Живые души

— Александр Сергеевич, извольте непременно подойти сюда! — Чего? — Саша, иди сюда. Пушкин вздохнул и начал отодвигать кресло от стола с ужасно тяжелым скрипом. Вроде как, просил Гоголя не отвлекать за работой. Видимо, что-то срочное. — Чего тебе? — Пушкин ворочал шеей и заламывал себе руки за спиной, надеясь, что это уберет тяжесть тела после четырехчасовой писанины. — Я читал письма домашних, — Гоголь развернул под собой стул, — и пришел к интересному выводу. В темной комнате, освещаемой одним трехсвечным канделябром, повисшая тишина казалась длиннее обыкновенного. — Дай бог это — что-то любознательное, иначе я сойду с ума, — Пушкин недовольно зевнул, желая поскорее вернуться к рабочему процессу. — Не задавай лишних вопросов только, хорошо? — Валяй уже. — Скажи вот это слово, — Гоголь затаился, ожидая реакции, и протянул записку. — Чего? Коль, ты с дубу рухнул? — Пушкин шагнул ближе, недовольно хмурясь, и принял бумажку. — Ну давай же, Саш, это для науки! — Паляница, — Пушкин все еще стоял в замешательстве. Николая Васильевича сразил гомерический смех. Он вдруг так загоготал, что пришлось за стол хвататься. — Чего смешного? — Паляниця. Произнести нужно «палянытя», а не «паляница»! — Гоголь продолжил смеяться. — Мне это откуда знать, господин писатель? — Пушкин недовольно вздохнул. — Повторяй за мной тогда. — Ну? — «Па-ля-ны-тя.» — Коля продолжил сверлить собеседника взглядом. — Па-ля-ни-ца. — Саша невозмутимо повторил слово. — Нет, — Гоголь вдохнул. — Чего ты привязался? — Мне сестра сказала, что не земляки наши не могут этого произнести. — Да чего там сложного? — Саша психанул и топнул ногой. — Смотри же! «И» читается, как «ы»; «ц» и «я» читаются, как что-то между «тя» и мягкой «ца», — Коля тыкал карандашом по буквам в записке, — «палянытя». — Паляныца. — Пяляниця. — Паляныт’я? — Пушкин, кажется, увидел в этом азарт. — «Ця» скажи. — «Ца». — «Ця». — «Ц’а». — «Ця». — «Тя». — Хотя бы даже так. Паляниця? — Палянытя. — Браво! — Гоголь подскочил и пожал Пушкину руку. — Ну и что это значит? — Паляниця? — Да. — Вид национального хлеба. — Коля постарался не грузить долгой предысторией, радуясь, что эксперимент удался. — Mon Dieu, je ne peux pas*, — Пушкин вздохнул, — я могу идти? — Извольте. — Благодарю, — Пушкин саркастично откланялся. Боги, какой бред. — Александр Сергеевич? — Гоголь окликнул с очевидным новым азартом. — Ну чего тебе? — Полуниця. — Да блять.