Никита́

Годы в тюрьме тянутся нереально долго. Ожидание не сравнится с ожиданием в очереди. Ты не можешь говорить о том, что такое скука, только попав в пробку перед Рождеством. Ты ни о чём не можешь говорить, если не был в тюрьме. Что ты вообще знаешь о жизни? В тюрьме главное не бешеные придурки вокруг тебя. Не электрический стул и не инъекция. То, что тебя когда-нибудь убьёт, — а оно обязательно убьёт, — это скука. Поэтому когда двери твоей камеры распахиваются, свет ударяет в глаза, свет режет и расчленяет тебя, ты согласен на всё. Только пожалуйста, выпустите меня. Пожалуйста, я так хочу выбраться. Умоляю вас. Я и сама готова сделать всё. Вплоть до того, чтобы облизывать ботинки и мыть туалеты до конца своей жизни. Только не в тюрьме, пожалуйста, пожалуйста… На твоих глазах выступают слёзы. Сопли стекают по твоему рту, капают с подбородка и смешиваются с лужицей дерьма под тобой. Ты трясёшься, будто какой-то наркоман на последней стадии унижения. «Дайте мне димедрол. Пожалуйста». Только ты говоришь: пожалуйста, спасите меня от этой скуки. Поэтому когда и для меня настал такой момент, — жалкий шанс из миллиона провалов, — я тоже готова была на всё. Разве что только сопли не размазывала по лицу, не клала руку на чужую ширинку и ни о чём не умоляла. Если этот шанс выпал, значит, я кому-то была нужна. Значит, я имею цену. На моих запястьях были наручники, наручники накрепко вделаны в стол. Ноги тоже оказались обездвиженными. Разве что только кляп в рот не вставили. Мне всё разложили чётко и понятно. Ничего не утаивали. Я следила за каждым жестом, за мимикой говорящего. Я напрягала все свои извилины, весь свой опыт, весь своей интеллект, чтобы бороться с отупляющим бессилием и пустотой внутри. Тюрьма не делает тебя лучше — она только убивает в тебе всё то, что осталось. Я думала, что ничего. Но оказалось, было ещё, что убивать. Я смотрела в это тупое размазанное лицо, которые плыло от жира, собиралось в складки, плавилось от своего превосходства… «Нам немного от тебя требуется. Милая мордашка, хорошие навыки, скорость реакций, острый ум… желательно не открывать свой ротик и не задавать вопросов. Обязательно иметь стальные яйца. У тебя это есть, сладкая?» Я мотаю головой, сбрасываю с себя оковы вечного одиночества, нависшей над моей шеей гильотиной. Моя голова уже больше не окажется в корзине, не будет грызть прутья и немо, как рыба, раскрывать рот. Я улыбаюсь и говорю: «Конечно. Вам понравится со мной работать». Когда этот мужчина собирается уходить, останавливается рядом со мной, я реагирую быстро. Сейчас мне не нужна ни милая мордашка, ни навыки, ни скорость… Стул подламывается подо мной, я лечу на пол, но перед этим вцепляюсь зубами в заметно выпирающую ширинку. Трудно промахнуться. Молния скрипит подо мной, уши закладывает от крика. Теперь у меня были и стальные яйца. Ещё через месяц — ох, а я даже не заметила, как пролетело время, — меня без предупреждения будят ночью, грубо надевают наручники, бесцеремонно тащат в крытый бронированный фургон. Кажется, я начинаю понимать, что к чему. Но это всё теперь позади. Позади меня, в этом самом фургоне, со мной остались грязные толчки, которые извергали потоки жижи. Сломанные ногти, запах пота и мочи. От некоторых женщин несло похуже, чем от толчка. Вместе с ними всеми, с этими образами из запахов и вкусов, позади остаются и провода, которые я затягивала вокруг шеи, кровь и трупы, совсем ещё незрелые попытки скрыть следы. Моей самой большой ошибкой было убить отчима. Но, правда, я не специально. Он сам нарвался. У меня спрашивают в который раз: зачем, к чему, сколько уже людей пострадало от тебя? Я знаю только одно. Я могу увеличить количество мёртвых убив и тебя. Напоминай себе время от времени это, когда задаёшь такие вопросы. Грязь позади меня. Позади и долгие жёсткие тренировки, молчание и завывание ветра каждую ночь, когда пытаешься заснуть, но не можешь: твои ноги всё ещё бегут, икры сводит от боли, и ты просто не можешь. Не можешь. Нет. Ты закрываешь и открываешь глаза. День, другой. Ты закрываешь их, уходишь внутрь себя и пропускаешь это всё мимо. Пот, боль. Кровь. Усталость. Я напоминаю себе каждую ночь, что это кому-то нужно. Что я и в самом деле ценна. Что это когда-то окупится, а я обязательно пойму, зачем всё это было. Но я так и не узнала. Мне сказали не задавать вопросы. Я и не задавала. Я всегда говорила: я делаю это потому, что это кому-то нужно. Ну и, конечно, потому что мне нравится это делать. Приятно чувствовать себя нужной. И всё всегда происходит так…