Мистер Большие уши

1-е августа «Привет, Мистер-большие-уши. Было очень приятно и одновременно очень-очень-очень смущающе получить от тебя ответное письмо. Что ж, по крайней мере теперь я знаю, что ты существуешь и помнишь то же, что и я. Это одновременно и радует, и огорчает. Не подумай ничего такого, я очень рада была бы иметь друга по переписке. У меня их не очень-то много теперь. Большинство остались в моем прошлом месте учёбы, и вряд ли я смогу теперь часто с ними видеться. Я теперь в Париже (что меня не очень-то радует), а они совсем в другом городе. В твоём письме ты спрашивал, почему я переехала. Что ж, это довольно просто. Мой дядя, с которым я жила последние семь лет, умер. Просто так взял и умер. Бросил меня одну, как и родители, хотя обещал всегда быть рядом. Я знаю, хреново так говорить. Это вовсе не его вина, что мир так жестоко пинает меня под мягкое место, заставляя искать все новые и новые способы выживать и приспосабливаться. И вовсе не он виноват, что его сердце в один прекрасный, точнее, совершенно ужасный момент просто взяло и остановилось. Возможно, скоро судьба преподнесет мне подарок, и мое сердце тоже перестанет биться, чтобы я смогла встретиться на небесах со всеми, кого потеряла? Ладно, хах, мне надо прекратить нагнетать воздух вокруг. Я не пессимистка, не подумай ничего такого. Скорее реалист. В стакане всегда есть вода, как и в моей жизни всегда есть место радостным моментам. И они случаются даже чаще, чем я могу себе представить. Просто люди склонны замечать только плохие события и не обращать внимание на те моменты, когда они счастливы. Не правда ли? Мы вспоминаем о счастье, только когда приходит беда, как пытаемся вспомнить при больном горле, каково это — когда оно не болит. Кстати, о хорошем — семья, которая меня усыновила, просто замечательная. Возможно, они никогда не смогут заменить мне родителей или дядю, но я не сказала бы, что не смогу привыкнуть к ним и даже полюбить. Они такие милые, добрые и понимающие. Понимающие не в том смысле «О, милая, мы тебя понимаем», а в том, что среди всех моих знакомых они одни не говорили «О, бедная моя крошка, как же ты будешь теперь жить?», на что мне всегда хочется ответить «Нормально буду жить. Даже лучше, чем вы» (да, это идёт в противовес моим прошлым словам, но это абсолютно такая же правда). Я ушла от темы. Я хочу сказать, что папины друзья (которые меня и приютили) в первые дни просто подходили ко мне и душили в объятиях, отчего мне становилось гораздо легче, чем от всяких слов сочувствия от знакомых. Мне выделили комнату под чердаком, довольно просторную, и сказали обустраивать её, как душе угодно. Знаешь, они всю жизнь хотели дочку. Мечтали, как будут вместе выбирать ей розовые комбинезончики в магазине и петь колыбельные каждый вечер, вместе печь печенье на кухне, напевая глупые песни из рекламы, навсегда застрявшие в голове, всей семьей скосплеят семейку Аддамс на Хэллоуин, вместе отпразднуют ее первый день рожденья, первый день Благодарения, Рождество, Пасху и прочее. Именно здесь должна была быть ее комната, на этой кровати она бы лежала в свои четырнадцать лет, слушая свою любимую музыку, над ней круглый год поблескивала бы разноцветными огоньками гирлянда, над тем письменным столом висело бы расписание с уроками, а на самом столе стоял бы ноутбук весь в наклейках и стразах. В гардеробе у нее всегда бы царил бардак, а на окне стояли бы в великом множестве кактусы — потому что они неприхотливы в уходе и поливе. Как ты думаешь, чем бы она увлекалась? Возможно, рок-музыкой, или вязанием, или плетением браслетов дружбы, или еще кучей всего. Возможно, я бы смогла с ней подружиться или мы стали бы врагами, но затем помирились в двадцать лет, потому что у таких замечательных людей не смогла бы вырасти плохая дочь, и стали лучшими подругами. Но этому не суждено сбыться уже никогда, потому что прошло много лет, было много попыток с обеих сторон и много обследований, но вывод один — она бесплодна. И я смотрю на эту пустую комнату с светло-розовыми стенами и мне хочется сесть на пол и зарыдать от того, насколько все это грустно, несправедливо и нечестно! Но я не буду ни рыдать, ни плакать, потому что не смогу потом успокоиться, чем потревожу своих приемных родителей, а я и так им многим обязана. По крайней мере, у меня теперь новая комната и это кажется началом новой жизни. Надеюсь, в этот раз счастливой и беззаботной, хотя сама в это не могу поверить. В письме ты написал, что не смог прочесть мое имя в конце. Видимо, почтальон случайно уронил письма в лужу и его размыло водой или произошло еще что-то из ряда вон выходящее. Впрочем, как всегда. Я вот тут решила, почему тебе сначала не написать свое, а потом я напишу тебе свое? Почему тебе бы вообще не написать немного о себе? Я так мало о тебе знаю, точнее, помню, и то не уверена, что это вообще правда. Я бы хотела познакомиться с тобой поближе, возможно, мы бы снова смогли дружить как раньше, ходить друг к другу в гости, в кино, в кафешки, просто гулять по парку, наслаждаясь чудесной летней погодой? В любом случае, я с нетерпением жду твоего письма и пойму, если ты не захочешь со мной общаться. Желаю тебе всего хорошего, М.»