Разбитые иллюзии

Судья Клод Фролло совершенно не горел желанием ехать куда-то по делам под вечер. Он с удовольствием отвертелся бы от поездки, но дело касалось разбойников, на которых у него был заточен огромный зуб. Фролло потер свой, все еще слегка красный, нос, надеясь, что в предзакатном солнце краснота будет не слишком сильно заметна. Он в который раз поклялся самому себе, что больше не станет играть в карты с Эсмеральдой. Впрочем, эта клятва вскоре будет нарушена, и судья это тоже прекрасно понимал — Эсмеральда слишком умильно выглядела, когда уговаривала его сыграть с ней. По первости Фролло упрямо отнекивался, когда она просила его это сделать. — Карты — это азартная игра, моя дорогая. А азартные игры — грех! — судья назидательно воздевал вверх свой палец. — Но ведь мы не на деньги играть будем! — Эсмеральда смотрела на него с такой нежностью, что упрямство Фролло потихоньку таяло. — А если не на деньги, то какой в этом грех? — А на что же ты хочешь сыграть? — он вздергивал брови. — На щелбаны! Кто проиграл — тот получает картами по носу! — она смеялась. — Несолидно, моя радость. Мне это даже как-то не к лицу, — фыркал судья, и этот разговор на какое-то время прекращался. Но, в конце концов, Эсмеральда его уговорила. Судья, никогда доселе не игравший в карты, продулся в пух и прах, и Эсмеральда, хихикая, раз десять шлепнула картами прямо по кончику его длинного носа. — Вот чертовка! — бурчал судья, потирая пунцовый нос. Но вид у Эсмеральды был такой счастливый, что он каждый раз сдавался, и они снова, раз за разом, начинали игру. Время от времени Фролло, который потихоньку учился этому, выигрывал у своей жены, но сегодня он снова продулся. Она, заливаясь смехом, отвесила ему двадцать щелбанов, и его нос после этого сиял, словно красный бумажный фонарик. — Ну я тебе сейчас отомщу! — буркнул он. — Эй! — Эсмеральда ничего больше не успела сказать, потому что он набросился на нее, опрокинув на простыни. Карты взлетели вверх и рассыпались по полу и постели, но судье и его жене было уже все равно. Фролло успел отомстить ей два раза, когда к нему в дом прибежал гонец с вестью, что бродяг, так ненавистных судье, видели около дома одного мельника. По какой-то странной случайности это был как раз тот мельник, которого судья несколько месяцев назад намеревался спалить за то, что на его земле нашли языческий амулет, еще когда Фролло искал Эсмеральду. «Чудны и неисповедимы пути твои, Господи», — Фролло только покачал головой, когда ему доложили об этом. Сейчас он подъезжал к дому мельника, который уже окружили солдаты во главе с капитаном де Шатопером. Мельник, бородатый толстяк, стоял снаружи на трясущихся ногах. Фролло подъехал и слез со своего жеребца. Он приблизился к мельнику, окинув его обычным холодным и высокомерным взглядом, предназначенным для черни. Мельник побелел, словно сметана, и задрожал еще отчетливее. — Я слышал, что ты приютил у себя разбойников, — протянул судья, и мельник шлепнулся перед ним на колени. — Я не виноват, ваша милость! — завопил он. — Я не хотел давать этим людям кров, но они угрожали спалить мою мельницу! А у меня семья, дети, и я тогда пошел бы с ними по миру, не имея возможности их прокормить! Но как только бродяги ушли, я сразу же послал своего мальца во Дворец Правосудия, я клянусь вам, ваша милость! Фролло обернулся к капитану Фебу, и тот утвердительно кивнул. Судья снова перевел взгляд на несчастного, дрожащего, словно желе, мельника, и задумался. Не будет никакого толку в том, что он, судья, покарает его за то, что мельник дал приют тем мерзавцам. В конце концов, его вынудили предоставить ночлег. Да и Эсмеральду бы расстроило решение судьи. — Ты хотя бы знаешь, в какую сторону они пошли? — строго вопросил Фролло. — Туда они убрались, ваша милость! — мельник махнул рукой по направлению к лесу. Судья вздохнул. Долго же им придется искать этих тварей, уж в лесу-то они хорошо умели скрываться — это он прекрасно помнил. — Судья, я пошлю разведчиков в ту сторону. Может, найдут какие-нибудь следы? — обратился к Фролло капитан Феб. Сто раз посылали уже этих разведчиков. Фролло полагал, что они слишком шумели и были заметны, и он не видел никакого смысла в том, чтобы опять дать понять разбойникам, что стража недалеко. — Нет, капитан, — судья покачал головой. — Никаких разведчиков. Я подумаю над тем, что можно сделать. Это был как раз тот случай, когда действовать надо было как можно тише, незаметнее. — Мы не будем сейчас ничего предпринимать, — заявил судья. — Возвращаемся во Дворец Правосудия, капитан. Вечером судья был задумчив и крайне рассеян, и Эсмеральда не понимала, что с ним творится. Она смотрела на своего мужа, сидящего в кресле перед камином. Его брови хмурились, а губы чуть вздергивались — он явно был чем-то недоволен. Наконец Эсмеральда не выдержала и скользнула к нему на колени. — Ты чем-то расстроен? — тихо спросила она. — М-м-м? — судья перевел слегка затуманенный взгляд на свою жену. — Почему ты так решила? — У тебя губы кривятся, и складка между бровей, вот здесь, — она провела по ней пальчиком, и Фролло с улыбкой перехватил его, поцеловав. — От тебя ничего не скроешь, моя дорогая, — он погладил ее по бедру. — Может, расскажешь мне? Фролло вздохнул. Не хотел он впутывать Эсмеральду во все это, но ведь она не отвяжется и все равно настоит на своем — упрямая чертовка. — Помнишь тех мерзавцев, которые меня избили? — спросил он. — Конечно помню, — она фыркнула. — Такое забудешь! — Ну так вот, они снова показались недалеко от Парижа. И теперь мне надо подумать, как бы потише к ним подобраться. Разведать, где конкретно они сейчас засели, чтобы окружить их и похватать всех. — Но ведь у тебя полно солдат? — она удивилась. Судья только рукой махнул. — Солдаты слишком неповоротливы. Обычные тюфяки из города да деревни. Нашумят, дадут понять этим мерзавцам, что стража близко, и эти твари опять улизнут от меня, — вздохнул он. — Мне нужен кто-то пронырливый и шустрый. Достаточно ловкий, чтобы не попасться им на глаза. — Полагаю, ты только что описал Клопена и еще нескольких моих знакомых из табора, — хихикнула Эсмеральда. — Может, мне послать ему записку, чтобы он помог? — Попросить помощи у цыган? — у судьи приоткрылся рот от изумления. — А что в этом такого? — Эсмеральда возмутилась. — Между прочим, ты тут не один, кто хочет добраться до этих уродов! У меня тоже к ним свои счеты! И у Клопена! Он на них очень зол за то, что они хотели со мной сделать, и ничуть не меньше желает воздать им по заслугам! — Х-м-м-м… — судья побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. Несмотря на то, что в словах Эсмеральды была правда, Фролло колебался. Объединить силы с цыганами? Это ему казалось чем-то из ряда вон выходящим. Но разве у него есть выбор? Ведь, если эти цыгане так хороши, как говорит Эсмеральда, то, может, на этот раз ему удастся настигнуть и переловить всех этих бродяг? Да и купцы вон жалуются, что их регулярно щиплют на дорогах. И по описаниям купцов судья понимал, что это — те самые разбойники: слишком хорошо Фролло запомнил рожи некоторых из них. Надо было принять какое-то решение, чтобы наконец избавить предместья Парижа от этой мрази. — Ну, хорошо, — сдался судья. — Пиши своему Клопену. Я не смогу спокойно спать, пока они разгуливают на свободе. Эсмеральда радостно встрепенулась и кинулась к столу. Впрочем, писать она ничего не стала — передумала. — А знаешь, — сказала она, — я сама схожу к Клопену. Так будет легче его уговорить. В конце концов, он тебя боится. А когда он увидит меня, то успокоится. Завтра днем я и навещу его. Клопен встретил Эсмеральду с распростертыми объятьями. — Боже, Эсмеральда! — завопил он. — Ты прекрасно выглядишь! Ты из тех счастливиц, которым семейная жизнь идет на пользу! — Мне очень повезло, — ответила она, смеясь. — Судья готов для меня Луну с неба достать. — И кто бы мог подумать! Я и не думал, не гадал, что он на это способен, а вот поди ж ты! — Клопен почесал Джали, которая вертелась рядом, за рожками. Они еще немного поболтали о том и о сем, и незаметно Эсмеральда подвела Клопена к нужному ей разговору. — А ты помнишь тех уродов, которые меня схватили? Ну, я еще из-за них оказалась в доме Фролло? — Как же не помнить, — Клопен задергался от возмущения. — Я тогда уже всех ребят почти на уши поставил. Если бы не твоя записка, пошел бы на судью войной, уж поверь мне! — Да… Так вот, они снова появились тут недалеко. — Да ты что? — глаза цыгана нехорошо прищурились. — Я бы с удовольствием до них добрался. Только вот людей, владеющих оружием, боюсь, у меня маловато. — Они и не нужны. Надо только навести на мерзавцев стражу. У стражи оружия полно, и они умеют им пользоваться, уверяю тебя. Феб с ними хорошо поработал. — А он что, до сих пор норовит тебя совратить? Видал я, как он на тебя смотрит! — Смотреть он может сколько угодно, а вот тронуть не посмеет. Муж его на дыбу вздернет, и он об этом знает, — в голосе Эсмеральды послышалось удовлетворение. — Он же не идиот, чтобы лезть к жене судьи Клода Фролло, — она ухмыльнулась. — Но эти разбойники — его большая проблема. Подчиненные-то не могут за ними последить — они не под это заточены. Вот в бой — это да, это они могут. Но здесь надо выслеживать, а они этого не умеют. — Интересно… — Клопен задумался. — А может, им там помочь чуток? Я бы с ребятами смог. Эсмеральда чуть не завизжала от радости. Она-то думала, что с нее семь потов сойдет, пока она уговорит Клопена на такую эскападу, а тут он сам предлагает свои услуги: бери — не хочу. — Ты правда этого хочешь? — она все-таки осторожно уточнила — мало ли что? — Даже очень! Я с удовольствием погляжу, как твой судья спустит с них шкуру! — глаза Клопена злобно загорелись. — Ты ведь не думала, что я им забуду, как они чуть не надругались над тобой, Эсмеральда? Нет, уж я постараюсь сделать так, чтобы стража до них добралась! — Тогда жди, когда я подам тебе весточку, — Эсмеральда просияла от радости. По дороге во Дворец Правосудия, где Фролло занимался сегодня текущими делами, Эсмеральда заскочила в трактир — купить мужу обед. Новости были такие, что она просто не смогла заставить себя забежать домой — хотелось прямо сейчас рассказать Фролло все. Когда судья увидел ее в дверях с огромной корзинкой, то его рот сам собой растянулся в широкой улыбке — настолько оживленной она выглядела. — У меня для тебя обед и хорошие вести! — прощебетала Эсмеральда, выкладывая из корзины аппетитно пахнувшую снедь. Фролло к тому моменту порядком проголодался и набросился на еду с удовольствием. Эсмеральда хотела подождать пока он насытится, но Фролло заявил: — Я могу и есть, и слушать одновременно. Говори, Эсмеральда, моя дорогая, не томи меня! — Клопен рвется в бой! — она хихикнула. — Сказал, что будет рад, когда ты разделаешься с теми бродягами. Он ждет только моего слова. — Это прекрасная новость! — судья даже прищелкнул пальцами. — Я сейчас поем, а потом расскажу, что ему надо сделать. Клопен расстарался на славу. Его ловкие молодцы незаметно шныряли вокруг того места, где приблизительно находились бродяги, пока не обнаружили их лагерь. Судя по всему, разбойники устроились там надолго, совершенно не подозревая, что на них идет охота. Слишком уж они были уверены, что хорошо спрятались. Но клопеновы соглядатаи хорошо постарались и разведали местность, где лучше убегать, а где можно и приблизиться по-тихому. В конце концов, у них был большой опыт, когда их преследовал судья Фролло. Они набросали подробную карту и переслали ее Эсмеральде с Яноро. Фролло был счастлив. — Ты — настоящее сокровище, любовь моя, — ласково сказал он ей, когда он и Эсмеральда лежали в постели. Стража уже была поставлена в известность, капитан тщательно распланировал облаву, и Фролло, конечно, собирался присутствовать при этом. Эсмеральда же очень беспокоилась. Ей так хотелось быть рядом с мужем, все казалось — спустит она с него взгляд, а с ним что-то случится! — Возьми меня с собой, — попросила она. — Об этом не может быть и речи, дорогая, — судья навис над ней оперевшись локтем о подушки. — А вдруг тебя там ранят? — А вдруг тебя там ранят?! Я не могу сидеть здесь и ничего не знать, что у вас там творится! — Нет! Это мое окончательное слово! — отрезал Фролло. «Ну, погоди же у меня! — подумала она. — Ты все равно скажешь «да»! Уж я об этом позабочусь». Эсмеральда потянулась к нему губами. Она нежно опрокинула его на подушки и ласкала Фролло, спускаясь все ниже. Когда ее ротик коснулся его члена, подрагивающего от возбуждения, судья выгнулся и тихо застонал. Язык Эсмеральды прошелся по его багровой головке. Эсмеральда чуть втянула ее губами и отпустила, и так, легкими прикосновениями она мучила судью какое-то время, пока он не взвыл. — Чего ты хочешь? Хватит издеваться надо мной! — зарычал Фролло, трясясь от желания. — Я хочу, чтобы ты взял меня с собой, — промурлыкала Эсмеральда. — Да! Возьму! Сделай уже это! Она, хихикнув, задвигала головой, лаская его член, и рука судьи зарылась в ее волосы на затылке. Он стонал, вскрикивал, выгибался в постели. Ее рот доставлял ему безумное наслаждение, но по-настоящему сильное удовольствие он испытал, когда Эсмеральда уселась на него сверху. Эта поза была невероятно греховной, но так возбуждала… Эсмеральда прыгала на нем, и ее пышные груди подрагивали — вид снизу был великолепен, сладок, и судья потянулся к этим аппетитным грудям, сжимая их в своих руках, лаская, водя пальцами по нежно-розовым, чуть лиловым, небольшим соскам. Когда Эсмеральда с криком содрогнулась, Фролло подмял ее под себя, бешено работая бедрами, пока не довел себя до пика. Он обмяк на ней, потянулся к ее губам и поцеловал. — Все-таки выклянчила у меня… — хрипло выдохнул судья. — Ты знал, с кем связался, — ее зеленые глаза так и заблестели. — Стой рядом со мной и не высовывайся, — буркнул Фролло. — Я не переживу, если с тобой что-нибудь случится. Рано утром Фролло, его жена и отряд стражников во главе с капитаном де Шатопером отправились в то место, которое им назначили цыгане Клопена. Пока капитан распоряжался, Фролло стоял неподалеку и наблюдал за всем этим. Вообще-то он поначалу хотел кинуться в самую гущу событий, но теперь, когда Эсмеральда была рядом, ему было заказано. Уж очень судья за нее беспокоился. Все же, на всякий случай, судья в этот день оделся не в свою обычную сутану — даже наплечников на нем не было. Он облачился, как в старые времена, когда участвовал в облавах: туника, шоссы, сапоги и плащ. И неизменный шаперон с алой лентой, чуть колыхающейся на ветру. К поясу был пристегнут обоюдоострый меч. Судья посмотрел на Эсмеральду, которая переминалась возле своей лошади. С ней даже ее трости не было — зачем она Эсмеральде, если колено больше не болит? Судье очень захотелось, чтобы в руках у его жены было хотя бы какое-то оружие. Просто на всякий случай. Он вынул из седельной сумки арбалет, который взял с собой, и подошел к Эсмеральде. — Ты умеешь этим пользоваться? — Фролло протянул ей арбалет. — Доводилось, — кивнула Эсмеральда. Когда ты часто находишься в дороге, лучше уметь владеть хоть каким-то оружием. Эсмеральда владела ножом и арбалетом, из которого ее научил стрелять Клопен. Она взяла арбалет из рук мужа и примерилась. Ничего, сойдет. Жаль, что Фролло раньше ей не дал этот арбалет, она тогда хотя бы пристрелялась — так было бы надежнее. Но чего уж теперь. Капитан закончил инструктировать своих солдат. — И напоследок, — тихо сказал он. — Идти тихо, не разговаривать, оружием не бряцать. Все поняли? Если да — кивайте, говорить запрещаю. Стражники закивали — мол, чего уж там, наука нехитрая, все понятно. Феб махнул им рукой, и они направились в лес. Время ползло медленно, подобно улитке, и Фролло занервничал. Будь он там, со стражей, ему было бы спокойнее. Затянувшееся ожидание выматывало судье всю душу. Его губы кривились, он побледнел, напряжение не сходило с его лица. Эсмеральда не решилась подойти к нему, чтобы успокоить. Когда судья в таком настроении, его лучше вообще не трогать, она это чувствовала. Наконец из леса раздались вопли, и Фролло встрепенулся. Его беспокойство нарастало, мышцы напряглись под одеждой, и судья, ощерившись, вглядывался туда, где раздавались крики. Затрещали кусты, и из них выбежал человек. Судья сразу узнал его — было уже довольно светло. Это был тот самый мерзавец, который наградил Фролло обширным синяком на лице и разбил ему губы. Пальцы судьи обхватили рукоять меча, который висел у него на поясе. Но и Эсмеральда тоже узнала того ублюдка — это он напал на нее в роще. Все произошло за какую-то долю секунды. Бродяга ничего не успел сделать. Время для Эсмеральды вдруг замедлилось, она подняла арбалет, прицелилась и хладнокровно всадила разбойнику болт в колено. Тот повалился на землю, сжимая рукой больное место, и завыл. Фролло обернулся и посмотрел на Эсмеральду. Ее лицо излучало радость, и она была прекрасна в своей безжалостности. Губы судьи сложились в торжествующую усмешку, и он с мечом в руке направился к верещащему разбойнику, который затих, когда увидел кто к нему идет. Тихо поскуливая, бродяга попытался отползти от Фролло, но это было бесполезно. Судья надвигался с неотвратимостью пожара. Впрочем, рубить эту сволочь он не стал — слишком быстро тогда закончились бы страдания мерзавца, а судья хотел, чтобы тот еще помучился. Вместо этого Фролло хорошенько двинул бродяге сапогом в зубы, как он того и заслуживал. Бродяга захлебнулся воплем и откинулся на землю, давясь кровью и собственными немногочисленными зубами. Визжал он при этом, как свинья, которую режут, и для судьи эти вопли были райской музыкой. Через некоторое время из леса вышли стражники, ведя с собой остальных разбойников — надежно связанных. Капитан Феб и его солдаты поработали на славу. Фролло окинул их торжествующим взглядом, и его улыбка была похожа на волчий оскал. — Вы все приглашены на Гревскую площадь, — его низкий глубокий голос мощно прозвучал в утренней тишине. Народу на Гревской площади было — не протолкнуться. Эсмеральда все же заметила в толпе Клопена, который пробился к самому эшафоту, где стояли связанные бродяги. Судья еще толком не представлял, как казнит схваченных преступников. Способов было много, и все они были чудо как хороши. Тут даже суда особого было не надо — уже то, что они напали на парижского судью, было преступлением. Фролло мог бы прямо сейчас отдать приказ о казни, все только порадовались бы этому — для черни казнь была сущим развлечением, ради подобного зрелища люди наряжались в воскресные платья, а потом шли праздновать такое событие. Он задумчиво посмотрел на Эсмеральду, сидевшую верхом на лошади, и отвлекся от мыслей о казни. Вспомнил, как вчера вечером она ласкала его, ее губы на своем члене, подрагивающую грудь, когда она была сверху. Судья блаженно прикрыл глаза. Когда он изволил огласить свое решение, его голос, хоть и прокатился по всей Гревской площади, был мягок и нежен: — Повесить их! Толпа разразилась радостными воплями. А Эсмеральда, приоткрыв рот, смотрела на судью, который спустился с эшафота и подошел к ней. Да, у нее не было сомнений, что этих мерзавцев казнят — они заслужили это целиком и полностью, но все же… Она видела, какое наслаждение мелькало на лице Фролло, когда он обдумывал то, как казнит разбойников. — Ты ведь никогда не изменишься? — спросила она мужа, который легко вскочил на своего жеребца. — Нет, любовь моя, — он покачал головой. — Но я стараюсь ради тебя держать себя в руках. В конце концов, эти ублюдки избежали пыточной, и я милосердно казнил их сразу. Если бы не они, я сомневаюсь, что ты была бы моей женой. Им была дарована легкая смерть. К тому же, мне не захотелось тратить на этих ничтожеств свое время. Я лучше проведу его с тобой, Эсмеральда, моя дорогая, — Фролло ласково улыбнулся жене. Ночью, когда они лежали в постели, Эсмеральда, облокотившись на подушки смотрела на крепко спящего судью. Неисправимо жестокий, упрямый и высокомерный человек. И при всем этом он был хорошо образован, надежен, умен, совершенно чужд трусости и безумно любил ее, свою жену. Эсмеральда вспомнила капитана Феба, который пустил ей пыль в глаза, потому что она ему нравилась, хоть у него и была невеста. Хорошую же он устроил Эсмеральде иллюзию собственной непогрешимости. Иногда даже богом казался. Какой же она, наверное, выглядела дурочкой… В судье было много недостатков и целая куча достоинств, хоть он их, эти достоинства, и тщательно скрывал, считая это слабостью. И никаких иллюзий. Эсмеральда видела Фролло всего, как на ладони, и чувствовала, как тонет с головой в горячей любви к нему за что, что он таков, каков есть. Она опустила свою голову ему на грудь, и судья с урчанием крепко прижал ее к себе во сне. Эсмеральда наслаждалась теплом его тела, слушала дыхание судьи Клода Фролло и спокойное, равномерное биение его сердца. Да, никаких иллюзий. И это было прекрасно.