***
Солнце уже во всю светило. Чуя быстро умылся и всё же натянул пижаму на себя. Пришлось идти в спальню за новой, стараясь не обращать внимания на мандраж рук. Плед был бесцеремонно сброшен на кровать, комплект чистого белья найден, а вот душевное спокойствие — нет. Да как тут можно оставаться уравновешенным? Ходячее бедствие, не могло собраться аккуратнее! Немного покипев, Чуя через силу стал собирать вещи с пола, отточенным движением складывая их и разглаживая каждую складку. Пятнадцать минут возни, — всё убрано, все отделения в тумбах захлопнуты, дверцы в шкафчиках прикрыты. Провести бы ещё влажную уборку, но это потом, сначала завтрак. Быстренько застелив кровать, Чуя почувствовал, что силы его уже окончательно покидают, и нужна какая-то опора, иначе он бесформенной кучей заместо вещей свалится на только что очищенный от них пол. В итоге приземлился на стул возле прикроватной тумбы. Чуть рассеянный взгляд уцепился за коробочку, которая точно не из его квартиры. Рядом лежала смятая бумажка, на которой исполнитель узрел начало фразы «Для Накахары…». Хм. — Подожди, — вошедший с кофе Дазай заставил отдёрнуть уже протянутую руку и устало опустить её на коленку. Сил уже не осталось совсем, тем более, доползти до кухни. Видимо, шатен поэтому его и не дождался, явившись самолично. — Что это? — Чуя с удовольствием растёкся на спинке стула, взглянув на Дазая. Аромат кофе с лёгким оттенком ванили кружил голову даже в положении сидя. — Подарок тебе от моего старого друга, — чашка с напитком опустилась на тумбу вместе с тарелочкой. Дазай так же коротко огляделся в быстро убранной комнате. Не сидится же некоторым на попке ровно. — Скажем так, это заслуга за наши общие «труды» и весёлые выходные, проведённые с пользой. — Хватит юлить, скумбрия, — вперил свой ледяной взгляд Чуя в лицо напротив. Изящные подрагивающие пальцы обхватили чашку, отрывая её от блюдца. В установившейся ненадолго тишине промелькнул мелкий стук фарфора о фарфор. Мафиози херел на глазах. Он чуть поспешил, и большой глоток обжёг нёбо. Немного отвлекло от сжавшихся в судорогах стоп. — Он обещал, что это избавит тебя от зависимости, — вздохнул Дазай. — Открой, и вернёшься к началу тропинки, по которой ты свернул не туда, но… — Но… — исполнитель шире распахнул глаза. Сердце бешено стучало. — Вспомни, почему ты встал на неё, — Дазай мягко опустился на кровать, под строгий взгляд откинув край пледа. Педант рыжий. Сам же Дазай как-то странно улыбался. — Но в этот раз я остаюсь с тобой. И нам придётся вместе поработать над твоим взбунтовавшимся даром и Арахабаки. — То есть ты ждёшь от меня разрешения? — сёрпнул ещё кофе Чуя, стараясь вести себя более непринужденно, однако начавшийся дёргаться в нервном тике глаз выдавал его с головой. — Рад полапать лишний раз, прикрывшись необходимостью? Дазай в сдающемся жесте поднял руки. Только он тут не проигравший. Чуя озвучил вслух его бессовестную мысль, что шла бонусом к сложившейся ситуации. — Я постараюсь не распускать руки, когда не надо, — самодовольная улыбка на лице «благодетеля» лишь вбивала мысль в рыжую голову, насколько это была наглая ложь. Дазай поманил рукой Чую к себе, и тот, допив кофе одним махом, схватил коробочку и с присущей ему грациозностью подсел чуть поодаль к детективу. Хоть тот и видел, как ему было больно ступать. — Охотно верю, что будь твоя воля, ты бы добровольно передал Исповедь кому-нибудь другому для такой тяжелой миссии, дабы вообще не прикасаться к моему отвратительному телу, — под недовольный взгляд Дазая, Чуя установил коробочку к себе на колени. — Я открываю. Дазай, затаив дыхание, наблюдал, как Чуя с небольшим усилием тянет крышку на себя. Видимо, там на это действие был заложен определённый механизм, потому что в следующую секунду крышка резко отскочила вверх на прикрепленной к ней изнутри пружине. Изнутри, клубясь со всех сторон, вынырнули белоснежные пары, больше походившие на… туман, устремившийся к лицу низко склонившегося над «сюрпризом» Чуи. Тот даже отпрянуть не успел и чисто машинально задержал дыхание, однако резкая боль в предплечье от неожиданности заставила сделать быстрый вдох ртом, и белое облачко тут же полностью исчезло за его губами. Удивлённый взгляд был переведён на пальцы Дазая на себе, что ущипнули его, а потом в полные решимости карие глаза. — Так надо, — уверенно выдал Дазай. Общая картина стала проясняться дальше. У него ещё будет пара вопросов к Анго, а пока… — Как ты себя чувствуешь? Коробка выпала из полностью расслабившихся пальцев. Она скользнула на пол, и из неё выскочило маленькое красное яблоко с таким же небольшим воткнутым в него ножом.Что и требовалось доказать. — Это… странно, — Чую неожиданно повело вперёд, и Дазай придержал его за грудь, осторожно откидывая на постель. Голубые омуты, казалось, заволокло тем самым туманом, и они периодически скрывались за веками, закатываясь. Одна рука исполнителя вцепилась в плед, а другая — больно в ладонь Дазая, до хруста. Губы беззвучно шевелились, и не было возможности разобрать слова. Всё это походило на припадок. Детектив весь напрягся. — Чуя, ты слышишь меня? Чуя. Чуя… Темнота поглотила со всех сторон. Он больше не слышал голос Дазая. Не чувствовал его руки. С ним сейчас были только хриплый хохот Арахабаки и покалывание кончиков пальцев от Смутной печали.***
Возвращение в реальность было резким. Как если бы он нахлебался воды в заливе Йокогамы, а потом ему успешно сделали искусственное дыхание. Собственно, Чуя так себя и ощущал: дышал глубоко, жадно и наконец-то свободно. А ещё ему было невероятно тепло, если не горячо, до самых подушечек пальцев. Обе его ладони с ними были захвачены в замок дазаевской пятерней, а сам её владелец чуть ли не всем телом прижимался к нему. Небритую щёку суицидника Чуя ощущал своей шеей, а его дыхание — на свободной от ворота пижамы ключице. Тот буквально полулежал на нём. Охрененно. Впрочем, желание спихнуть его себя не спешило появляться. — Какого… — Чуя всё ещё не мог надышаться, — …ты творишь? — Очнулся? — Дазай поднял голову, встречаясь с ясным сапфировым взглядом своим, и растёкся в ехидной улыбке. — Я тебя еле удержал, а ты тут со своим неблагодарным тоном, слизняк. — Удержал… от чего? — впрок не надышишься, и Чуя более-менее выровнял дыхание, однако подниматься самостоятельно не спешил. В этом ему помог Дазай, подхватив под поясницу и «усадив», попутно облокачивая на себя. Его рука зарылась в медные волосы и притянула голову исполнителя к себе на плечо. В темечко последовал короткий поцелуй. Дазай поймал удачный момент для нежностей. Будь у Чуи силы, а чувствовал он себя определенно опустошённым, то непременно бы ему врезал. — От самого себя. Зря только порядок наводил в своём гнёздышке, птенчик. Чуя шокировано осматривал комнату. Десятью минутами ранее. Чуя отключился. Дазай сначала не понял, что происходило далее. Вернее, он понял, но отказывался принимать правду. Из тела рыжика под способностью Шибусавы вырывался потоками дар, пока не сформировал из себя чуть поодаль от них очертания фигуры самого исполнителя в красном цвете. А потом с диким смехом эта фигура рванула назад к отрубившемуся мафиози. — Нет! — Дазай только и успел вытянуть вперед руку, однако способность просочилась сквозь неё и исчезла мгновением позже в теле Чуи. Шатен забыл как дышать. Он даровал Чуе смерть собственными руками. Однако тот резко выгнулся, и из него неконтролируемо стала исходить способность: вся комната озарилась Смутной печалью, и вещи начинали подниматься в воздух. Окна задребезжали. Дазай, очнувшись, схватил его за руку, активируя Исповедь, однако дар лился нескончаемым потоком, и уже вторая рука зажата в ладони неполноценного человека вместе с пальцами первой, благо, обхват пальцев Дазая это спокойно позволял. Всё равно мало. Мало, мало! Шкаф захлопал дверцами. Даже кровать пришла в движение, а вихрь из шмоток в центре казался уже мелочью. — Да что же это… — Дазай рванул свободной рукой верх пижамы юноши на себя, заставив пару пуговиц попрощаться с нею, и припал к открытой коже щекой, а на область сердца положил вторую ладонь. Затылком чувствовалось, что дар отступает. По крайней мере, кровать точно остановилась. — Ну и шуточки у тебя, Фёдор, — усмехнулся владелец Исповеди вслух, опаляя молочную кожу дыханием и далее жадно припадая к ключице исполнителя губами, одновременно усиливая влияние способности. — Посмотрим, насколько тебя хватит, чиби. Дар постепенно исчезал. Пока совсем не растворился. Только тонкие пальцы в своей ладони шатен не торопился отпускать, как и шрам своими губами, лежащий бледной полоской над той самой ключицей. А рука на сердце как-то сама собой спустилась на сосок. С первым осознанным вдохом мафиози Дазай отпустил свой «талисман» на память вместе с «розочкой» на другой стороне. Идеальное преступление без улик.***
Чуя, быстро выслушав всё это (без подробностей о шалостях и подозрения Дазая насчёт «туманника»), слегка задремал тут же на краю кровати, стараясь ни о чём не думать. Всё же у него просто отобрали все силы не по своей воле. Да и ему действительно полегчало. Как камень с души. Ура. Дазай тем временем вызвался аккуратно убраться, и хозяин квартиры только и смог мотнуть головой, проваливаясь в поверхностный сон. «Гость» как можно бесшумнее сложил вещи назад. На законные места. Поднял упавшие стулья, навёл порядок со съехавшей мебелью. И даже протёр все горизонтальные поверхности, в том числе и пол. Действительно, за их отсутствие набралось много пыли. И как Чуя убирается во всех комнатах? Его сил на одну еле-еле хватило. — Эй, спящая красавица, просыпайся. Всю жизнь продрыхнешь, — Дазай присел на краешек и вновь принялся трогать рыжие волосы. Эту манию уже было не остановить… — Отвали, долбанная Белоснежка, — привычный накахаровский тон радовал. Такой же заёбанный и сонный, как со времен их партнерства. — Точно! Интересно, я могу повторить её судьбу сейчас? — внезапно воспрянул духом Дазай, подскочив и отпружинив недовольного исполнителя. — Как думаешь, оно специально для меня находилось там? Отравлено или нет? Хотя Фёдор вроде держит слово, но я могу предположить, что он так решил пошутить над моей натурой… — О чём ты бредишь, сказочник? — Чуя неохотно разлепил веки и узрел, как Дазай, намурлыкивая какую-то весёлую песенку, берёт в руки ту самую коробку от Фёдора и извлекает из неё яблоко с торчащим ножом. Немного вертит его в руках, оглядывая, прямо перед тем, как… — Что ты собираешься де… Дазай! Дазай, нет! — Чуя подскочил, как ужаленный, и с помощью дара подлетел к нему в одну секунду, но тот уже откусил кусочек. Исполнитель так и застыл перед ним в воздухе с протянутой рукой. А тот лишь хмыкнул огорчённо вслух «вроде просто яблоко…» и уже обратился к зависшему возле него Чуе: — Оу, отличный контроль способности. Ты не до конца потерян и можешь дальше быть цепным песиком в мафии, — с набитым ртом пробормотал Дазай, попутно тыкнув парящего в щёку. Тот тут же сгруппировался и приземлился на ноги. — Естественно, с моей помощью. Смотрю, и в твои культяпки вернулось подобие контроля. Откуда только взялись силёнки у слизня? Или ты так сильно волновался за мою никчёмную жизнь? Чуя постепенно краснел от злости с разными цветовыми вариациями. Только пар из ушей не валил, а так он бы смело мог участвовать в корриде, где красной тряпкой был Дазай собственной персоной. — Иди сюда, сволочь, — Чуя уже мчался за удирающим нахалом, который умудрялся ещё и ржать в беге. В отсутствие способности приходилось полагаться только на собственные силы. Попутно он осознавал правоту детектива: чувствовал он себя уже отлично. Осталось только догнать и уебать с ноги одну пронырливую шпалу, и тогда он будет чувствовать себя просто прекрасно. Пробегая уже третий круг по квартире, Чуя не заметил, как «ожившая мумия», делая вид, что смеется, поднесла ладонь ко рту и выплюнула откушенный кусок, а потом скинула вместе с яблоком в стоящую под столом мусорку, с ходу залепив «трехочковый». Яблоко было отвратительным. Изнутри. Давно пропало. А от кишечной инфекции помирать Дазай уж точно не собирался. На дне коробки была надпись: «Вкуси трудов моих плоды и за собой сожги мосты». Намёк был предельно ясен: дело сделано. Теперь они могут полагаться только на себя без «помощи» Фёдора. Тот обрубает концы до решающей встречи. Дазай уже вытащил симку и оплавил её зажигалкой Оды.***
Как обычно, чья свеча зажглась первой, та и перегорела вперёд. Чуя выдохся довольно быстро. Да, в «его культяпках прибавилось силёнок», однако куда ему тягаться со шпалой на «ходулях». И когда он опустился устало в кресло со словами «чёрт с тобой, давай завтракать», Дазай только и рад был ретироваться в ближайший супермаркет и вернуться с красной рыбой, маслом и свежим хлебом. В довершение он принёс парочку рисовых пирожных. Наделав быстро побольше бутербродов, он со взглядом бабушки, к которой привели голодного внучка, наблюдал, как Чуя поглощает их один за другим. Попутно шатен равномерно размешивал свой горячий чай, а «голодающему» сварганил кофе. Уже без сахара и каких-либо добавок. Чуя мысленно его поблагодарил, с удовольствием уминая своё пирожное. После такого «сервиса» он почувствовал себя человеком. Время на часах отбивало десять утра. День только начинался. Вымыв на пару посуду (Чуя совсем раздобрел после завтрака и доверил «ходячему бедствию» вытирать тарелки), они просто полчаса посидели в креслах, отдыхая после трапезы, а рыжий юноша так вообще снова утомился. Он настолько привык за эти дни к тому, что большую часть суток проводил либо во сне, либо в отключке, что и сейчас готов был провалиться обратно в сон. Однако Дазай быстро отогнал от него эту мысль и возможность. — Чем займёмся? — начал беседу Дазай, узрев, что Чуя уже откровенно клюёт носом. Ну точно птенчик. — Сегодня воскресенье, и я подумал, что… — Верни мне мой мобильник, надо боссу звякнуть, — неожиданно оживился Чуя. — Сообщить, что я вернулся, и мне надо с ним поговорить насчёт этого всего. — Чуя, я думаю, он знает, что ты уже… — Потом надо глянуть электронку, думаю, Хироцу уже накидал мне текучку дел, — уже окончательно погрузился в свои мысли мафиози, не слушая Дазая. — Боже, я пропустил сделку с китайцами, а только я могу её подписать… — Чуя… — А ещё разборка на западе, интересно, они додумались послать туда… — Чуя, солнышко, заткнись, пожалуйста, — Дазай уже приземлил свою задницу на подлокотник его кресла. И теперь смотрел откровенно сверху вниз, легко проведя по его шее указательным пальцем. Охваченный Смутной печалью журнальный столик возле кресла послал шатену тревожный звоночек. Чуя так и тормознул с открытым ртом, ничего не заметив. — Ты практически чуть не умер несколько раз, и угроза ещё висит над нами уже обоими, а тебя волнует работа? — Но… — Чуя даже на хамское обращение среагировать не успел, а уже переключился на оправдание своего хода мыслей. Ведь размышлял-то он логически, как думал сам мафиози. — Давай без «но», — напирал Дазай, — поработать сможешь и вечером, если надо, и ночью, а сейчас у нас есть весь день. Я придумал для тебя задание поинтереснее. В принципе, я его «озвучил» тебе ещё в особняке. — И что ты там мне предлагал, напомни, у меня провалы в памяти, — съязвил Чуя, тут же отступая под таким натиском. В принципе, Дазай прав. Можно и на вечер всё отложить. Детектив настолько хищно сверкнул взглядом, что Чуе стало не по себе. — Что ты удумал, придурок… — Накажи меня. — Я не… Что? — Накажи меня, прошу, — уже шептал Дазай на ухо исполнителя, обрамленное рыжими прядями, — прости эту часть меня. — Дазай, — занервничал Чуя, пытаясь вжаться в угол кресла, но куда там, — я могу и так всё опустить… — Нет, — холодное пламя заплясало в чуть потемневших глазах, — разве можно забыть, что я буквально здесь, на этом самом месте, унижал тебя? — Остановись, пожалуйста… — Чую затрясло. — Называл наркоманящей шлюхой, бил, ставил условия игры, где ты — заведомо проигравший… — Дазай говорил всё спокойным тоном, наблюдая за реакцией Чуи. — Прекрати… — сорвался тихий шёпот с подрагивающих губ. — Отбил тебе задницу перед уколом, заставив спустить в штаны, далее купал в холодном бассейне, а ещё стрелял в тебя и, считай, что изнасиловал практически, когда… — Хватит! — крикнул Чуя, обхватывая голову и закрывая глаза. — А потом ты ещё заболел по моей вине, и я тебя бросил в погоне за лекарствами, — ледяной голос уходил в самую душу Чуи, поднимая волну ярости, — и в тебя чуть не вкололи сильный наркотик. А после, когда я вызвал Анго, ещё добровольно натравил тебя на отряд Достоевского… Кстати, ты, наверное, не знал, что он за всеми нашими «игрищами» в особняке в окошко по видео трансляции наблюдал?.. Чуя прыгнул с места и напал на Дазая, свалив их обоих на пол. Шатена так хорошенько приложило затылком об пол, практически вышибая дух. Он при этом прикусил губу и теперь дарил широкий кровавый оскал оседлавшему его рыжему, считай уже вновь напарнику. Его гнев плескался буйным морем на дне радужки, а занесённый в воздух кулак говорил сам за себя. — Больной ублюдок… — зашипел мафиози, — хуй с тобой, будет тебе наказание. Короткий точный удар в висок, — и Дазай с предвкушением отправляется в нирвану попутно с мыслью «что же ты придумаешь, Чуя?».