Любимый ненавистник

Ночь... - Крыши частных секторо-ов... Собаки воют со дворов... - подхватывают два голоса в унисон. - Да заткнитесь вы! - автор раздражённо поворачивается к двум весёлым рожам. - Нет, ну какая наглость, а! Карма, ты яичницу пожарил? - Нет... - отвечает мальчишка. - Ну, я же просила! Нахалы, обязанности не выполняють, а писать мешають! Брысь отсюда, я сказала! Кхм-кхм... Ну, короче, ночь... Топаз тихо-тихо встаёт с кровати, стараясь не разбудить спящего Федю. Мужчина чуть сопит и морщится во сне. Ногу почему-то закинул на одеяло, руками обнимает подушку. Темные волосы разметались по простыне. Милаха. "Дакимакуры не хватило" - про себя фыркает парень. Тихонько всовывает ноги в ботинки, натягивает куртку и выскальзывает наружу. "Если я не хочу подвергать Достоевского опасности, я должен уйти..." - шепчет Карма, пробираясь по подземной парковке. Прятаться здесь было бы маразмом, поскольку это первое место, которое придет Федору на ум. Значит, нужно искать другое... Через полчаса блужданий мальчишка нашел подворотню, в которую вел узкий проход. Темное и захламленное место, куда во все времена сносился мусор покрупнее фантиков и упаковок от кефира. Здесь нашелся даже стул с тремя ножками и отломанной спинкой. Юноша уселся на него и приготовился к длительному "высиживанию" своих мыслей... - Э-э, такого не было! - прозвучал возмущенный голос над ухом автора. - Ладно, ладно... Уж и пофантазировать нельзя... - и зачеркивает последнюю строчку... Тогда, вечером, они ещё долго говорили. Парень сидел и все думал... - Почему ты не убиваешь их? Ведь ты можешь... - Просто не хочу, чтобы в свои пятнадцать лет ты успел увидеть смерть... Это страшно, поверь. Карма, помнится, тогда ещё возмутился: - Мне шестнадцать! - но сейчас это было уже неважно. Мальчишка просидел так около часа, когда понял, что у него затекла зад... кхм-кхм, филейная часть, и молодые ноги требуют сейчас же куда-то нестись, выплескивать бешеную энергию юных сил. На улице уже светало, поэтому выходить было немного рискованно, но все же сомнительно, что не спавший допоздна Достоевский проснется так рано. Это Топаз у нас жаворонок, а Федя-то сова. Парень вылез из своего убежища и прошел пару километров в рандомном направлении, запоминая дорогу. Назад же возвращался бегом, чтобы выплеснуть ещё больше молодых сил, плюс согреться. Носился он около получаса, солнце уже наполовину показалось над горизонтом, но оно не грело, а только светило. Стоял промозглый туман. Карма неожиданно для себя подумал, как хорошо в такое холодное утро спать или просто лежать под одеялком, слыша подле себя мирное посапывание кого-то такого большого и теплого... Парень отогнал от себя эти мысли, но образ спящего Федора ещё долго стоял у него перед глазами. Задумавшись, мальчишка совсем забыл, что стоит практически посреди тротуара, а людей вообще-то никто не отменял. Его толкнули в плечо. - Молодой человек, Вы или проходите, или сойдите с дороги, - произнес у него над ухом недовольный голос. Маленькая сердитая дамочка прошла мимо него, но, видимо, ощутив что-то, обернулась. - Молодой человек, Вам нехорошо? - Нет-нет, все нормально, спасибо, - кивнув женщине, Карма быстро пересёк проезжую часть, перепрыгнул через клумбу и скользнул в свое убежище. Там было почему-то немного теплее. Ещё пару часов прошли в размышлениях, а потом мозг исчерпал ну просто таки все темы и каждая минута стала мучительной. Делать было настолько нечего, что Топаз уже подумывал, не повыносить ли отсюда мусор, но его останавливало то, что потом запах от рук будет соответствующим. Неожиданно он вспомнил, что на стене дома есть кран с технической водой, а вместо мыла можно использовать мел. Мальчишка потёр руки: ну что ж, держитесь! Чего здесь только не было: куски строительного мела, мелкий мусор типа оберток от шоколадок, мешки с мусором, которые, видимо, очень лень было донести до бака, стоящего буквально в двадцати метрах, даже старый письменный стол имелся. Юноша вздохнул и собрался было собирать все это руками, но тут неожиданно заметил старую садовую перчатку, валявшуюся где-то в стороне от общей кучи. Топаз надел перчатку и стал отгребать от стены мусор, прокладывая себе путь к столу. Он с трудом поднял тяжёлый стол - он был с шухлядами и цельными фанерными ножками - старый советский стол. Поставив его у боковой стены, Карма задвинул под него "табурет" и повернулся к той грязи, что лежала тут слоем. - Ну что, дерьмо, будем тебя убирать! - вслух сказал он. Нашел в куче большой плотный пакет для мусора и стал сгребать все туда. Сходил к баку, выбросил, и так несколько раз. В итоге от слоя избавились, можно было заняться остальным. Среди найденного "полезного" были кусочки мела, мягкая седушка от стула, несколько (хотя нет, довольно много) фанерных квадратов, старая сломанная настольная лампа и бутылка с питьевой водой, которую почему-то выбросили, даже не открыв. Похоже было, что бутылка просто случайно укатилась в щель, а лезть сюда никому не хотелось. Карма решил устроить тут все поуютнее. Фанерой он выложил заплеванный пол со следами строительного раствора. Получилось очень неплохо. Стол и табуретку разместил в углу, поставив лампу и воду на столешницу, седушку же устроил под самым чистым местом стены, чтобы можно было, облокотившись на нее, спать. Топазу даже в голову не приходило, что Федор может волноваться - ему казалось, что поступил для его же блага, и мужчина был только рад. Эта мысль доставляла парню тягучую боль в душе, но он старался не думать о Достоевском. "Я ему одни неприятности приношу... Из-за меня он не может нормально защищаться. Только ради меня... Лучше я уйду и не буду доставлять ему лишний геморрой... Но почему же внутри так больно и пусто..." На парня вновь нахлынули воспоминания, но он отогнал их и вышел наружу помыть руки. Пока он приводил свое пристанище в порядок, уже наступил вечер - часов восемь по ощущениям. Солнце уже заползало за горизонт, а в "норке" Кармы стало почти совсем темно. Странно, но тут было намного теплее, чем снаружи, хотя версию, что здание нагрелось от солнца, сразу можно было отбраковывать. Юноша вглядывался, пока не разглядел на потолке в полутьме трубы отопления. "Было бы неплохо закрыть чем-нибудь вход, чтобы не уходило тепло" - подумал Топаз и, сняв олимпийку, завесил полукруглое отверстие. - Ну вот... Вроде неплохо... Топаз сел за стол и тупо завтычил в одну точку. Он сидел так достаточно долго, и в какой-то момент услышал сверху шаги и грубоватые голоса. Испуганный Карма вжался в стену, надеясь, что это не к нему, но надежды не оправдались. Закрывающую вход кофту снаружи содрали и куда-то отшвырнули, после чего в помещение протиснулись несколько парней-мужчин. Сложно было определить их возраст и уровень зрелости. У одного в руке был страшно узнаваемый пакет, а у другого - пачка одноразовых шприцов. "Нарики..." - пронеслось в голове у юноши; он пугливо вжался в стену. - Опа-а... - низким опасным голосом отозвался крайний, делая к парню большой шаг. - Кто это тут у нас? - Ха, красиво ты тут все устроил. Мне нравится, - со смешком оглядывая помещение, сказал другой. - Слыш, дуб, не трогай его, - неожиданно заступился третий. - Глянь, как постарался. - Святоша, - презрительно фыркнул "дуб". - Он делал это себе, а не нам, а ещё он нас видел. Сдаст, как пить дать! Главный начал заносить кулак. Карма закричал, понимая, что сейчас ему сломают нос, и тут... В помещение скользнул ещё один человек, на этот раз в капюшоне. "Очередной... Изобьют меня сейчас..." - подумал парень, как вдруг... новоприбывший оттолкнул "дуба" и сам дал ему в нос, после чего остальные рванули наружу, как ошпаренные. Незнакомец кинулся к нему. Капюшон слетел... - Карма!! - юноша почувствовал, как его трясут за плечи. Достоевский... - Дурачок ты мой! Я тебя весь день искал! - на глазах у мужчины были слезы. Мальчишка тоже всхлипнул и прижался к нему. - Но ведь из-за меня тебя ранили... И ты не можешь нормально защищаться... - Дурак... - всхлипнул брюнет, прижимая к себе его голову. - В случае сильной опасности я использую способность! Зачем ты сбежал? - Федя... - Топаз обхватил его руками. - И снова ты меня спасаешь... Дос-кун опустился на колени, чтобы его лицо было вровень с лицом Кармы. - Ты никаких неудобств мне не причиняешь! Я счастлив, что ты у меня есть, понимаешь? Весь день тебя искал, места себе не находил... Слава Богу, каким-то чудом рядом оказался, когда эти уроды пришли... Пойдем домой, и умоляю, не убегай больше! Они добрались до недостройки и спустились на парковку. Зайдя в "дом", парень сразу пошел в душ, захватил полотенце, а Федор плюхнулся на кровать, оставив ноги на полу. Разуваться совершенно не было сил. Он закрыл лицо руками, вдавил пальцы в веки, аж замелькали перед глазами цветные искры. Ноги ныли от длительной беготни и переизбытка эмоций. Устал, что сказать. Неожиданно ему на колени приземлилось что-то не очень тяжёлое, но довольно подвижное. - Мхм, Карма, что ты делаешь?.. - Ты что, так сильно устал, что даже разуться не можешь? - Достоевский почувствовал, как с него стягивают обувь и тащат за ноги, укладывая параллельно кровати. Мужчина стянул толстовку и швырнул ее куда-то в угол. Парень даже не удивился, только и сам стянул джинсы, оставшись в шортах и длинной футболке. Улёгся, метко швырнул тапком в выключатель, потушив свет. Дос-кун поднял одну бровь, оценивая навык, и начал скручивать одеяло. - Федя, что ты делаешь? - удивлённо спросил юноша. - Ну-у... - замялся брюнет. - Я люблю во сне что-нибудь обнимать. Мне так комфортнее. - А без одеяла не холодно? - Бывает иногда... Но не отбирать же у тебя второе, - смущённо рассмеялся он. Топаз промолчал. Его серые глаза сверкали в темноте. Дос-кун вздохнул и прикрыл веки, оставив одеяло в покое. "Неловко получилось..." - подумал он. Но вдруг чьи-то волосы защекотали ему грудь, заставив Федора распахнуть глаза. Карма лежал вплотную к нему, подтянув ноги и прикрыв веки. Мужчина чувствовал на своем предплечии его теплое дыхание. Мальчишка открыл глаза и требовательно посмотрел на Достоевского. Сердце брюнета застучало как бешеное. Он взял одеяло, укрыл им себя и парня и несмело, неловко прижал его к себе. Почему-то вся его самоуверенность куда-то делась и Дос-кун боялся сжать хрупкое тело юноши сильнее, опасаясь просто сломать его. Мужчина чувствовал его проступающие ребра и худые ключицы - такой хрупкий и стеклянный, что кажется, вот-вот рассыплется. Что же касается Кармы... Его сердце билось ещё сильнее и чаще, чем у "соседушки". Сквозь футболку он ощущал упругие кубики пресса на животе Федора, что... волновало впечатлительного мальчишку. Парень чувствовал, что и Достоевскому неловко, потому положил руки ему на плечи, чуть сжав их, приободряя. Плечи у мужчины тоже были мускулистые, сильные. Топаз глубоко вздохнул и заставил себя расслабиться. До этого он был напряжён, натянут, как струна, а теперь просто обмяк в руках Дос-куна. Раскрепощение Кармы повлияло и на самого Федора; он тоже стал успокаиваться. Скованные до того движения стали более мягкими, естественными. Брюнет обхватил парня поперек спины и подтянул к себе поближе. И - клац! - точно собрался пазл - голова юноши заканчивалась как раз там, где начинался подбородок Достоевского. Уткнувшись носом в шевелюру мальчишки, мужчина почувствовал на миг полное и абсолютное счастье. Ну, а в следующий миг он уже безмятежно спал...