***
На следующее утро после получения денег Корнелиус Фадж проснулся в самом превосходном настроении. Омрачала его только странная выходка Блэка. «Слишком много о себе воображает! — раздражённо думал Фадж. — Подумаешь, спаситель Отечества! Сноб чистокровный! Так вести себя с Министром! И вообще… кому принадлежал тот голос? Чары Блэка? Или…» И тут Министр похолодел. Этот странный шипящий голос очень был похож на голос Тёмного Лорда. А если Волдеморта всё-таки упокоили, то… Фаджу припомнились слова Дамблдора о том, что Тьма завладела душой Поттера. А если старик был прав? Поттер ведь изначально был змееустом… Может, весь этот трёхлетний плен — всего лишь фикция, и Тёмный Лорд просто решил вселиться в новое тело? Молодое, сильное, привлекательное… И сейчас Поттер — не Поттер, а именно что Тёмный Лорд? Фадж облился холодным потом. Если это так, то… Надо валить, причём валить срочно. Третьей Магической войны Британия не вынесет. Что ж, если эти идиоты превозносят Избранного — пусть сами с ним и разбираются. А он сегодня же свяжется с адвокатом — пусть поищет подходящую магическую недвижимость в Италии… И денежки с собой надо взять — если подвернётся хороший вариант — брать сразу, и не раздумывая. И заплатить наличными, застолбить своё будущее убежище. А Британия и без него обойдётся, раз эти неблагодарные маги не оценили… как там Долорес выразилась… «его чуткого руководства»… Именно поэтому полученный от чокнутого Блэка мешочек отправился в дорогой кожаный портфель Фаджа вместе с остальной наличностью. Туда же отправилась и серенькая неприметная папочка. Весь рабочий день Фадж просидел как на иголках — сначала отправил сову адвокату, потом получил от него каталог по итальянской магической недвижимости, где было отчёркнуто несколько весьма интересных предложений. Фаджу понравилось сразу несколько, подумав, он выбрал два и написал адвокату, что заглянет после окончания рабочего дня для того, чтобы посоветоваться и внести задаток. В ответном послании адвокат заверил, что будет ждать уважаемого Министра столько, сколько потребуется. На время удалось отвлечься от мрачных мыслей, и Фадж занялся бумагами, которые подал на подпись секретарь. В бумаги приходилось вчитываться, и это вызывало тоску. Фаджу не хватало Долорес Амбридж, которая могла в трёх словах объяснить смысл любого документа и ненавязчиво посоветовать, какую резолюцию ставить. Пришлось напрягаться самому, так что с бумагами Фадж провозился до конца рабочего дня, периодически отрываясь на самых разнообразных визитёров, большинство из которых раньше умело отсеивала та же Долорес. Так что окончанию рабочего дня Министр обрадовался как никогда раньше. Со всеми треволнениями он пропустил обед и теперь желал только одного — быстро перекусить в каком-нибудь хорошем ресторане и отправиться к адвокату. Мысль о вилле в Италии, которая скоро станет его собственностью, вернула Фаджу хорошее настроение. Но продержалось оно недолго. В вестибюле у фонтана возник небольшой затор — двери прочно перекрыли несколько сотрудников ДМП, два типа в капюшонах из Отдела Тайн со странными приспособлениями в руках и сама Амелия Боунс, агрессивно сверкавшая неизменным моноклем. Служащие Министерства, прежде чем выйти, должны были пройти между двумя невыразимцами, которые направляли на них свои приспособления, сотрудники ДМП обеспечивали порядок в небольшой очереди, Амелия Боунс взирала на всё это с выражением некоторой озабоченности. Узрев Министра, народ расступился и пропустил его к Главе ДМП. — Что здесь происходит, Амелия? — поинтересовался Фадж. — Кого вы ловите? — Никого, сэр, — ответила Амелия. — В ДМП поступил сигнал, что в Министерство пронесли сильнейший тёмномагический артефакт. Вот я привлекла невыразимцев. Сейчас проверим служащих, а когда все покинут кабинеты — само здание. Это, знаете ли, не шутки, Министр. — Понимаю, — кивнул Фадж, сделав подобающее случаю выражение лица. При этом он подумал, о том, как его достала эта сверхчестная Боунс с её служебным рвением. Тёмномагический артефакт, подумать только! — Позвольте пройти, — сказал Фадж. — Я, знаете ли, тороплюсь. У меня назначена важная встреча. — Конечно, Министр, — кивнула Боунс. — Понимаю вашу занятость. Вас проверят вне очереди. — Но… — растерялся Фадж. — Уважаемый господин Министр, — проникновенно сказала Боунс, — ваше самочувствие слишком ценно для всей Магической Британии. Мы не можем рисковать. Пришлось идти к невыразимцам. Впрочем, Фадж особо не волновался — ничего тёмномагического у него в портфеле точно не было — документы, деньги и заветная папочка с письмами Блэка. С самыми обычными письмами… Поэтому когда оба странных устройства при его приближении стали мигать и попискивать, Фадж очень удивился. Неужели паршивец Блэк всё-таки умудрился нагадить? Один из невыразимцев провёл своим прибором вдоль тела Фаджа и спросил: — Что у вас в портфеле, господин Министр? Прибор улавливает эманации именно оттуда. — Ничего, — несколько деланно удивился Фадж. — Служебные бумаги и кошелёк с наличными деньгами. Хотел после работы сделать подарок семье брата. — Тогда, я думаю, вы не будете возражать, если мы его осмотрим? — спросил второй невыразимец. — Следует проявлять разумную осторожность, знаете ли… Фадж хотел отказаться, но среди служащих за его спиной раздался глухой ропот. Мерлин, как не вовремя! Отказаться было невозможно — только не в присутствии этой мегеры Боунс. И Министр сделал хорошую мину при плохой игре, заявив: — Разумеется. Перед законом все равны, мистер… — Смит, — ровным голосом отозвался невыразимец. — Расстегните портфель, господин Министр, будьте так добры. Отказаться возможности не было, и Фадж медленно расстегнул портфель и достал из него серенькую папочку с письмами Блэка, ещё одну — кожаную, с теми документами, которые хотел просмотреть вечером дома и толстый мешочек с деньгами. — Вот видите, — спокойно сказал он. — Ничего тёмномагического. Похоже, ваш прибор ошибся, мистер Смит. — Да-да, — кивнул невыразимец, — очевидно, вы правы, господин Министр. Сейчас… Просто для ясности… Отчётность, знаете ли… Экспериментальный образец… И навёл свой прибор на предметы, которые Фадж достал из портфеля. С кожаной папкой ничего не произошло, а вот на серенькой картонной высветилась чёткая надпись «Компромат». Зрителей в холле было предостаточно, и все дружно ахнули. А на кожаном мешочке тоже высветилась крупная надпись: «Взятка». Служащие зашушукались. Фадж сначала побледнел, потом начал краснеть, постепенно сменяя цвет от розового к пунцовому, и рявкнул: — Это что за дурные шутки! Выключите немедленно свой прибор! — Разумеется, господин Министр, — отозвался невыразимец, но в его бесстрастном голосе Фаджу послышалась насмешка. Он убрал прибор, но надписи «Компромат» и «Взятка» никуда не делись, наоборот, они стали ещё ярче, сравнившись в багрянце с физиономией самого Фаджа. — Произвол! — рявкнул Фадж. — Просто Мерлин знает что! — Во всяком случае, — Амелия Боунс оставалась бесстрастной, как Чингачгук у столба пыток, — тёмномагического воздействия не зафиксировано, мистер Смит. Вероятно, это и впрямь была дурная шутка. Всего доброго, Министр! Фадж, ругаясь на чём свет стоит, запихивал вещи в портфель, желая только одного — оказаться в собственном уютном особнячке подальше от Министерства и выпить хорошую дозу огневиски. Настроение встречаться с адвокатом пропало, поэтому первое, что он сделал, выйдя за пределы Министерства — отменил встречу. А потом аппарировал домой и постарался успокоиться. В конце концов Министру удалось убедить себя в том, что всё не так уж плохо, и он уснул… Чтобы проснувшись развернуть за завтраком «Ежедневный Пророк». И первое, что он увидел — колдографию на первой странице. На ней был изображён он сам, заталкивающий в портфель папку и мешочек. Надписи на них читались великолепно. «Всего доброго, Министр!» — кричал заголовок. Проклятая Рита Скитер не упустила очередной шанс, и как только этой ушлой дамочке удалось пробраться в Министерство в нужный момент? К обеду Министра Фаджа госпитализировали в Мунго с диагнозом «нервный срыв». В отсутствие первого заместителя Министра Долорес Амбридж, его функции перешли к Главе ДМП Амелии Боунс, которая немедля засучила рукава и принялась инспектировать работу отделов. Чиновники засуетились как тараканы при виде тапка. Скучно не было никому. Приближались выборы, и хотя действующий Министр автоматически включался в список кандидатов, всем служащим, вплоть до самой мелкой сошки вроде шестого помощника третьего заместителя помощника начальника Отдела Магического Транспорта было понятно — выборы Корнелиус Фадж проиграет.***
На Гриммо полюбовались на колдографию в «Пророке», поставили галочку, что всё идёт по плану, и вплотную занялись ритуалом очищения Стоунхенджа. Белла варила зелья и приводила в порядок ритуальные одеяния, Регулус, запершись в подвале с пленником, скрупулёзно перепроверял расчёты Гриндевальда — он всегда был хорош в ритуалистике. Том, окончательно воспрянувший духом, тоже присоединился к Регулусу — может быть, он ещё и не был таким знатоком ритуалов, как младший из братьев Блэк, зато обладал эйдетической памятью и считал с точностью калькулятора. Сириус вместе с Владом заучивали катрены и последовательность действий — ошибиться у них права не было. Домовик Хазелиус по поручению Сириуса разыскал необходимых для ритуала жертвенных животных — чёрного и белого баранов и вызолотил им рога. Животные восприняли эту процедуру спокойно, их интересовала только обильная еда, которой постоянно наполнялась кормушка. Кормить животных перестали за сутки до ритуала, давая только воду, и то в небольшом количестве, как и полагалось по обычаю. Вскоре наступила та самая ночь — ночь полнолуния, Гриндевальд что-то добавлял про звезду Аль-Кальб в Доме Весов и звезду Аш-Шаратан в Доме Скорпиона, а потом вообще переходил на чистейший арабский — похоже, астрологию он изучал по книгам Абу Ма’Шара** и Аль-Бируни***. Как ни странно, его вполне понимали и Регулус, и Том, так что Влад невольно проникся восхищением к обоим. Лично он знал несколько арабских слов и выражений, относящихся к бытовым вопросам, и ещё пару десятков из тех, что в приличной компании обычно не произносят. Были обстоятельства, чего уж там… Но вот Тома ему было жалко всё больше — уже было понятно, что у мальчишки блестящий ум, который не притупил даже многолетний плен, и совершенно потрясающие способности. Как можно было пускать такое практически под нож, старательно лепя Тёмного двойника? «Эх, Альбус, надеюсь, что ты успешно обеспечиваешь всех желающих мелкими дерьмоедами…» — промелькнула мысль, и Влад ехидно улыбнулся.***
К Стоунхенджу вся тёплая компания, включавшая в себя и домовика Хазелиуса, и жертвенных баранов, прибыла, едва стемнело. И сразу же закипела работа. Нужно было очертить ровный круг, нарисовать Ограждающие и Оберегающие руны, подготовить жертвенник и развести костёр. Но каждый чётко знал свою роль, и все приготовления были сделаны быстро. После этого все участники ритуала облачились в белые длинные рубахи из льняной материи, жертвенник обагрила кровь чёрного барана, часть которой была собрана в ритуальную чашу. Гриндевальд неподвижно встал перед жертвенником, подняв руки, босая Белла с чашей в руках обходила его посолонь семь раз, Влад и Сириус читали заученные катрены, Регулус, внимательно следя за огнём, добавлял в него то травы, то зелья, то масло, то вино, то лепестки роз, которые подавал ему Том. Наконец Белла обошла Гриндевальда в седьмой раз и, обмакнув пальцы в чашу, изобразила у него на лбу рунические знаки Очищения и Добровольной жертвы. Потом женщина отступила назад, и Гриндевальд начал читать свои заклинания. Сначала на арамейском, потом на арабском, потом он перешёл на латынь. По мере того, как он продолжал, темнота сгущалась, она словно обступила небольшую группу людей, дышала в затылок, ерошила волосы холодным дыханием, трогала ледяными пальцами. Отвлекаться и оглядываться было нельзя, и все терпели. Наконец Гриндевальд закончил, тьма — нет, Тьма — стала набухать, как нарыв, грозящий прорваться и затопить всё вокруг, это была та нечистота, что копилась в Источнике Стоунхенджа так долго. Зрелище было жутковатое, но никто из участников ритуала не отреагировал на него. Отвлекаться было нельзя ни в коем случае. Гриндевальд медленно опустился на колени перед жертвенником и принял из рук Беллы ритуальный нож. Он медленно, ужасающе медленно провёл ножом по собственной левой руке, вскрывая вену вдоль. Потекла кровь, казавшаяся в неверном свете костра абсолютно чёрной. Гриндевальд протянул руку с ножом вперёд, и Сириус принял нож. Он приставил его к правой руке Гриндевальда, вскрывая вену точно так же — вдоль. Кровь добровольной жертвы хлынула на камень, Сириус поддержал покачнувшегося Гриндевальда и осторожно уложил на камень лицом вверх. Сам он встал в головах* мужчины, Влад занял место в ногах, и оба стали по очереди читать заученные катрены. Тьма давила всё сильнее, но они не останавливались. Гриндевальд со спокойной улыбкой смотрел вверх, кровь продолжала течь из рассечённых рук, постепенно он становился всё бледнее, взгляд его всё туманнее… Наконец он закрыл глаза, тело его стало словно истаивать, превращаясь в серебристый туман. Туман поднялся вверх, навстречу продолжающей вспухать Тьме, и она, словно испугавшись, стала таять и отступать… Регулус и Том подтащили к жертвеннику белого барана, Сириус точным движением перерезал животному горло, и Тьма, словно сконцентрировавшись, тёмным потоком обрушилась на открытую рану. Животное дёрнулось, белоснежная шерсть мгновенно почернела, а потом стала отваливаться клоками вместе с кожей, обнажая мышцы, покрывавшиеся жуткими язвами, плоть словно плавилась, исчезая, а потом стали плавиться кости… Сначала белые, они чернели, а потом рассыпались в прах. Последним исчез череп. И тут из древних камней Стоунхенджа ударила мощная золотистая волна, омывая всех, кто принимал участие в ритуале… *В головах В изголовье и т. д. Мать сидела в головах милых сыновей своих, ни на минуту не сводила с них глаз и не думала о сне (Гоголь. Тарас Бульба). Пётр Иванович проснулся, вздохнул и тревожно протянул руку к часам, висевшим на стене, в головах у него (М. Горький. Свободные дни). Пётр, перед тем как ложится спать, заходит к отцу… Тот лежит по-прежнему одетый, немигающий. В головах у него как-то особенно тикают часы (Л. Леонов. Барсуки). (Фразеологический словарь русского языка) **Абу Ма’Шар (10 августа 787 г.н.э., Балх, Хорасан 1 — 9 марта 886 г.н.э., Васит, Ирак) — один из самых известных и авторитетных средневековых арабских астрологов, сыгравший большую роль в становлении астрологии. «Большое введение в науку о приговорах звезд» Абу Ма`Шара — один из главных источников по традиционной астрологии на протяжении уже более чем тысячи лет. На нём основывали свои работы как средневековые арабские астрологи, например, Бируни, так и многие европейские авторы. ***Аль-Бируни (973–1048) — средневековый учёный-энциклопедист и мыслитель, автор многочисленных капитальных трудов по истории, астрономии, математике и другим наукам. Автор «Книги наставлений по основам искусства астрологии», написанной в 1029 году, которая по сей день представляет большую ценность для всех, интересующихся классической астрологией. Следующая глава в четверг (ориентировочно). Здоровья вам, мои дорогие!