Записки Шекспира

- Трус и лжец! Я вздрогнул, когда хлопнула дверь и пол моего пластмассового контейнера-переноски не очень мягко ударился об пол. Неприятно, знаете ли, такое, хотя мне было не до этого даже – так тоскливо, что я продолжал лежать даже после того, как дверца открылась, давая мне волю. Не хочу выходить, пусть Койю себе думает, что хочет. - И я тоже дурак! Койю бушевал, топал громко туда-сюда, хлопал чем-то, шуршал какими-то пакетами. Потом я услышал знакомый стук корма по железу миски и шум набираемой воды, но даже желудок никак не отозвался на это, хотя обычно эти звуки сразу нагоняют слюну. Какое-то время раздосадованный мужчина еще передвигался по квартире, но вскоре ушел, бросив только: «Скоро вернусь, осмотрись тут». Мне не хотелось. Я так и остался лежать в контейнере, сложив лапы под головой, и, прикрыв глаза, вспоминал совсем недавние события, пытался сложить в одно кусочки идиотской картинки этого дня. Когда Юу наконец осознал масштаб надвигающейся катастрофы, он не нашел ничего лучше, кроме как потерянно улыбнуться Койю и, проигнорировав его осторожное «Кто это?», пойти в коридор. Койю тоже встал и двинулся за ним, а я никак не мог решиться сдвинуться с места – мне был слышен запах собаки. А это значило, что Таканори привел свой план в исполнение. Но все же я спрыгнул с подоконника и, еле сдерживая порыв метнуться в совершенно обратную сторону, двинулся вслед за хозяином в коридор. - Привет, Таканори. – Голос Юу был донельзя спокойным, так что при большом желании можно было легко понять фальшь. - Привет, - откликнулся Мацумото, оттаскивая свой чемодан и опуская на пол небольшую сумку. Койю он не замечал, пока, сняв солнцезащитные очки, не повернулся прямо в его сторону. – Кто это? - Это мой друг, - все так же спокойно ответил Юу. А я заметил, что Койю вздрогнул от этих слов. Да мне и самому не по себе стало от подобного. И тут этот звук – противный цокот когтей у самой двери. Я против воли зашипел. Слышал даже, как Юу сказал мне прекратить, буквально приказным тоном, но не среагировал: во мне все просто стало бунтоваться от присутствия рядом собаки, глаза застелило белой пеленой, включившиеся инстинкты словно парализовали все остальное, и я перестал что-либо понимать. Наверное, Таканори что-то кричал – не мог же он просто молчать, правильно? – Юу, возможно, тоже что-то говорил, я не знаю. Более-менее я смог прийти в себя, когда Койю пытался запихнуть меня в переноску. Он находился на той стадии, когда прошла и первая порция уговоров, и угрозы, и ему оставалось только пытаться снова уговорить меня залезть в контейнер. В итоге это ему удалось только тогда, когда он смог каким-то чудом вытащить меня из-под дивана, едва не вывихнув мне передние лапы, между прочим, и запихнуть в переноску насильно. Спасибо, кстати, Койю, потому что это исчадие собачьего ада я так и не увидел, иначе бы точно не избежать драки. Точнее, как не увидел… не увидел полностью, можно сказать. Переноску Койю поставил в коридоре, но шаги его я расслышать не мог, слышал только, как Мацумото и Широяма остановились совсем близко от меня – можно было даже видеть их ноги, – а потом до слуха донеслось рассерженное шипение: - Я прекрасно знаю, что он твой любовник! А в ответ усталое, но вполне спокойное: - Надеюсь, что не бывший, твоими-то стараниями. – Снова шипение. Что, гадюка, наступили тебе на хвост? – И даже не говори, что собаку тебе на время привезли. Ты всегда хотел избавиться от Шекспира. И тут совершенно внезапно прямо в одну из дырок на дверце ткнулся черный нос этого существа. Моментально шерсть снова встала дыбом, и я, сам того не ожидая и не думая даже, лупанул лапой по видневшейся части этой шавки. Визг, скулеж, выкрик Мацумото: «Заберите его уже отсюда!» - какой-то галдеж, меня подняли в воздух, так что я съехал к задней стенке переноски, хлопок двери, топот ног по лестнице – и так я оказался у Койю. Весь день был очень неприятным, и я даже не надеялся, что вечер будет отличаться. Мне было так грустно от всего: от этого лицемерия, от того, что с Таканори получилось все-таки некрасиво, от трусости Юу и его обмана, задевшего и Койю тоже, и много от чего еще, - что вся заинтересованность местом обитания Койю погрязла под этой грустью и нейтрализовалась в безразличие. А еще я пытался представить, что может чувствовать сам рыжий, но как-то получалось это слабо. Если я только тоскую от всего этого, то Койю должно быть, наверное, больно и обидно. Ох, он же еще и ушел куда-то… Хотелось надеяться, что все с ним будет хорошо. Это вот жизнь с Юу меня заставила так расчувствоваться по отношению к людям, которые, в сущности, существа эгоистичные и неприятные. Потому я так беспокоюсь о ближних своих, хотя вот характера Койю я, например, не знаю. Но очень надеюсь, что он в этом не как Широяма, который чуть что – сразу выпить какой-нибудь дряни. Не знаю, сколько времени прошло, я даже заснуть вроде бы не успел, когда Койю наконец вернулся. И да, я сразу понял: такой же, как Юу. Запах алкоголя был стойким, но не так чтобы уж очень сильным, что могло означать, что он не в состоянии бревна и может еще соображать. Хотя в этом мне тоже пришлось усомниться, когда, потоптавшись какое-то время по квартире, попыхтев и посопев, Койю остановился перед моей переноской. Сначала я видел его белые носки, потом передо мной появились колени, а потом и любопытное лицо едва ли не ткнулось в открытую дверцу. - Ты все время тут просидел, что ли? – недоуменно поинтересовалось лицо, дыхнув на меня алкогольными парами. Фу, ну и противно же дышать таким. – Он еще и фыркает… Конечно, фыркаю, что ты мне, указ, что ли? Лицо на пару секунд исчезло из поля зрения, а потом снова появилось – Койю лег на пол. Вот везет же мне на идиотов, а… - Если ты не хочешь выходить, то я тут с тобой полежу. – Аргумент, однако, я прямо не могу, честное слово. – Зря пил только, ты теперь со мной разговаривать не будешь… Но мне так хреново, Шекспир. Твой хозяин такой мудак, оказывается, а я не замечал даже. - Так, рыжая каланча, не надо мне тут на хозяина наезжать! - Тихо, не кричи. Я знаю, что ты его любишь, но согласись, нельзя же так с людьми поступать. – Вот честное слово, сейчас он захнычет. – Я к нему со всей душой, а он… «Это мой друг», видите ли. И этот его блондинчик… пафос на тонких ножках! А вот это да, это ты прав, я тоже так думаю. Эх, жаль мне тебя, Койю, ты такой хороший… - Все меня вечно кидают… - Я слышу всхлип, о черт, вот только не это. – Пожалей хоть ты меня, кошак! Ладно, так уж и быть. Цени, рыжий, мне пришлось ради тебя выползти из своего укрытия. Я сочувственно потерся головой о мягкую щеку мужчины и тут же почувствовал, как он ткнулся губами мне в нос. И вот как на него можно злиться из-за пьянства? Плохо человеку, а я тут только о себе думаю. Лизнуть тебя, что ли… - У тебя язык как наждачка, - хихикнул Койю, а меня снова окатило грустью: так Юу всегда говорит. – Пойдем на диван, а? На полу холодно лежать. Я хотел ответить, что нет, не пойду, вообще не буду выходить из переноски, но только успел коротко мяукнуть перед тем, как быть поднятым на руки и перенесенным шатающимся телом на диван. Удобный очень, между прочим, мягкий такой, даже царапать его не хочется почему-то. А Койю решил продолжить заливаться алкоголем, достал откуда-то бутылку и щедро так плеснул себе в бокал. Пил с таким удовольствием, что я даже рискнул сунуть морду и лизнуть, несмотря на отвратный запах. - Эй, тебе это нельзя! – Койю забрал от меня бокал, но эта хрень уже успела обжечь мне язык и прокатиться вниз по желудку, так что я от неожиданности заскулил. – Ну вот, дурачок, что ты наделал? Отстань. Мне плохо вообще, не у тебя одного проблемы. У меня вон хозяин уехал, и теперь я вынужден буду выслушивать тебя. Но ничего этого, конечно, я не сказал – просто забрался на мягкие, уже успевшие полюбиться мне бедра и прикрыл глаза. Койю продолжал пить, периодически говоря что-то о Юу, но я не особо-то воспринимал – потянуло в сон. Когда и он уже решил, что хватит, то перенес меня на свою кровать и лег сам. Я бы даже удивился и порадовался, что меня так просто без всяких разговоров взяли в святая святых, но уж очень клонило в сон. Эх, вот и любит же этот человек таскать меня на руках… Так и привыкнуть недолго.