Non enim quid amor

Отец ожидаемо не одобрит затею Рамси, однако ему было плевать; он захватил Винтерфелл, значит, вправе обойтись с его жителями по своему усмотрению. Рамси не сомневался, что Русе Болтону и самому хотелось спустить шкуру с лютоволчат, но отец слишком осторожен, чтобы идти на поводу своих желаний, а вот Рамси было плевать на богов и на людей. Им следовало покарать его еще после смерти леди Донеллы, обезумевшей от голода настолько, что она обглодала собственные пальцы, но никакой кары не последовало, и северяне продолжали следовать за Рамси до самого Винтерфелла, лютоволчьего логова, где затаилась жена Неда Старка со своими щенками. Красивая, несмотря на возраст, и гордая при незавидном своем положении, леди Кейтилин смотрела на Рамси как на грязь, кусок навоза, прилипший к подошве ее туфель, чем немедленно распалила его. Будь она обычной девкой, он сразу бы приказал ее раздеть, высечь и выпустить в лес, чтобы потом славно поохотиться, однако вдова Неда Старка заслуживала куда более деликатного обращения, поэтому Рамси решил жениться. Тогда северяне присмиреют в страхе за свою леди, а Кейтилин Старк послушно пойдет под венец, опасаясь за жизни своих выродков. — Вдовство вам не к лицу, — нагло заявил Рамси, рассматривая простое шерстяное платье женщины, лишенное вышивки; от злости и неприязни она подурнела, но Рамси научит ее почитать мужа. Леди Кейтилин уже повезло, что она понравилась Болтонскому бастарду больше Донеллы Хорнвуд, старой, плаксивой и жалкой; в постели она была немногим лучше снулой рыбы, а могла немного постараться для молодого мужа. Может, тогда бы Рамси не запер ее в башне, а тихо удавил или столкнул бы с лестницы, чтобы женушка упокоилась быстро; а так — сама виновата. — Женщинам вредно долго жить без мужчины, а вы еще достаточно молоды для нового счастливого замужества. И слишком красивы, чтобы скорбеть по Неду Старку, — Рамси беззастенчиво шарил взглядом по фигуре леди Кейтилин, неплохо сохранившейся после пятерых родов. При такой плодовитости и Рамси сможет обзавестись сыном; тогда волчата будут не нужны; впрочем, он и так не собирался оставлять их в живых. Просто не хотел, чтобы Кейтилин Старк ярилась и бунтовала. Он еще получит свое удовольствие от борьбы с ней, а в их первую брачную ночь леди Кейтилин должна быть смирной, покорной и старательной, ведь от этого зависело благополучие ее детей. — Поклянитесь, что моим детям не причинят вреда, — потребовала женщина, вздергивая дрожащий подбородок. Рамси осклабился, уже воображая ее без платья. — Клянусь, — он хозяин своим обещаниям, сам решает, что из них исполнять. Слова — это ветер; после произнесения брачных клятв Кейтилин Старк будет полностью в его власти. — Поклянитесь перед чардревом, милорд, — Рамси слышал, как тяжело ей было называть его милордом; леди Кейтилин сделала это, чтобы польстить бастарду Русе Болтона, предавшему ее сына. Очевидный ход; пусть Рамси было и приятно, однако он не поддастся женской изворотливости. — Поклянитесь перед старыми богами и перед Семерыми, перед всем Севером, что не тронете моих детей, — продолжала леди Кейтилин, хотя не в ее положении было выдвигать условия; но Рамси согласился — в качестве свадебного подарка. Все равно слово, данное сегодня, завтра может потерять свою силу. — Миледи, вы не должны… — начал пожилой мейстер, но замолчал, подавился кровью из разбитого рта, когда Желтый Дик ударил его кулаком в лицо. Леди Кейтилин вздрогнула, мертвенно побледнев, втянула носом воздух, однако не шелохнулась, не отпрянула, когда Рамси взял ее за руку. Пальцы женщины были холодными и безжизненными, по ним прошлась брезгливая дрожь, когда Рамси коснулся их губами. Болтонский бастард ухмыльнулся, исподлобья глядя на женщину; да, это не крестьяночка, не прачка и не дочка мельника. Настоящая холеная леди, которая в иное время не удостоила бы Рамси и взглядом, а уже этой ночью ляжет с ним в одну постель и будет его ублажать в надежде, что ее щенкам не перережут глотки. — Это мой долг, — тихо произнесла леди Кейтилин, непонятно, к кому обращаясь. Когда Рамси снова поцеловал ее руку, женщина уже не дрожала. — Семья, долг, честь, верно? — Рамси подмигнул своей невесте и рассмеялся, с интересом рассматривая шрамы, пересекающие ее ладони. Глубокие, бугристые, оставленные не сталью и не железом; любопытно, откуда они у нее? У мужа и жены не должно быть друг от друга секретов; леди Кейтилин полагается все ему рассказать. А Рамси поведает ей, что сделал с Донеллой Хорнвуд, чтобы его новая черная невеста не вздумала брыкаться и своевольничать. Свадьба, собранная наспех, больше походила на похороны; многие из слуг рыдали, леди Кейтилин не улыбнулась, даже когда Рамси накинул ей на плечи плащ с освежеванного человеком Болтонов, и только парни бастарда пили в честь жениха и невесты, плясали и во всю мощь глоток подпевали певцу, уныло бренчащему на расстроенной лютне. Леди Кейтилин не притронулась даже к вину и совсем не ела, а вот Рамси, сидя на месте Неда Старка, с удовольствием отведал пирог с крольчатиной, тушеную баранину и сладкий ореховый пирог с черникой и сливками. — Как у мужа одной из ваших дочерей, у меня было бы больше прав на Винтерфелл, — прошептал он, касаясь под столом напряженного бедра леди Кейтилин; женщина, глядя прямо перед собой, натужно сглотнула. — Но, увидев вас, не смог устоять. Рука Рамси погладила колено леди Кейтилин, мягко сжала, обхватила, не позволяя ей сдвинуть ноги. — Вы должны это ценить, миледи, потому как лорд Тайвин настаивал, чтобы вас отдали в Молчаливые сестры. Только молчать я вам не позволю. Сегодня вы будете кричать, миледи, я обещаю. Женщина медленно повернулась к Рамси; взгляд ее был пустым, а лицо — бескровным. — Это мой долг, — прошелестела она и вновь устремила взгляд куда-то вперед, за спины Кислого Алина и Лутона, которые плясали, обнимая друг друга за плечи. Рамси довольно усмехнулся: леди Кейтилин боялась — и правильно делала. Ее страх подтверждал силу и власть Рамси, его значимость, то, что он не просто незаконнорожденный выродок Русе Болтона. Отныне он — лорд Винтерфелла, а через брак с Кейтилин Талли может попытаться получить и Риверран. Но с этим разберется позже; сегодня он вдоволь насладится своей новой женушкой. Провожания не было: Рамси не хотел, чтобы другие глазели на его жену, и самому Болтонскому бастарду не терпелось расположиться в покоях Хранителя Севера и хорошенько попользовать вдову Неда Старка на его постели. Леди Кейтилин шла в опочивальню, будто на эшафот, а Рамси в расхристанном дублете и штанах, лишенных ремня, пил вино прямо из штофа, заливая рубашку, и собственнически трогал жену за грудь. Леди Кейтилин не откликалась на ласки, однако и отталкивать мужа не решилась. — Готов побиться об заклад, что у меня будет больше сыновей, чем у Неда Старка, — пьяно икнул Рамси, влажно целуя женщину в шею, — ты же родишь мне сына, верно? Иначе я спущу шкуру с щенков Старка и пошью из них плащ. Это твой долг, помнишь? Семья, долг, честь. — Как скажете, милорд, — безжизненно отозвалась леди Кейтилин, проходя в покои лорда вслед за служанками, которые, не таясь, утирали слезы. Девку, имевшую наглость с отвращением взглянуть на Рамси, он ударил по лицу наотмашь; служанка по-собачьи тонко взвизгнула и повалилась на пол; когда Рамси носком сапога вмялся в ее бок, девушка скорчилась, сотрясаясь в беззвучных рыданиях. — Пошла вон. Все — пошли вон! — взревел Рамси, швырнув штоф вслед служанке, и схватил леди Кейтилин, грубо подталкивая ее к кровати. Женщина не сопротивлялась. Она послушно упала животом на шкуры, не двигалась, пока Рамси, хрипло дыша от нетерпения, задирал на ней юбки, лапал за зад и бедра, трогал между ног. Он навалился на леди Кейтилин всем телом, потираясь пахом об ее ягодицы, и похотливо осклабился, услышав ее тихий стон. — Я все же потом отымею тебя при свидетелях. Чтобы ни у кого не осталось сомнений в том, что ты моя. А потом — нагну у чардрева и вставлю тебе в зад, — его ладони обхватили грудь женщины, — Нед Старк не брал тебя в задницу? Значит, эта твоя невинность достанется мне. Рамси облизал щеку Кейтилин Талли, сминая ее грудь; женщина прятала лицо в складках шкур, избегая смотреть на мужа, лишь стиснула мех в кулаках, когда Рамси, сплюнув на ладонь, принялся растирать влагу у нее между ног. — Это твой долг — доставить мне удовольствие. Или я прирежу твоих щенков. Хочешь, чтобы они жили? Так порадуй меня. И повернись ко мне лицом, Иные тебя забери! Я хочу, чтобы ты смотрела на меня, когда я тебе засажу. Леди Кейтилин повернулась, медленно, словно ей было тяжело двигаться. Она безропотно развела ноги, обняла одной рукой за шею опустившегося на нее Рамси, слишком возбужденного, чтобы заметить, как она шарит рукой под шкурами. — Мой долг… — пробормотала женщина, — это беречь мою семью. — Я теперь твоя семья, — заявил Рамси, перехватывая запястье леди Кейтилин; в ее синих глазах промелькнул ужас, когда он вывернул ее руку, вынуждая выронить кинжал. Леди Кейтилин вскрикнула по-птичьи и заколотилась под Болтонским бастардом, пытаясь сбросить его с себя. — Теперь я — твоя семья, поняла, сука?! — выкрикнул он ей в лицо и замер, потому что женщина с ненавистью плюнула ему в лицо. Пользуясь замешательством Болтонского бастарда, леди Кейтилин вогнала палец ему в глаз, втолкнула с силой прямо в глазницу, погружаясь в склизкое, студенистое глазное яблоко, и когда Рамси завопил от боли, ее обезображенная шрамом ладонь схватилась за рукоять кинжала. — Ты — не моя семья. Ты — насильник и убийца. И мой долг как леди Винтерфелла вынести тебе приговор, — прошипела леди Кейтилин, однако Рамси от боли ее не слышал. Лезвие кинжала он ощутил, только когда женщина нанесла уже пятый удар. Болтонский бастард, содрогаясь всем телом, сполз на пол, а леди Кейтилин все продолжала и продолжала кромсать лезвием его спину до тех пор, пока ее, рыдающую, не оттащили от тела прибежавшие на шум слуги.