Двое: Лютня и я

Когда ожоги Драги полностью зажили, а на это ушло, к слову, не больше пары дней, Тилл все-таки познакомила ее с Эмметом. Надо сказать, представляла его Драга совсем другим, более мужественным, что ли, более… ну, принцеподобным. Если бы она не знала наверняка, что он принц, то в жизни не догадалась бы. Выглядел Эммет как совершенно обычный эльф, высокий, нескладный и блондинистый, он больше походил на брата Тилл, чем на ее жениха. Он широко улыбался, как, наверное, не улыбаются те, кто всю жизнь живет во дворце в окружении придворных. Улыбался он, правда, в основном, Викраму, да и вообще ни на шаг от него не отходил, из-за чего Драга сделала вывод, что вампир его интересует явно сильнее, чем его же невеста. — Эммет, это Драга, моя… близкая подруга, — представила их друг другу Тилл. — Драга, а это Эммет, мой жених. — Рад знакомству, — улыбнулся и ей Эммет, даже довольно искренне, как показалось Драге. — Тилл много о тебе рассказывала. — Вот как? О тебе она тоже говорила. — Спасибо, что защищала Тилл в пути, — очень серьезно сказал Эммет, и Драга не менее серьезно кивнула. А затем, помолчав, добавила: — Скорее, это Лютня меня защищала, чем я ее. — Лютня? — не понял Эммет, и Тилл хихикнула: — Это мое прозвище. Меня так только Драга называет. — А тебе идет, — оценил Эммет и обратился к Драге: — А мне прозвище придумать сможешь? — Я пока не достаточно хорошо тебя знаю. — Ха-ха-ха! Ну, тоже верно. Драга предполагала, что возненавидит Эммета заочно, просто из-за того, что Тилл приходится выходить за него замуж. Но при первой встрече Эммет оказался вполне нормальным эльфом, веселым, открытым и искренним. И к Тилл он явно относился с большой симпатией, правда, скорее, как к младшей сестре, чем как к будущей жене. Это было видно по тому, с какой нежностью и теплотой он на нее смотрел, как принес ей вечером плед, когда начало холодать, с каким восторгом он слушал ее рассказы о их с Драгой совместных приключениях и ее стихи. — Хотите послушать мою новую песню? — с неиссякаемым энтузиазмом спросила Тилл. — Конечно! — в один голос воскликнули Драга с Эмметом, почувствовав редкостное единодушие. Викрам, в этот день, на удивление, никуда не торопившийся по всяким своим научным делам, согласно кивнул. Тилл, откашлявшись, запела. Драга ожидала услышать очередную веселую и залихватскую песенку, ведь именно такие Тилл нравилось сочинять больше всего. Но эта песня была грустной, и пела ее Тилл негромко, почти шепотом. А Драга вдруг поняла, что с тех пор, как они оказались в городе вампиров, все песни Тилл из веселых превратились в грустные и меланхоличные. Тилл продолжала смеяться и улыбаться всякий раз, когда Драга ее видела, но песни… Песни стали совсем другими.

Не говори мне ничего, пожалуйста, молчи. Так хрупко пламя в темноте мерцающей свечи. Так паутинки на ветру, дрожит-поет струна Так жизнь трепещет иногда на кончике клинка. Не говори — молчи, молчи, все песни подождут, Когда поют мечи в ночи, Когда горят в глазах огни, На расстоянии руки Ты тут, ты тут, ты тут. Не говори, не испугай пичужку-тишину. Не мы с тобой, мой милый друг, придумали войну, Ее звериный дикий лик и черное крыло… Дрожит на пальцах хрупкий мир — разрушить так легко. Не говори — молчи, молчи, все песни подождут, Когда поют мечи в ночи, Когда горят в глазах огни, На расстоянии руки Ты тут, ты тут, ты тут. И колесо завертит вдруг истории вираж, И все что было, все что есть, как дымка, как мираж. И все, что будет не сложить не угадать, не спеть… И птичка-сердце так стучит: Успеть-успеть-успеть…

Песня Тилл закончилась, и между друзьями повисла тишина. Драга хотела сказать хоть что-нибудь, но почему-то у нее совершенно не находилось слов. У нее словно ком застрял в горле. А Тилл смотрела прямо на Драгу и, кажется, только ее слов и ждала. Поймав взгляд Драги, Тилл улыбнулась, очень понимающе и печально. И этого было достаточно. Потом Викрам на пару с Эмметом принес из каких-то своих запасов ящик красного, как кровь, вина. Первую бутылку они вчетвером распили в тишине, на второй начали потихоньку завязывать разговоры. Викрам с Эмметом сыпали непонятными Драге научными терминами, из которых гномка сделала вывод, что эльфиский принц, оказывается, тоже по все свои остроухие уши влюблен в науку, ничуть не меньше Викрама. — У тебя все в порядке? — шепотом спросила у подруги Драга. — Да, конечно, — немного рассеянно отозвалась Тилл и, залпом допив свой бокал, поморщилась: — Не люблю вино, лучше бы пиво. — Это да, лучше пива ничего нет! — горячо согласилась Драга. На третьей бутылке разговоры стали уже более осмысленными. А к пятой Тилл взяла Эммета за руку, посмотрела ему прямо в глаза и очень весомо призналась ему: — Я не хочу выходить за тебя замуж. Я… Я люблю Драгу. Драга, поперхнувшись, закашлялась. Тилл тут же бережно похлопала ее по спине. Эммет равнодушно пожал плечами: — Я тоже не горю желанием жениться. Тем более, без любви. Но ты же и сама знаешь, что эта свадьба необходима. — Знаю, — кивнула Тилл. — Но это так не справедливо. — Несправедливо, — согласился Эммет. — Но кто-то же должен. Тилл уныло покачала головой, но спорить не стала. В конце концов, тут и не о чем было спорить. Эта свадьба была не просто чьей-то прихотью, а необходимостью. Потом они с Эмметом вспоминали детство, когда их возили в гости друг к другу. Долго вспоминали, даже чересчур, зато благодаря этому Драга узнала, что в юности Тилл постоянно сбегала из дворца и попадала во всякие неприятности. И, в целом, не так уж и много с тех пор изменилось, только неприятности опаснее стали: вместо встречи с диким кабаном или змеей в лесу теперь были стычки с разбойниками, а вместо друга детства, готового идти за Тилл куда угодно, у нее теперь была подруга-вампир, тоже готовая прийти на помощь по первому зову. — Когда вы отправитесь в путь? — спросила Драга после рассказа Тилл о том, как они с Эмметом наелись в детстве забродившей вишни и как потом неделю валялись с отравлением. Тилл перестала смеяться, отвела взгляд в сторону и после продолжительного молчания все-таки ответила: — Завтра. На рассвете. Мы и так сильно задержались здесь. Драга знала, что причиной их задержки была она сама, с этим ее вампиризмом, обращением, ожогами и всем таким прочим. Тилл могла уйти вместе с Эмметом намного-намного раньше, но предпочла остаться, пока Драга не поправится. А теперь она была относительно полностью здорова, и причин оставаться тут и дальше у Тилл не было никаких. — Ясно, — кивнула Драга. Она хотела бы сказать, что проводит их хотя бы до черты города, что не проводить их было бы совсем неправильно. Но Тилл уходила на рассвете, а для Драги даже лучи только встающего солнца были опасны, если не сказать смертельны. — Уже поздно, — поднялся на ноги Викрам и обратился к Тилл с Эмметом. — Вам двоим лучше поспать, дорога завтра предстоит длинная. — Да, ты прав, — следом за ним встал на ноги Эммет и протянул руку Тилл, помогая и ей подняться. Она напоследок кинула на Драгу быстрый взгляд и, лишь на миг задержавшись, ушла вместе со своим будущим мужем. Драга, оставшись в одиночестве, допила последний бокал вина и нетвердой походкой вернулась в свою комнату. Она думала, что вырубится, как только голова коснется подушки, но сон совершенно не шел. А потом раздался стук в дверь. Драга буквально подлетела к ней и распахнула рывком. За дверью стояла Тилл, неловко улыбаясь и переминаясь с ноги на ногу. — Даже не спросишь, кто это? — хихикнула Тилл. — Зачем ты здесь? — Пришла попрощаться. — Заходи, — Драга посторонилась, пропуская Тилл в комнату. — А у меня вот что есть! — Тилл с гордостью продемонстрировала Драге спрятанную за спиной бутылку. — Снова вино? — приподняла бровь Драга. — Лучше — пиво! — Да, пиво всегда лучше, — усмехнулась Драга и захлопнула дверь. Тилл огляделась, заметила смятое одеяло на кровати и уточнила: — Ты спала? Я тебя разбудила? — Собиралась, но не получилось заснуть, — ответила Драга. — А сама-то чего не спишь? — У меня тоже бессонница, — поделилась Тилл. — Волнуешься перед дорогой? — понимающе покивала головой Драга. — Волнуюсь, конечно. Ты ведь больше не будешь моим телохранителем. — Будь моя воля… — Знаю. Так что, выпьем? — Выпьем! — решительно согласилась Драга. От алкоголя щеки Тилл раскраснелись, да и сама Драга сидела красная, как помидор. Они с Тилл пили так любимое ими пиво, шутили, смеялись и болтали о всякой ерунде, а Драге казалось, что каждая новая улыбка Тилл, каждое сказанное ею слово будто бы втыкается в сердце самой Драги очередной острой иголкой. Казалось, что за этот вечер у нее сердце уже полностью в ежа превратилось — одни сплошные иглы, ни единого живого места не осталось. И Драге было очень больно от мысли, что это все не навсегда, что через несколько часов, когда рассветет, Тилл навсегда ее покинет. — Послушай, Драга, — тихо, еле слышно сказала Тилл. — Что? — так же шепотом откликнулась Драга. — Я… Я не хочу уходить. — Да, я это знаю. — Но я должна уйти. — Я знаю, Лютня. Я… Я, правда, все понимаю. — Нет, не понимаешь, — помотала головой Тилл, и в ее голосе Драге послышалось самое настоящее отчаяние. — Я пытаюсь сказать, что я… Я бы очень хотела вернуться в будущем обратно сюда. — Сюда? — переспросила Драга и усмехнулась. — Тебе так город вампиров понравился, что ли? — Мне нравишься ты, — просто ответила Тилл. — Очень-очень сильно. И я бы хотела вернуться сюда, вернуться к тебе. — А ты сможешь? — недоверчиво уточнила Драга. — Все-таки выйти замуж за принца не то же самое, что за пивом в соседний трактир сходить. Вернуться может быть попросту невозможно. — Я знаю, — Тилл печально улыбнулась. — Но я все равно постараюсь. Драга не стала повторять, что это невозможно. Не стала и говорить, что, может быть, Тилл и самой не захочется возвращаться, когда она попадет во дворец. Все же жизнь во дворце должна быть несравнимо лучше скитаний по дорогам вместе с Драгой или жизни в вампирском городе, с его постоянным, нескончаемым шумом. Драга не стала говорить ничего из этого, только улыбнулась в ответ и пообещала: — Тогда я буду ждать тебя здесь. — Правда? Но я не знаю, сколько времени может занять мое возвращение и… — Я готова тебя хоть целую вечность ждать. Не говоря ни слова, Тилл прильнула к губам Драги, и Драга ответила на поцелуй, вложив в него всю имеющуюся у нее нежность и всю любовь. Будто запечатывая в этом поцелуе свое обещание дождаться Тилл во что бы то ни стало.

Не говори мне ничего, пожалуйста, молчи. Пока еще мы здесь одни, Пока еще нет зла в тиши, Пока еще молчат мечи, Целуй, целуй, целуй…

В голове Драги набатом бились строчки из недавней песни Тилл, а сердце вторило им: «Целуй, целуй, целуй». И Драга целовала Тилл. Ей казалось, что, если им придется прервать поцелуй, то тогда Тилл окончательно исчезнет из ее жизни, ускользнет, словно ветер сквозь пальцы. — Пожалуйста. Пожалуйста, Тилл, останься со мной. Рука Тилл скользнула по бедру Драги, поднимаясь выше, и Драга простонала сквозь полуприкрытые губы: — Мы не должны. — Мы не должны, — словно эхо, повторила за ней Тилл. Но не остановилась, да Драга и сама, кажется, окончательно сошла бы с ума, если бы они обе сейчас остановились. Вскоре на пол полетела одежда, и Драга подумала о том, что они с Тилл и прежде видели друг друга голыми, но сейчас все было совсем иначе. Сейчас Драга могла, ничего не боясь, без утайки любоваться Тилл, ее светлой кожей, изгибами тела, и знать, что за это не придется ни перед кем оправдываться, даже перед самой собой. И Тилл точно так же любовалась Драгой, глаз с нее не сводя, и с улыбкой говорила: — Я хочу запомнить тебя всю, до мельчайшей черточки. В этом Драга ее прекрасно понимала, она и сама жадно вглядывалась в Тилл, касалась ее руками и пыталась запечатлеть в памяти каждую ее частицу. То, как блестят её глаза и розовеют щеки, то, как намокшая от пота прядь волос прилипла ко лбу, то, как в неярком свете по коже Тилл гуляют блики от лампы, то, как пахнут пивом ее губы, и какое горячее у нее дыхание во время поцелуев, и как с ее губ со стоном срывается имя Драги. Все это теперь стало драгоценными воспоминаниями Драги, потерять которые ей было бы мучительно больно. Засыпая в ту ночь, она обнимала Тилл, крепко прижимая ее к себе, и больше всего на свете боялась в одиночестве проснуться утром. Хотя и знала, что все будет именно так. Только так оно и могло быть. А на рассвете Тилл покинула город вампиров, оставив Драгу в одиночестве. И Драге очень хотелось верить, что не навсегда. Тилл ведь обещала ей это.