"Буря"

"Буря"2 Я бесшумно пролавировал по коридору, своей пружинищей походкой убийцы. Ни один мой браслет не звенькнул. Я скинул мантию, повесив её на крючок. Запрокинул голову и развязал тугой шнурок, стягивающий волосы. Те подсвечиваемые лунным светом из окна, рассыпались серебристым каскадом по плечам. - Да вознесёт нас ветер... Тяжело но отрезвляющее, прошептал я. Эрнэстиаль сквозь глубину корридора, застыв следил за сиим действием, слегка приоткрыв рот. - Эм, Серафиниэм? - Да? Звучно и завораживающе, ответил я на зов. - Мможно я переночую на диване? - М? Почему нет? Думаю, можно... - Сспасибо. Я махнул рукой, слегка отвернувшись, волосы пересыпались мне на глаза. - Душ, на лево... Поправил я волосы, забренчали браслеты. Эрнэстиаль разулся, и подошёл ко мне, заглядывая мне в глаза. - Зачем тебе столько браслетов? И почему ветер возносит? Я глянул в его разноцветные глаза. Хм как будто разные люди смотрят на меня, один - смелый, стойкий и какой-то измученный, второй - робкий, добрый, и очень женственный, грустный. Нет, это один человек - очень загадочный и притягательный, у него своя непонятная энергия, не могу объяснить. - Эрнэстиаль? Спросил я его, не отводя глаз, делая шаг ещё сильнее сблизив нас. - Да, Серафиниэм. Робко ответил тот. - Ты не заикаешься) Прошептал я, наклонясь к его уху. Мои волосы окатили его лицо седой волной. Он резко отступил назад, держась за ухо. Он что покраснел? Похоже на то, щёки прям пунцовые. Блин, засмущал мальчика. Ну прям, как это мило. Я отвернулся и направился к выключателю. Честно, мне не нужен свет, я прекрасно вижу в темноте. - Ты не ответил на мои вопросы! Крикнул Эрнэстиаль, держась за ухо, сверкая смущёнными глазами. Будто тонкая изящная свирель запела песнь боли - так звучал его голос. Меня пробрало до мурашек, в груди вспыхнула новая боль, утяжелив сердце, но боль была столь………………………приятной? Я приложил руку с браслетами к груди, натолкнувшись на стену, сполз по ней в низ, наслаждаясь этой...болью. Холодный треск браслетов успокаивал меня сильнее, и твёрдый пол и стена дарили мне блаженство. Я держусь руками за сердце, и покачиваюсь в перёд, назад - как псих... Но такого, я никогда, никогда в своей жизни не чувствовал... - Прости меня... Шепнул я. - Серафиниэм! Что с тобой!? Он торопливо подбежал ко мне падая на колени, скорее всего сильно ударившись. Я ощутил приятный холод его ладони у себя на плече. Он впечатал меня им в стену, прекращая покачивания. Я запрокинул голову, взглянув на его испуганное лицо, с ещё розовыми щеками, сквозь свои колючие седые волосы. Он такой милый когда взволнован, я не удержался от еле заметной ироничной улыбки. - Почему небо синее? - Дурак, напугал! Он разозлившись пнул меня и двинулся в зал. Ха, ну видал: какой я противный. Хехе. Я поднялся, привычная боль вернулась как и холодное спокойствие. Я прошелестел в свою комнату. Фух. Тяжёлый день был. С этими мыслями я и распахнул чёрный лакированный шкаф. Стянул безрукавку, зацепившись ею за свои многочисленные кресты. Именно в этот момент, я и услышал отрывистый быстрый стук. Ох, забыл, что я здесь не один. - Можешь зайти. Дверь распахнулась. Эрнэстиаль застыл у двери, застав такую картину: я стою по пояс голый, пытаясь распутать на шее кресты с майкой. А что это он так на меня вылупился? Буд-то Деда Мороза увидел. - Эм, Серафиниэм... Покраснел Эрнэстиаль. -Да? Отвечаю я, не отрываясь от распутывания крестов. - Это что? Уставив мне на грудь указательный палец, спросил он. - Татуировка,что? Не видел никогда? - Это это мой эскиз. - Это ты нарисовал? Уставился я себе на грудь разглядывая вытатуированное кровавое сердце, из которого проросли розы с колючими шипами. - Дда. Яя. Ещё сильнее смутился парень. - Классно вышло. Слушай помоги распутать, а то всю жизнь так ходить буду. Шутканул я. - А Дда, конечно. Он подошёл ко мне в плотную, обдавая мою шею прохладным дыханием. Я уставился на его белый ровный лоб и белые порхающие ресницы, пытаясь хоть мельком разглядеть необычные глаза. Пфу, а зачем мне на них смотреть? Дурак что-ли, пацанам в глазки заглядывать? Ладно потом покопаюсь в себе. Женственные длинные пальцы расцепляли кресты, один за другим. А я наслаждался запахом длинных, влажных после душа волос. - А, кстати, зачем пришёл-то? Белые руки чуть дрогнули. Эрнэстиаль поднял на меня заинтересованные глаза. Я застыл не в силах, спросить что-ещё. Эрнэстиаль резко опустил глаза, будто очень занят распутыванием. - Я это, сспросить пришшёлл. А где мне взять ппостельное? - А … да... Э, там ящик в диване. В нём и одеяло с подушкой... - Сспасибо. Эрнэстиаль отстранился, и провёл холодной рукой по татуировке. - Эм, что ты.… - Классно получилось...Сказал он и юркнул за дверь. Я так и остался стоять столбом возле шкафа и с кофтой в руках. После стояния столбом я пошёл в душ. Всегда наслаждался горячим душем, который обжигает каждый миллиметр тела и даёт непонятную сонливость и умиротворение. Получив, эти два фактора, я решил заглянуть к Эрнэстиалю, узнать как он устроился там. Уже у прохода в зал я услышал приятное звучное ровное дыхание. Я прошёл к дивану, и сел на пол рядом с диваном. Как спокойно. Эрнэстиаль перевернулся на другой бок, и я оказался прям напротив его лица. Его влажные волосы обмотали его тонкую руку, которую он подложил под голову. Некоторые пряди застлали бледное лицо. Я сижу и разглядываю его. Это нормально? Наверное да? Мне всегда нравилось смотреть на спящих людей. Когда они спят, спадают все маски, и ты видишь человека таким какой он есть. Эрнэстиаль выглядит каким-то несчастным и счастливым одновременно. Безмятежным и обеспокоенным. Простым и сложным. Кажется, я первый раз теряюсь в человеке. Я не понимаю что чувствует этот парень к миру. Как тяжело. Но его сон так завораживает, я могу смотреть на него вечно, по крайней мере, мне так кажется... Проснулся я от напористого толчка в бок. Что?! Почему я здесь? Я спал на полу? - Серафиниэм, что ты здесь делаешь?! Удивлённым голосом произнесли сонные губы. Его заспанные глаза не понимали что происходит. - Честно говоря, я сам пытаюсь это понять. Эрнэстиаль скинул мне подушку, игриво, сонно и так искренне улыбнувшись. Я никогда не видел как этот человек улыбается. Его улыбка отдалась во мне тёплой болью, приносящей удовольствие. - Ладно, спи ещё. Рано. Прошептал он снова крепко засыпая. - Прекрасен - шепнул я и забылся на тёплой подушке, пахнущей песней тонкой свирели о незабудковых полях. Так интересно, я не чувствую боли, первый раз я её не чувствую. Чувствую что-то, тёплое блаженное, но беспокойное. Утро началось в час дня. Я проснулся лежащим на полу, накрыт одеялом и на подушке, на которой спал мой гость. Гость, от него остался лишь его приятный запах и записка. Не осталось ни разобранной постели, ни грязной посуды, только непонятные воспоминания. Разве, что вернулась та пустая холодная ноющая боль. Содержание записки было обычно, но она дарила непонятную радость-грусть. " Серафиниэм, Прости что не разбудил в техникум. Мне показалось, что тебе нужно отдохнуть. Может ещё встретимся... Эрнэстиаль)." Такой ровный почерк, и я представил его голос, незабудковый запах, глаза, улыбка... Дурак! Забудь! Забудь! Кто он тебе? Никто! Так что успокойся Серафиниэм Воронов! Ты его увидишь только когда начнётся новый семестр. А тогда, будет уже всё равно... Но может я смогу быть его другом...Нет никак! Даже не думай! Вы не сможете дружить он умрёт раньше чем ты! И вообще парень иди на девчонок из окна погляди! Ты не гей! Понял? Понял! А жаль... И было так хорошо... Вот именно что БЫЛО! А сейчас гуляй Вася, ты такой красивый никому не нужен! Так что подбери сопли и помоги себе сам! Такие диалоги с самим собой, стали не редкостью с первого моего убийства. Я всегда так заставляю себя терпеть, и идти дальше. Вот и сейчас я поднялся убрал одеяло в ящик. А подушку забрал себе в комнату, не думайте там ничего, я просто...просто мне нравится запах, вот. Я взбодрил себя кофе. И решил пойти в магазин закупиться и сварить что-нибудь. Что? Ппочему? Это что, слёзы? Я плачу!? Я же мужик! Отставить рыдать как баба сопливая! Но. Но. Ведь. Я сполз по стене на пол, укачивая своё сердце дрожащими руками. Ведь, больно. Странно, больно как-то не так, не как обычно. Обычно, холодная нудящая боль, а сейчас .... Обидно и страшно грустно и от этого очень больно. Боль. Боль. Боль. Я больше не могу! Я реву, реву как сопливая девчонка, а слёзы такие горячие... Как я жалок. Противно. Насколько я жалкий! Больше не могу терпеть, теперь не могу больше кричать - голос сорвал. Теперь только хрип. Но почему?! Я сижу и жалею себя, как последний дурак, хочу исчезнуть не существовать! Эта боль, неужели нет мира без неё?! Чем я заслужил так жить? В горле уже чувствую металлический привкус крови, но продолжаю стонать от рези в сердце. Искусал запястья и расцарапал руки, что бы уменьшить боль в сердце. Нет. Она не уходит. Я чувствую, что сейчас умру, я так этого ждал, не знал что это будет так…так больно. Слёзы давно закончились, а я всё бьюсь в конвульсиях сильнее прижимая к груди колени, пытаясь заключить боль в тиски, в которые она зажимает мне душу. Я не могу больше. Это всё. Это Буря. Спустя семь часов мучений, я потерял сознание... - Да Корра представляешь, герои этой книги переживают столько трудностей вместе. - Да Мира, обещаю прочту. Тебе ещё чаю налить? - Да, будь добра. Подставив кружку под носик чайника, сказала она. Дверь хлопнула, после что-то громыхнуло в коридоре. Женщины перепуганные, ввалились в коридор. На полу, прижимая руки к груди лежал Эрнэстиаль и по его щекам текли слёзы, оставляя на белой коже мокрые дорожки. Он тихо стонал, и что-то бормотал. - Сынок! Господи! Что с тобой?! Перепугавшись до смерти переспрашивала несколько раз Корра. Поглаживая сына по голове пыталась узнать Корра. Эрнэстиаль не мог ей ответить, его душили слёзы, и неутолимая боль выедала его сердце изнутри. Через три часа мучений Эрнэстиаль потерял сознание. Мы можем только гадать, что причинило юноше такую боль. Матери отнесли бессознательное тело на кровать. Корра долго сидела в кровати в недоумении и беспокойстве. Мира тоже была очень испугана. И думала о том что, это Серафиниэм так навредил Эрнэстиалю. Она вышла из комнаты и набрала номер сына. Гудки шли, но никто на другом конце и не думал прервать их. Она забеспокоилась сильнее, ведь Серафиниэм всегда отвечал на звонки. Либо сразу же перезванивал. Очень обеспокоенная она сообщила Корре, что съездит домой. Корра едва заметно кивнула. На всех парах Мира, рванула домой. У входа в квартиру она отдышалась, чтобы оставаться как можно больше невозмутимой перед сыном. Открыла дверь. Прошла в коридор не слишком громко крикнула: - Сынок, ты дома? В ответ она получила лишь убивающую тишину. Она начала метаться по комнатам в поиске Серафиниэма. Зал, комната, ванная, туалет, спальня, кухня... Она не сразу заметила Серафиниэма. Тот лежал на полу с согнутыми коленями и руками на груди, голова была откинута назад, лицо было бледное, глаза сильно заплаканные и затёртые. Руки были исцарапаны, а запястья и губы искусаны в кровь. Волосы рассыпались по полу. И живого человека можно было отличить лишь по коротким хриплым вздохам. Мирослава держала голову сына на коленях и поглаживая серебристые пряди, время от времени спрашивала себя. - Что случилось? И не находила точного ответа. Вот она набирает номер Корры Снежной. - Алло. Эрнэстиаль ещё не очнулся? - К сожалению нет, что там с Серафимом? Он дома? - Да он дома. Но... Кажется он тоже потерял сознание. - Плакал? - Кажется, да. Руки исцарапаны губы и запястья искусаны. Не знаю что думать. Очень страшно. - И мне Мира. Я позвонила в скорую. Они сказали переутомление и стресс. Ничего больше. Но я им не верю. Такого никогда не было. Он всегда был очень спокойный и радостный. - Знаю Корра. Серафиниэм тоже никогда так не делал. Думаю ждать, когда вернётся в сознание. Спросить. - Мира, а ты уверенна, что он будет в силах, рассказать? - Я уже не в чём не уверенна. Корра отключилась. А Мира с большими усилиями перетащила Серафиниэма на кровать. Села рядом и стала ждать. Предварительно вызвав психолога на дом. Это оказался дядечка пятидесяти лет учёной наружности. - Здравствуйте, Мирослава. Я Михаил Александрович. Что случилось? Мира поведала историю, что произошла по её приходу. - Искусаны губы и запястья, руки исцарапаны. Не знаю, что думать. - Мда, довольно необычный случай. Но давайте проведите к мальчику. - эм, хорошо. Мирослава повела гостя к комнате сына. Серафиниэм ещё был без сознания. - Какой интересный молодой человек, ваш сын весьма красив. У него случайно нет, девушки? Может такой выплеск эмоций из-за разрыва? - Нет, девушки нет. Никогда не было. И друзей нет. - Вот, как. Хм, сложный случай, очень сложный случай. Думаю, нам остаётся только ждать и верить. - Тогда может чаю? - Да пожалуй не откажусь... От кровати донёсся резкий стон, оканчивающийся тяжёлым хрипом. Наблюдатели так и застыли посреди комнаты... Что? Где я!? Я помню был на кухне и, о нет. Только не это... Угх. Ммм грусть ни на секунду не оставила моё сердце и продолжила растворять его своей горько-солёной кислотой. Тысячи ржавых гвоздей рвали моё сердце на куски, и складывали их в мясорубку тоски и невероятной горечи. Глаза уже не открывались, я лишь пытался продавить себе грудную клетку, что бы вытащить сердце и не чувствовать этой боли. Она рвёт, растворяет, режет, колет, ноет, выжигает меня изнутри. Одна мысль об Эрнэстиале, о его глазах, губах, запахе, голосе, даёт мне отдушину в этой непроглядной тьме, но чернота наступает с новой силой после каждой светлой мысли. А не думать об Эрнэстиале я не могу, эту боль можно прервать только так. Я слышу голоса, но моя голова слишком занята, что бы я мог им ответить. - Серафиниэм, ты меня слышишь, я психолог. Я помогу, только скажи, что болит и почему? Я сделаю всё что в моих силах. Главное не молчи... Я бы ответил дяденька, но представьте, что вы умираете и не можете об этом сказать. Вы чувствуете, вот она смерть, но почему она не приходит никак? Угх, как же больно. Я постарался выдавить из себя слова: - Буря! ;Прохрипел я. И вытянул руку с запиской от Эрнэстиаля, зажатую в кулаке. Михаил Александрович сначала не понял что дал ему мальчик. Какой-то мятый обрезок бумаги. После разобрался что это записка от кого-то. - Мирослава, скажите, вы знаете некого Эрнэстиаля? Мрачная Мирослава просветлела. - Да, знаю. Это знакомый Серафиниэма. Вчера познакомились. - А вы можете с ним связаться? - Боюсь, что только с его мамой. Эрнэстиаль сейчас, в такой же ситуации. Она взглянула на мучения сына. И тяжело вздохнула. - Плохо, очень плохо. Тут от кровати донеслись чёткие хрипы: - Эрнэстиаль... - Я думаю, мы на верном пути Мирослава. Звоните маме Эрнэстиаля. Мира быстро набрала знакомый номер, и услышав гудки поставила на громкую связь. Серафиниэм в это время начал откашливать кровь , а мира бросилась вытереть ему лицо. -Алло. Мира, Серафиниэм очнулся? - Да, Корра. А Эрнэстиаль? - Он тоже. Но я не знаю, что делать. Он… плачет и кричит. Он……он…… - Что Корра? - Он кричит: Это Буря, и зовёт Серафиниэма... - Извините, что вмешаюсь в разговор. Я психолог. Михаил Александрович. Думаю, я знаю, что делать в вашей ситуации. Корра, можете привезти сына сюда как можно быстрее? Это важно. Если хотите помочь своим сыновьям. - Я, я, да могу. Буду через час. Она отключилась. - Теперь Мирослава, могу предложить вколоть Вашему сыну обезболивающее и что-то вроде наркоза, он просто уснёт. Думаю так ему будет легче. - Уже не нужно. Он потерял сознание. Вяло произнесла она глянув на кровать... Есть сознание, или нет его. Не вижу разницы, боль всегда была спутником моего никчёмного существования. Я всегда боялся забытья. Сейчас я нахожусь в очень тёмном и холодном месте. Здесь очень не спокойно. И я слышу чей-то плачь, где-то в дали виднеется фигурка маленького мальчика. Он сидит, закрыв руками глаза. А с другой стороны, слышу чьи-то стоны, какую-то своеобразную истерику. Это парень мечется в грёзах, а за спиной у него чёрные перьевые крылья. И он изо всех сил пытается вырвать из них как можно больше перьев. Позади, слышу горькие стоны и отчаянный плачь. Там лежит парень, по пояс голый и на груди у него такая же татуировка как и у меня. Парень пытается сцарапать её. А спереди вижу зеркало, в котором мы все отражаемся. Так странно. Кто эти люди? Правда, что все они - это я? Они все так мучаются, а я нет. Как им больно, а мне нет... Почему они должны страдать, пока я блаженствую? Я хочу забрать их боль себе. Им больно. Я этого не хочу. Не хочу, что бы окружающим из-за меня было больно, а я оставался нетронутым. Я не имею права просто стоять и смотреть на это. Я должен что-то сделать, но что? Я гляжу на себя в зеркало и вижу отца... Нет там появился Эрнэстиаль. Но почему он. О нет! Что с ним!? Ему больно?! Я помогу тебе. Я подбежал к зеркалу и начал долбиться в стекло. Хочу пробить эту преграду, защитить его от боли. Нет! Многочисленные отражения в зеркале, напали на Эрнэстиаля. Я снова стою и смотрю, как кого-то разрывают на части. Вот Эрни лежит на полу в кровавой луже, и я уже ничего не могу сделать... Я жалок. Я тебя защищу. Обещаю. Ты не будешь страдать. Я готов вечно терпеть эту Бурю, лишь бы она никогда не задела ТЕБЯ... Рядом со мной что-то загремело. Я через силу расцепил ресницы. Лицо.... очень несчастное лицо....запах, такой знакомый.... И глаза.....Почему я сейчас вижу его? Это же не сон? Так? Эрнэстиаля водрузили на кровать рядом с Серафиниэмом. Безсознательные тела дышали в такт часам в углу. На стульях сидели их матери, не находившие себе места. Михаил Александрович стоял позади и успокаивал их. Как им тяжело - Думал он. Хрупкое тело Эрнэстиаля слегка дёрнулось. И он застыл. Перед его глазами плавали серебряные разводы. Его зрение не фокусировалось, но он чувствовал приятный запах мяты и кофе... Такой знакомый. Перед моими глазами был он. Такой несчастный, и измученный. Это я виноват...я знаю. Он видит меня и улыбается? Его руки обвились вокруг моей шеи, и он прильнул к моей груди. Как тепло и хорошо. Его тёплое дыхание бьёт мне по ключице. И я не чувствую боли. Почему? Не важно...мне хорошо. Я сжал его в объятиях. Он такой хрупкий и невинный. Имею ли я право обнимать его? Но он ведь не против, так? Никогда мне не было так спокойно. Я чувствую себя ветром, что дует в свирель, играющую мелодию о незабудковых полях... Мне кажется, что я не смогу отпустить его. Не смогу оставить одного. Кажется он уснул. Я слышу его сердце. Оно бьётся так ровно и гулко...так успокаивает. Мои мысли ускользают от меня... - Они спят? - Похоже на то, Корра. - Честно, не думал, что так будет. - Что будет? - То что они будут обниматься? - Именно. У них любовь? Они геи? - Любовь, геи? Нет, конечно... Корра, ведь так? - Конечно это не любовь, и они не геи... - Тогда как вы это обьясните? - А знаете что? Это не ваше дело! Возьмите плату и уходите. - Конечно, до свидания... Входная дверь захлопнулась, и матери облегчённо выдохнули. Спустя какое-то время сна, Эрнэстиаль закашлялся, и попытался вырваться из крепких объятий Серафиниэма. Корра кинулась ему на помощь... Он вырывается? Но почему, я слишком сильно его сдавил? Я разомкнул руки и холодная боль вернулась. Эрнэстиаль скатился с кровати и громко закашлялся. Корра помогла ему подняться. Слышу они говорят: - Мама, я больше не могу. Хотя бы немного... пожалуйста. - Но ты должен терпеть. Ты сильный, я знаю... - Знаю, я сильный, но...нет сил терпеть. - Терпи, ещё немного потерпи. В дверь заколотили. Мама подскочила. В комнату вошёл мужчина с голубыми глазами и длинными белоснежными волосами. - Отец, что ты здесь делаешь?! - Вы с Коррой так внезапно исчезли, я решил что вам нужна будет помощь или... -Здравствуйте, Меня зовут Мирослава Воронова. - А да. Я Мэрилин Снежный, очень приятно. - А кто этот юноша? - О это мой сын Серафиниэм... Сын? Что с тобой!? Я свалился на пол...и снова почувствовал свою силу, свою Бурю...