Советская история любви

Темнота помещения прерывалась резким светом конусообразных ламп, устало, но честно освещающих тяжёлый бильярдный стол. Натёртый воском паркет мерцал тусклым отражением, выдавая глазам царапины и потёртости — явный признак частого обихода у некоторых, скажем так, более обеспеченных лиц Союза. Или же празднующих компаний. Стёпа нервно поправил нарядный отцовский галстук и смято поблагодарил провожатого — то ли официанта, то ли маркера, подробности должности которого ускользнули за дверь вместе с владельцем. Хотелось начать хвататься за края пиджака или задымить сигаретой. В бильярд он пришёл самым первым. Кий легко лёг на ладонь, но Степан сразу почувствовал, что делает что-то не так. Нахмурившись, парень убрал по всем показателям «палку» со стола, держа её как удочку или, может, мухобойку, и на всякий случай ещё раз крайне тщательно припудрил кий мелом. Пирамида грустно глядела на потуги молодого милиционера с края стола, где её так благополучно и оставили. Ну, хотя бы шары блестели на матовой ткани пёстрым правильным треугольником, а остальное приложится. Пепельница обнаружилась в глубине комнаты на обычном столе и, честно, в сравнении с бильярдным он выглядел скучновато. Степан переставил стеклянную ёмкость на деревянный край зелёной громадины и задумчиво закурил. Белый шар вновь был потревожен рукой милиционера и поставлен ровно посередине закруглённой фигуры. Глубоко затянувшись и выпустив дым, парень снова пристроился с кием к бортику, задавая направление движения всему бильярдному организму. Зажатая в губах сигарета тлела в лицо, пытаясь залезть дымом в глаза, первый удар разнёсся по комнате цокотом, шары разлетелись. Стёпа улыбнулся своей первой попытке и выпустил светлое облачко из заточения лёгких. Бинх никогда не опаздывал. Нет, такое он себе редко позволял, но, запнувшись взглядом о стоящего посреди комнаты Стёпу, понял, что припозднился. Тесаков обернулся на Александра, сопровождаемого местным работником, и, честно, безумно захотел его поцеловать. Прижаться вплотную, вдавить в стену или стол, ухватить с губ чужой прерывистый вдох, погладить, покусать… Они обменялись крепким рукопожатием и скупо обнялись. Бинх незаметно провёл пальцами по чужим костяшкам перед тем, как отстраниться, и только это было возможным знаком отношений между ними. — Как настрой, Степан Юрич? Я смотрю, партия уже вовсю играется. Какой счёт? — шутливо спросил мужчина, глядя на стол, на котором маленькими стайками сверкали разноцветные шары, напоминая смешных маслят после дождя. Юноша хохотнул: — Думаю, я могу претендовать на золотую медаль, — на этих словах работник тихо удалился, закрыв за собой дверь. На секунду в помещении воцарилась тишина. Стёпа шумно выдохнул и на полшага приблизился к мужчине. — Тут безопасно? — шёпот разорвал омут секундного молчания, напряжение загудело между лицами в ожидании ответа. Степан беспокойно смотрел на Бинха, боясь сделать лишнее движение, жест. Александр медленно кивнул, хватая взглядом нервозность человека напротив, и сам аккуратно притянул парня к себе за шею. Стёпа осторожно ответил на движение чужих губ, обнял мужчину за талию и прижал к себе. Бинх продолжил медленный поцелуй, слабо прикусив и оттянув нижнюю губу зубами. В следующую секунду Стёпа повторил его действие, вытягивая из мужчины лёгкую улыбку. Отстранение стало моментом обоюдных взглядов — Бинх смотрел на Стёпу из-под светлых ресниц, которые на ярком свету казались совсем прозрачными, и только большие тени, отброшенные на глаза, возвращали им нужные очертания. Степан залюбовался. — Ты такой красивый, — вырвалось, словно молитва, повторяющаяся в голове с самого рождения, правдивая и любящая, чтобы её произносили вслух. Бинх как-то вмиг замер, уставившись в чужие глаза, а через секунду словно оттаял, часто заморгал, сжав ткань чужого пиджака. — Danke, mein Lieber, — тихо проговорил Александр, прижавшись к серому вороту щекой. Стёпа потерянно улыбнулся, то ли от реакции мужчины, то ли от того, что впервые смог понять его немецкий. Рука аккуратно легла на чужую голову, пропустила через пальцы светлые кудри, дотянулась до уха прикосновением, пустившим по чужому телу заметную дрожь и выбившим рваный вдох из лёгких. На мгновение оба застыли. Александр неловко нахмурился, пытаясь скрыть собственное непонятное смущение, и неуклюже отстранился от Стёпы, отвернув раскалившееся лицо. Степан пару секунд сверлил мужчину взглядом, а после расплылся в широкой улыбке. — Возбуждают комплименты, товарищ офицер? Или тут уши виноваты? — Бинх с явными признаками смущения и напускной злобы зыркнул на развеселившегося Стёпу, чувствуя себя подозрительно голым и уязвимым, но тем не менее — приятно уязвимым. Хотя признаваться в этом не хотелось. — Иди лесом, придурошный, — проговорил Александр, отступая от парня, сделавшего шаг в его сторону. — Я-то придурошный, а ты правда замечательный, — снова удар сердца, шаг стал шире. Бинх промахнулся ногой мимо пола, окончательной своей твёрдости, запнулся о чужие слова. Был схвачен, развёрнут и прижат. То ли невероятно знакомыми руками, то ли собственной жизнью. Добровольно? Абсолютно. Губы парня прикоснулись к уху поцелуем, обдали дыханием — мурашки рассыпались по спине, вторя биению в висках. — Чудесный ты, слышишь, Саш? — тёплый шёпот заставил сжать лацканы серого пиджака, податься ближе. Выловить новое прикосновение. Вмиг ставшие сухими губы по-рыбьи бездумно двигались в бездействии, пытаясь найти что-то — воздух или чужой рот. Мочку слегка прикусили, жар разлился от груди по животу и вниз, мужчина рвано облизал корочку губ. — Люблю я тебя… Правда, очень люблю, — сердце с грохотом ухнуло в простор грудной клетки, оно держалось там лишь на этих невысказанных-уже-высказанных словах. Отчего-то перед глазами полыхнула вся жизнь одной борьбой и болью, а на глазах вспыхнула влага. Возбуждение и слёзы. Можно ли быть ещё более уязвимым? Ответ не был нужен. Ответ на губах — своих и чужих. Стол позади держал, защищал от падения, человек перед ним делал то же самое. Бинх всю жизнь ненавидел помощь — не принимал и, тем более, не просил… Просьба о продолжении тихой ласточкой пролетела между губами, перечеркнув эту мысль самыми яркими чернилами, свинцовой пулей и неожиданной кровью во рту. Чужая рука жадной дрожью прошлась по спине, забралась под слои ткани, нежно огладила горячую кожу. Собственные руки потянулись сделать то же самое, залезли под пиджак нетерпеливой тряской, полоснули кожу холодом пальцев. Понимание того, где они сейчас находятся, больно стукнуло по голове кием, оставленным на краю стола и только что грохнувшимся на паркет. Они оба остановились. — А… Ну, ха-ха, боюсь, ребята не оценят, — растерянно-взбудораженно проговорил Александр, чувствуя их общую разгорячённость и некую упущенную им ниточку стойкости. Степан поймал чужие чувства взглядом и слегка улыбнулся, пытаясь утихомирить собственное дыхание. В дверь несильно постучали, и отстранение выдалось куда более резким, чем ожидалось. Степан отлетел от стола, нервно развернувшись на пятках, Бинх, кашлянув, отлип от бортика и поправил галстук. — Милиции бонжур! — поприветствовал мужчин вошедший Яков, за которым не спеша следовал Коля. Парень с интересом рассматривал интерьер бильярда, но, заметив Стёпу и Бинха, дружелюбно с ними поздоровался. — Привет, — всё ещё слегка обескураженно ответил Александр, косясь на улыбчивого Степана — тот в свою очередь отозвался приветствием и сделал несколько шагов для рукопожатия. Гуро с радостью на него ответил, спрашивая о насущных делах, Николай вторил его действию. Бинх потряс головой, улыбнулся куда-то в сторону пола и подошёл к компании друзей. Руку привычно пожали поочерёдно две других. — Ну что, господа, раскладываемся? — с весёлым выдохом вопросил Яков, делая шаг к бильярдному столу. Коля быстро закурил. — О, так вы уже играете. Кто побеждает? — Степан кашлянул улыбкой в кулак и поспешил объяснить: — Да что уж там, просто тренировался, Яков Петрович. Кстати, как ваше самочувствие? Не дело, а ужас один… А, ой, простите, дурость ляпнул, — парень неловко закусил губы и глянул на Александра в поисках опознавательных знаков, но тот, похоже, вообще не понял сути слов помощника, витая в собственных мыслях, и только когда заметил на себе взгляд, поднял полные растерянности глаза. Стёпа рассеянно дёрнул бровями и обернулся назад, боясь в своих мыслях застыть на чужом лице. Сердце кольнули собственные забытые за приходом товарищей слова, вмиг он почувствовал запоздалый стыд за признание. — Да нет, что ты, спасибо, что спросил. Я в порядке, — неожиданно Яков перебил размышления Стёпы и улыбнулся: на его лице промелькнула неисчезнувшая усталость, многолетний слой переживаний, мигнувший секундой в глазах и морщинках. Степана кольнуло тревожной иглой печали за этого человека, он неловко заморгал, думая о неуместности личных мыслей при разговоре. Коля вздохнул и вновь затянулся сигаретой. Заметив кислую мину последнего, Яков наигранно закатил глаза: — Коль, хватит вздыхать, на моих похоронах навздыхаешься, — Гоголь ошалело дёрнул пальцем, стряхивая пепел и случайно ломая фильтр. Гуро прыснул. Степан только сейчас заметил, что парень курит. — Да уж точно, специально рупор возьму, — с рассеянно-зловещей улыбкой проговорил Коля, в недоумении глядя на свою поломанную сигарету. Нервы, что ли, подкачивают? *** Партия шла бодро. Яков со Степаном играли вместе, чтобы уравнять силы: Степан как новичок, а Гуро… ну, тут и говорить нечего, этот человек будто с кием в руках родился. Бинх и Коля, как уверенно играющие, окрестили себя командой номер два. Соревноваться с Яковом было сложно, но при таком распределении людей шансы были. Шары звонко разлетелись, и загадочные улыбки на лицах всех присутствующих мелькнули тенями под яркой лампой. Яков бил точно — в меру легко и сильно, локоть двигался раскованно, отдавая силу удара тонкой нитью по всему кию до самого прикосновения к круглому боку, и дальше — в самом направлении удара. Коля азартничал, ему нравилась эта игра. В особенности вспоминался их с Гуро невероятный бильярдный марафон во Франции. Зелёный стол стоял прямо в отеле, и они с Яковом в течение недели прямо с утреца бессовестно занимали его на несколько часов. Мысли об этом витали в головах обоих, улыбки ностальгии, словно это было не месяц, а годы назад, тонко расчертили губы. Перед каждым ударом парень бережно клал сигарету в пепельницу, а после долго целился, поэтому в конце концов некоторая часть табачных собратьев бессовестно сгорела в отражающем комнату стекле. Яков хохотал над этим весь вечер, а Коля каждый раз делал несколько самоутешительных затяжек. Стёпа бил неуверенно и чересчур старался, кажется, он как-то сильно напрягал спину и руки, поэтому удары часто выходили кривыми, заставляя шары подпрыгивать или вертеться без специального на то умысла. Бинх бил стрельбой, то есть чётко и быстро, особенно не возился с кием и ударял по цветной массе сразу через несколько секунд после объявления его очереди. Наверное, если бы играло четыре Александра, партия закончилась бы в несколько раз быстрее. Очередной шар свалился в сеточку, и им принесли вино и закуски. Стёпа с Бинхом переглянулись — после праздничного акта алкоголизма мужчины зареклись больше особо не пить, но вино — не коньяк и тем более не водка, так что считаться не должно. Через минуту бокалы с удовольствием побагровели, а собравшиеся сели передохнуть за столом. Это было по-доброму забавно. То есть, сама их встреча в какой-то степени всех смешила тем, что каждый в этой комнате знал их общую тайну. Единый, абсолютно глупый в своём окрещении «изъян» был ниточкой между жизнями, неким негласным языком понимания для собравшихся людей. Чувствовалось веселье просто из-за самого этого факта, а в воздухе звенело настолько сильное единство, что ни гражданство, ни что-либо другое не могли посоревноваться с этим ощущением. Кажется, они все дышали полной грудью в этой комнате… — Ну что ж. За педерастию в милиции, господа! — через секунду благоговения знаменательно проговорил Яков, резко поднимая бокал и себя вместе с ним. Лицо Гоголя за секунду эволюционировало в камень, Степан подавился вином, пытаясь сдержать смех, а Бинх с бешеной улыбкой послал Гуро в не очень приличном направлении. Яков рассмеялся, получил от Коли локтем по ноге и, всё ещё улыбаясь, проговорил: — Так Никита Сергеевич говорил, я ни при чём, — Бинх на это покачал головой, пытаясь сделать серьёзное лицо, но получилось крайне плохо. Воспоминания об их с Яковом молодой службе пронеслись в головах обоих, резко захотелось рассказать пару историй из глубин времени. Добротное «выпьем!» послужило сигналом для глотка. *** Гуро с Бинхом, обнявшись, медленно топтались недалеко от стола, пародируя, похоже, медленный танец. Яков сначала пьяно хохотал над данным интерактивом и каждым сказанным словом, весело шатаясь под музыку, а потом расплакался в чужой пиджак. Саша молча поддержал печаль мужчины объятиями и крупинками слёз в уголках глаз. Иногда кто-то из них что-то шептал, другой так же тихо отвечал. Стёпа с Колей играли в шашки под столом, потому что сверху было заставлено по самое не хочу, а функция уборки, видимо, у них отключилась. Алкоголь сначала развеселил парней до чёртиков, но теперь немного попустило, и остались лишь плёнка сна и лёгкое заплетание языка. — Слушай, Стёп, — Гоголь уставился в доску, плывя взглядом по клеточкам и круглым фигуркам. — М? — мыкнул парень, делая глоток из бутылки. — Ты зачем моими ходишь? — А? — вопросительно протянул Степан и также уставился на доску, пытаясь понять, что происходит. Глаза разъезжались, как два автомобиля в задачах по математике. Юноша завис. — …А какими я хожу? — Коля нахмурился, пытаясь вспомнить. Посмотрел на свою половину, потом на чужую… Нет, всё-таки они были ужасно пьяны, и лёгким заплетанием отличился ещё и мозг. — Привет, — в импровизированном укрытии неожиданно возник Александр с сигаретой в губах и пепельницей в руке. Все присутствующие под столом обернулись на него. — О, Саш, давай к нам, — Степан деловито потянул мужчину за рубашку, заставив того в срочном порядке переместиться с корточек на колени. — Опа, шашки, где взяли? — Бинх компактно устроился под крылом Стёпы, попивая из только что найденной бутылки и терпя череду покушений на его сигарету. — Сами сделали, — без тени шутки ответил Коля, делая дамкой чужую фигурку. Александр одобрительно кивнул, кажется, даже не усомнившись в словах парня. Через секунду к «подстольному» отряду примкнул и Яков, жуя бутерброд с икрой и держа целую тарелку таких же красавцев в руках. — Хотите? С икоркой, — предложил мужчина, представляя всеобщему обозрению поистине легендарное лакомство. Коля довольно умял предложенное кушанье за один укус и вроде даже прямо с тарелки, пробубнив слова благодарности сквозь улыбку забитого рта. Бинх со Стёпой отказались, лениво смакуя оставшееся на дне бутылки вино и докуривая последний сантиметрик табака. Яков подпёр бок Коли спиной, усевшись боком к игральной доске и ногами наружу. — Неожиданная смена деятельности. Где вы вообще их нашли? — спросил Гуро, Степан хихикнул, Гоголь задумался на секунду, Бинх ответил за него: — Сделали, — Яков приподнял брови, пьяно, но всё же скептично глядя на друга. — Бог послал, — проговорил Коля, рукой и взглядом указав куда-то вверх. Все подняли головы под «столовый» потолок, Стёпа с Александром перекрестились. Как в эту секунду никто не заржал, одному богу известно, но смотря какому… — А под столом вы от Аллаха прячетесь? — Гуро еле смог сдержать смех. — Так рамадан же сейчас, а мы пьём тут, едим, — задумчиво проговорил Александр, Стёпа с Колей закивали. — Рамадан в прошлом месяце закончился, идиоты, — уже давясь смехом проговорил Яков, глядя на пьяных в дрянь товарищей. Через секунду мыслительного процесса всё подстольное общество громко захохотало. Пока один смотрел на другого, второму становилось от его вида ещё смешнее, и тогда из-за чужого смеха начинал ржать уже и первый. Этот порочный круг мог бы никогда не остановиться, если бы у всех одновременно не закололо животы. Вдоволь насмеявшись и поохав над заболевшими боками, парни единогласно вздохнули, подарив воздуху минутное молчание. Коля устало прилёг к Якову на плечо, разморенно улыбаясь и в пелене давшего в голову алкоголя глядя на двух весёлых милиционеров, в обнимку ссутулившихся под столом. — Слушайте, как вы вообще всё поняли? Ну, то есть, это же… — Коля замялся, мысль давалась трудно, взгляд слегка плыл. Бинх кивнул. — Ну как поняли, этот припёрся с вином ближе к вечеру, потом пялился на меня, как пёс на докторскую, я что-то подумал-подумал, да и спросил его, — Александр наклонился ближе к Коле, прикрыв рот ладонью сбоку, и тихо зашептал. — А Стёпа врать не умеет от слова совсем, хорошо, что в милиционеры пошёл, а не в бандиты, повязали бы на первом допросе. Коля хихикнул, Степан, как прекрасно слышащий человек, сердито схватил мужчину за рёбра пальцами. — Ай, ойойойахах, щекотно, ай! — Бинх скорчился от лёгкой боли и смеха, стол немного зашатался, Коля схватил его ладонями, с задорной улыбкой глядя то на товарищей, то на Гуро. — Я Атлант теперь, небо наше держу, — солидно проговорил Гоголь, изображая огромную тяжесть небесно-деревянного свода. Гуро улыбнулся своим мыслям, глядя на развеселившегося парня. — Такой ты забавный, когда выпьешь, — с этими словами мужчина медленно перехватил чужую руку и нежно сжал её в своей, погладив тыльную сторону ладони большим пальцем. Коля зарделся до ушей, и, в прибавку к алкогольному румянцу, даже под темнотой стола можно было разглядеть его порозовевшие щёки. Александр тихо засмеялся, подумав про себя о «невозможных романтиках». Беседа плавной рекой текла между людьми, воспоминания и мысли о будущем казались чем-то тёплым и родным, даже если мысли были отнюдь не весёлыми. Все узнали друг о друге многое: о сиротстве Стёпы, страшном и голодном пути Александра во время войны, переживаниях Коли и даже о страхах Якова, которые он не показывал никому и никогда. Бинх с Гуро рассказали ребятам о том, как боялись расстрела в подростковом возрасте и как выдохнули уже при Хрущёве, хотя настороженность была с ними всю жизнь, кажется, в качестве дополнительного органа. Как стали хорошими друзьями во время побега из закрытого клуба, куда нагрянули государственные служащие. По дворам и переулкам, когда вслед слышался вой сирены, со всех ног бежали в распахнутых рубашках и с «непозволительной» для мужчин помадой на губах. — Кажется, мы тогда поцеловались, — с приподнятыми уголками губ задумчиво проговорил Александр. Гуро, вторив улыбке товарища, кивнул, отведя взгляд от круглых как пять копеек глаз Коли. Стёпа проговорил удивлённое и восторженное: «Надо же», взглянув на Бинха абсолютно чистыми глазами. Александр, в который раз умилившись эмоциям парня, поцеловал его в нос. — В конце концов у нас получилось только дружить, так что вы, ребята, не ревнуйте, — Гуро тихо рассмеялся, а Гоголь, спокойно вздохнув, улёгся обратно на плечо мужчины. — Эх, сколько лет прошло… Как время быстро летит, да, Сашка? *** Практически скрытые от глаз настенные часы уже натикали без пяти одиннадцать доброго вечера, и все начали собираться. Коля, засунув в карман практически пустую пачку сигарет, допивал содержимое всех бокалов и на беззвучный вопрос Якова отозвался ехидной цитатой о том, что оставлять еду недоеденной некрасиво, даже не беря во внимание, что речь идёт не совсем о приёме пищи. Стёпа собирал шашки под столом, а Бинх, сидевший рядом с ним на корточках, задумчиво дымил сигаретой. Яков немного прибрал весь бардак и пришёл к вердикту, что при таком состоянии помещения не стыдно оставить всё остальное на работников заведения. Степан вылез из-под стола и был встречен рукой Александра, помогшего ему подняться. Все прошли к двери и, оглянувшись в последний раз на предмет проверки возможно забытых вещей, вышли из запомнившей их веселье комнаты. В гардеробе милая старушка быстро выдала им одежду и отлучилась к своему столику в углу, принявшись читать газету через толстые стёкла нацепленных на нос очков. Сегодня это место было совсем пустым, и в фойе ребята стояли одни, слушая приятную симфоническую музыку далёкого радио и неторопливо одеваясь. Стёпа с Бинхом стояли чуть в сторонке, в добром молчании застёгивая пуговицы на своих пальто и иногда бросая друг на друга тёплые взгляды. Алкогольная дымка слегка спала, и запутанные вином мысли уже начали приходить в порядок. Бинх отчего-то улыбался, и Стёпа не смог удержаться и не застыть взглядом на чужих губах. Вдруг Александр тихо вздохнул, словно решая что-то у себя в голове, и через улыбку мелькнула тихая фраза: — Я тоже тебя люблю, Стёп, — в секунду сердце у парня дрогнуло, расплылось жаром, рассыпалось приятной болью. Уголки губ дёрнулись от готовых к слезам до улыбки, и Бинх в секунду понял, что они со Степаном удивительно похожи. Юноша тихо и слегка подрагивающе засмеялся, поднял секундный взгляд на потолок, снова улыбнулся счастливо и слегка грустно, а после вновь посмотрел на Александра, протерев пальцами чуть намокшие за одно мгновение глаза. Теперь уже сердце Бинха ёкнуло в теплоту чувств и живота, он с придыханием втянул воздух. — Пойдём? — отчего-то шёпотом пронеслось предложение между лицами, Стёпа на него практически незаметно кивнул, а через секунду быстро сжал Бинха в крепких объятьях, руками стиснув плотную ткань на чужой спине до побелевших костяшек. Александр обнял парня в ответ, приподнявшись на носках и вжавшись лицом в чужой поднятый воротник. — Пойдём. Яков помог Коле застегнуть пальто и, не страшась посторонних глаз, чмокнул его в лоб. Парень в ответ повязал шарф на чужую шею, выглядя при этом спокойно и сосредоточенно, и заправил края плотной ткани под воротник. Гуро слегка улыбнулся, заворожённый этим тихим моментом. Сбоку нежными помехами шуршала музыка вместе с тусклым светом, и это мгновение показалось приятно вечным. Гоголь остановил взгляд на чужом лице, секунду-другую глядя внимательно и тепло, словно никогда до этого не цеплялся глазами за эти знакомые черты. Оркестр на радио сбросил с плеч покрывало из сбоев и на пару секунд заиграл чистой мелодией знакомого вальса. Раз, два, три… Раз, два, три… и через мгновение Коля крепко поцеловал Якова в губы, одной рукой притянув его за затылок. Быстрое начало и быстрый конец — словно выстрел, но самый живой выстрел на свете. Они оба резко выдохнули. Коля ещё раз поправил чужой шарф и со сверкающими улыбкой глазами поспешил на выход. Гуро с пропустившим удар сердцем посмотрел юноше вслед и, счастливо вздохнув, шагнул вслед за ним. «Спасибо тебе» — горячими словами застыла общая фраза у каждого в мыслях. «Спасибо».