Hickeys

Уши, костюм, маска — всё вспыхивает и тонет в бледно-зеленом свете, пока Нуар продолжает ублажать девушку, и не думая останавливаться. Между ног Маринетт — Адриан. Её сокурсник, её школьная любовь, тот самый предмет обожания, о котором она фантазировала, пока ее вылизывал Нуар. Оказывается, что все это время ее фантазии не были такими уж и фантазиями — лишь реальностью, скрытой за маской уловок. Маринетт теряется, не знает, что дальше делать, и вспоминает ту первую ночь, когда Кот, нет, когда Адриан назвал ее восхитительной. Нуар говорил, что она нравится ему, но ведь это значит, что и Адриан разделяет его мнение. — А… Адриан? Никто из них не разрывает зрительный контакт; и когда Агрест подмигивает — Маринетт тихо взвизгивает, захлопывая рот ладонью под ласковое «наконец-то я могу использовать руки». Когда палец проскальзывает внутрь, Маринетт отчаянно откидывается обратно на подушки. «Этого не может быть», — думает она. Ладонь, оторвавшись от девичьих губ, прокрадывается по обнаженному животу и закапывается в светлые волосы. Взъерошенные короткие пряди такие же шёлковые, как и у Нуара. Это не фантазия. Это не сон. Настойчивый язык продолжает ласкать клитор, и, несмотря на деликатную ситуацию, Маринетт теряется в словах, неспособная строить осознанные полноценные предложения. К одному пальцу добавляется второй, а свободной рукой Адриан растягивает половые губы, чтобы усилить ощущения от сочных поцелуев, и Маринетт снова выдыхает его имя — его настоящее имя. Только в этот раз ее глаза широко раскрыты — больше ей не нужно фантазировать, как она приближается к разрядке от горячего и влажного рта Адриана, прижатого к ее пульсирующей плоти. Реальность оказывается куда чудеснее вымысла. Это Адриан оставил ей буро-фиолетовые пятна на бедрах, заявляя свои права на нее. И сейчас, пока она пытается прийти в себя после кульминации, он вновь раз за разом с многозначительным хлопком целует нежную кожу, и не думая отодвигаться. Вместо этого он поднимается губами выше: осыпает нежностью живот, прокладывает дорожку между ее грудей, едва дотрагивается до сердца, а затем останавливается у лица — у очень раскрасневшегося и изумленного лица, освещенного приглушенными лучами заката. Адриан устраивается поудобнее между ее ног, мимоходом давая знать о собственной эрекции, и выдыхает: — Ты и представить себе не можешь, как чертовски сильно я хотел тебя. Всю тебя. Маринетт удивленно распахивает глаза, за одно лишь мгновение осознавая, что оказалась в западне — безвыходно прижатая разгоряченным телом к постели. Большие голубые глаза растерянно бродят по красивому лицу, а затем останавливаются на засосах — тех самых, что так расстраивали ее всего лишь час или два тому назад. Маринетт усмехается, произнося вслух первое, что приходит в голову: — Я оставила тебе эти засосы. Адриан хихикает. — И была очень огорчена этим. Он наклоняется ниже, и их лица сближаются. Маринетт хочет поцеловать его. Адриан хочет поцеловать её. Момент и обстановка идеальны, но его уверенность, не подкрепленная привычным костюмом, рушится, словно карточный домик, скатываясь до обостренной нервозности. Он опускается еще ниже, пока их носы не соприкасаются, а затем наклоняет голову в сторону, и Маринетт повторяет за ним в противоположном направлении. Адриан, ухмыляясь, утыкается ей в шею. Он ползет поцелуями вниз-вверх по разрумянившейся коже, и Маринетт тягуче выдыхает: очередные засосы не в силах удовлетворить ее жажду поцелуя, и она находит в себе достаточно наглости, чтобы тихо всхлипнуть в знак неодобрения. Адриан замирает, отрываясь от шеи и озадаченно смотря на нее. Он спрашивает, хорошо ли ей с ним, но она отвечает вопросом на вопрос: — Ты не против, если я тебя поцелую? Адриан, долго не думая, опять трется об ее нос кончиком своего, и это самый правильный ответ. В этот раз он не отодвигается, без страха и сомнения поддаваясь ее напору. Он первым целовал ее сотни раз, но еще ни разу не осмелился прикоснуться к губам. Что заставляет его так сильно волноваться? Кто теперь разберет, да и стоит ли тратить на размышления время: не разрывая поцелуй, Маринетт дергает бедрами, и Адриан резко вспоминает о заметно ноющей эрекции между своих ног. Он тихо стонет от удовольствия, и Маринетт, чувствуя нотки поощрения в его тоне, еще раз потирается об него. Закусив губу, Адриан отклоняется, чтобы резко стянуть с себя футболку. Вечерней зари достаточно, чтобы Маринетт наслаждалась рельефом его идеального пресса так же открыто, как и заметной выпуклостью под тканью модных джинсов. Ремень летит куда-то на пол, и эти супер дорогие дизайнерские джинсы быстро оказываются расстегнутыми. Адриан — настоящее произведение искусства. Будто высеченный из мрамора. Но все, о чем он может думать — насколько прекрасна и безупречна обнаженная дева под ним. Заманчивые изгибы, полупрозрачная кожа, блеск глаз в скапливающемся сумраке комнаты…. Адриан и подумать не мог, что его будет возбуждать цвет — розовый. Но все меняется, если мы говорим о Маринетт. Розовый оттенок ее щек, губ, сосков, клитора и складок… Маринетт поднимается с подушек и одним резким движением стягивает с него джинсы вместе с бельем. Адриан безбожно краснеет, и девушка усмехается, подмечая, что цвет его лица практически совпадает с оттенком налившегося кровью члена. Прохладный воздух обдает чувствительную плоть, заставляя его зашипеть. Горячий рот Маринетт смыкается вокруг головки, заставляя его ахнуть. Они меняются ролями: теперь Адриан оказывается распластанным на кровати, а Маринетт поудобнее устраивается между его ног. Ею движет адреналин: пытаясь еще сильнее возбудить его, она останавливает свой выбор на зрительном контакте и поднимает размытый от похоти взгляд. Волосы Адриана рассыпаются по подушке: она ласкает его от силы несколько секунд, но с уже пугающей легкостью обнаруживает его слабые места. Черт, да он и сам не знал, что может сойти с ума от точечных уверенных прикосновений языка к головке. В комнате становится жарко. Маринетт продвигается ртом все ниже и ниже, и Адриан опять приподнимает голову, натыкаясь на внимательный взгляд голубых глаз. Ох, он готов кончить от одного лишь зрительного контакта. — Ч-черт побери, М-м-маринетт. Она считает, что победила — заставила его жалко заикаться, теряясь в словах и в предложениях. Маринетт продолжает ритмично двигать головой, и Адриан сбивчиво просит сосредоточиться на головке и делать языком то самое, что она, черт возьми, делала до этого. Маринетт подчиняется, удивляясь, когда на основание члена ложится его рука — Адриан начинает дрочить. Много времени ему не требуется: темп сбивается, и Маринетт понимает: он близок. Его движения замедляются, и Адриан стонет, наполняя ее рот спермой. Маринетт сглатывает. Агрест, краснея, закусывает губу: девушка только что отсосала ему, полностью приняв высвободившееся семя. Ее глаза подозрительно блестят — она хочет большего. Но, к ее неудаче, Адриан не в силах сразу же приступить ко второму раунду, поэтому он просто притягивает ее к себе, обхватывая горячими руками за талию. Маринетт кладет голову на его грудь, и он тихо мурлычет, обещая ей куда большее, но через небольшой перерыв. Адриан вздрагивает от неожиданности, когда Маринетт привстает, чтобы приблизиться губами к мочке его уха и прошептать: — Я хочу, чтобы ты трахнул меня, Адриан. В горле собирается ком, и он сглатывает. Оказывается, в его сладкой сдобной булочке притаились чертинки корицы. Кстати, о булочках — его ладони проскальзывают по влажному телу и останавливаются на упругих ягодицах. Маринетт усмехается, не забывая проинформировать его, что она принимает таблетки. Адриан, смущаясь еще сильнее, тихо радуется: он не планировал заходить так далеко, а посему и не думал покупать презервативы. Нет, честно — он и подумать не мог, что в ближайшее время сможет добраться до чьей-нибудь задницы, но вот он здесь — и в его руках одна из самых красивых задниц города. Задумавшись, он продолжает оглаживать ее тело руками, и в какой-то момент Маринетт приподнимается вновь, и они оказываются лицом к лицу: в этот раз Адриан не медлит, уверенно целуя сладкие губы, и проскальзывая ладонями между расслабленных бедер. Маринетт, осознав, куда забрались его пальцы, заводится, душно краснея. Поддразнивая девушку, Адриан осторожно обводит кончиками пальцев вход во влагалище, а затем проводит ими вниз-вверх по всей длине половых губ, стараясь дотянуться как можно дальше. Маринетт выгибается, прижимаясь к нему еще ближе, и Адриан принимает это в качестве одобрения. Когда в дело вступают обе руки, Маринетт отстраняется. Намек понят — одна ладонь втискивается между их телами, останавливаясь на клиторе, а вторая — продолжает играть с ее складочками сзади. Маринетт тихо стонет, и от такой близости горячие звуки становятся еще более интимными. Адриан восстанавливается после оргазма куда быстрее, чем ожидалось. Больше они не тянут — Маринетт вновь оказывается под ним, дразня вставший член «случайными» прикосновениями, а Адриан замирает, мысленно себя подбадривая — ему предстоит секс с настоящей богиней. Маринетт, замечая его волнение, успокаивается: она не одна в своих переживаниях. Дежурный вопрос о том, не хочет ли он остановиться, разбивается энергичными движениями головой в ответ. Нет. Схватив ее ладони и переплетя пальцы, Адриан медленно начинает входить, и оба сохраняют молчание, пока член полностью не скрывается во влажном влагалище. Слегка пораскинув мозгами и сравнив первый толчок со вторым, Адриан делает вывод, что они вместе только что лишились девственности. Храня эту информацию в голове, он с особой осторожностью начинает двигаться, мягко спрашивая, насколько ей больно. Маринетт отвечает честно — больно просто пиздец. Адриан, приняв условия игры, замирает после каждого толчка. Через какое-то время дискомфорт уменьшается, и они совместными усилиями вырабатывают наиболее приятный для Маринетт ритм. Агресту большего и не требуется: он с ней, и этого ему достаточно для счастья. Вложив в голос как можно больше чувственности, он спрашивает: — Маринетт, можешь поласкать себя для меня? Она хрипло соглашается, прикасаясь пальцами к набухшему клитору. Ублажая себя, она расслабляется, начиная наслаждаться процессом. Ее стоны не становятся громче, скорее даже наоборот — ее голос затихает, но в нем столько нужды и эротизма, что Адриан, не в силах больше сдерживаться, наклоняется ниже, толкаясь внутрь. Маринетт, пользуясь возможностью, обнимает его свободной рукой, впиваясь ногтями в спину. И Адриан все больше и больше узнает о себе. В этот раз новым открытием становится фетиш на легкую боль, и он громко стонет от возбуждения. — Тебе нравится? — глухо выдыхает она, и Адриан утыкается лицом ей в плечо, тихо матерясь от удовольствия. Маринетт обхватывает его уже двумя руками и, оставляя глубокие царапины, умоляет: «Трахай, трахай меня своим членом». И тут Адриан приходит к еще одному очень важному выводу: Маринетт любит грязные разговорчики в постели. И он теперь тоже. Она все еще тихо шепчет дерзости ему в ухо, смешивая их со стонами, и, черт возьми, это так эротично. Маринетт безжалостно расцарапывает его спину, и Адриан начинает содрогаться: движения бедер становятся быстрее, и он, кончая, оставляет ярко-багровый засос на ее ключице. Несколько минут он просто лежит, сжимая Маринетт так крепко, как только может. С долей сожаления осознав, что он кончил первым, Адриан удовлетворенно вздыхает, а затем начинает покрывать податливое тело поцелуями, играя пальцами с клитором. Решив сразить врага его же оружием, он стонет ей в ухо: — Тебе нравится, когда я тру твою киску? Маринетт одобрительно всхлипывает, и этот сочный звук, и ее лицо, когда она кончает от его голоса, навсегда отпечатаются в памяти Адриана яркой, возбуждающей до мозга костей вспышкой. Его слегка обмякший член все еще внутри нее, и он ахает, когда стенки влагалища начинают быстро сокращаться. Осторожно выйдя из девушки, Адриан утягивает ее в объятья, и, усталые и потные, они засыпают.

***

Они не обсуждают свои взаимоотношения, не говорят громких слов и не дают горячих клятв. Но, судя по тому, что они держатся за руки все совместные лекции, у них всё серьезно. Честно говоря, у Адриана с Маринетт уже очень давно всё серьезно. Алья, заметив изменения в паре, молчит. Они ничего не обсуждают, словно все идет так, как и должно быть — лишь на мгновение в глазах Сезер мелькает опасное осознание. Адриан, подмигнув, подносит к губам указательный палец. Ш-ш-ш-ш-ш-ш.