Одиссея капитана Влада

— Добрым он мне показался, — сокрушённо вздохнул Хагрид. — И папку моего сумел уговорить… Папка-то меня в школу не хотел отпускать… Но уговорил его Дамблдор. И путы он мне тогда же нацепил… — Кто нацепил? — удивился Влад. — Дамблдор? — Да нет, — вздохнул Хагрид. — Папка. — Какие ещё путы? — ещё больше удивился Влад. — Хагрид, ты же полувеликан, на таких, как ты магия слабо действует… И зачем путы? — Видимо, уважаемый Хагрид имеет в виду родительский ограничитель, — заметил Регулус. — Тут уж неважно — полувеликан или нет. Гарри, ты, может быть, не в курсе, но родители в магическом сообществе имеют над своим ребёнком сильную власть. До четырнадцати лет эта власть практически неограниченная, от четырнадцати до семнадцати она постепенно слабеет, но даже совершеннолетний маг при живых родителях обязан подчиняться их решениям, если он, конечно, не является Главой Рода или Леди Рода. А уж родительские ограничители ставятся сплошь и рядом — до тех пор, пока ребёнок не научится контролировать собственную магию. Это обычно наступает годам к одиннадцати, но возможны варианты… Однако это палка о двух концах. Если такой ограничитель не снять до совершеннолетия, то юный маг начинает терять силы… В общем, много с этим сложностей, но такие ограничители — их в просторечии называют «родительские путы» во многих чистокровных семьях применяются до сих пор. — Вот-вот, так оно и есть, — подтвердил Хагрид. — На меня-то их папка в раннем-то детстве вовсе не накладывал, я свою магию как-то быстро выучился контролировать, да и не был я особо сильным никогда — так, середнячок. — Но зачем тогда тебе эти… путы? — спросил Влад. — Так Дамблдор папку уговорил, — вздохнул Хагрид. — Он-то, как разглядел, каких я кровей, сразу папке сказал, что учиться в Хогвартсе я смогу, но мне контроль потребуется. — А как твой отец мог тебя контролировать в Хогвартсе? — пытался разобраться в этой странной истории Влад. — Дык… никак, конечно, — согласился Хагрид. — Но на время учёбы опекунские права к директору переходят… Диппет тогда директором был, да… Но Дамблдор, как на меня поглядел, так и сказал, что Диппет сердитый очень — чуть что выпороть приказывает али в карцер посадить, а я, сразу видно, мальчик домашний, буду по неведению дисциплину нарушать… И так папке энтим всем голову заморочил, что когда он предложил себя во временные опекуны, тот согласился… и клятву дал… — То есть твой отец наложил на тебя «родительские путы» и передал право управления ими Дамблдору, так? — наконец-то сообразил Влад. — Точно так, — ответил Хагрид. — Заморочил его Дамблдор, да и не только энта причина была. Папка-то уже всерьёз хворал, очень он боялся, что помрёт прежде, чем я школу закончу. А так у меня в опекунах приличный человек… целый профессор… Тьфу! Хагрид снова сплюнул в сторону двери. Клык привычно увернулся, а потом растянулся на коврике, продолжая внимательно следить за собеседниками карими слезящимися глазами. А Хагрид продолжал рассказывать. Высокий диковатый мальчик попал на Хаффлпафф*, в этом ему определённо повезло. Конечно, он хотел попасть на Гриффиндор, о котором так красиво рассказывал добрый профессор, но Шляпа в ответ на это только фыркнула и заявила нервничающему первачку: «Не-е, к львам тебе нельзя! Затравят. Для Равенкло ты мозгами не вышел, в Слизерине тебе тем более не место — с твоей-то кровью. Значит, только Хаффлпафф и остаётся…» И не успел юный Рубеус обидеться, как Шляпа громко выкрикнула: — Хаффлпафф! Три года Хагрид отучился почти без нареканий. Дразнить его — не дразнили, у барсуков это было не принято, кое в чём помогали, хоть и не общались особо, так что мальчик успевал и даже умудрялся сдавать экзамены. Оценки его были ожидаемо низкими, но не настолько, чтобы не переводить на следующий курс. Иногда Рубеус получал «троллей», которых исправлял долго и старательно. «Превосходно» мальчик имел только по двум предметам — УЗМС, и его привечал тогдашний преподаватель Сильванус Кеттлберн, советуя после пятого курса наняться в питомник по разведению редких магических животных или стать драконологом. Второе «Превосходно» у мальчика было по Гербологии. По всем остальным предметам шёл стройный ряд «Слабо» с редкими вкраплениями «Выше Ожидаемого». Но это отнюдь не значило, что Хагрид был глуп и несообразителен. Он следовал совету отца — играть добродушного дурачка, чтобы не нарываться на чужую ненависть и злобу. До поры до времени это действовало, да и факультет ему попался подходящий… Но после третьего курса всё пошло наперекосяк. Летом умер Кристофер Хагрид, давно и тяжко болевший. Но перед смертью он успел вызвать Дамблдора и поручил Рубеуса его заботам. Дамблдор покивал, помог юному полувеликану похоронить отца… и оставил его до осени в опустевшем домике, сказав, что прибудет за ним накануне учебного года, а пока Рубеус должен разобрать вещи в домике, собрать урожай и набрать в лесу ингредиентов для продажи — оплата была внесена только за четыре года обучения. Хагриду было тяжело пережить это лето, но он его пережил, сделав всё, что поручил ему Дамблдор. Но у него впервые шевельнулось сомнение в доброте профессора. Правда, потом, когда профессор подарил ему маленького акромантула и предложил вырастить его, мальчик отбросил эти сомнения, решив, что у профессора летом и так много важных дел, а он, Хагрид, уже достаточно большой, чтобы жить самостоятельно. Дамблдор заставил Рубеуса поклясться, что он не расскажет никому, откуда взялся забавный паучок, сказав, что если кто-то из учеников проведает, что у профессора Трансфигурации завёлся любимчик, то это может грозить неприятностями им обоим. Хагрид с радостью поклялся. Выпавших из разговора пяти минут он просто не заметил. Рубеус с радостью возился с паучком, которого скрывал от всех, дав имя Арагог. С одной стороны он прекрасно понимал, что его питомец опасен, с другой — стоило ему взять паука в руки, как критическое мышление отрубалось напрочь, и он просто не понимал, как можно считать опасным такое милое существо. Время шло своим чередом. В маггловском мире шла война, но юному Рубеусу до неё не было дела. Зато многие магглорожденные из тех, кому нужно было уезжать на каникулы в маггловский мир, стали нервными и дёргаными, они боялись резких громких звуков, в их речи часто звучали странные слова «самолёты», «бомбёжка», «люфтваффе», «воздушная тревога»… Наблюдательный Рубеус заметил, что некоторые магглорожденные с каникул не вернулись… А некоторые изменились в худшую сторону. Особенно Руби пугал нынешний староста Слизерина — Том Риддл. Сирота, живший в маггловском приюте, полукровка, которого сами змейки шёпотом называли Наследником Слизерина, что бы это ни значило. Высокий, темноволосый, статный, с голубыми глазами, лучший ученик школы, любимец большинства преподавателей, идеальный ученик… Которого почему-то очень не любил Альбус Дамблдор. Так вот, этот самый Том Риддл демонстративно не замечал Рубеуса, если им случалось сталкиваться в коридорах, он всегда смотрел куда-то в сторону, только ноздри красивого прямого аристократически изящного носа брезгливо подрагивали. Казалось бы, что тут странного, так относились к Руби почти все чистокровные с других факультетов, но Том Риддл почему-то пугал мальчика до дрожи. А потом произошёл ужасный случай. В туалете для девочек была найдена мёртвой Миртл Уоррен, по школе ходили самые жуткие слухи, говорили даже, что Хогвартс могут закрыть, что неведомое чудовище может убить любого… Школа замерла в ужасе, добрый Хагрид тоже был ужасно расстроен смертью Миртл. Он знал, как к девочке относились на её родном факультете, можно сказать, травили, и жалел её. Они даже разговаривали иногда о разном, и Хагрид утешал расстроенную девочку… так что после её смерти он стал ещё более одиноким. Так что его единственным другом стал оказавшийся на диво разумным и понятливым Арагог. А потом в спальню мальчиков Хаффлпаффа неожиданно нагрянули авроры с обыском… и Рубеус с удивлением увидел, как из-под его кровати извлекают большую плетёную клетку, которую мальчик приспособил для своего питомца. Удивлён Рубеус был потому, что держал Арагога не в спальне, а в одном из пустующих классов, на дверь которого наложил Чары Неприметности. Оказалось, что авроры именно Арагога подозревают в убийстве Миртл. Но Хагрид точно знал, что в ночь убийства акромантул находился в своей клетке в заброшенном классе. Накануне мальчик навещал своего питомца, задержался до отбоя и в свою спальню вернулся только к рассвету. Этой ночью коридоры должен был патрулировать Том Риддл, которого Руби продолжал бояться. Хагрида арестовали и отправили в аврорат. Арагог в суматохе умудрился сбежать, и это было единственным, что радовало Рубеуса, потому что всё остальное складывалось хуже некуда. Мальчик надеялся, что Дамблдор вступится за него, но тот только молчал и вздыхал укоризненно. А рассказать всем о том, откуда у него взялся акромантул, Рубеус сам не мог — клятва не давала. Сочтя его молчание за закоренелое запирательство, авроры обходились с подростком… сурово. Не менее суровым был и приговор — естественно, Хагрида отчислили из школы, палочку его публично сломали, а самого его приговорили к шести месяцам Азкабана, невзирая на то, что мальчику на момент приговора исполнилось всего четырнадцать с половиной лет. Но поскольку он был полукровкой, смеском магического существа, чуть ли не Тёмной тварью, то снисхождения ему ждать было неоткуда. Время, проведённое в Азкабане, Рубеус вспоминал, как самый кошмарный ужас в своей жизни. Полувеликаны довольно легко переносят многое, но вот дементоры… дементоры действовали на Хагрида даже сильнее, чем на обычных магов. Если бы не заключение на верхнем уровне, который считался самым лёгким, и не небольшой срок, подросток, скорее всего, не выжил бы. А когда он, наконец-то, вышел на свободу, выяснилось, что идти ему совершенно некуда. Домик, в котором они жили с отцом, принадлежал Лорду Эйвери и стоял на его землях, а милость Лорда не простиралась так далеко, чтобы привечать азкабанских сидельцев, совершивших пусть и неосторожное, но убийство. Так что в домике уже жили другие, а небогатый скарб семьи Хагридов был то ли выброшен, то ли раскраден. Жить Хагриду было негде, палочки у него не было, Хогвартс он не закончил, маггловского мира не знал… да и жить он там вряд ли смог бы. Ему даже в Лютном было не скрыться — слишком заметный. Так что предложение появившегося Дамблдора стать лесником в Хогвартсе — Хагрид воспринял как манну небесную. Все азкабанские размышления о предательстве опекуна развеялись вмиг, и никаких других чувств, кроме преданности и безграничной благодарности на тот момент Хагрид к Дамблдору не испытывал. Вот тогда-то он и поселился в своей сторожке — вроде бы и рядом с Хогвартсом, а вроде бы и поодаль, неподалёку от границы Охранных чар. Проходили годы. Работа оказалась несложной, Запретный лес не был для Хагрида опасным, а оборзевших в последнее время кентавров он смог приструнить. Хагриду было вроде бы не на что жаловаться — работать приходилось много, но его никто особо не контролировал, жалованье, пусть и небольшое, платилось регулярно, к тому же в Запретном лесу всегда можно было найти что-нибудь интересное для пополнения бюджета. Порой Дамблдор давал новому леснику какие-нибудь небольшие поручения, и Хагрид их выполнял, но довольно топорно и грубо, стараясь подтвердить свою репутацию здорового, но недалёкого малого, почти что дурачка, повторяя при всяком удобном случае: «Великий человек Дамблдор!». Хагрид прекрасно понимал, что когда-то нацеплённые на него родительские путы не были сняты, со смертью отца способность ими управлять перешла к Дамблдору. И Хагрид сильно сомневался, что Дамблдор снимет их с его совершеннолетием. Однажды Хагрид затеял об этом разговор, но тут уж Дамблдор мягко и укоризненно сказал: — Помнишь, что уже случилось из-за твоей неосторожности, мальчик мой? Я должен тебя контролировать для твоего же блага… И до полувеликана дошло, что теперь он фактически раб… И жаловаться бесполезно — он для магов опасный дикарь, по вине которого погибла девочка… Хагрид отошёл от потрясения, а поскольку глупым он не был никогда, что бы ни считали окружающие, он стал потихоньку наблюдать за тем, что происходило в Хогвартсе, думать и сопоставлять. И результат его дум полувеликана совершенно не радовал. Дамблдор сумел победить Тёмного Лорда Гриндевальда и стал самым популярным волшебником в Магической Британии. Неудивительно, что старый Армандо Диппет, уходя на покой, предложил кандидатуру Дамблдора в качестве своего преемника, и Попечительский совет школы с этим согласился. Дамблдор помимо этого сумел стать представителем Британии в МКМ, занял место в Визенгамоте, а через несколько лет был выбран его Председателем… Только вот внимательный Руби видел, как положение в Хогвартсе меняется… и не в лучшую сторону. Став директором, Дамблдор отменил телесные наказания, сразу став кумиром всех студентов. А потом из расписания стали потихоньку исчезать некоторые предметы — ритуалистика, Бытовые чары, Боевая магия, основы целительства, Маговедение и Магический этикет… Попечительский совет, сплошь состоящий из чистокровных, эти изменения воспринимал снисходительно — это уменьшало расходы. А что касается снижения качества образования… Чистокровных это не волновало. Они вполне были в состоянии додать своим отпрыскам то, что им не додавали в школе, а что касается магглорожденных… Наиболее сильным и способным предлагали покровительство, а прочие… Кого волновали прочие? В принципе, они тоже как-то пристраивались. Да и сколько там было тех магглорожденных? А ещё начало всё резче и резче проступать противостояние Слизерин-Гриффиндор. Нет, эти факультеты никогда не питали друг к другу нежных чувств, но до открытой вражды дело не доходило. А тут… Противостояние между чистокровными (Слизерин) и магглорожденными (Гриффиндор) стало приобретать прямо-таки военный характер. А потом вдруг Том Риддл оказался тёмным Лордом и началась самая настоящая война… Хагрид искренне считал Тома Риддла врагом, он помнил, что тот всегда пугал его, и когда Дамблдор пригласил его в Орден Феникса, то лесник согласился. К его удивлению, в Ордене оказалось очень много зелёной молодёжи, только-только закончившей Хогвартс. Сириус Блэк, Джеймс Поттер, Лили Эванс, Марлин Маккиннон, Фрэнк Лонгботтом, Алиса Спаркс… Хагрид не понимал, куда директор тянет этих вчерашних детей, но то, что вокруг них ведётся какая-то мутная игра, он прекрасно понимал. Особенно вокруг Поттера и Блэка… Хагрид прекрасно видел, что в компании Мародёров искренне дружат только Джеймс и Сириус. Оборотень Люпин казался ему каким-то мутным, да и Питера Петтигрю Хагрид почитал крысой задолго до того, как стала известна его аниформа. Хагрид пытался намекать Джеймсу и Сириусу на ненадёжность их друзей, но он не мог говорить об этом слишком явно, а они, хоть и хорошо относились к леснику, считали его глуповатым и недалёким полудикарём и всерьёз не воспринимали. Единственной, кто прислушивался порой к Хагриду, была Лили Эванс, но она заходила к нему в гости очень редко. Сумрачного слизеринца Снейпа, чьим единственным другом была рыжая гриффиндорка, Хагрид тоже знал, пытался привечать, даже показывал, где и что растёт в Запретном лесу — но слишком мешала их более близкому знакомству начавшаяся чуть ли не с первого дня вражда между Снейпом и Мародёрами. Тут Хагрид заговорил быстрее, торопливо рассказывая об Ордене Феникса, о зверствах Пожирателей, о всеобщем страхе обывателей перед ПСами, о том, как он узнал о гибели Поттеров и том, что случилось с Фрэнком и Алисой Спаркс, которая к тому времени уже успела стать Алисой Лонгботтом. Влад видел, что горе лесника было искренним, что он до сих пор помнит разрушенный дом в Годриковой Лощине и мёртвые тела Джеймса и Лили, плач маленького Гарри и искреннюю боль потерявшего друзей Сириуса. Именно тогда Хагрид попытался впервые не согласиться с Дамблдором, он сказал, что Гарри не место в доме тётки магглы… и именно тогда он понял, какую боль могут приносить путы… Круцио по сравнению с ними было комариным укусом. А потом Дамблдор добродушным тоном сказал: — Мальчик мой, я ведь лучше знаю, что делать… И упаси тебя Мерлин в ближайшие десять лет соваться сюда и пугать этих почтенных людей, которые примут Гарри как родного. Это был прямой приказ, и Хагрид не мог его ослушаться. Но ему часто не спалось, когда он думал о крохе с зелёными глазами, который потерял родителей и был оставлен с нелюбящей магов роднёй. И неприязнь к Дамблдору всё больше и больше стала перерастать в чистую ненависть. Да, именно Хагрид был первым, кто ввёл Гарри в магический мир. И да, он вёл себя именно, как ему приказали — Дамблдор позаботился донести до своей марионетки тщательно разработанный сценарий, отступить от которого не было ни малейшей возможности. Хагрид очень хотел помочь… У него сердце сжалось при виде маленького худенького мальчика в больших круглых очках и обносках с чужого плеча. Но он мало чем мог помочь сыну Лили и Джеймса. И последующие четыре года Хагрид послушно разыгрывал мизансцены, продуманные директором до последнего жеста. Да, он именно такой идиот, чтобы запереть в школе для охраны щенка цербера. Да, он чокнутый пьяница, не понимающий, насколько опасно растить дракона в деревянной хижине… Да, ночь в Запретном лесу — лучшее время для того, чтобы послать туда первокурсников, чтобы обнаружить неведомую тварь, способную прикончить единорога. Да, гиппогрифы — это милые зверюшки, не способные причинить никому вреда. Хагрид был сам себе противен, но не подчиниться он не мог. Да, он пытался сделать хоть что-то — добавлял зелья, которые выдавал ему Дамблдор, в кексы и допекал их до каменной твёрдости, сделал для Гарри альбом с фотографиями родителей, показал ему драконов перед первым испытанием турнира, когда стало ясно, что рыжий Уизли не рассказал о них Гарри… Но это была такая малость… Хагрид всерьёз, а не для отвода глаза начал пить после третьего этапа проклятого Турнира, когда погиб Седрик Диггори, а Гарри оказался в плену Волдеморта. Он давно бы допился до смерти, если бы не директорский запрет. Дамблдор считал, что эта пешка ещё не выработала свой ресурс. Хагрид просил отпустить его на поиски Гарри, но Дамблдор запретил и это… И когда Снейп вернул Гарри… Это было ужасно, но постепенно Хагрид стал обретать надежду. Он таскал зельевару все самые редкие травы из самого сердца Запретного леса, он надеялся, что худенький мальчик с зелёными глазами станет прежним после жестокого плена. Хагрид понимал, что всё это глупый самообман, но продолжал надеяться. И чудо случилось. Гарри стал медленно оживать. А потом случилось ужасное. На Снейпа и Гарри напали… напали на, казалось бы, безопасной территории. Снейп был убит, Гарри вновь похитили. Об его исчезновении ходили разные слухи, но Хагрид не сомневался, что это Пожиратели. И что теперь у мальчика больше нет ни шанса. И Хагрид решил, что отныне он будет жить для одной цели. Убить Альбуса Дамблдора, чтобы эта Светлая тварь больше не искалечила ни одной судьбы. Но это было проще решить, чем сделать — путы до сих пор были на месте, и он не мог причинить Дамблдору ни малейшего вреда. Но вдруг… вдруг произошло неожиданное. Хагрид узнал о побеге Гарри. А потом… потом в одночасье путы исчезли, и полувеликан наконец-то ощутил себя свободным. Теперь осталось только дождаться удобного случая… Хагрид закончил говорить, помолчал, а потом добавил: — Хотелось бы, чтобы ты простил меня, Гарри. Сначала-то я так и попросил, а сейчас думаю — зря… Я ведь тебе не помог ничем, когда ты нуждался… — Чем ты мог помочь? — вздохнул Влад. — Хотя бы Дамблдору шею свернуть, — мрачно сказал Хагрид. — Успел бы. Да только я очень уж боялся, что он почует всё и меня раскроет… и отправлюсь я опять в Азкабан. А я ведь во второй раз там чуть не помер… Так что хотелось бы, но коли не простишь ты меня — всё пойму. Позволь только вам помочь. Чую я, неспроста ты сюда явился сейчас, когда Дамблдора в Хогвартсе нет. — Неспроста, — ответил Влад. — Мы с другом ищем одну вещь, которую создал Дамблдор. Очень ценную вещь, которая выглядит, как снитч. Золотой снитч с надписью: «Я открываюсь под конец». Не видел? Хагрид почесал в затылке и свёл глаза к носу. Мыслительный процесс в его исполнении выглядел просто устрашающе. Но свои плоды эта жуткая гримаса всё-таки дала. — Может, и видел… — задумчиво сказал Хагрид. — Но не помню, где. Хотя… думаю, вам в директорском кабинете поискать надо. Дамблдор особо ценные вещи далеко от себя не помещает. — Логично, — согласился Регулус. — Но как мы туда попадём? — Я помогу, — сказал Хагрид. — Если это поможет уничтожить Альбуса Дамблдора — я сделаю всё что угодно. Клянусь магией! *Да, я помню, что Хагрид в каноне учился на Гриффиндоре. Но у меня неканон и мой личный произвол. Следующая глава в субботу. Здоровья вам всем и терпения!