carol of the bells

Крыша здания в Лондоне 2019 Доносится чье-то пение. Доносится и звон бокалов шампанского (словно колокольчики, словно куранты). Этот город погряз в зиме, зима липнет к подошвам темных ботинок Кроули. Соль хрустит под змеиной кожей, остаётся белыми следами на его джинсах. На нем много белого. Например, белые снежинки разбросаны на его красных волосах, они напоминают просьбу о прощении. Бело-бежевое пальто, рука в его руке. Ночь глубока, и чему-то приходит конец. Конец года, ещё один оборот вокруг солнца. Конец главы. Конец истории. И, дорогие читатели, начало новой истории. (Истории никогда не кончаются.) — Это был долгий год, — говорит Кроули, облокотившись на перила крыши, — очень долгий. — Определенно так, — согласно кивает Азирафаэль, глядя вниз. Они оба глядят на реку, в тёмную ночь. Озаренную звёздами и уличными фонарями, подобными светлячкам. Все подсвечено огнями. Голова Азирафаэля находит себе место на плече Кроули. Тепло и просто, словно ей тут и было предначертано быть. — Но мы справились, не так ли? Потребовалось время. Потребовался год. (Шесть чертовых тысяч таких.) Кроули берет его руку в свою, переплетая их пальцы. На показ всему Лондону. На показ небу и тому, что ниже. Только гляньте. — Ага, — выдыхает Кроули, — мы точно справились, ангел. — Город выглядит невероятно сейчас. Кроули согласно кивает. В его горле тяжесть. Он привык к тяжести. Привык к весу. Привык тащить его кошмар на своих плечах, в чертах своего лица. Не проглоченная таблетка, цена кошмара. Это тоже не легко, но в этом нет никакого кошмара. Это — вес подарка в руках, чего-то, о чем он молил. О чем он просил. Коробочка с обещанием. Обещание тяжело, и Кроули сомневается прежде чем распаковать его. Его пальцы трясутся, мечтая разорвать бумагу и отцепить бант. Его пальцы трясутся в спокойной хватке Азирафаэля. — Как долго ещё ждать? — Спрашивает Азирафаэль. — Уже вот-вот. — О, прекрасно. Кроули выгибает бровь. — Ты правда никогда не смотрел салюты? — Над Темзой? — Да. — Нет, я предпочитал оставаться в помещении, — Азирафаэль замирает, на его щеках краска, — раньше. С тобой все по-другому. Металл перил, словно лёд под руками Кроули, а мороз вплетает краску в его уши и нос. Под ними лондонские гуляки пьют и бродят по улицам из асфальта и булыжника. Старинные дома возвышаются над дорогами, шепча секреты друг другу, празднования разливаются тут и там, как бутылка вина. На скольких они были? На скольких Сатурналиях мы были в Риме? Но это празднование совсем другое. И груз в ладони Кроули другой. — Я люблю тебя, — говорит он. Губы Азирафаэля растягиваются в светлой улыбке от приятного удивления. — Я люблю тебя. Какая-то причина сказать это, мой любимый? Он пожал плечами. Плечами свободными от груза. Не смотри на меня слишком пристально. (Прошу, смотри.) — Долго держал это в себе? Хочу просто… Иногда говорить тебе об этом. Видишь ли ты все это сверкание на небосводе? Все эти заезды, развешанные осторожными руками. Кроули знает название каждой из них. Каждой звезды и каждого созвездия на этом небе. Их освещает свет звёзд, развешанных его собственными руками. Освобожденными и распростертыми руками, теперь свободными руками. Звёзды освещают путь, и Кроули держит руку Азирафаэля. (Забыть ли старую любовь и не грустить о ней?) — Я бы прошел весь путь с самого начала, — вдруг говорит Азирафаэль, глядя на Кроули своими бледными глазами, — если бы в конце мы оказались тут. (Забыть ли старую любовь и дружбу прежних дней?) В горле Кроули тяжесть, словно увесистый слиток золота. Не был уверен, что это когда-либо произойдёт. Но произошло. Все же произошло. И я бы тоже прошел весь путь с самого начала, если бы в конце мы снова оказались здесь. Ты и я, ангел. Я не помню и момента, чтобы ты не был другим, чтобы я не узнал в тебе себя. В себе тебя. Я увидел тебя на стене Эдемского сада и понял, что буду любить тебя. Знал, что будет непросто. Ты и я — канаты и цепи. Как их все распутать? Один узел за другим, одно звено за другим. (Я всегда буду терпеливым. Я всегда буду рядом.) — У меня есть кое-что. — Да? — Ага, — Кроули переминается с ноги на ногу, засовывая свои длинные пальцы в карман, — ну, это не… мы, как бы, уже говорили об этом, но… ты знаешь, слова — не мой конёк. Просто, вот. Коробочка. В этот раз не музыкальная шкатулка. (Не нужно мелодий, город уже подпевает им. Под ними. Вокруг них. Мы пьем за старую любовь, за дружбу прежних дней.) Маленькая вельветовая коробочка, немного затертая на гранях. Он носил ее с собой много десятилетий. Кольцо внутри ещё старше. Азирафаэль долго смотрит на него. Его светлые волосы, чуть колыхающиеся на ветру, как яркое пятно на чёрном ночном небе. Ветер задирает и его клетчатый шарф, играя бахромой. Он снова смотрит на Кроули. — Ты… — Да, носил с собой, — говорит Кроули тихо, чуть слышно. Его дыхание вырывается в холодный воздух, как призрак. — Веками. Правда, коробочку я купил где-то лет восемьдесят назад. — С собой? О, любовь моя, — Азирафаэль проходится языком по своей нижней губе, очень внимательно разглядывая Кроули. Его пальцы касаются острой скулы Кроули. Он подаётся навстречу движению, прикрывая глаза. — Каждый день. — Ты просто… — Смеётся Азирафаэль, глаза все светлее и ярче (звезда в реке, костёр в ночи). Он трясёт головой, — ты самый прекрасный. — Умолкни и надевай его. Кольцо идеально подходит. Как если оно тут и было. Другая рука Азирафаэля притягивает раскрасневшееся лицо смеющегося Кроули для поцелуя. Они идеально подходят друг другу, губы к губам, сердце к другому звенящему сердцу. Конец года и середина ночи. Середина зимы. Погляди на эти длинные и темные дни и найди путь освещённый огнями, что мы зажгли вручную. Они указывают путь домой и согревают нас в дороге. На столе бутылка шампанского. Наступает полночь. И вдруг небо озаряется огнями. (И вот с тобой сошлись мы вновь. твоя рука — в моей. Я пью за старую любовь, за дружбу прежних дней!) — Начинается, — радостно вскликивает Азирафаэль в губы Кроули. — О, только погляди. Кроули смеется, Азирафаэль облокачивается на перила. Кроули обхватывает Азирафаэля обеими руками со спины, его острый подбородок находит себе место на нежном плече. Место для мягкой посадки. — Счастливого Нового Года, ангел. В самое темное время года небо сверкает, и Кроули видит все малейшие детали на лице Азирафаэля. Каждый изгиб и каждую тень. Снежинки оседают на его брови. На его ресницы. Он видит, как они тают на кончике его вздернутого носа. И Кроули видит любовь, которая всегда прячется за калейдоскопом его голубых глаз. Год подошел к концу, и они поднимают бокалы шампанского в раскаленное небо, в этот раз рука в руке. Конец года и конец истории. Завтра зимнее солнце снова взойдет. Завтра мы напишем новые первые строчки. Рука в руке, в них все прежний огонь и счастье прежних дней.