Двое: Лютня и я

Мой милый друг, я встретил вас в недобрый хмурый день, Вы лютню дудкой обозвав, присели на ступень, Цену задрали, мать спаси, как будто я король, И потащили нас в кусты густых, колючих ольх! И я, наверное, таки сошла совсем с ума Вас взять к себе в проводники, Мозгам эльфийским вопреки! Совсем стоптались башмачки И кругом голова. Ну, а потом вы — хоть солдат! — сгубили нас в лесу Чуть не убили опосля — и я совсем не вру. Приперлись в город, и средь стен пришлось мне вас спасать Ну, а потом тащить к врачу — да еж, твою же мать! И я, наверное, таки сошла совсем с ума Вас взять к себе в проводники, Мозгам эльфийским вопреки! Совсем стоптались башмачки И кругом голова. Солдат вы странный, признаюсь, хоть шарм, на диво есть, Но это я уже смолчу — не сбить потом ведь спесь! Глаза, косички, слуха нет, гнусавый баритон, Про вкус смолчу — и так беда, Так вы ещё и гном! О как шикарна борода, как лысина блестит! Склероз, наверно, и давно, Ведь память будто решето (Запомнить имя Тилл легко!) И плюс радикулит. И я, наверное, таки сошла совсем с ума: Не так плоха уж борода, Да и прическа не страшна, И кругом, кругом голова Ведь нравитесь вы мне.

— Красиво, — призналась Драга. — Только много чего приукрашено. — Это чего, например? — улыбнулась Тилл. Она только закончила петь и теперь сидела перед подругой раскрасневшаяся и очень собой довольная. — Ну, например, та часть про город и спасение, этого точно не было. — Вообще-то я тебе жизнь спасла! — напомнила Тилл. — Да я и не спорю, — отмахнулась Драга. — Но не так же! — Петь про подстреленные задницы и заражение крови как-то не хотелось, не вдохновляют меня эти темы. — А зря, — наставительно подняла вверх Драга и, выдержав минуту серьезности, от души рассмеялась: — Уверена, песня про стрелу в заднице у всех на слуху была бы, стала бы национальным достоянием. Что-нибудь вроде: «Я мог бы стать отличным воином, но мне прострелили ягодицу». — Звучит ужасно, честно говоря, — отсмеявшись, сказала Тилл. — Даже не представляю, какой мотив мог бы быть у такой песни. — Придумывать мотивы — это уже не моя специальность. — А какая тогда твоя? — Мечом махать, — не раздумывая, ответила Драга. — Это у меня лучше всего получается делать. — Целуешься ты тоже хорошо. — Кха-кха! — от неожиданности подобного комплимента Драга закашлялась, подавившись воздухом, и Тилл осторожно похлопала ее по спине. — Ты как, в порядке? — Да, прости. И кстати, что там еще про память-решето было?! — Ну, а помнишь, как ты в начале нашего знакомства постоянно мое имя коверкала? — Да не было такого! — Значит, точно не помнишь! Вот тебе и память-решето! — Ха-ха-ха! Драга думала, что после первого поцелуя, общение вдруг резко станет жутко неловким и смущающим. И так оно, в целом, и было в первые пару минут. А потом Тилл начала шутить, и Драга, конечно же, не могла не посмеяться вместе с ней. А после шуток Тилл спела ей свою новую песню. Без музыкального сопровождения лютни, но как уж есть. И смущение с неловкостью как-то очень быстро прошли, будто и не было ничего. — Слушай, а когда ты в меня влюбилась? — спросила Тилл, и Драга подумала о том, что рановато расслабилась, теперь сомнения и тревоги вместе с удушающей волной смущения по-новому накрыли ее с головой. — Ну… эм… А ты когда? — Драга не нашла ничего лучше, чем задать встречный вопрос. И уж точно она не ожидала, что Тилл на него мгновенно ответит: — Думаю, когда мы вместе купались в озере, был тогда один момент, когда мне внезапно очень сильно захотелось тебя поцеловать. — Ты прямолинейная, однако. — А потом я тебя чуть не потеряла, — посерьезнев, продолжила Тилл, — ты чуть не умерла на моих руках, и я… Я тогда поняла, что очень сильно боюсь тебя потерять. Что это, если не любовь? — Ты меня не потеряешь, — излишне самоуверенно усмехнулась Драга, и Тилл улыбнулась в ответ. — И все-таки, Драга? — помолчав, напомнила о своем вопросе Тилл. — Когда у тебя появились чувства ко мне? Драга задумалась. Эти чувства появились так внезапно, что они будто бы всегда у нее были. И были они настолько привычны, будто тоже были… ну, всегда. Притаились где-то на глубине сердца и только и ждали первой встречи с Тилл, чтобы, наконец, себя проявить и раскрыться. Тилл с самого начала показалась ей полнейшей катастрофой, раздражающей, навязчивой, невыносимо шумной. А так же очень доброй, веселой и красивой, сочиняющей забавные песенки и неустанно играющей на своей балалайке. И никогда прежде не встречавшей зайцев. И умеющей за себя постоять в драке. И пьющей пиво ничуть не меньшем количестве, чем сама Драга. И… Да много всего Драга могла бы про Тилл рассказать, хотя знала ее всего несколько недель. А самое главное, что следовало бы рассказать, так это то, что для Драги Тилл, отнюдь не идеальная, была лучшей девушкой на свете. Буквально — воплощением ее мечтаний, о которых Драга и сама знать не знала до встречи с ней. — Ты мне с первой встречи понравилась, — поборов собственное смущение, призналась Драга. — Когда лютню в трактире забыла, а потом в телохранители позвала. Я еще подумала: что за странная девчонка? — И все равно согласилась пойти со мной. — Ну, ты же обещала мне целую гору денег. — Прям уж и гору! — Для деревни, в которой я жила, это были невообразимые богатства. Девушки рассмеялись. — Но ты же со мной не из-за денег согласилась идти? — отсмеявшись, уточнила Тилл. — Нет, конечно, — заверила ее Драга. — Я бы и за один золотой пошла. — Да неужто? Драга пожала плечами. Сказать по правде, сейчас ей казалось, что она и вовсе без оплаты готова была бы следовать за Тилл хоть до конца жизни. Они много-много говорили обо всем на свете и одновременно ни о чем. То разговор заходил о грядущей свадьбе Тилл, то внезапно перескакивал на рассуждения о гигантских зайцах и совсем не гигантских бабочках, и Тилл утверждала, что это не справедливо: ведь если есть огромные и страшные зайцы, то должны быть и большие-большие и очень красивые бабочки, верно? Драга соглашалась, что да, это звучит логично, но бабочек таких она никогда не встречала. Хотя и не отказалась бы однажды встретить, ведь это наверняка должно быть по-настоящему здорово, чтоб аж дух захватывало. А после Драга предложила когда-нибудь отправиться в путешествие и отыскать этих бабочек, если они вообще существуют, а Тилл сначала согласилась, и только потом вспомнила, что впереди ее ждет свадьба. Драга и сама как-то совершенно упустила этот момент из виду и, чтобы сгладить ситуацию, завела разговор о том, как куются мечи и как отличить хороший меч от того, который сломается в первой же битве. Тилл с радостью подхватила предложенную тему и, в свою очередь, рассказала о том, как правильно выбирать лютню. Потом обе вспомнили, при каких обстоятельствах потеряли свои меч с лютней, и снова погрустнели. Тилл опять запела, а Драга слушала ее и смотрела на нее, любовалась тем, как красиво в светлых коротких волосах отражаются розовые лучи рассвета. Драга думала о том, что момент был для них идеальным: будто целого мира вокруг не существовало, будто этот рассвет был только для них двоих, а песни Тилл — только для нее, только для Драги. И от осознания этого немного болело в груди, то ли от радости момента, то ли от горечи будущей утраты. Все эти мысли вытеснила из головы Драги нестерпимая боль: казалось, что кожу жжет огнем, или проводят по ней раскаленной кочергой. — Драга, ты… — испуганно выдохнула Тилл, пока Драга стоически пыталась не закричать. Драга проследила за взглядом подруги и увидела, что участки кожи на руках, которых касались солнечные лучи, покрываются красными волдырями. — Солнце! — первой догадалась Тилл и, схватив Драгу за руку, потянула в тень под крышей. Потом дернула дверную ручку на входе в трактир, где несколько часов назад выпивала Драга, и оказалось, что трактир все еще работает. — Сюда, — решительно сказала Тилл. Драга следом за ней вбежала в уже знакомое заведение и захлопнула за спиной дверь. Солнце больше не жгло кожу, и боль понемногу начала отступать. — Как ты? — спросила Тилл. Она все еще выглядела взволнованной, и Драга постаралась ее успокоить: — Все в порядке, — и даже сумела растянуть губы в улыбке. — Точно? — уточнила Тилл и, получив в ответ кивок, облегченно вздохнула. — Вот и хорошо, а то я так испугалась! — Я… тоже немного испугалась, — помедлив, призналась Драга. Вспомнились слова Викрама о том, что на солнце она находиться вряд ли сможет. Но можно же было и предупредить! Как-нибудь конкретнее сформулировать то, что солнце ее теперь сжечь может так же легко и быстро, как костер сухую ветку. Это… действительно пугало, по-настоящему. Драга всегда думала, что если и умрет, то погибнет в бою от вражеского меча или стрелы, а теперь получалось, что в бою-то она погибнуть, конечно, все еще может, но бой этот будет ох какой неравный — с самим солнцем. О такой стороне внезапно свалившегося на нее вампиризма Драга еще прежде не думала, и сейчас осознание свалилось на нее неподъемным комом. До этого ей казалось, что самое худшее, что с ней могло случиться — расставание с Тилл и свадьба Тилл с Эмметом, которой Драга никак не могла, да и не должна была, помешать. А теперь выяснилось, что самое страшное — солнце. То самое солнце, под которым она жила всю свою жизнь, то солнце, которое ей так напоминала Тилл. Драга раньше мысленно не раз сравнивала свою любимую девушку с солнцем, она была такой же яркой и так же согревала сердце Драги. Вот только солнце теперь могло заживо сжечь Драгу или оставить на ее коже волдыри и ожоги, а Тилл… Тилл все еще ее согревала своей добротой, своей искренностью и небезразличием. — Нужно чем-то обработать твои ожоги, — сказала Тилл. — Не волнуйся, уверена, они скоро пройдут. Викрам говорил, что на вампирах все быстро заживает. А даже если не пройдут, то, мне кажется, они тебя только красят. — Красят, скажешь тоже! — Драга рассмеялась. Она сначала не поняла, почему Тилл так пытается ее приободрить, ведь ранения на руках для воина всегда были обычным делом. Но до нее быстро дошло, что болели у нее не только руки. Видимо, руки солнце начало жечь в первую очередь, вот она и не сразу почувствовала. — У меня лицо обгорело, да? Сильно? — Н-нет, — нервно икнув, солгала Тилл. Ложь была настолько очевидной, что Драга даже не стала ей об этом говорить. Потом Тилл подошла к трактирщику за стойкой, чтобы узнать, нет ли у него чего-нибудь от ожогов. Вскоре она вернулась обратно к Драге, сияя улыбкой, и продемонстрировала блюдце с мазью. — А трактирщик тут очень милый вампир, — поделилась впечатлениями Тилл. — Он кстати посоветовал купить такую же мазь у лекаря и всегда держать под рукой, а то мало ли что. — Да, совет дельный, — согласилась Драга. — Нужно будет узнать, как этого лекаря найти. — Ага. Тилл аккуратно взяла немного мази и поднесла к лицу Драги. Пахло чем-то знакомым, какими-то травами, довольно приятно, надо признать. И, когда Тилл нанесла вязкий крем на ожоги на лице подруги, Драга узнала, что средство это не только приятно пахнет, но и помогает. По крайней мере, она почувствовала на коже приятный холод, и ощущение жжения почти совсем прошло. — Хорошая штука, — оценила Драга. — Правда? — обрадовалась Тилл. — Тогда точно нужно еще купить! Пока Тилл обрабатывала ожоги Драги, Драга думала о том, что все-таки не видать им будущих совместных путешествий и приключений как своих ушей. Пусть даже это и очень длинные, эльфийские уши, а все равно не видать. И отправиться на поиски гигантских бабочек вместе они тоже не смогут. Может быть, Тилл стоит отправиться туда с Эмметом, он-то, в отличие от Драги, не сгорит заживо, если окажется на солнце. А Драга… Ей еще только предстояло привыкнуть жить только при свете луны, все-таки она теперь вампир. К сожалению, она даже проводить Тилл до дворца не сможет, хотя и обещала ей это. — Тилл, послушай, я… — Драга сглотнула. Видимо, организм потихоньку восстанавливался, и для восстановления ему нужны были силы. По крайней мере, именно так Драга объяснила себе внезапное желание выпить крови. Очень сильное желание. — Я больше не смогу быть твоим телохранителем. Что-то в ее поведении или движениях изменилось, и трактирщик, уловив наметанным взглядом эти перемены, молча поставил перед Драгой стакан с кровью. Поймав ее недоуменный взгляд, все-таки пояснил: — За счет заведения. — Спасибо, — искренне поблагодарила Драга и вцепилась пальцами в стакан так сильно, что он чуть не лопнул в ее руках. А затем осушила его полностью за два больших глотка. Тилл ничего не говорила, сидела напротив, сомкнув губы в настолько тонкую линию, что казалось, будто их и нет вовсе. Потом наконец разомкнула побелевшие губы и надтреснутым голосом сказала: — Х-хорошо. Драга пристально взглянула на нее, ожидая увидеть страх, ведь Тилл впервые видела, как она пьет кровь. Но страха в глазах не было, только сочувствие. И это убивало Драгу похлеще солнечных лучей или стрелы в заднице. Тилл взяла себя в руки, перевела дыхание и объяснила: — Я и сама хотела это предложить. Викрам говорил, что тебе лучше остаться здесь, пока не… освоишься. А теперь, когда у тебя эти ожоги появились… Я бы не стала заставлять тебя подвергать себя такой опасности из-за меня. — Значит, ты уйдешь с Эмметом? — Драга уже знала ответ на этот вопрос, но все равно ей почему-то необходимо было его услышать. — Да. — И вы поженитесь? — Да. Ты же знаешь, так нужно. — Когда ты уходишь? — Я еще не знаю, мне бы хотелось остаться тут подольше, остаться с тобой, но… Сама знаешь. — Знаю, — кивнула Драга. Она и сама хотела бы этого больше всего на свете. Но, как оказалось, не все желания имеют свойство сбываться.