Игроки

Глава 15. 21 ноября, четверг. Утро. Лиза снова проснулась самая первая, хотя не могла заснуть до полуночи, крутившись в своей кровати волчком. Попытавшись сесть, чтобы взять со столика стакан с водой, она почувствовала сильную боль, насквозь прорезавшую живот; в глазах потемнело, с губ сорвался хриплый стон, к её счастью не услышанный никем из спящих однокурсниц. Ей понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя, прежде чем хватило сил аккуратно, не делая резких движений встать и пойти в ванную комнату. Яркий жёлтый свет неприятно резал глаза, и пришлось какое-то время просто стоять у двери и щуриться, ожидая того момента, когда сможет посмотреть перед собой без моментально выступающих на глазах слёз. Плотно заперев за собой дверь и облокотившись о косяк, она начала расстёгивать ночную рубашку, подолгу мучаясь с каждой маленькой пуговицей, постоянно выскальзывающей из рук. Ей было нехорошо, всё тело ныло, будто недавно ей сломали кости и не закончили ещё сращивать их обратно. Наконец справившись с дрожью в непослушных пальцах, Турпин посмотрела на свой живот, поморщившись: на нём красовался огромный синяк, ярко-фиолетовый, с алым ободком. По крайней мере она осталась жива, в отличие от той слизеринки. Ей даже не показалось удивительным, что ложась спать вчера вечером ни одна клеточка тела не возвестила о надвигающейся дикой боли. Потому что она была абсолютно, до невозможного неприлично счастливой, и в голове расплывалась нега невероятного удовольствия, заглушая все остальные мысли и чувства. Всё, кроме воспоминаний о том, как язык Блейза скользил внутрь её рта, настойчиво и быстро, пока пальцы нежно обхватывали шею, поглаживали, ласкали, зарывались в волосы, растрепав наспех заплетённую косу до неприличия, - подруги оглядывали её уж очень выразительно, когда Лиз наконец появилась в гостиной. Она не могла сказать, сколько они стояли там, у входа. Может быть минуту, или десять, час? Но это было непередаваемо, восхитительно, так долго и чувственно и так мучительно мало. Если закрыть глаза на секунду, можно было снова ощутить его жёсткие волосы, в которые так отчаянно зарывались её пальцы, пытаясь притянуть ещё ближе к себе. Наваждение, вот что это было. И только теперь, проведя ночь в этом состоянии парения в облаках, она начинала в знакомой уже манере снова сомневаться в произошедшем, пытаясь понять, было ли это действительно тем, чем показалось сначала. Может быть, и не возникшие за эти недели чувства всему виной, а лишь отчаянная попытка двух находящихся на грани смерти людей найти зыбкую опору друг в друге? Или это лишь часть его беспощадной игры, зашедшей дальше изначально установленных рамок? Стоило лишь подумать о том, что через пару часов им предстояло снова встретиться, и Лизу бросало то в холодный пот, то в дикий жар, будто на мгновение её тело оказывалось привязанным к столбу среди пылающего огня средневековой инквизиции. Как это будет, что он сделает? Ведь то, что произошло между ними, что-то значит? Она опустилась в горячую ванну, ненадолго унявшую боль, приятно охватывающую всё измученное вчера тело. Ей следовало больше заботиться о себе, чаще обращать внимание на острое чувство голода, мешающее сейчас сосредоточиться на чём-либо, или же достать где-нибудь обезболивающее зелье, чтобы перестать мучиться от этого невыносимого ощущения вывернутой наружу кожи, от которого её мутило. Стоило сделать глубокий вдох, как в глазах всё расплывалось от расползающейся повсюду боли. Нотт явно не поскупился, нанося удары, наверняка уже чувствуя себя победителем в их коротком противостоянии. Ещё несколько минут с его холодной ладонью вокруг горла и она бы потеряла сознание, скорее всего, навсегда. Сделал бы он с ней то же самое, что с этой девочкой? Или так не вовремя подвернувшаяся Джонс просто вкусила досыта той ярости, на которую так подбивала его Лиза, изводя, дразня, будто не понимая что стоит на пороге смерти. Если бы Блейз не пришёл… Вода успела остыть, и она нехотя вылезла из ванны. Пора брать себя в руки, вылезать из уютной норки и идти в очередной без сомнения тяжёлый день. Ей необходимо будет вынести поведение Забини, каким бы оно не оказалось, потому что впереди у них есть одно дело, с которым необходимо справиться во что бы то ни стало, независимо от их отношений, ссор или обид. Им нужно убить Нотта, пока тот не убил их. Лиз старалась пока не думать о том, как это будет. Изощрённое проклятие, которое будет медленно и мучительно разъедать его плоть, превращать в немощного и слабого, подобно дементору высасывая из него все жизненные силы, пока не останется лишь иссохшее от долгой болезни тело? Обычные сильные чары, брошенные в спину, обрекающие истекать кровью на холодном каменном полу, отсчитывая каждый вздох, всё более поверхностный, спастический, отчаянный, перед тем как дыхание остановится навсегда? Или, может быть, стоит вернуть ему долг за невинного ребёнка, и отправить в последний полёт с той же самой башни, уже представляя, вспоминая противный звук удара груды костей о твёрдую землю. В спальне Турпин ждал сюрприз в лице Мораг, ожидающей её для разговора. Пушистые чёрные волосы обрамляли её лицо как грива, и даже без напыщенно недовольной гримасы было понятно, что ничего приятного сейчас не прозвучит. - О, Турпин, наконец ты изволила выползти из ванной! А никто уже и не надеялся, что ты вдруг вспомнишь, что живёшь в этой башне не одна, - губы МакДугал сжались в тонкую линию от попыток изобразить крайнее отвращение к однокурснице. Подобные сцены между ними происходили раз в несколько месяцев начиная со второго семестра первого курса, так что Лиз даже не удивилась внезапному приступу ненависти. Всё согласно привычному распорядку. - Мораг, не начинай с утра пораньше, - недовольно отозвалась Падма, поднимаясь с кровати. Вот она действительно выглядела очень рассерженной в сравнении со своей обычной манерой держаться: всегда делать вид что довольна и готова прийти на помощь по первому зову. - Мораг! – предупреждающе окрикнула Менди, слишком быстро подскочив с кровати. Кажется, впереди было что-то нехорошее. - Вот, Турпин, хоть твои подружки и против, но я скажу тебе. Скажу всю правду, о которой тут все говорят, но не решаются высказать, ведь маленькая Лиззи будет лить свои крокодильи слёзки и смотреть на всех волчонком, обидчивая наша. А правда в том, что ты тут всех достала. Думаешь, из-за того, что ты легла под Забини мы все теперь должны подстраиваться под вашу чистую, тьфу ты, типа любовь? Твои ночные побегушки на поблядушки могут всем нам аукнуться, если тебя поймают, но ты ведь и не думаешь ни о ком, да? Вот эти, - она ткнула пальцем в сторону Менди и Падмы, застывших в напряжении, явно не ожидающих такого развития событий. – Твои подруги тебя покрывают, а ты ещё смеешь кривить свою моську в вечно недовольной гримасе и высказываться, кто с кем должен встречаться. Ты просто охреневшая тупая сучка, Турпин, вот что я тебе скажу. Лиза улыбнулась, хотя внутри неё всё сжалось от обиды. Это было больно, на разрыв, сравнимо с тем ощущением, когда Блейз ударил её по лицу, - не настолько важна была физическая боль, когда сердце разваливалось на кровоточащие куски от нестерпимого чувства умирающего в конвульсиях доверия, наивности, с которой она верила что он не может сделать с ней такое. Но он мог, как и её подруги, молча потупившие взгляд и не пытавшийся как-то вступиться за неё, хоть одним словом смягчить гневную тираду Мораг. Добро пожаловать во взрослую жизнь, Лиза. - Если ты договорила, то уйди с дороги, мне надо собираться. Мораг расплылась в хищной улыбке и довольная собой, с высоко задранной головой прошествовала в сторону ванной. Повисло молчание; Менди и Падма не открывали взглядов от пола, Сандра сидела на кровати, чуть дрыгая ногами и открыв рот от удивления. Кажется, пару минут назад никто действительно не мог предположить, что произойдёт. - Лиза, ты не подумай, - начала Менди, но Турпин тут же подняла руку и покачала головой, призывая её снова замолчать. Вряд ли хоть одна из находящихся в комнате девушек сейчас сможет сказать те слова, которые бы открутили назад время, помогли бы забыть то, что прозвучало. Логичный и предсказуемый финал их некогда дружеских отношений, оказавшихся неспособными выдержать и пары тяжёлых невзгод, навалившихся одна за другой с появлением Забини в жизни сразу всех учеников седьмого курса Рейвенкло. С раздражением думая о том, что Блейз пришёл бы в восторг от недавней сцены, Лиза поспешно одевалась, стараясь не показать своих истинных эмоций. Ей так часто в последнее время необходимо было делать вид, что всё хорошо, что это безразличное выражение превращалось в плотно въевшуюся в лицо маску, посещавшую вместе с ней Большой зал и занятия, разгуливающую под ручку с слизеринцем, а теперь ещё и живущую вместе с ней в башне Рейвенкло. Ещё немного, и она не сможет вспомнить как должна выглядеть на самом деле. К её огромному удивлению, Забини уже стоял в проходе возле гостиной и выглядел очень задумчивым, что заставило её напрячься. Что ещё могло произойти со вчерашнего вечера? - Доброе утро. Всё нормально? – она постаралась говорить как можно более непринуждённо, но получалось просто отвратительно и голос дрожал. Потому что её так обидели подруги, потому что он не кинулся к ней с объятиями и поцелуями (а ведь насколько глупо было вообще рассчитывать на подобное), потому что ей хотелось чтобы кто-то просто погладил её по голове и сказал, что всё будет хорошо, как делала всегда мама, стоило заметить подступающие слёзы. Она была одна против всего мира, и притворяться сильной больше не выходило. - Доброе утро, Лиза, - он смотрел на неё очень пристально, выжидающе, с чуть заметной улыбкой на губах. И ей стало так мерзко осознавать, что он наверняка ждёт, не собирается ли она сама броситься на него как влюблённая дурочка, или пытается понять, не успела ли за эту ночь вообразить себе что-то про возможность отношений между ними. Как её угораздило влюбиться в такую сволочь, ведь с первых дней в Хогвартсе Турпин знала, что он такой, типичный безжалостный слизеринец. – Спал плохо. Ты в порядке? Вид у тебя очень расстроенный. - Всё просто отлично, - поспешно бросила она, двинувшись мимо него в сторону лестниц. У неё есть совсем немного времени, чтобы проглотить слёзы обиды и отчаяния, пока никто их не увидел. *** - Нам стоит встретиться в библиотеке в субботу утром. У меня ещё есть пропуск в Запретную секцию от Слизнорта, а большая часть студентов наверняка уйдут в Хогсмид, - Блейз заговорил так неожиданно, что она испуганно дёрнулась, будто успев забыть что находится не одна. Они шли с обеда, за всё утро обменявшись лишь парой пространственных фраз; как бы Лиза не старалась отвечать спокойно и непринуждённо, вылетавшие из её рта слова были грубыми и явно демонстрировали, что у них снова были проблемы. – Наверное, пора обсудить наши дальнейшие планы. - Хорошо. Странно, что Нотта нет сегодня. Он не похож на человека, который оплакивал бы свой аморальный поступок, - прошептала она, не глядя на Забини. Её так и подмывало спросить, какого дементора произошло вчера вечером, и почему после его необдуманных порывов ей снова приходится ощущать себя виноватой. Их общение всё больше походило на извращённую пытку, в голову невольно лезли мысли, не обманывал ли он её всё это время, была ли хоть часть правды в его словах? - Думаю, до завтра он не выйдет из спальни, - он явно старался придать голосу как можно более равнодушный тон, машинально потёр костяшки на пальцах, и догадки, внезапно так ясно промелькнувшие перед глазами, вынудили её резко остановиться. Это ведь было так ожидаемо, настолько предсказуемо, зная вспыльчивость парня, успев прочувствовать на себе как его ярость огнём вырывается наружу, сжигая всё дотла. Она должна была подумать об этом раньше. - Думаешь или знаешь? Блейз, что ты сделал? – Чем дольше он молчал в ответ, тем страшнее ей становилось. Забини был слишком спокоен, и это вызывало у неё приступ нарастающей паники. - Пара ударов. Завтра будет как новенький, к моему огромному сожалению, - он скривился, всем своим видом демонстрируя, что эту тему они обсуждать больше не будут. Будто её и вовсе это не касалось, не за ней Нотт охотился несколько дней, по пятам следуя по замку, запугивая, высматривая, вгрызаясь в неё своим гнилым зловещим взглядом. – Давай, Лиз, пойдём. Она не сдвинулась с места, пытаясь подобрать нужные слова, чтобы не дать злости и обиде вырваться из груди потоком очередных оскорблений, язвительных насмешек или грубых обвинений. А главное не расплакаться перед ним, ни за что не пустить даже скупую слезинку, иначе эта грусть по растоптанным чрезмерно смелым мечтам утопит её окончательно, заставив захлебнуться своими же солёными слезами. Завтра будет ещё хуже. Всё будет катиться под откос, пока она окончательно не сойдёт с ума. Блейз сделал несколько шагов к ней и, положив руку на спину, чуть подтолкнул вперёд. Лёгкое и совсем не грубое движение, которого оказалось вполне достаточно, чтобы еле слышно ахнуть от прорезавшей живот боли. Он напрягся, вглядываясь в её испуганное лицо. - Что там у тебя? – Столько эмоций в голосе, что можно было даже решить, будто он действительно беспокоился, не показывай он всё утро своё демонстративное равнодушие. - Ничего. Пойдём, - она попыталась схватить его за руку, но Блейз ловко увернулся, упёрся рукой в стену, преграждая ей дорогу и продолжая буравить взглядом, будто надеялся что ответ на его вопрос текстом высветится у неё на лице. – Просто синяк. - Я пожалуй сам посмотрю, что там за синяк такой. Его руки распахнули мантию, быстро задрали вверх серый шерстяной жилет с синими полосками, начали вытягивать полы блузки, тщательно заправленные под пояс юбки. Турпин закусила губу и склонила голову вниз, с отстранённым видом смотря на то, как движутся его пальцы в соблазнительной близости к почти оголившейся коже. Ей было неизвестно, какие эмоции на самом деле заставляли его поступать именно так, но все слабые попытки проявить заботу непременно заканчивались для неё удушающей отчаянием болью, за последние полторы недели ещё ни на день не оставлявшей девушку в одиночестве, сросшись с телом как сиамский близнец. - Мистер Забини! – они синхронно обернулись на стоящую в проходе Минерву МакГонагл, лицо которой было красным от смеси возмущения и смущения от открывшейся её глазам бесстыдной сцены. – Потрудитесь мне объяснить, что вы делаете? - А вы сами не видели, профессор? – Блейз отошёл на шаг от девушки, вставая прямо напротив профессора, демонстративно сунув руки в карманы брюк, глядя прямо в лицо и ничуть, кажется, не смущаясь. На его губах тут же появилась наглая ухмылка, ясно дающая понять, что раскаиваться и извиняться за свой поступок он не намерен. - Вы слишком много себе позволяете, мистер Забини. Я снимаю по двадцать очков со Слизерина и Рейвенкло за неподобающее поведение. – МакГонагл поджала губы, вперившись осуждающим взглядом в Турпин, прислонившуюся к стене и старательно разглядывающую что-то у себя под ногами. – Если я ещё раз увижу что-то подобное, вынуждена буду сообщить вашим родителям. Думаю, ваш отец будет очень раздосадован такими новостями, мисс Турпин. - Не забудьте написать моей матери, профессор. Она обожает школьную почту, - Блейз говорил таким тоном, будто общался не с деканом Гриффиндора, а со своей однокурсницей, и даже Лизе стало не по себе от такого хамства. - Всенепременно, - отчеканила женщина и направилась дальше, не забыв смерить обоих учеников уничижительным взглядом напоследок. Турпин провожала её спину глазами, впервые чувствуя радость от того, что родители прятались где-то далеко, не выходили на связь и не могли бы получить школьную сову. Отец был бы не просто раздосадован, он был бы в шоке и ярости, узнав, что единственная дочь связалась с сыном преступника. Такой позор для репутации их семьи, уже не первое поколение подряд выстраивающей в министерстве блестящую карьеру. Стоило профессору уйти, как Забини потащил её по коридорам, ловко огибая носящихся вокруг младшекурсников, пока им не попался небольшой закуток, где можно было спрятаться от любопытных глаз. Он снова задрал блузку, - теперь для этого потребовалось лишь пара секунд, - и присвистнул, разглядывая внушительных размеров кровоподтёк. Кончиком пальца аккуратно коснулся самого края бледной кожи и медленно провёл по границе с фиолетовым пятном, настолько неестественно ярким, будто неумело и наспех нарисованным. - Хватит, - прошипела Лиза, со всей силы ударив его по руке. Ей было так больно от всего происходящего, что хотелось сесть и выть, как оборотень на терзающую его луну. Блейз кажется опешил от её реакции, поспешно отступил назад, удивлённо наблюдая как она методично поправляет на себе смятую его руками одежду. - Это мало похоже на просто синяк, Лиза. Я бы на твоём месте… - Ты не на моём месте, Блейз. – Она развела руками, понимая, что ещё немного этого наигранного беспокойства с его стороны, и у неё окончательно сдадут нервы, не получится больше ни секунды изображать равнодушие ко всему происходящему. Или сейчас она выскажет ему всё, что успела надумать начиная с самого утра, когда он сделал вид будто не лез к ней вчера целоваться, или просто расплачется, показав свою истинную слабость. - Тебе бы стоило посвящать меня в подобные вещи, - Забини говорил медленно, тщательно взвешивая каждое слово, и по тому, как сжались его кулаки можно было понять, что он находился на той грани, когда еле удавалось не потерять последние капли самообладания. Как легко ей стало вывести его из себя, достаточно лишь пару раз проявить характер вместо обычного слепого послушания. – Если это что-то серьёзное, то это будет нашей общей проблемой. - Ты прав, Блейз. Тебе ты тоже стоило посвящать меня в некоторые серьёзные вещи, касающиеся нас обоих. Например, что Малфой в курсе наших договорённостей, или что ты избил человека, собирающегося нас убить, - парировала Турпин, чувствуя, как глаза начинают слезиться. Почему именно с ней должно было произойти всё это? Ей ведь никогда не удавалось толком решить даже самые простые проблемы, и куда, во что получилось вляпаться теперь? Она вдруг засмеялась, надрывно, истерически, не в состоянии остановиться даже под странным и обеспокоенным взглядом стоящего напротив слизеринца. Тело охватила слабость, будто только что из неё вынули последний источник силы, и не найдя причин бороться с этим нарастающим ощущением Лиз начала сползать вниз по стене, садясь на пол, прикрывая лицо руками. - Ты тоже не рассказываешь мне всё, Лиза. Например, почему ты снова не разговариваешь ни с одной из своих подруг. У тебя всегда всё нормально, - Блейз говорил шёпотом, периодически оглядываясь при звуках доносящегося хохота так и снующих неподалёку от них учеников, не подозревающих свидетелями каких событий могли бы стать, загляни они за нелепо выпирающий кусок стены около статуи средневекового рыцаря. - Мои отношения с однокурсниками это не твоё дело, - ей так сильно хотелось, чтобы он просто развернулся и ушёл, не стоял напротив со своим демонстративным спокойствием, разговаривая с ней, как с провинившимся глупым ребёнком, продолжающим смеяться вместо того, чтобы признать свои ошибки. - Ну так и мои отношения с однокурсниками тебя не касаются, Лиза, - со злорадной усмешкой парировал Забини, явно довольный тем, в какой тупик зашёл их разговор. Ему ведь нужно было оказаться единственным выигравшим, всегда и везде, а у неё уже не оставалось смелости бороться с таким распределением сил. – Или я, по-твоему, должен тебе душу изливать, а вот ты у нас будешь до последнего отстаивать своё право говорить только то, что сама считаешь нужным? Брось, так тоже не бывает. Определись уже, что ты хочешь. - Я просто хочу, чтобы всё это наконец закончилось, - парировала Лиза, не сразу поняв, насколько двусмысленно звучали эти слова. Она не видела, как изменилось лицо Блейза в этот момент, пытаясь максимально незаметно промокнуть предательские слёзы рукавом мантии, а когда подняла голову после долгого молчания весь его вид выражал презрение. - Разберёмся с Тео и ты абсолютно свободна. Не посмею тебя и на день задерживать. А теперь успокойся и вставай, мы уже опаздываем на занятия. *** До ужина она несколько раз почти произнесла слова извинения перед ним, объяснив, что имела в виду вовсе не то, как это прозвучало. Жаль только, что каждый раз их диалог состоялся только в её мыслях, то направленных на попытку окончательно растоптать саму себя за ничтожность, робость и излишнюю глупость в общении с парнем, то усердно находящих одни лишь плюсы в том, что столь тяжёлая и фатальная для её жизни роль плавно подходила к концу. Ведь ей так сильно хотелось избавиться от необходимости ежедневно врать, придумывать какие-то сказки и изворотливо выкручиваться в ответ на многочисленные вопросы. Конечно, Турпин ждала конца этой игры. Сначала с нетерпением, воспринимая каждый день как небывалую пытку, с трудом делая шаг за шагом в пропасть, отделявшую её привычную жизнь с семьёй, друзьями, надеждами от той, что навязывал ей Забини, соблазняя атмосферой будоражащего кровь риска, ранее незнакомого и потому желанного. Потом ей было нестерпимо грустно, когда пришлось делать первый выбор между играми и моральным принципами, никогда не подводившими, впитанными с детства. А теперь, отказавшись от того, какой она была ранее, променяв себя ту, спокойную и понятную, на безнадёжную влюблённость, Лиза с неотвратимостью человека поднимающегося на эшафот ожидала своей казни. И вот близился тот день, когда Блейз Забини пропадёт для неё навсегда, забрав с собой душу и искалеченное сердце. Вечером, уже почти заснув, она проснулась от тихого шёпота между подругами, допоздна засидевшихся в гостиной и теперь явно заканчивающих начатый ранее разговор. - Этого и следовало ожидать. Мы же ей говорили, правильно? Мне жаль, конечно, но ведь нужно было понимать… - в голосе Менди сквозило удовольствие. Она обожала оказываться права, даже если это приносило боль и страдания окружающим. Впрочем, не Лизе теперь было судить подругу за это. - Я надеюсь ты так не скажешь, Менди. Дело ведь не в том, что мы там говорили, просто иногда даже самые лучшие пары распадаются, а чувства уходят. - Брось, Падма! – Сандра громко хихикнула и остальные поспешно шикнули на неё, не желая будить ту, что являлась предметом их обсуждения и по иронии судьбы не спала, всё сильнее вжимаясь в постель и мечтая провалиться сквозь неё, пролететь все огромные этажи Хогвартса, пройти сквозь землю, ненавистные из-за их обитателей подземелья и оказаться где-нибудь настолько глубоко, чтобы никогда и никого больше не слышать и не видеть. – Это ведь факт, что они не пара. Люди должны подходить друг другу хотя бы внешне, а тут… ну, разница была слишком очевидна. Забини до этого встречался с яркими и эффектными блондинками, с чего бы ему меняться… *** Несколько раз за ночь она тихо пробиралась в ванную комнату, не включая свет, лишь подсвечивая дорогу бледным огоньком на конце своей волшебной палочки. Лиза боялась разбудить кого-нибудь из однокурсниц, не желая никогда и ни за что в жизни больше смотреть или разговаривать хоть с одной из них, чувствуя себя внезапно окончательно преданной, растоптанной их безжалостными словами. Она плакала так много, что от слёз дико стягивало кожу, и не в состоянии и дальше терпеть это неприятное ощущение шла умыться прохладной водой, обещая себе, что на этом охватившая её истерика окончена. Но стоило лишь лицу коснуться влажной насквозь подушки, как горло схватывало судорогой от очередной волны отчаяния. Терпеть это было невыносимо. Утром её как и обычно ждал Блейз, с наигранно равнодушным видом поприветствовавший лишь еле заметным кивком головы. Ей невыносимо хотелось просто сорваться с места и убежать, но перед ней стоял слизеринец, может и обративший внимание на красные заплаканные глаза, но продолжавший выражать невозмутимость, а позади уже показались подруги, несколько раз за утро пытавшиеся завести разговор. Турпин не оставалось ничего, кроме как привычной дорогой идти в сторону Большого зала, стараясь не встречаться ни с кем взглядом, не слушать раздающийся со всех сторон шёпот, смех, сливающиеся в один раздражающий низкий звук. Ей казалось, что все смотрят на неё, обсуждают, показывают пальцем, злобно усмехаясь, и эти надменные ухмылки расползаются, разрастаются, превращая рты в огромные чёрные воронки, сочащиеся зловонной грязью, кишащие опарышами и червями, выползающими из дыр, падающими на пол с таким до странного забавным звуком. Шмяк, ещё один. А лица вокруг исказились до неузнаваемости, потеряли свои человеческие черты, отражая теперь гнилую сущность не более чем кусков шевелящегося мяса, готовых заживо сжирать всё, что упадёт к ним под ноги. Она сходила с ума. - Лиза, - Она вздохнула, глядя на стоящего перед ней мальчишку, на бегу врезавшегося в неё и теперь смущённо и слегка испуганно посматривающего в сторону Забини. Это он позвал её, и может быть уже не первый раз; если немного напрячься можно было вспомнить это, как и то, с какой глухой болью ей в живот влетел глупый младшекурсник. Кажется, ещё немного, и её стошнит. - Лиза, ты в порядке? – Блейз чуть дёрнул её за руку, стараясь привлечь внимание. Его лицо расплывалось, но хотя бы не выглядело как маска из преисподней, как у остальных. Что он мог заметить? Наверное, всё что с ней происходило, если бы ему было интересно. Стоило ведь только захотеть увидеть в ней что-то, кроме пустой телесной оболочки. - В полном. Я дальше сама, иди уже, - махнула рукой Турпин, не желая ещё хоть секунду оставаться рядом с ним, чувствуя, как всё внутри умирает с каждой секундой, с каждым бесконечным движением в плавящемся воздухе. Ей хотелось упасть на пол и кричать, неистово орать от безысходности. Впереди только второй урок, а этот день уже будто растянулся в пугающую вечность. - Слушай, - он схватил её за локоть, неожиданно останавливая, выглядел очень злым, а вокруг продолжали сновать ученики, заглядываясь на странную парочку. Шмяк, шмяк, шмяк. Казалось, если чуть двинуть ногой можно ощутить как каблук размазывает червяков по полу, оставляя только влажный след. – Нам надо поговорить. После урока. Я приду за тобой. Лиза с горечью смотрела, как он уходит. Ей хотелось окрикнуть его, догнать, попросить забрать из этого ада, медленно затягивающего внутрь себя. Но если бы Блейз хотел, то сам бы это сделал, ведь так? Кабинет Истории Магии был уже так близко, только сделать пару шагов, но она застыла, в нерешительности глядя на дверь. Голоса проходящих мимо доносились словно через толщу воды, сливались в одно нечленораздельное бормотание, сквозь которое можно было различить только тихий шёпот, зовущий её по имени. Турпин знала, почему-то с самого утра понимала, к чему эти кошмарные видения, лишающие последних капель рассудка, заставляющие трястись от страха и отвращения. Он наверняка уже ждёт. Нотт действительно сидел в кабинете, ничуть не смущаясь любопытных взглядов учеников, заметивших лишнего на уроке, и как ни в чём не бывало крутил в руках длинное серое перо. На секунду их взгляды встретились, вступили в немое противостояние друг с другом, дразня, заигрывая, угрожая чем-то большим, чем обещание немыслимой боли, но именно это сейчас придало достаточно сил, чтобы довольно улыбнуться, заставив его слегка стушеваться от столь непредсказуемой реакции. Не медля, Лиз подошла и села за стол рядом с ним, даже не потрудившись достать учебник или пергамент когда профессор Бинс начал свой привычный монотонный бубнёж, погружая аудиторию в полусонное состояние. - Давно не виделись, Теодор, - шепнула она, увлечённо скользя взглядом по лицу, впервые имея возможность изучить его так пристально, не стесняясь и не думая о том, как это могло выглядеть со стороны. Нотт не был красавцем, скорее наоборот, но сейчас, без привычной злобной гримасы, будучи расслабленным и, кажется, довольным происходящим, появлялось в нём что-то привлекательное, манящее; тайна, вот что так влекло к нему, будто лишь одним прикосновением можно будет раскрыть все грязные секреты его души. Ей почему-то вспомнился рассказ Забини об их неудавшейся дружбе; взгляд так и застыл на переносице, чуть сплющенной, искривлённой в одном месте – неужели это след, оставленный ему кулаком однокурсника ещё пять лет назад? Ведь если так, убрать его можно было одним незамысловатым заклинанием. Сейчас она жалела, что совсем не помнила ни одного из слизеринцев на младших курсах, никогда и не смотрев в их сторону, лишь смутно вынимая из ошмётков воспоминаний образы нескладных мальчишеских фигур, так мало общего имеющих с тем, какие они теперь. Что должно было случиться тогда между ними, вызвав ненависть столь жгучую, не утихающую спустя столько лет, сделавшую одного из них безжалостным убийцей? Насколько вообще можно было доверять тому, что рассказал Блейз, ведь он постоянно обманывал, играл её чувствами легко и непринуждённо, день ото дня уничтожал всё более изощрёнными способами. - Жаль, Лиза, что нашим встречам всегда мешают, - покачал головой Теодор, придвинувшись ближе к ней, так, что от любого небольшого движения их локти соприкасались. От него необъяснимо веяло холодом, или же её фантазии до сих пор крепко сплетались с реальностью в одну пелену пугающих чувств. – Но я был уверен, что сегодня ты придёшь. Потому что тебе очень нужно обсудить всё случившееся, а я слишком хорошо знаю Блейза, чтобы понять, что он не даст тебе ответов. - Слишком хорошо его знаешь? Это звучит так самоуверенно, Тео. – Она усмехнулась, отворачиваясь от него, будто уже разочаровавшись в их разговоре. Сердце начинало стучать всё чаще, стоило только прозвучать имени Забини, того самого человека из-за которого они оба оказались здесь, одержимые. - Он никому не расскажет… никогда не расскажет всю правду обо мне. И о тебе ведь наверняка тоже, Лиза? Он сделает с тобой что-нибудь страшное и жестокое, а потом только рассмеётся, возразит, что тебе лишь показалось. Твои красные глаза много говорят мне о ваших отношениях, - он наклонился к её голове, шумно вдыхая носом воздух прямо рядом с ухом, ухмыльнулся, заметив как улыбка сама собой пропала с её лица. – Бедная девочка. Ты даже пахнешь как Блейз. Он не оставил тебе ни одного шанса… - Он? – Лиза удивлённо вскинула брови, стараясь не выдавать волнения и дрожи внутри, когда Нотт так легко и просто облекал в слова её чувства, будто видел насквозь, знал каждую мысль внутри головы, слышал каждое слово, что когда-либо звучало между ней и Блейзом. Как ей было больно, насколько хотелось поделиться этой болью с кем-нибудь ещё, заставить страдать многим сильнее, утопить в отчаянии, которым захлёбывалась сама. – Это ты чуть не убил меня. И не собирался останавливаться, Тео. - Ты просто связалась не с тем человеком, Лиза. Пришлось с твоей помощью показать Блейзу, что он не контролирует ситуацию, - Теодор довольно улыбнулся, чуть помолчал будто смакуя свои слова перед тем, как произнести их. – Я загнал его в ловушку. Если ты умрёшь, у него могут быть проблемы, и он этого боится. Но и бросить тебя сейчас не может, ведь тогда я сразу завершу начатое с тобой дело. Безвыходная ситуация. Я же говорил, что ты приносишь слишком много проблем своим существованием. - А ты готов всех от этих проблем избавить? – Он кивнул в ответ и у Турпин невольно вырвался нервный смешок. Ей довелось стать просто пешкой в игре двух слизеринцев, ни одному из которых не было до неё никакого дела. И сейчас, сидя так рядом с человеком, почти убившим её всего два дня назад, беспощадно растерзавшим другую девочку, стоящим почти на грани смерти и скорее всего не догадывающимся об этом, она хотела умолять его закончить начатое, прямо сейчас, немедленно добить, остановить всё происходящее, пока ей не стало ещё хуже. Почему-то у неё не было сомнений, что Блейз всё равно убьёт его, непременно отправит на тот свет, ведь для него было не свойственно проигрывать, никогда и никому. А ей хотелось умереть сейчас, на этой высшей точке невыносимо терзающей душу боли, не дожидаясь следующего витка жестокой игры. Сладко было пытаться представить, почувствует ли он хоть что-нибудь, глядя на её труп. Сожаление? Грусть? Вину? Злость? Лиза положила ладонь на предплечье Нотта, вопросительно глядя на него. Он отрицательно покачал головой, чуть повернул руку вбок, задрал рукав рубашки и надетого поверх свитера так, что из-под плотно натянувшегося белоснежного манжета показался самый край чёрной татуировки, ещё обрамлённой кровяными точками, так сильно выделяющимися на светлой коже. Она улыбнулась, касаясь его метки самыми кончиками пальцев, чуть поглаживая, и с каждым движением её бросало в жар. - Блейзу всё безразлично. Он умеет делать вид, будто переживает, волнуется, и может быть порой и правда думает, что так и есть. Но правда в том, что ему плевать на всех. Мы все лишь странные зверьки, которых он готов препарировать в угоду своему любопытству. - Так убей его, Тео. Если ты так сильно его ненавидишь, - шепнула Лиза, хмыкнув, и со всей силы надавила пальцами туда, где под двумя слоями ткани скрывается метка. Он шикнул, отдёргивая руку, глядя на неё со смесью злости и будто наслаждения. Наверняка она делает всё именно так, как ему бы хотелось – и пусть. Всё, что скоро случится, должно бы принести страдание хоть одному из столь ненавистных ей парней, а ради этого можно было согласиться на многое. - Ох, Лиза, - Нотт тяжело вздохнул и покачал головой, совсем как её отец, когда ему приходилось не первый раз объяснять что-то совсем элементарное. – Я хочу, чтобы он страдал. Хочу, чтобы почувствовал то же отчаяние, на которое он с такой лёгкостью обрекает других людей. Он должен хоть что-нибудь понять… - Мы хотим похожих вещей, Тео. Жаль, что стоим по разные стороны баррикад. – Пробежавшись взглядом по почти спящей аудитории и убедившись, что никто не должен заметить их, сидящих на самой последней парте у стены, Лиз подвинулась ближе к нему и быстрым движением лизнула в шею. Его кожа была удивительно холодной, почти ледяной, совсем как у мертвеца, отчего становилось не по себе. – Однако, вся твоя жизнь крутится только вокруг Блейза. Представляю, насколько ему приятно это видеть. - Ты не понимаешь, Лиза. Он же специально ищет для себя достойных соперников, тех, кто до последнего не будет поддаваться под его очарование. Чтобы выиграть и у них тоже, сломать, подстроить под себя. И я не могу отрицать, что мне безумно нравится эта игра, потому что мы с ним на равных, - Нотт улыбнулся, в его грязно-зелёных глазах блеснуло что-то слишком напоминающее безумие. – А вот тебя он сломает, девочка. Ладонь Теодора легла ей на колено, задержалась на нём ненадолго, начала медленно продвигаться вверх, без промедления нырнув под край юбки. Она не сводила с него глаз, чувствуя лёгкое отвращение вперемешку с зарождающимся внизу живота возбуждением. Слишком рано. Лиза закинула ногу на ногу, плотно зажав его ладонь в волнующей близости к кружеву белья, стараясь продолжать улыбаться в ответ. Перед глазами стояло освещённое лишь оранжевыми бликами света от искусственного пламени лицо Блейза, такое потерянное, с помутневшим взглядом, за пару секунд до того, как он сделает несколько шагов навстречу чтобы начать целовать её в старой заброшенной комнате. Зачем они остановились тогда? - Знаешь, Лиза, ты очень странная девушка. Я бы сам и не подумал никогда, глядя на тебя со стороны, что в тебе кроется так много, - Нотт двигал ладонью, поглаживая внутреннюю сторону бедра, и от этого становилось нестерпимо жарко, будто позади неё бушевал пожар. Стараясь хоть как-то умерить дикое натяжение внутри, она раздвинула ноги, равнодушно смотря на то, как его рука тут же скользнула глубже, пальцы попытались пролезть под трусы. «Будь я Пожирателем, поимел бы тебя не позволив расстегнуть ни одной пуговицы». Блейз, за что? Прозвенел звонок, и рука Теодора резко вернулась на стол. Она сидела, не в силах даже пошевелиться, наблюдала за тем, как разом встрепенувшиеся ученики поспешно собирают сумки и один за другим покидают кабинет. Он тоже лениво складывал свои вещи, хищной улыбкой провожая последних из их однокурсников. Разговор ведь ещё не окончен. - Так что там во мне кроется, Тео? – Турпин дождалась, когда профессор Бинс исчезнет в стене, прежде чем задать уже мало интересующий её вопрос. Она села на стол, на котором ещё минуту назад лежало перо слизеринца, выжидающе глядя на него. Скоро им должны помешать, но до этого времени надо успеть подготовить сюрприз. - Я, как и все слизеринцы, не мог понять что вообще в тебе мог найти Блейз. До последних нескольких дней. До того, как ты пришла сюда сегодня, - он облизнул губы и подошёл вплотную к ней, так близко, что стало видно насколько расширились его зрачки. Если смотреть только в них, то можно представить, будто это глаза совсем другого человека, настолько желанного, что хочется разлететься на мельчайшие куски от одной мысли о нём. – Вы же с ним так похожи. Одна манера держаться, похожие слова, будто передо мной он под оборотным зельем. Лиза еле дождалась последних его слов, прежде чем со всей силы впиться в губы поцелуем. Он весь был такой сухой, мертвецки холодный, ни капли не похожий на мягкого и горячего Забини, так страстно прикасающегося к ней. Как бы ей не хотелось почувствовать тот же восторг, что появлялся от малейшего соприкосновения с голой кожей Блейза, сейчас было противно, до тошноты мерзко, будто приходилось трогать каменное изваяние. Ей хотелось вырезать его сердце острым ножом, держать в ладони, горячее, продолжающее пульсировать по инерции, разглядывать причудливо торчащие из него трубки сосудов, больше не имеющих никакого значения для умирающего тела; а потом, подобно первобытным людям, движимым лишь страхами и инстинктами, сжимать его, кусать, чувствуя противный солёный вкус сырого мяса и хлынувшей в рот крови, сожрать целиком, надеясь, что вся сила врага отныне перейдёт в тебя. Чтоб ты сдох, Теодор Нотт. - Ты даже целуешься как Блейз, - прошептал слизеринец, еле отрываясь от её губ, растерянно скользя руками по телу. Он был не в себе, словно под действием одурманивающего напитка, отчаянно прижимаясь к её рту, пытаясь то обнять, то оттолкнуть от себя. Пара секунд, и ему не удавалось снова получить контроль над ситуацией. Она со всей силы вцепились ему в волосы, слишком мягкие и тонкие на ощупь, думая о том, как прелестно было бы снять скальп с его головы с этими ужасными, гнилыми мыслями. Если сильно постараться, можно было представить вместо него другого парня, так чувственно и неторопливо двигающего у неё во рту своим влажным и горячим языком. Если бы он только знал, какое сумасшествие внутри неё. - Как трахается Блейз? Покажи мне, - Тео смотрел ей прямо в глаза, этим затягивающими в болото невыносимым взглядом, отталкивающим, настолько противным, что хотелось кричать от омерзения. Его ладони до боли вцепились в бёдра, слегка царапая тонкую кожу, напоминая, что ещё немного и он возьмёт то, что ему хочется. Ведь она всё равно просто игрушка в руках любого из них. - Так узнай это сам. Раз уж мы так с ним похожи, - Лиза чуть рассмеялась, наслаждаясь тем моментом, когда можно было хоть ненадолго прервать их отвратительные поцелуи. Он резко подался вперёд, позволяя насладиться своей беспомощностью, тем, как руки отчаянно пытались забраться под все бесконечные слои школьной формы, шаря по телу в поисках хоть какой-то точки опоры. Нотт лазил по рту своим скользким холодным языком, двигаясь жёстче и порывистей после каждой её попытки прокусить насквозь его сухие губы, почувствовать во рту манящий кровавый вкус, а потом раздирать зубами в мелкие клочья его лицо с этой непривычно светлой тонкой кожей. Он схватил её за коленки, больно раздвинул их в стороны, прижимаясь к ней ещё ближе. Чересчур близко. - Я тёплая? – Лиз держала его за волосы, буквально отодрав от своего рта, с трудом подавляя рвотный позыв, появляющийся от одного взгляда в эти грязно-зелёные глаза. Неправильные. Нужно представить, будто перед ней совсем другие, тёмные, невероятно чёрные, как ночная мгла, охватывающие и таинственные, родные. Любимые. Его член становился всё твёрже и упирался ей прямо в ногу. - Да. Такая тёплая… Мысли сплетались в тугой комок, такой же тугой, как в самом низу её живота. Дикое желание и отвращение к себе. Ей так хотелось этого с другим. - И мягкая? Отвечай, Тео, я мягкая, да? Как он, - она улыбалась из последних остатков самообладания, стараясь не закричать от того, с какой силой пальцы Нотта сдавили грудь прямо через блузку. Если бы сейчас ей можно было просто взять и умереть, выгнуться в агонии надвигающейся смерти, а не животного вожделения одного человека в невыносимых объятиях другого. - Да. Совсем как Блейз, - прохрипел он, закрыв глаза, пытаясь снова найти её губы. Лиза дёрнула его за волосы вынуждая снова смотреть, видеть что перед ним всё ещё она, а вовсе не тот, кого им обоим так безудержно хотелось. Ни один из них не получит желаемого, не так ли? «Блейз, Блейз, Блейз». Она убьёт его. Без сомнения убьёт сама, перегрызёт глотку, задушит, утопит, разорвёт на куски, уничтожит. Теперь, после этого, за это, ему нельзя просто продолжать жить. Ведь сейчас, пытаясь дрожащими руками стянуть с неё трусы он подписывает себе смертный приговор. «Я боюсь только того, что мог опоздать сегодня утром». Турпин видела, как он расстёгивал ширинку, и закрыла глаза, просто ожидая. Сейчас её вырвет прямо на него от отвращения, от этого противного трупного запаха, исходящего от холодного тела, от собственного желания почувствовать кого-нибудь внутри себя, просто представляя, что это… «Блейз, пожалуйста, забери меня отсюда». - Не хотелось бы вас прерывать, но нам пора, Лиза. – Голос Забини звучал насмешливо и снисходительно, будто он только что застал за глупой проделкой младшекурсников. Она толкнула Нотта в грудь, и от неожиданности тот стукнулся спиной о стену позади, медленно осев на скамейку, на которой ещё недавно они сидели вместе. Торопливо соскочив со стола и поправляя одежду на ходу, Лиза двинулись к выходу из кабинета, где скрестив руки и облокотившись о дверной косяк стоял тот, кого она так отчаянно звала. - Ещё увидимся, Тео, - на ходу бросила она, не оборачиваясь, и не удостоив Забини даже взглядом вышла в коридор, мечтая поскорее оказаться подальше отсюда. Блейз шёл за ней до самых лестниц, и его тяжёлое, частое дыхание – явный признак разрастающейся внутри ярости, - звучало прямо над её ухом, вынуждая идти всё скорее, предчувствуя исходящую от него опасность. Возможно, когда они дойдут до менее людного места, ей предстоит вынести несколько очень сильных ударов, что казалось уже не столь страшным по сравнению с этим гнетущим молчанием, обещающим слишком много боли. - Куда ты идёшь? – Блейз явно проговорил это сквозь зубы, поспешно запрыгивая вслед за ней на стремительно отъезжающую вверх лестницу. - В башню Рейвенкло. До завтрашней встречи в библиотеке, - она надеялась, что это станет импровизированным прощанием, потому что так сильно сейчас хотелось остаться одной, смириться с липким ощущением на своей коже в тех местах, где её касался слизеринец; нужно было скорее смыть с себя эту грязь, стереть мылом эти ледяные ожоги, невыносимый тухлый запах. Ещё немного, и её стошнит. Он шёл за ней, и хотелось рыдать, охватить себя руками и трястись, заливая их слезами. Зачем этот прожигающий ненавистью взгляд ей в спину, если ему всё равно? - И что всё это значит, Лиза? – Блейз стоял за её спиной, так и не сделав ничего, просто наблюдая, как она отгадывает загадку, чтобы войти в свою гостиную. Теодор во всём был прав, ему и правда безразлично, иначе ему бы захотелось сделать уже хоть что-то. - Что я тебя ненавижу.