Новенькая

Келси шла домой по вечерним улицам, еле успевая вытирать слезы и всхлипывая без остановки. Как можно было быть такой дурой? Поверить, что тебя в этом городе кто-то ждет, навязываться всем вокруг со своими попытками подружиться, рассказывать направо и налево, что ты чувствуешь. Никому не было дела до нее. Никогда. С самого первого дня, когда Келси только пришла в школу, она чувствовала что-то теплое глубоко в груди при виде Даны. Даже понимая, насколько мало у нее шансов подружиться хоть с кем-то в этом классе, Келси позволила себе привязаться к ней настолько сильно. Воспоминания пролетали перед глазами молниеносно, выстраиваясь по порядку в ряд – нестройный, обрывочный, тяжелый. Первый день в этой школе, знакомство с Даной, влюбленность по уши, попытки завоевать ее доверие. А потом – издевательства одноклассников, одиночество, пустота. И, как только появилась надежда на нормальное общение – снова непринятие. Непринятие последним человеком в этой школе, которому Келси могла доверять. Но ведь Дана была у нее на дне рождения, подарив массу улыбок и тепла в душе. Она искренне беспокоилась за девушку, когда их отношения наладились, не отталкивала, защищала ее от издевательств. На мгновение Келси даже поверила, что у них есть шанс хотя бы на дружбу. Той ночью она думала об однокласснице, обнимая подаренного ей плюшевого лосося, и улыбалась, как дурочка. Казалось, что она кому-то нужна. Человеку, который изменился, чтобы подружиться с ней, который позаботился о ней в трудный момент, который ради самой Келси пожертвовал своей репутацией. И все ради чего? Чтобы, когда Келси наконец решится открыть свои чувства, ее оттолкнули? Ей навстречу шли люди, сплошной поток людей, чьи взгляды не удавалось поймать. Они все куда-то спешили, и никому не было дела до обычной школьницы, слоняющейся по улицам. «Кому я теперь могу довериться?» После того, как Келси отверг весь класс, а может, и школа – слухи распространяются очень быстро – ей не хотелось находиться в месте, где было много людей. Где каждый может посмеяться над ее внешностью, тихим голосом, нежеланием ссориться, увлечением рисованием, наивной влюбленностью в красивую девушку. Тем, что она непохожа на всех, живущих в этом месте. На набережной оказалось не так много народа. Люди, вышедшие на вечернюю пробежку, одинокий парень, рисующий на песке, женщина, продающая мороженое и лимонад. Все они были слишком заняты своими делами, чтобы обращать внимание на обычную грустную девочку. Девочку, на которую больше никто никогда не обратит внимание. Келси поднялась на мост и долго смотрела на заходящее солнце. Оно сейчас выглядело как чье-то ярко-красное сердце в розово-золотом небе, и неумолимо притягивало взгляд. Там, докуда еще не простирались солнечные лучи, небо было пронзительно ясное, цвета аквамарина, и этот цвет немного успокаивал. Ярко-голубой, он давал надежду на лучшее, помогал дышать глубже, навевал хорошие мысли. Когда-то и чувства самой Келси были такими же пронзительно светлыми, как это аквамариновое небо. А вот смотреть на солнце и розовые облака вокруг него было немного тревожно. Эти яркие цвета напоминали о том, насколько сильные чувства Келси испытывала к однокласснице, какое волнение, любовь и благодарность таились в ее душе, и как их потом уронили в грязь. Чуть позже солнце зайдет, и мир окутает такая же тьма, которая сейчас наполняла ее душу. Келси опустила голову, пытаясь хоть как-то спрятаться от этого буйства красок и чувств, но в отражении воды ничего не менялось. Плюх – это упала робкая слезинка, говорящая о капитуляции перед самой собой. И, пытаясь не выпустить все остальные слезы, Келси шагнула за ней. *** Назавтра в обычно шумном классе стояла тишина. Никто не отпускал мерзкие шутки, не рассказывал новости, не смеялся над чем-то. И тишина была не такой, которой обычно можно было наслаждаться – она давила со всех сторон, не переставая душить. Одноклассники перешептывались о произошедшем – новость передавалась из рук в руки, и сложно было сказать, с кого это началось. Первые два урока прошли необычно тихо – даже отпетые хулиганы класса впервые молчали почти все время. Учителя не могли понять, почему всегда шумные подростки выглядели настолько подавленными. А потом все изменилось. Некоторые понемногу стали шутить, обсуждать что-то с друзьями, смеяться над только им понятными шутками. Даже учитывая, что все чувствовали себя хуже после произошедшего, школьный коллектив вернулся к обычной жизни. - Дана, пойдем, там такая драка в коридоре! – окликнула Молли. – Эй, подружка? - Да она так и будет сидеть, как сыч. Пойдем без нее, - хмыкнула одноклассница. - Ну и болт с ней. – И девушки убежали. Дана так и продолжала сидеть в пустом классе, поддерживая голову руками. Как она раньше не понимала, к чему это может привести? Казалось, Келси просто притворялась с самого начала. И только теперь стало ясно, что человек отчаянно кричал о помощи. Но было поздно. Таймер на ее руке оставался таким же четким и ярким, как и всегда, как девушка бы не терла руку мылом. Только теперь она поняла, что значат цифры на нем. Они показывали отрицательное значение, и оно увеличивалось с каждой секундой. Раньше Дане приходилось отпускать каких-то людей – они либо ссорились, либо уезжали куда-то далеко. Но они всегда могли помириться, приехать друг к другу, связаться по Интернету, хоть происходило это не часто. А с Келси теперь не свяжешься никак. Теперь в классе не было ни единого человека, который мог выслушать просто так. Который не издевался над тобой просто потому, что так здесь принято. Который никогда не срывался на других, всегда был готов помочь, был искренним, не мстил за обиды. Когда Келси еще училась здесь, это казалось само собой разумеющимся. Даже задирая ее, никто не привык думать, что она чувствует. И только теперь ее стало по-настоящему не хватать. «-12h 23m 5s» - Келси, я бы так хотела, чтобы ты меня простила! – кричало все естество Даны, разрываясь от одиночества. Но этого крика все равно уже никто не слышал.