понимаю, как ему удалось? Возможно, тот Полковник — сам Агнидэв? — Думаю, Агнидэв не убил бы нас. Дэвы всегда были на нашей стороне, ведь мы сражались за дхарму. — Но почему тогда дэвы ни разу не защитили нас? Чанакья отвёл глаза в сторону. — Прости. Это я виноват. Не защитил тебя и наших людей. — А когда вы простых людей-то защищали? Себя и меня — да, пытались. Но все, кто ходил сражаться с нами, погибли. Никого не осталось! Теперь пришёл наш черёд, но мы, возможно, волей дэвов, умираем снова и снова. — Я остановлю это. Придумаю что-нибудь. — Сколько ещё раз нас убьют, прежде чем вы придумаете правильный план?! Когда это всё закончится?! Его крик прокатился по покоям и затих. Чанакья печально смотрел на своего ученика. — Сегодня. Только расскажи про остальных, приходивших убивать нас. Поверь, у происходящего должна быть закономерность. Скоро я выявлю её, и мы непременно превратим в победу наше поражение.