…
Лишь когда зал совета остался позади, Леголас до конца осознал, во что ввязался. Братство Кольца, десять почти незнакомых друг другу существ, должны пронести оружие врага через все Средиземье и бросить его в жерло вулкана прямо под носом у всевидящего Ока. Звучало это как поход в один конец. Все эти мысли сумбурно вертелись в его голове, пока аранен незаметно следовал за Гэндальфом и четырьмя хоббитами. Маг проводил полуросликов до их комнат, потом еще немного побродил по дворцу и раздал несколько распоряжений, пока наконец не углубился в нежилое крыло чертогов Элронда. Такие долгие похождения дали эльфу время все обдумать. Все, что он собирался сказать Мириэль, когда увидит ее, теперь показалось ему неправильным. Раньше, сложись их разговор благоприятным образом, Леголас рассчитывал увезти ее обратно в Лихолесье, подальше от войны, подальше от Саурона и его темных замыслов, но теперь… Расстаться с ней снова было невыносимо, но взять ее с собой в Мордор – еще хуже. Мириэль пошла бы за ним хоть в пламя Балрога – Леголас это чувствовал. И единственный способ оставить ее здесь… Решится на такое было сложно. И аранен отложил решение до того часа, когда наконец увидит жену. Если она вообще когда-то была тут. Гэндальф поднялся по каменной лестнице и, в последний раз оглянувшись через плечо, пересек узкий мостик, который вел в отдельный, пристроенный позже двухэтажный домик. Леголас знал это место – еще ребенком он играл тут с сыновьями Элронда. Теперь эти комнаты пустовали. Аранен не нырнул в коридоры второго этажа, как это сделала маг, а спустился вниз. Он догадывался, куда шел Гэндальф – достаточно приличная жилая комната тут была всего одна. В такую погоду разговор, скорее всего, будут вести на террасе, и подслушать его снизу будет гораздо проще. Леголас не ошибся. Он остановился под выступающим балконом, и к его ногам упало несколько лепестков вянущих роз. Сверху доносились два голоса: один принадлежал Бильбо, а другой… Все внутри него затрепетало. Этот голос Леголас узнал бы из тысячи. Она здесь! Так близко… И одновременно так далеко! Аранен с трудом заставил сердце стучать ровно. Шум в ушах не дал ему сосредоточиться на разговоре сразу, однако вот отдельные фразы стали доходить до сознания. – … должна побывать на нашем празднике урожая, леди Мириэль! Ох, помню так лихо отплясывал на последнем, что чуть все свои кости не растерял… Хоббит засмеялся, и к нему вдруг присоединился тихий, мелодичный смех эльфийки. Сердце Леголаса сжалось. В глубине души он надеялся найти ее опечаленной разлукой, но никак не смеющейся вместе с Бильбо… Он не знал, что только сейчас, после тысячи шуток и прибауток Бильбо, ему все-таки удалось рассмешить Мириэль. Потом разговор прервался, и Леголас понял по воцарившейся тишине, что Гэндальф уже вошел. Напряженная тишина окутала все вокруг, и ее наконец нарушил шелест платья. Это Мириэль встала поприветствовать мага.…
Мириэль выслушала волшебника спокойно, не выдав ничего из того, что бушевало у нее внутри. Леголас вместе с другими смельчаками отправится в Мордор. Едва услышав об этом, она поняла, что пойдет вместе с ним. Это было не поспешно принятое решение, не внезапный порыв, а что-то, что надо было принять как данность. Не было ни сомнений, ни колебаний. Другого пути просто не существовало – по крайней мере для нее. Но сама мысль вновь очутится на равнинах Горгорота, одно только воспоминание об этой мертвой, выжженной пустоши заставляло содрогнуться. Дышать смрадным воздухом, слышать копошение орков, чувствовать неусыпный надзор Великого Ока – хуже этого нельзя было ничего придумать. Злая шутка судьбы… Она так стремилась убежать из Мордора, а теперь добровольно пойдет туда. Во второй раз. – Скажи лорду Элронду, что я хочу идти с вами, – после долгой паузы, которую никто не решался нарушить, произнесла Мириэль. – Нет, – так же спокойно ответил Гэндальф. – Ты слишком слаба, Мириэль. Первый твой поход в Мордор кончился заточением в Барад-Дуре, второй кончится гибелью. Эллет вздрогнула и плотнее натянула шаль на озябшие плечи. – Что с тобой? – маг осторожно коснулся ее руки и тут же нахмурился. – Ты замерзла. Ты как ледышка, Мириэль! – Так ведь здесь совсем не холодно! – удивленно протянул Бильбо и сейчас только понял, что сам он был в тонкой рубашонке, а эллет все утро куталась в шаль поверх плотного темного платья. Гэндальф долго изучал девушку испытующим взглядом. В его глазах, чистых, как речные воды, плескалась настоящая тревога, почти что страх. – Мириэль, – позвал старый волшебник. Эллет неохотно повернула голову. – Поезжай в Лориэн. Владычица Золотого леса исцелит твои раны и приютит, пока война не кончится. – А она когда-нибудь кончится? – неожиданно резко и твердо возразила эльфийка. В облик ее на мгновение вернулась прежняя сила. – Саурон слишком силен. Я видела его армии, видела полчища орков, которые собираются за Черными вратами. Никто не в силах противостоять им. – Тогда тебе тем более нужно укрыться в Лориэне, – настаивал Гэндальф. – Мы признательны за помощь, но на этом, боюсь, твоя роль окончена. На кону твоя жизнь. Тут в разговор неожиданно встрял Бильбо, и отнюдь не на стороне волшебника. – А по-моему леди Мириэль права. Да и все мы знаем, что никто во всем свете не излечит ее ран, кроме… Он замолк и недвусмысленно повел глазами. Мириэль с тяжелым вздохом поднялась со скамьи. Она подошла к перилам и взглянула на сад, все еще благоухающий. Эллет и не подозревала, что стоит ей лишь наклониться и опустить голову – и она увидит того, к кому сейчас устремились все ее мысли. – Никто не сможет остановить меня, Митрандир, – наконец изрекла она. – Жизнь, смерть, судьба… Мне так надоели эти слова. Никто до конца не знает, что они значат, но каждый любит ими разбрасываться. – Я никогда не разбрасываюсь словами попусту, – чуть сварливо оборвал ее Гэндальф. Эллет не обратила на это внимания. – Если мне не позволят присоединиться к отряду, я пойду следом. Никто не удержит меня, – повторила она, оборачиваясь, и Гэндальф понял, что так оно и есть. Одному Илуватару было известно, какая решимость охватила принцессу Лихолесья. – Что же, тогда тебе стоит прямо сейчас оставить свое уединение и пойти к своему мужу, чтобы объясниться с ним, – скрывая под напускной покорностью немного мстительное торжество, ответил старик. Хитрый маг знал, что нужно было сказать. Мириэль в замешательстве закусила губу – об этом она, конечно, не подумала. – Так тому и быть, – наконец ответила она. Страх, такой сильный вначале, сейчас отступил. «Если я не пойду с ними, Леголас может погибнуть в этом путешествии. Я не отступлю, даже если он не простил меня, даже если он считает меня предательницей», – подумала про себя девушка. Она постаралась отогнать мысли о предстоящем разговоре, чтобы ничто больше не могло поколебать ее. – Не будем принимать поспешных решений, – прежде, чем эллет успела добавить еще что-нибудь, провозгласил Гэндальф. Он чувствовал, как последняя надежда оставить Мириэль в стороне от грядущей войны ускользала сквозь пальцы, поэтому решил оборвать разговор. Вдруг, переспав ночь с думами о последствиях своего решения, девушка передумает? Надежда, хоть и ничтожная, все же оставалась. – Бильбо, друг мой, идем, – все так же поспешно, пока Мириэль не успела возразить, продолжал волшебник. – Мириэль нужно отдохнуть.…
Маг и хоббит уже давно ушли, а Леголас все стоял и стоял у двери, не в силах ни открыть ее, ни уйти прочь. Там, внутри, была Мириэль. Его нежная аранель, его весенняя роза, лучик лунного света, что сиял ярче солнца… Аранен в который раз положил ладонь на изящно вырезанную дверь. Каждая мышца его тела напряженно дрожала, будто тобы открыть эту дверь эльфу понадобилась бы вся его сила. Времени все обдумать у него снова было вдоволь. Да что там – он успел не только обдумать, но и сотню раз повторить ход своих размышлений. Подслушанный им разговор приоткрыл завесу на то, что было с его женой все это время. Она была в Мордоре. Была в заточении. Ее дух, должно быть, очень слаб. Она не должна больше возвращаться в земли, окутанные тьмой. Гэндальф был прав. Ей самое место в Лориэне, где благоухание мэллирн* и забота Галадриэль укроют ее от надвигающейся тьмы. В случае опасности владычица Золотого леса увезет свою воспитанницу за море, и там она наконец обретет покой. «Это лучшее, что я могу сделать для нее», – уверил себя принц. Он наконец вошел. Понять то, что ощутил он, увидев ее после стольких лет, могут лишь те, кто пережил подобную разлуку. Не только годы, но и целый океан боли и горечи разделяли их. Теперь все это вдруг показалось неважным. – Что-то еще, Митрандир? Мириэль стояла спиной к двери, прислонившись к стене, и все еще смотрела куда-то далеко-далеко, быть может, мечтая разглядеть за укрывшим горы туманом милые сердцу места. На ней было одно из тех платьев, какие она обычно носила в Лихолесье – только темное, дымчатое. Очень тусклое. Она исхудала. Волосы ее потеряли свой особенный серебристый оттенок. Даже сквозь платье и шаль поверх него можно было различить выпирающие позвонки – эллет немного сутулилась. От ее горделивой осанки не осталась и следа Ответа все не было, но Мириэль не оборачивалась. Говорят, влюбленное сердце чует, когда дорогой ему человек близко, но эллет была так поглощена размышлениями о совете и судьбе Кольца, что только сейчас вдруг обнаружила в себе странное ощущение чьего-то присутствия. Мириэль натянулась, будто струна, и пальцы ее разжались. Шаль скользнула по плечам и упала ей под ноги. Она знала, кто стоит за ней. Все ее существо кричало об этом. Что сказать? Как смотреть ему в глаза? Она чувствовала себя предательницей. Обманщицей. Самым ужасным существом в этом мире. Она всегда была жестокой к себе, но как могла она быть так жестока к нему? – Ты изменилась, – аранен поблагодарил Валар за то, что голос его не сорвался, и в нем прозвучало не так много горечи. Но даже эта горечь заставляла сердце Мириэль кровоточить. Она обернулась. Слезы стояли в ее глазах, и такой родной, такой любимый образ расплывался, будто был все таким же нереальным. Каждую ночь в своих снах она видела Леголаса, и каждый раз никак не могла разглядеть его лицо, отчего потом мучилась жутким страхом навеки забыть эти черты… Но она не забыла. Пусть даже все, что знала она, померкло бы в памяти, его она не забыла бы никогда. – Прости… – подавив рыдания, пролепетала эллет. – Я не хотела… Пусть великие Валар будут свидетелями, я… С каждым ее словом глаза Леголаса становились все темнее. Когда-то они походили на спокойное голубое озеро, теперь в них бушевала гроза. Будто тучи закрыли небо над водой и теперь отражаются в ней… Она, сама того не зная, вонзала эти самые слова в его сердце. – Простить? – переспросил аранен. В горле у него пересохло. Как у нее хватило сил уйти тогда, много лет назад? Леголас отдал бы все, чтобы узнать это. – Я отвратительна, – прошептала девушка. Все сбывалось. Все, чего она так боялась… Вот он, стоит рядом, такой холодный и отчужденный… Чего еще можно было ожидать? Леголас молчал. Достаточно было сказать всего несколько слов, чтобы осуществить свой замысел, но – Эру! – как это было сложно! – Ты вправе осудить меня, вправе ненавидеть меня, но прошу... Глаза ее снова наполнились слезами. – Пожалуйста, поверь мне. Я виновата, и я ненавижу себя больше, чем кто-либо другой, но у меня не было выбора! «У меня тоже его нет», – рассеянно подумал аранен. Только бы продлить этот миг… Только бы видеть ее лицо как можно дольше, чтобы запомнить каждую его деталь, каждый оттенок в глубине этих глаз! И, быть может, в конце пути ее образ мелькнет перед затуманенным взором, как последнее благословение… – Я люблю тебя. Мириэль так и не нашла, что еще сказать, и с уст само собой сорвалось то, о чем кричали глаза. Любовь, которая увядала, но не умирала – вот что это было. Казалось, она меркла и угасала, чтобы потом обрести новую силу. А шипы ее, как шипы молодой розы, становились лишь острее. – Моя любовь искренняя. Пусть она причиняет боль, я не откажусь от нее… «… даже если она убьет меня», – закончила про себя Мириэль. Чувство, что слова ее не имеют смысла, росло в душе с каждым вздохом. В лице Леголаса была какая-то мрачная определенность, будто приговор, вынесенный задолго до того, как аранен вошел сюда, наконец проступил на бумаге. «Он покинул меня навсегда», – подумала Мириэль. И, задавая следующий вопрос, уже знала ответ: – Ты веришь мне? – Нет. Говорят, одно слово может ранить больнее заточенного ножа. Врут. Больнее ранит то несказанное, что таится во взгляде. Во взгляде, который когда-то смотрел с нежностью, а теперь излучает лишь холодность. – Нам обоим будет лучше, если мы никогда больше не увидимся, – продолжал аранен. – Не делай нам обоим еще больнее. С этими словами он обернулся и стремительно вышел вон, чтобы Мириэль не успела заметить блеснувшую на его щеке слезу. Когда-то она причинила ему боль, чтобы уберечь. Теперь он сделал тоже самое. * Mellorn (множ. – mellyrn) (синд.) – дословно «золотое дерево»; деревья, благодаря которым Лориэн прозвали Золотым лесом.