Черная полоса
13 декабря 2019 г. в 22:35
Взрослые оставили нас наедине с нашим общим горем, но мы не могли придумать ничего пооригинальнее чем просто молча сидеть, или тихо плакать. Кто-то тихонько подошёл ко мне и потянул за рукав. Без сомнения, это была маленькая Мари.
- Я хочу кушать... - Очень сдавленным шепотом сказала она.
Ничего не ответив я встала и направилась к кухне, но из-за эмоционального переполнения было сложно себя контролировать, и я споткнулась об что-то и упала. Боль от падения была не сильной, но вот боль внутри меня была невыносимой, всепоглощающей, раздирающей. От этой боли я чувствовала будто каждая косточка в моём теле переломилась и нещадно впилась в плоть. Слёзы с новой силой хлынули на пол. было слышно как они стукались о паркет, но меня в этот момент это не волновало. Мари и ещё двое детишек подбежали и подняли меня. Проводив меня на кухню, меня поставили на мой табурет, с которого я обычно готовлю. Я решила порезать морковку для супа. Положив её на дощечку, я взяла острый кухонный нож, и начала нарезать тоненькими кусочками. Обычно в такие моменты я полностью отдавалась делу, не отвлекаясь от готовки. Но сейчас мне вспомнился момент из своей не столь длинной жизни, когда я ещё не умела резать морковь. Как я стояла на этом самом месте и Сьюзи учила меня... ох Сьюзи... моя дорогая, нежная Сьюзи, как же я скучаю, как же я хочу вновь услышать твой нежный голос, ощутить твои шелковистые руки, как же хочется чтобы ты снова меня погладила...
На этой мысли меня вернула к реальности резкая боль в пальце. Да, я порезалась, и по ощущениям довольно глубоко. По моим и без того заплаканным щекам опять покатились слёзы. Не столь от пореза, сколько от воспоминаний. Я почувствовала как кто-то потёрся об ножку табуретки и услышала жалобный скулёж. Это был старенький Мистер Добряк. Я слезла с табурета на пол и обняв Пёсика снова разрыдалась.
Доготовила я без происшествий, и поужинали мы молча. Даже помолились на этот раз про себя. Мне казалось что я пересолила суп... или же просто наглоталась собственных слёз перед трапезой? Но это всё не имело значения. Жизнь утратила свой смысл для всех нас, мы не знали куда теперь стремиться, что делать и как жить. Нам явно нужно было отвлечься.
Когда все легли спать, я тихонько достала маленькую вязанную куколку из под подушки, и прижала её к сердцу. Эту игрушку воспитательница сшила сама и подарила мне на день рождения... куколка пахла прям как её волосы. Я долго думала о ней, и сама не заметила как погрузилась в страну грёз. Проснулась я ближе к полудню, и видимо позже всех. никого не было в спальне. Я быстро сменила свою спальную пижаму на обычное потрёпанное фиолетовое платьице с визуальным корсетом, и умывшись пошла в залу. Там тоже никого не было. Но я услышала как мои мои братья и сёстры по несчастью толпятся на дорожке у калитки и шепчутся. Как только я к ним вышла я услышала топот копыт и приближение колесницы. Через мгновение уже раздался скрип торможения колёс. Сразу за ним последовал резкий звук распахивания двери. Кажется оттуда вышли двое мужчин.
- С дороги! - Один из них рявкнул на нас.
Все разошлись по краям, а на меня напало оцепенение. я стояла по середине дорожки ведущей к двери, не могла пошевелится от ужаса и устремила свой бесполезный взор предположительно туда, от куда доносился голос, то есть наверх.
- Я не понимаю, ты что, оглохла?! - продолжил орать тот же неприятный мужской бас.
И тут меня сильно пнули, что я упала прямо в грязную лужу возле дорожки. Я была сконфужена, но услышала злобное рычание и шипение этого мужика. Добряк набросился на него, вступаясь за меня.
- Ах ты грязная шавка! - послышался ещё один пинок, который был явно сильнее того что принадлежал мне. Добряк громко заскулил, но уже видимо отлетев к стене дома, ведь послышался глухой звук удара, и стоны прекратились. Ребята помогли мне подняться. Мужчины зашли в дом, и кажется дверь они открыли с ноги. Никто не смел издать и звука. И тут гробовую тишину прервал скрипучий женский голос.
- Так значит это вы, осиротевшие дети...
Я не могла видеть, но мне казалось что она изучает нас взглядом. Я отчётливо чувствовала на себе её тяжёлый, прожигающий взгляд.
- Все ли в сборе? Зовите всех и мы начнём через час. - Через некоторую паузу продолжила она. - Значит так. правило номер один: непреклонно повиноваться. Правило номер два: не путаться под ногами. Правило номер три обращаться ко мне лишь в случае крайней необходимости. За всеми глупыми вопросами по типу "я устал, можно покушать" и всё в этом духе, обращайтесь к Рику. Все свободны, но через пол часа чтобы все были на месте.
Мужчины вернулись, подошли к телеге, взяли что-то, судя по их страшным словесным выражениям, очень тяжёлое и понесли в дом. Так они сделали ходок 10, а мы всё стояли и не могли пошевелиться, размышляя как же нам могло так не повезти. Снова. Эти пол часа будто длились пол вечности. Очень злой вечности. И тем не менее когда мы зашли в зал я наткнулась на что-то большое. Ощупав, я не поняла что это, ведь до этого ни разу не имела возможности познакомиться со швейными станками. Каждому из нас выдали по валику ниток, и приказали сесть за педали.
- Можете приступать. - надменный голос женщины прервал тишину и начал всеобщее шуршание и звуки рабочего процесса. Я одна сидела и ничего не понимала. Господи, если бы я могла видеть этот кошмарный сон, он бы нарисовался в самых тёмных и блеклых красках. От мысли меня оторвала больная пощёчина.
- Разве я приказывала считать ворон? Я приказывала приступить к работе!
Я приложила руку к ушибленной щеке, и ничего не могла сказать в ответ.
Дети грустным хором жалобно застонали:
- Кристина слепа, Мэм, сжальтесь, умоляем!
- Хм... В таком случае от дрянной девчонки совсем не будет пользы. Ладно, мы найдём выход из ситуации. - затем она резко перешла на крик, обращаясь куда-то в сторону кухни. - Джейсон! Вари одиннадцать порций!
С кухни донеслось "есть Мэм" а она, вновь обращалась ко мне, продолжая свою речь:
-...ведь кто не работает тот не ест. - закончила она свою речь злобным ледяным шипением над моим ухом. И она ушла куда-то за на улицу.
Внутри меня всё горело, меня раздирала обида. Но я ничего не могла поделать. И даже будь у меня драгоценное зрение, я скорее всего уже была в ужасе от всего увиденного, и не могла контролировать себя из-за слёз, и получила бы ещё сильнее. Я просидела так очень долго, ничего не предпринимая, как вдруг гудение валов и вращение педалей прервал громогласный голос Рика.
- обеденный перерыв, личинки!
И мне всучили тарелку, так неосторожно что часть расплескалась на моё платье, обжигая через слой ткани. Он остановился посередине комнаты и начал что-то бубнить под нос, было похоже на счёт. На самом деле я была очень голодна, и уже взяла в руку ложку, как у меня из рук вырвали тарелку, пролив ещё несколько горячих капель на и так обожжоные колени.
- Обсчитался, - послышался надо мной ироничный голос с ноткой издёвки. - Тебе есть не положено.
И он удалился.
я с трудом сдерживала слёзы. Я не плакала потому что не хотела показывать слабость перед этими злыми дядями. Я слышала монотонное постукивание ложек, но вдруг меня за рукав кто-то потянул.
- Сестрёнка, пожалуйста, покушай, я больше не могу. - раздался голос крохи Мари.
Я обняла маленькую девочку и со слезами приняла её подарок. Попробовав, я осознала, что это совершенно не вкусно, а даже отвратительно. На вкус было похоже на шпинат перемешанный с пересоленной геркулесовой кашей. Мало того, на зубах ещё хрустела скорлупа! Но я была очень голодной, и даже учитывая голод, мне удалось съесть от силы ложек пять. Я не ощущала как дневное солнышко греет меня, и поэтому сделала вывод что шторы были занавешены. Я услышала как за дверью милая женщина беседует с кем-то ещё. Нет, постойте... это была не милая женщина. Это была наша новая хозяйка, которая даже не представилась! Но сейчас она говорила совершенно другими интонациями! Её холодный ледяной голос сменился тёплым, певучим, и довольно приятным голоском. Понять что голос принадлежал именно ей мне помогли скрипучие старческие нотки, и мой хороший слух. Но мои размышления были прерваны.
- Кристи-и-ина, дорогая, подойди ко мне, милая!
Она меня звала... о ужас... но ноги сами понесли меня к двери. Я её открыла, и вышла на дорожку, где какое-то время назад искупалась в луже. И услышала, видимо, окончание её речи для незнакомца.
- Берегите её, как новый опекун, обещайте мне о ней заботиться и любить как следует любящему отцу.
- Обещаю.
- Что ж, я вам верю.
И она ушла, закрыв дверь.
Я стояла так минуту молча, не проронив и слова, но потом почувствовала как незнакомец нежно взял меня за руку и тихо произнёс.
- Пошли домой?