Советская история любви

— Всё, бабуль, пока, — чмокнув на прощание пожилую женщину, Степан молниеносно сорвался в коридор, с разбега впрыгивая в свои старые, потрёпанные жизнью ботинки. Юноша на ходу накинул лёгкое пальто, одновременно с этим открывая входную дверь, и сразу же выскочил из квартиры, испугав этим гуляющую по пролёту кошку. По жилому дому разлетелся гул от быстрых шагов, заставляя оставшийся народ оторваться от дел и недовольно цыкнуть. — Ты чего деньги-то забыл, простофиля! — парень резко обернулся на сто восемьдесят градусов и виновато улыбнулся протягивающей деньги бабушке — та стояла в домашних тапочках и фартуке, взволнованно и строго глядя на непутёвого внука. Взяв монетки и вновь попрощавшись, студент снова вылетел на лестничную площадку и побежал вниз по ступенькам. Осуждающий вздох и последовавший за ним смешок бабули Степан уже не услышал. Он опаздывал. Не только на троллейбус, но и вообще. Они с Бинхом работают вместе всего лишь третью неделю, а Степан уже позволяет себе просыпать. Ну как позволяет — просто не просыпается вовремя. Спасибо только, что бабуля, уходившая ранним утром за картошкой, успела разбудить внука не слишком поздно. И не то чтобы парень сильно боялся Александра Христофоровича, но вот разочаровывать мужчину ой как не хотелось. Да и за всё то время их совместной работы Степан ясно понял одно — необязательных людей офицер явно недолюбливает. Немецкая закалка, чтоб ей неладно было. Ну, а сейчас — юноша со всех ног нёсся на остановку мимо людей и зданий, боясь не успеть на нужный троллейбус. Хоть Степан и бежал, это его, увы, не спасло. На всех скоростях вылетая из-за поворота, юноша сначала увидел родимую остановку, а после — уезжающего от него «оленя». Парень разочарованно простонал, переходя на шаг, грудь бешено вздымалась, а во рту пересохло до состояния пустыни. Он всё-таки опоздал. Приняв свою нерадостную участь, юноша провёл ладонью по успевшему взмокнуть лицу и сунул руку во внутренний карман пальто. А после расстроенно вынул, нащупав в кармане лишь пустоту. Сигарет нет — он бросает. Настроение падало с каждой минутой. Стёпа стоял на остановке уже где-то минут десять, и это его не особо радовало. Парень то и дело подбегал ближе к краю тротуара, заглядывая за поворот, в надежде увидеть там нужный троллейбус. Он нервничал. А когда Стёпа нервничал, он обычно курил, но не сейчас. Сейчас парень, словно бешеный пёс, скакал от остановки к дороге, заставляя прохожих и ожидающих общественного транспорта людей шугаться от него. На очередном маленьком путешествии до проезжей части Степан не смог сдержать облегчённого вздоха — из-за поворота, цепляясь длинными усами за провода, ехал нужный троллейбус. Пропустив каких-то женщин с хозяйственными сумками внутрь салона, парень запрыгнул следом, сразу чувствуя смешение разных запахов. Юноша крепко схватился за поручень и принялся выуживать из кармана пальто мелочь, чтобы оплатить проезд. Найдя заветные четыре копейки, Стёпа начал протискиваться между набежавшими вместе с ним людьми — к автомату. И вот билетик зажат в тонких пальцах, а юноша проверяет его на «счастливость». Не повезло. Думая, что этим занимаются только дети, Степан сунул маленькую бумажку в карман, оглядывая транспорт на наличие свободных мест. Таковых не наблюдалось, но парень не стал унывать, он ещё молодой — постоит. Через десять минут давки со всех сторон стало жарко, начала чесаться нога, и Степан уже в третий раз проклинал это дурацкое утро. *** — Причина опоздания? — Бинх вопросом поприветствовал юношу, секундой ранее появившегося в дверях. Мужчина оторвал строгий взгляд от бумаг и уставился на запыхавшегося Степана, который крепко ухватился за дверной косяк, найдя в нём опору. Парень смущённо опустил голову, не в силах вытерпеть такого строгого взгляда, и тихо, но так, чтобы его услышали пролепетал: — Опоздал на троллейбус, Александр Христофорович, простите, пожалуйста, — офицер недовольно хмыкнул, смотря, как от стыда его помощник с каждой секундой будто уменьшается в размерах. — На первый раз прощаю. Но только сегодня. Проходи, — проговорил Бинх спустя ещё пару мгновений, не имея больше никакого желания мучить парня. Степан кивнул и проскользнул в комнату, на ходу снимая пальто и вешая его на свободный стул. Он мысленно выдохнул, думая, что утро всё-таки не совсем ужасное. Если говорить начистоту, Стёпе везло нечасто. Череда невезений началась ещё в детстве и, как со временем оказалось, она совсем не собиралась подходить к концу. Не везло юноше везде, где только можно: он постоянно что-то забывал, везде опаздывал, путал всё подряд и оказывался не в тех местах и не в то время. Начал курить из-за гадких одноклассников, из-за них же начались проблемы с адекватным отношением к самому себе. Он часто болел. По мнению Стёпы, не повезло ему и во внешности — слишком тощий, высокий и несуразный. А ещё эти глупые веснушки… Про родителей можно вообще не говорить. Их потеря — самое невезучее невезение в Стёпиной жизни, и это твёрдый факт. Но всё же парень старался находить и положительные моменты в своей жизни. Когда ему уж совсем становилось худо, он напоминал себе о том, что есть две вещи, с которыми ему однозначно повезло: с наличием прекрасной бабушки, которая всем сердцем его любила и оберегала, и с поступлением в институт. Ни много ни мало, а это небольшое количество положительных вещей действительно помогало. Ну и ещё одно событие юноша всё-таки мог бы приписать к удачному — знакомство и работа с Александром Христофоровичем. С ним Степан чувствовал себя… на месте. Очень приятное чувство, между прочим. Рядом с этим чересчур строгим и часто сердитым мужчиной на сердце становилось как-то необычайно тепло. Даже когда они молчали, само присутствие Александра было чем-то приятным. Мужчина действительно импонировал парню. — Сегодня нас никуда не отправляют, так что будем работать здесь, — оповестил юношу Бинх, когда Степан устроился за специально притащенным для него столом. Парень, соглашаясь, кивнул и негромко проговорил: «Вас понял, АлексанХристофорович», беря из жилистых рук протянутые ему бумаги. — Нужно переписать главные моменты дела вот сюда. Потом передашь в 205 кабинет, понял? — от Стёпы последовал очередной кивок. Он потянулся к синему журналу, нечаянно задевая пальцами чужую руку, и быстро сместил ладонь. Уши тут же порозовели, выдавая Стёпу с потрохами. Благо, мужчина ни на прикосновение, ни на Стёпину реакцию совсем не обратил внимания, спокойно продолжая работать. Зато сам парень очень даже обратил, и в голове сразу завертелась жутко навязчивая мысль: «Что это за реакция вообще у меня такая?». Даже не пытаясь ответить на свой же вопрос, юноша замотал головой, отгоняя непрошеные мысли, и приступил к работе, пытаясь забыть случайное прикосновение. Первый час они провели почти в полной тишине, прерываемой разве что редкими вопросами Стёпы, Бинховыми ответами и тиканьем настенных часов. *** Длинная стрелка застыла на двенадцати, а короткая показывала час дня, давая понять, что наступил обед. Степан оторвал взгляд от бумаг и уставился на часы, недолго переваривая эту информацию. Парень уже было начал говорить, как его прервал Александр: — Можешь идти, — Стёпа посмотрел на мужчину, который всё так же продолжал работать, и в груди в который раз как-то странно кольнуло. Юноша кивнул и встал из-за стола, направляясь к выходу из кабинета. Перед дверью он на секунду остановился, видимо собираясь что-то спросить или сказать, но, передумав, быстро вышел в коридор. В столовой как обычно уже роилось много народу. Одни уже обедали, другие ещё стояли в очереди за едой, переговариваясь друг с другом. Стёпа пробежал глазами по столовой в поисках столика, за которым сидела добрая половина его однокурсников. Ребята, тоже заметив его, начали весело размахивать руками, приглашая к столу. Юноша с улыбкой кивнул им в ответ и встал в очередь. Уже отойдя с подносом от выдачи, Степан увидел заходящего в столовую Бинха, и в груди зашевелилась радость. Мужчина, заприметив его, скептично приподнял брови, не понимая восторженности своего напарника. Так как почти все уже взяли себе обед, Бинх довольно быстро обзавёлся подносом и направился к свободному одинокому столику в углу столовой. Стёпа кинул взгляд на своих однокурсников и, немного виновато улыбнувшись, направился за мужчиной. Молодёжь не совсем понимала своего сокурсника, но расспрашивать его никто не собирался, поэтому все продолжили трапезу и разговор, быстро забывая об ушедшем Степане. — Можно мне с вами пообедать? — спросил Стёпа подойдя к уже разместившемуся за столом офицеру. Мужчина, подняв на него глаза, разрешающе кивнул и спросил: — Почему ты не обедаешь со своими ребятами? Ты же вроде нормально с ними общаешься, — Бинх приступил к еде, а Стёпа как-то неопределённо пожал плечами, садясь напротив Александра и водружая поднос на стол. Отвечать он был не намерен, да и, если говорить честно, он и сам был не уверен, почему желание побыть с офицером подавляет желание поболтать с ровесниками. Следуя примеру мужчины, Стёпа приступил к еде, стараясь незаметно следить за тем, как обедает офицер. Торопиться было особо некуда, но вот в движениях Александра прослеживалась отточенная временем спешка. Юноше думалось, что это у него наверняка по привычке — по служебной или военной. Парень уже привык к тому, что обед Бинх не размусоливает — почти никогда не говорит и всё доедает до последней крошки. Степан сам старался есть в этом ускоренном темпе, но всё равно заканчивал позже, имея привычку не торопится за столом. Спасибо бабуле за это. Спустя какое-то количество минут Бинх пошёл относить свой поднос, а юноша всё сидел над тарелкой, лениво тыкая вилкой в пескообразную гречку с котлетой. Аппетит снова покинул парня чересчур рано, оставляя его наедине с абсолютным нежеланием притрагиваться к остывающему — и от того всё менее и менее привлекательному — второму. Степан вздохнул, вспоминая свои пробивающиеся на спине и груди рёбра, и вместе с подносом встал из-за стола. Он уже было развернулся, чтобы отнести недоеденную еду, как ему на плечо твёрдой хваткой легла мужская ладонь. Юноша вздрогнул и повернул голову в сторону, видя нахмуренного и явно недовольного такими действиями юноши Бинха. — АлексанХристофорыч, я-я думал, вы уже ушли, — Стёпа криво улыбнулся и незаметно попытался отвернуть от мужчины поднос с недоеденной едой. Это, тем не менее, уже было замечено офицером и активно устранялось. — Садись, — приказал мужчина, как выяснилось, даже не собиравшийся отпускать чужое плечо, и немного подтолкнул парня назад к столу. Стёпа пристыженно опустился на покинутый ранее стул, также пристыженно подмечая теплоту чужих ладоней. В голову вечно мёрзнувшего из-за своей долговязой худобы юноши влетела шустрая мысль о приятности этого ощущения. Стыдоба. И вот чёртов злосчастный поднос снова перед глазами, чужая рука всё ещё на плече, а в голове позор. Да это всё просто несмешная шутка какая-то. — Александр Христофорович, ну чего вы со мной как с маленьким, — Стёпа попробовал чуть более расслабленно и шутливо улизнуть от происходящего, но получилось как-то жалко и действительно по-детски. Сердце забилось чаще, а щёки покраснели от нелепости самого себя и нелепости всей этой ситуации. — Я, как твой начальник на данный отрезок времени, не приемлю халтурную работу, которую ты точно себе обеспечиваешь, не питаясь как положено взрослому мужчине, — начал Александр, а Степан зарёкся больше так не косячить. — Пока не съешь котлету, из-за стола не встанешь. Бинх крепче сжал ладонь, а Стёпа готов был сквозь землю провалиться, заметив несколько пар заинтересованных в разворачивающемся действе глаз. Юноша сглотнул, всё ещё чувствуя заветное тепло через тонкую ткань рубашки, и повторно приступил к еде, стараясь не обращать внимания на появившихся зрителей. Когда с горемычной котлетой было покончено, сверху согласно хмыкнули и, Стёпа уверен, победно ухмыльнулись. Бинх с силой похлопал Степана по плечу, заставляя того пошатнуться на стуле и, произнеся твёрдое: «Чтобы такого больше не было», направился к выходу из столовой. Юноша глазами проводил его фигуру до двери и перевёл взгляд на сидевших рядом свидетелей. Те под его грозным взглядом отвернулись и продолжили трапезничать, пытаясь скрыть вырывающиеся смешки. Нашли развлечение, называется. Степан отнёс поднос, всё ещё ощущая на плече призрак недавней теплоты чужой ладони. В голову опять полезли ненужные мысли, а на лице нарисовался лёгкий румянец. Да что ж такое то, а!