История России от "И" до "Ф"

      Вопреки всем ожиданиям, как чужим, так и своим собственным, Александр проснулся всё равно достаточно рано. Но хотя бы не так рано, как это бывало обычно, что, несомненно, радовало. Однако он совсем не привык просыпаться с кем-то в одной постели, поэтому пробуждение его немного взбудоражило, когда он осознал, что обнимает спящего Ивана. Безмятежность в выражении лица Федерации заставила Республику вспомнить всё, что произошло в прошедшем дне. И ночи… Мысли совершенно путались и не поддавались логическому анализу, поэтому, поморщившись от ощущения ломоты в теле, Александр поднялся с кровати, постаравшись не потревожить своего соседа, и направился к выходу из комнаты. Каждый своё утро начинает по-своему. Кто-то делает зарядку, кто-то принимает бодрящий душ, кто-то ещё долго отлёживает бочка, не желая выползать из тёплого местечка, но Республика своё утро каждый день начинал с крепкой затяжки. Поэтому он спустился на первый этаж и уже собрался надеть пальто, чтобы выйти на улицу, но в последний момент вспомнил, что не надел футболку, и вот так с голым торсом не особо хотелось выходить на улицу, даже будучи в пальто. В итоге он просто достал сигареты из кармана и пошёл обратно в комнату Ивана. Да, он знал, что Федерация не любит, когда курят в доме, особенно в его присутствии, но также он знал, что им нужно поговорить, а избегать разговоров Александр не привык, особенно когда нужно нести ответ за собственные действия, поэтому он хотел находиться рядом, когда хозяин комнаты проснётся. Да и не хотелось, чтобы, проснувшись и не найдя никого рядом, он почувствовал себя брошенным. Вернувшись в комнату, Республика окинул внимательным взглядом Ивана, который, похоже, и не думал просыпаться в ближайшее время. Присев на край кровати, Александр провёл костяшками пальцев по щеке Федерации, но тот никак не отреагировал на прикосновение, хотя сам Республика сразу подскочил бы от такого посягательства. Выглядел Иван измотанным и уставшим даже спящий. И Александр знал причину этого. Она была вовсе не в том, что между ними произошло. Причина крылась глубже, чем может показаться. И об этом тоже нужно было поговорить. Подойдя к окну и открыв форточку, Республика закурил сигарету, прислонившись спиной к подоконнику, и посмотрел в окно. Время уже наверняка перевалило за восемь утра, а то и девять. Вспоминая случившееся, Александр не мог понять, почему поступил так, а не иначе. Почему не довёл дело до конца? Ведь ему приходилось убивать и не раз. И не только врагов, но и близких людей. И только сейчас, обратив внимание на деревья на улице, Республика вспомнил о соломенной фигурке, которую он оставил под вишней. Но если конкретнее, он вспомнил, что помимо необходимых ингредиентов он добавил туда цветок подснежника. Тогда ему это показалось обычной вещью, не способной нарушить планов. Но, очевидно, что та бабулька как-то прознала, что Александр намерен причинить зло Федерации. А также она, скорее всего, скрыла, что знает о том, кто такой Иван на самом деле. И цветок этот она дала не ради облегчения процесса ритуала. Цветок был заговорён. Символ надежды и утешения. Этим добровольным даром старушка выражала надежду, что Республика откажется от своей тёмной стороны и проявит сострадание, а также дарила утешение тому, кто настолько сильно погряз в ненависти и обиде. Поэтому всё кончилось именно так. Поэтому он не смог пересилить себя и нанести последний удар. Хотя… Может оно и к лучшему. Всё-таки во многом он делал поспешные выводы. Но кое-какие выводы на самом деле были неутешительными. В особенности о состоянии здоровья кое-кого. Учитывая, что прошло достаточно много времени с тех пор, как их стало трое в одной реальности, Александр уже не удивлялся тому, что с каждым днём Федерация тратил всё больше времени на отдых, хотя это было очередным поводом для беспокойства. Но вот, когда он уже докуривал сигарету, Республика заметил на кровати движения. Заворочавшись, Иван приоткрыл глаза и глубоко вдохнул, тут же закашлявшись.       — Саш… Это уже высшая степень наглости… – укрывшись покрывалом с головой, недовольно проворчал Федерация.       — Извини, – усмехнувшись, Александр выбросил недокуренную сигарету в форточку, но окно закрывать не стал, чтобы проветрить помещение, и сделался чересчур серьёзным. – Как ты?       — Трудно описать, – слегка высунувшись из-под покрывала, Иван устало вздохнул. – Я… устал. Мне тяжело даже глаза открывать.       Республика в ответ сильно нахмурился и скрестил руки на груди.       — Саша, можно вопрос? – болезненным тоном спросил Федерация.       — Говори, – Александр хотел отшутиться в жанре «ты его уже задал», но понимал, что сейчас не тот момент, кода стоит это делать.       — Почему ты всё-таки не оставил меня? – Иван перевёл выжидающий взгляд на Республику. – Ты не обязан был доходить до крайности. И ты ведь не хотел этого изначально. Почему остался и продолжил?       Отведя взгляд, Александр перестал хмуриться и как-то виновато вздохнул, чему Федерация неподдельно удивился.       — По сути, я ведь уже мёртв. Нарушив даже собственные принципы, я не изменю суть вещей. И мне просто хотелось хоть раз почувствовать чужое тепло, объятия, поцелуи, – глядя куда-то в пустоту, мрачно сказал Республика. – Хоть раз не быть одному в холодной постели, как это было на протяжении всего моего существования. А ты сам сразу не оттолкнул меня, ты доверился мне, принял, хотя и подозревал, и… меня просто поглотило это. Ну а ты? – переведя взгляд на Ивана, Александр строго осмотрел его. – Почему не сопротивлялся? Ты ведь мог справиться со мной, если бы захотел.       — Я говорил тебе, что никому и никогда не позволю подмять меня под себя, – нахмурившись, напомнил Федерация, но быстро смягчился в выражении лица. – Но хоть раз мне хотелось почувствовать себя ведомым и довериться другому. Но, поверь, я бы так не поступил с первым встречным, даже если знаю его. Никому другому я бы не позволил сделать со мной такое. И всё-таки… – слегка привстав с кровати, Иван осмотрел Республику пытливым взглядом, от которого тому стало откровенно не по себе. – Почему ты пощадил меня? Почему не стал убивать?       — Просто… своё прошлое я уже убил когда-то, – в нерешительности поджав губы, признался Александр. – Будущее пока что повременю убивать.       — Прошлое? – Федерация поражённо округлил глаза. – Значит, ты…       — Да, – Республика лишь невозмутимо согласно кивнул. – Это я убил его, Российскую Империю. Я ведь появился ещё во время правления последнего императора и стал одним из вождей революции. Гражданская война затянулась. Белые были разгромлены, любые малейшие очаги сопротивления давились в зародыше, имперская власть потеряла свой прежний авторитет, а ещё этот позорный выход из войны и потеря территорий. Он был обречён и уже впал в безумие тогда, поэтому смерть стала для него избавлением и спасением. Надеюсь, тебе никогда не придётся столкнуться с тем, что придётся убить самого себя. Всё-таки это оставляет сильный отпечаток. Одно дело, когда страна умирает идеологически, например, при смене правящего режима или вероисповедания народа. В таком случае её сознание перестраивается, перерождается. И совсем другое, когда страна умирает физически. В конечном счёте появляется совершенно иная личность, из чего следует, что меня тоже убили, но я не знаю, кто и как. В противном случае, тебя бы не было. В результате перестройки государства был бы я, но с иным сознанием. Всё-таки не везёт нашей стране с персонификацией.       — Почему я не помню вас? – устало откинувшись на подушку, поинтересовался Иван. – Ничего не помню о прежних персонификациях. Ведь до Империи были ещё Царство и Княжество. Но я ничего о них не помню.       — Каждая страна получает от своей прежней персонификации воспоминания об истории страны. О политике, геополитике, правителях, культуре, полководцах, об исторических событиях, войнах, сражениях, – пожав плечами, стал рассуждать Александр. – Но личные воспоминания она получает лишь в том случае, если прошлое воплощение само захотело ими поделиться.       — Получается, что ты не захотел передать мне воспоминания всех прежних воплощений России? – осуждающе спросил Федерация.       — Слишком много болезненных воспоминаний… – Республика опустил виноватый взгляд и устало провёл ладонью по лицу. – Ты не представляешь, каково это, нести в себе воспоминания длиной в несколько столетий. Можешь считать мой поступок эгоистичным, но я хотел, как лучше. Насколько я знаю, так поступали многие страны и до меня.       — Например? – всё ещё испытывая злость, безразлично спросил Иван.       — Например Германия, – разведя руки в объясняющем жесте, ответил Александр. – Я знал Германскую Империю до того, как его казнили, и поверь, если бы Третий Рейх имел его воспоминания, то не стал бы поступать так, как поступил. Полагаю, нынешнему Германии всё-таки достались воспоминания Рейха. Он более осторожный и раз до сих пор ничего несуразного не совершил, он помнит о «своих» ошибках. Англия тоже не особо стремился рассказывать о своём лихом пиратском прошлом, потому что просто не имеет тех воспоминаний, да и, насколько я понял, умер он нелепо, – в этот момент Республика позволил себе едва заметную усмешку. – А вот с Америкой всё сложнее.       — Америка? – Федерация изумлённо обернулся, посмотрев на собеседника недоверчивым взглядом. – Разве Америка умирал?       — Мало кто знает об этом, но это так, – Александр недовольно хмыкнул. – Если верить воспоминаниям Коли, он стал этому свидетелем. И поэтому молчал, никому не рассказывал. Даже самому Америке. Видимо, жалел его. Не думаю, что он молчал из жалости или страха перед Англией.       — О чём ты? Я не понимаю… – отрицательно покачав головой, Иван сел на кровати, слегка поморщившись.       — Ты ведь знаешь эту сопливо-слащавую историю о том, как Англия и Америка сошлись в сражении во время Войны за независимость, две армии друг против друга, и вот, отбросив сомнения, Англия идёт в атаку, выбивая из рук Америки мушкет, но, не в силах выстрелить в бывшего подопечного, опускает оружие, – раскинув руки, словно поэт перед публикой, наигранно-пафосным тоном сказал Республика.       — Все знают эту историю, – Федерация согласно кивнул.       — Только это ложь, – с презрением произнёс Александр, уперев руки в пояс. – Ложь, обличения которой боится Англия.       — В каком смысле? – непонимающе спросил Иван, потерев пальцами виски, чувствуя головную боль.       — На самом деле события были совсем иными, – вновь встав у окна, Республика задумчиво посмотрел в пол. – Америка сразу бросил оружие сам, желая прийти к компромиссу, к мирному соглашению, вот только Англия не хотел того компромисса, которого хотел Америка. Ему нужна была послушная колония в кандалах, а не свободный волевой партнёр. Поэтому он без сожаления застрелил Америку, надеясь, что таким образом он покончит с восстанием. Вот только эмоции сыграли с ним злую шутку. Он сделал это из ненависти. Британская армия просто захлебнулась под волной восстания американцев, потерявших свою страну. Видимо, прежний Америка не хотел, чтобы у его будущего воплощения были такие воспоминания о любимом опекуне, поэтому он подделал воспоминания. И тот Америка, который появился четвёртого июля 1776 года после подписания Декларации Независимости, убеждённый собственным народом, что он никогда и не умирал, имел совсем иные воспоминания о войне. Поэтому и имя у него не изменилось. Не многие знают о его смерти. Догадывались фразами в духе «его словно подменили», но достоверно не знали. А те, кто знал, молчали. И по сей день молчат, раз Пруссия тебе не рассказал об этом. А Англия до сих пор боится того, что всплывёт правда. Ведь убийство страны – это преступление, которое сурово карается.       — Ты ведь тоже убил страну, разве нет? – находясь под впечатлением, огорошенным тоном спросил Федерация.       — Я убил самого себя. Это совсем другое. Для иных стран внутренние проблемы и распри другой страны не имеют значения, пока остаются внутренними, – Александр равнодушно пожал плечами. – Как дальше поступить с тем, что узнал, решай сам. Ты можешь рассказать об этом другим, тому же Америке, только сомневаюсь, что теперь хоть кто-то в это поверит. Да и не думаю, что ты станешь так делать. Ты… слишком мягкий, чтобы поступить так бессердечно.       — Прозвучало как осуждение, – нахмурившись и глядя куда-то вниз, Иван пальцами сжал покрывало.       — Нет. Это просто я слишком очерствел, – сам себе усмехнулся Республика.       — Кстати, – неожиданно произнёс Федерация, подняв любопытный взгляд и укутавшись в покрывало. – Ты сказал, что владеешь магией. Не думал, что кто-то из прежних воплощений России знал магию.       — Языческие корни дают о себе знать, это ещё от Руси пошло. Да и тем более все воплощения России в той или иной степени обладали магией. Даже ты. Иначе как объяснить резко падающую температуру окружения, когда ты злишься? – задумчиво отозвался Александр, обернувшись к окну. – Ну а я… просто неожиданно раскрыл в себе магические способности. В моё время многие страны увлекались магией. Но не у всех была предрасположенность к ней.       — И что же? С духами общаешься, мелом рунические символы рисуешь? – хихикнув, подшутил Иван.       — Я не такой идиот, как Третий Рейх, чтобы заключать сделки с духами и демонами, – с презрением фыркнул Республика, в последний момент осознав, что это была просто шутка. – Англия так вообще странный. Владеет чёрной магией, но пытается пользоваться белой, хотя совершенно не умеет, поэтому у него вечно всё наперекосяк выходит. Он больше колдун, чем волшебник.       — А ты? – с интересом слушая, спросил Федерация.       — Ни то, ни другое, – с улыбкой хмыкнул Александр. – Меня можно назвать серым магом, ну, или, как было принято у славян, ведьмаком. Я беру свои магические силы от природы. Но даже природа требует жертв, особенно кровавых. И у каждой магии есть свои минусы.       — Это какие? Помимо жертвоприношений, – увлечённо поинтересовался Иван.       — Только не смейся, – предупреждающе обернулся Республика, посмотрев Ивану в глаза. – Нечисть всякую видишь. Так что Англия не врёт и не сходит с ума, когда говорит, что видит фей и единорогов. Я их, правда, никогда не видел, но вижу другое. Домовых, например.       — Домовых? – Федерация не удержался и рассмеялся от услышанного. – Везде что ли? И даже в моём доме?       — Даже в твоём, – Александр тоже не сдержал улыбки и согласно кивнул. – Правда они свалили на второй день нашего с Колей пребывания у тебя.       — Я бы последовал их примеру, если б смог, – с усмешкой покачав головой, Иван неловко провёл ладонью по волосам. – Слушай. Но ведь если ты владеешь магией, почему ты не вернёшь вас с Колей в ваши времена?       — Я уже сказал, что у каждой магии есть свои минусы, – устало напомнил Республика. – Природная магия не позволяет мне нарушить законы природы. Я смог проникнуть в ваше время, потому что временное пространство уже было ослаблено другой магией, но самостоятельно я бы никогда не смог этого сделать. Я не могу управлять временем и пространством, не могу влиять на времена года и погоду, не могу возвращать умерших к жизни. Имей я такую возможность, я бы…       Неожиданно Александр замолчал, опустив подавленный взгляд и расстроено прикрыв глаза, что удивило Федерацию и заставило испытать странное чувство жалости, поэтому он не стал настаивать на продолжении. Вместо этого Иван завернулся в покрывало и встал с кровати, слегка пошатнувшись от чувства усталости и ломоты в теле. Неуверенным шагом преодолев расстояние, разделяющее их, Федерация подошёл вплотную к Республике и прижался к его спине, из-за чего он вздрогнул, явно не ожидая таких действий.       — Саша, мне жаль, что тебе пришлось столько пережить и испытать столько утрат, – открыто и искренне произнёс Иван, одной рукой обняв Александра за грудь.       — Не надо жалеть меня, – хмуро ответил Республика, пальцами стиснув края подоконника и поджав губы. – Я сам во многом виноват. Вряд ли я заслуживаю твоей жалости.       — Тебе пришлось уйти, не получив прощения, а я хочу, чтобы ты хоть немного почувствовал себя свободным, – прислонившись щекой к спине Александра и прикрыв глаза, возразил Федерация.       — Ваня… – Республика тяжело вздохнул и взялся ладонью за руку Ивана, которой тот обнял его. – Спасибо тебе.       К его удивлению ответа не последовало, вместо этого Александр почувствовал, что чужая ладонь совсем расслабилась, да и стало тяжелее, словно тело Федерации попросту обмякло.       — Ваня? – Республика обернулся и попытался посмотреть через плечо на происходящее.       К счастью он вовремя заметил, что Иван попросту потерял сознание и уже начал терять равновесие. Сам не понимая, как он смог так быстро развернуться на сто восемьдесят градусов, Александр подхватил Федерацию за плечи, сумев удержать его и не дать упасть. Подняв на руки полностью обессилевшего Ивана, Республика донёс его до кровати, уложив на неё, и слегка похлопал его по щеке. В ответ у Федерации ни единый мускул лица не дрогнул. Он не чувствует таких прикосновений. В итоге Александру пришлось уже сделать лёгкую пощёчину, потому что, даже от самого себя такого не ожидая, он уже начал беспокоиться.       — Ваня, приходи в себя! – гаркнул Республика, отвесив ещё одну пощёчину.       Иван поморщился от неприятных ощущений, а Александр заметил, как у него задрожали ресницы, словно он пытался открыть глаза.       — Ты чего горланишь?.. – с большим усилием приоткрыв глаза, вяло спросил Федерация.       — Ты сознание потерял, – нахмурившись, констатировал Республика и ладонью коснулся лба Ивана. – Что ты ощущаешь?       — Слабость… – усталым тоном ответил Федерация и блаженно прикрыл глаза, чувствуя прикосновение холодной руки Александра. – Что со мной происходит?..       — Англия, ублюдок… – сквозь зубы куда-то в сторону рыкнул Республика, после чего постарался успокоиться, глубоко вздохнув. – Я попытаюсь объяснить. Я единственное не понимаю… Англия нарочно тебе ничего не сказал или сам не знал об этом?..       — О чём? – непонимающе уточнил Иван.       — Предположим, что я и Коля – это некие устройства, которые работают от аккумулятора, – стараясь объяснить доступным языком, начал Александр. – Без энергии мы не можем существовать. Для нас источниками энергии являются наши временные измерения. Но мы не из этого времени, поэтому здесь нет той самой энергии, за счёт которой мы можем жить самостоятельно. Нам нужна замена, так называемый донор. Поэтому для нас аккумулятором стал ты – тот самый источник энергии, благодаря которому мы можем существовать в этом времени. Мы попросту стали паразитами, питающимися твоими жизненными силами. Скажи-ка мне, Ваня, что станет с аккумулятором, если его внутреннюю энергию не восстанавливать?       — Он… выйдет из строя… – устало вздохнув, ответил Федерация, начиная понимать, к чему клонит Республика.       — Именно это с тобой происходит, – схватив Ивана за плечо, чтобы не позволить ему снова отключиться, резко высказался Александр. – Мы оба живём за счёт тебя, но тебе самому неоткуда взять энергию в таком количестве, чтобы восполнить её естественные запасы. Ты просто медленно увядаешь. Мы слишком тут задержались…       — Умеешь ты приободрить… – безрадостно усмехнулся Федерация.       — Расскажи мне, что произошло в тот день, – требовательно сказал Республика. – Всё до мелочей касательно заклинания. Что сделал Англия, на кого нацелил заклинание, как оно сработало. Всё. Это важно, Ваня.       — Ну… – Иван снова протяжно вздохнул, словно ему воздуха не хватало. – Англия с Америкой опять разосрались, после чего он достал палочку. Никто ничего понять толком не успел. Заклинание не попало в Америку, а попало в меня. Вспышка света, покалывание в теле… Это всё, что я ощутил, а потом ты появился, и Англия сказал, что хотел закинуть Америку в тридцатые.       — Бред какой-то, – Александр нервно провёл ладонью по волосам и отвёл взгляд. – Что ещё?       — Ничего, я всё рассказал, – Федерация недовольно поморщился, ощущая себя как на допросе.       — Что-то было ещё, – строго возразил Республика. – Не могло заклинание таким образом сработать без постороннего вмешательства. Да и сам Англия сказал, что заклинание исказилось. Из-за чего?       Иван сильно нахмурился, пытаясь вспомнить события того злосчастного дня, испытывая настойчивое ощущение, что что-то от него ускользает. Неожиданно он распахнул глаза от пришедшего осознания.       — Зеркало.       — Что, прости? – не понял Александр.       — Заклинание попало в зеркало, – посмотрев точно в глаза Республики, уверенно сообщил Федерация. – Оно отразилось от зеркала, а уже потом попало в меня.       — Это многое объясняет. Зеркало само по себе сильный магический катализатор, а ещё оно могло не просто отразить заклинание, но и изменить его суть. Попав в зеркало, оно приобрело обратный эффект, то есть не отправило тебя в прошлое, а прислало тебя из прошлого. И именно тебя, потому что заклинание в итоге попало в тебя, – Александр задумчиво провёл пальцами по подбородку и поднялся с кровати. – Попытаюсь что-нибудь придумать.       — Стой, – Иван резко схватил Республику за запястье, когда он собрался уходить, остановив его. – Почему ты беспокоишься? Разве не будет проще, если меня не станет? Разве ты не хотел этого?       — Я не этого хотел. И в таком случае станет только хуже, – строго возразил Александр, нахмурившись. – Это вмешательство во время, а игры с ним всегда плохо кончаются. Магия всегда требует платы, но в этот раз плата не поступила, поэтому последует суровое наказание. Если тебя не станет, а мы останемся здесь, может возникнуть пространственный парадокс или, ещё хуже, дыра во времени.       — Это плохо, да? – непонимающе приподняв одну бровь, уточнил Федерация.       — Вань, я понимаю, что тебе сейчас тяжело думать, но пораскинь мозгами, – вздохнув, чтобы успокоиться, сквозь зубы проговорил Республика. – Естественно, это плохо. В лучшем случае ваше измерение просто разорвёт. В худшем – время перемешается, не будет прошлого, настоящего и будущего. Всё будет одним целым. Безумием.       — Что ты хочешь сделать? – опасливо спросил Иван.       — Для начала вспомнить какое-нибудь заклинание, которое поможет стабилизировать твоё состояние. Хотя бы на время, – серьёзно отозвался Александр. – А потом начистить рыло Англии! – заметив разочарованный взгляд Федерации, Республика снисходительно вздохнул и наклонился к нему, коснувшись губами его лба. – Я знаю, что поступил неправильно с тобой прошлой ночью. Во всех смыслах. И признаю это. Прости меня… Сейчас, как никогда раньше, я ощущаю сильную связь с самим собой. С тобой. Я хочу исправить свои ошибки. Ты только сам крепись. Ведь ты далеко не слабак.       — Ну спасибо, – Иван с усталым взглядом улыбнулся.       — Я постараюсь быстрее, – предупредил Александр, высвободив своё запястье.       Направившись к выходу из комнаты, Республика по пути подобрал с пола футболку и надел её, после чего ещё раз настороженно обернулся в сторону кровати, но всё же решил поспешить и вышел за дверь. Прямо в коридоре он чуть было не столкнулся с вышедшим из своей комнаты Империей, который поражённо уставился на него, вот только Александр проигнорировал этот взгляд и безразлично прошёл мимо, направившись прямиком к лестнице. Николай проследил внимательным взглядом за тем, как Республика ушёл, и глянул в сторону двери, из-за которой он вышел. Вроде как это была не его комната. Настороженно прищурившись, Империя пошёл следом, как вдруг услышал с первого этажа трель дверного звонка. Звонок трещал так, как будто кнопку просто вдавили в стену, на которой она находится, так как звон не прекращался. А потом посетитель заколотил, судя по звуку, ногой по двери. Спустившись на первый этаж, Николай увидел, что Александр уже подошёл к двери с тем же безразличным выражением на лице.       — Кто? – спросил он, взявшись за дверную ручку.       — Конь в пальто! – послышался со стороны улицы знакомый голос, а по двери снова пнули ногой. – Открывай уже!       Непонимающе вскинув бровь, Республика отпёр замок и открыл дверь, увидев на пороге злого как черти Гилберта.       — Тебе чего надо? – хмуро спросил Александр, не понимая причину такого настроения, да и визита в целом.       — Да так, блядь, соскучился, – зловеще улыбнулся Пруссия, отпихнув Республику с порога и войдя в дом.       — Охренел что ли?! – возмутился Александр, с грохотом захлопнув дверь.       — О, нет, я всегда таким был! – Байльшмидт упёр руки в боки и нервно захихикал. – Лучше скажите, какой поебенью вы тут страдаете, что у меня башка трещит, как не знамо что?!       Республика и Империя нервно переглянулись между друг другом, похоже, восприняв ругательное слово слишком уж буквально. Пруссия непонимающе приподнял брови, явно не ожидая такой заминки, и осмотрелся по сторонам, не досчитавшись ещё одного участника этого безумного праздника жизни.       — А Ваня где? – не завидев нигде поблизости необходимую личность, строго спросил Гилберт.       — Нехорошо себя чувствует, – без промедления ответил Александр, не дав Николаю даже слово вставить, хотя тот, похоже, собирался.       — В смысле? – тут же переполошился Пруссия, подскочив к Республике почти вплотную и бесстрашно глядя ему в глаза. – Это поэтому мне тоже хреново? Что с ним?       — Ты чего раскудахтался? – с отвращением спросил Александр, сделав шаг назад, чтобы отстраниться, после чего усмехнулся. – Что, почувствовал себя курочкой-наседкой?       Империя только вздохнул и устало провёл ладонью по лицу, а вот в следующий момент и у него, и у Республики лицо попросту вытянулось, когда со стороны Байльшмидта раздался звонкий «чирик», а на его плече откуда-то возник цыплёнок.       — Цыц! Не пали кантору! – возмутился Пруссия, пряча в капюшоне куртки птаха.       — Ты… серьёзно? Цыплёнок? Я думал, это бред сивой кобылы, когда мне об этом говорили, – нервно улыбнулся Александр, не удержавшись и попытавшись заглянуть в недра капюшона, чтобы убедиться, что ему это не привиделось.       — Сейчас не о Гилбёрде речь идёт, – состроив раздражённое выражение лица, уверенно сказал Гилберт, со всей стойкостью не нарушая зрительный контакт.       — Ты настолько самовлюблённый, что назвал цыплёнка… – едва сдерживая улыбку, хотел сказать Республика, как неожиданно опешил, когда Пруссия схватил его за футболку на груди и притянул к себе.       — Где Ваня? – сурово спросил Байльшмидт, резко переменившись в настроении.       — У себя в комнате, – не ожидая такой серьёзности от Пруссии, прямо ответил Александр.       Гилберт кинул на него подозрительный взгляд и, стянув с ног кроссовки, быстрым маршем направился к лестнице, поднимаясь по ней, перескакивая через ступеньку. Республика ещё раз для достоверности кинул вопросительный взгляд на Николая, как бы спрашивая, поступал ли подобным образом Пруссия раньше, но Империя только в бессилии пожал плечами. Сегодняшний день для всех начался с небольшого шока, и вот Байльшмидт решил, так сказать, дополнительно внести свою лепту и преумножить шокированное состояние окружающих воплем на весь дом:       — Саша, Schlampe ficken!!! Ну-ка тащи сюда свою коммунистическую задницу, паскуда! Иначе, если я встану, ты у меня ляжешь, мразина!       Николай шокировано округлил глаза от услышанного и недоумённо уставился на Александра, не понимая, чем тот вызвал такую немилость буквально с порога, хотя, как практика показала, ему для этого даже особо стараться не надо, после чего предупредил, что пойдёт на кухню, чтобы поставить чайник и разогреть завтрак. А вот Республика догадывался, что сейчас будет, но решил не медлить. Правда, он никогда не мог даже подумать, что ему придётся отчитываться перед Пруссией, но в данном случае причина обоснована собственным необдуманным поступком. Только он поднялся на второй этаж, как из комнаты Федерации буквально вылетел Гилберт и, схватив Александра за грудки, впечатал того в стенку спиной, не беспокоясь о том, что Республика по всем параметрам крупнее его, выше ростом и может в ответ вломить так, что мало не покажется.       — Ты… ты… Ты что сделал с ним? – перейдя на рычащий шёпот, угрожающе начал Пруссия.       — Ничего, – равнодушно ответил Александр.       — Ничего?! – почти взревел Байльшмидт, но опасливо глянул в сторону лестницы и снова перешёл на шёпот. – И ты думаешь, я поверю? Я не такой идиот. Запах сигарет в комнате, нож на тумбочке, порез на шее у Вани и… Я обычно не вмешиваюсь в чужую личную жизнь, но не в этом случае. Запах другого мужчины на нём. И ты так уверенно сказал, что он у себя в комнате, значит, ты знал об этом достоверно. Это был ты!       — Ты о чём? – Республика непонимающе нахмурился, но тут же поморщился от боли, когда его стукнули затылком об стену.       — Не надо шутить со мной, Саша, и ты это знаешь, – с нескрываемой угрозой сказал Пруссия. – Мне больше трёх сотен лет. Я знал тебя всю жизнь. Я ведь знаю, на что ты способен. И его я знаю. И я знаю, что Ваня никогда не позволил бы курить у себя в комнате, а ещё я знаю, что он не ложится спать обнажённым. Ты… принудил его? Ради чего?       — Если ты об этом, то это случилось по взаимному согласию, – предупреждающе прищурив глаза, спокойно сказал Александр, заметив шокированный взгляд пурпурных глаз. – А на счёт остального… Да, были у меня планы, но я не стал их воплощать.       — Тогда почему он без сознания?! – ещё больше прежнего разозлился Гилберт. – Я пытался его разбудить, но он не реагирует! Он будто в коме…       — Вполне может быть. Поэтому и тебе сейчас плохо, раз ты являешься частью России, – отведя взгляд, взволнованно согласился Республика. – Это тоже отчасти моя вина, но в основном виноват Англия. Сейчас я хочу помочь, – тут Александр уставился в пустоту потрясённым взглядом, словно его осенило, и уже Республика схватил Пруссию за ворот крутки, притянув к себе. – Ты знаешь телефонный номер Англии?       — Забит на всякий случай, – скривив непонимающее выражение лица, ответил Байльшмидт. – А что?       — Звони ему. Срочно! – встряхнув Пруссию, приказным тоном выкрикнул Александр.       — Я не знаю, зачем… – Гилберт отпихнул от себя Республику и достал из кармана джинсов мобильник, – но раз уж ты так «просишь».       Найдя необходимый номер, Пруссия уже собрался приложить телефон к уху, как неожиданно осознал, что трубку выхватили из ладони. Ошарашенно глядя на то, как Республика нервно расхаживает по коридору туда-сюда, Байльшмидт настороженно скрестил руки на груди.       — Нет, это не Гилберт, – в трубку сказал Александр, видимо, уже разговаривая с собеседником на другом конце провода. – Да, Брагинский, только немного не тот. Видишь ли, Кёркленд, сучара, не может он с тобой поговорить. А знаешь почему, гнида ты этакая?! Ага, узнал, значит? А теперь слушай внимательно, падла, если ещё не надоело жить.       Внимательно вслушиваясь в разговор, процентов семьдесят которого составляли маты и угрозы, Пруссия понемногу стал догадываться, что происходит. Но сути дела это не меняло. Он до сих пор был зол и поражён тем фактом, что произошло, но в какой-то мере был признателен за честность и отсутствие попыток оправдаться и выгородиться. Однако в данный момент его волнения и личные претензии отходили на второй план, и Гилберт это понимал. Закончив разговор, Республика не глядя швырнул телефон в сторону Пруссии, от чего тот в очередной раз хапнул порцию офигевания, но телефон-таки поймал, а ругательство – проглотил. Уперев одну руку в пояс, а другой нервно проведя по волосам, Александр размеренным шагом прошёлся по коридору, игнорируя постороннее присутствие, словно уйдя куда-то в себя и о чём-то сосредоточенно размышляя.       — Ну и? – не удержался от вопроса Байльшмидт. – Что теперь?       — Не мешай, – отмахнулся от него Республика, из-за чего Пруссия чуть не подавился воздухом от возмущения.       — В смысле «не мешай»?! – возмутился Гилберт, подскочив к Александру и схватив его за плечо, развернув к себе лицом. – Я спрашиваю, что будешь дальше делать? А я так понял, делать что-то надо, или будет кабзда.       — Не знаю, что это значит, но по твоему тону смысл понял, – Республика недовольно хмыкнул и скрестил руки на груди, посмотрев в глаза собеседника серьёзным взглядом. – Да. Делать надо. Похоже, Англия, наконец, осознал всю серьёзность ситуации и тоже взялся за дело. Но тянуть может быть опасно, а, как оказалось, он ничего толком не делал всё это время. Пока что мы ходим по краю, но я не собираюсь сидеть и ждать у моря погоды, хотя от меня не так уж много проку. Англия пусть и хреново управляется с белой магией, но всё же она у него сильнее, чем моя. Я могу только выступить в роли поддержки.       — Значит, это были не просто слухи и сплетни, будто ты маг? И в Советском Союзе действительно существовали оккультные группировки? – недоверчиво прищурив глаза, уточнил Пруссия.       — Также как и у твоего братца, да, – Александр только невозмутимо согласно кивнул. – К сожалению, мои возможности здесь ограничены. Я не из этого времени, мои силы ослаблены, и у меня даже нет нужных приспособлений и ингредиентов, чтобы что-то сделать, – тут Республика сильно нахмурился и посмотрел в сторону окна в конце коридора. – Послушай, ты знаешь местных жителей?       — Этого посёлка что ль? – непонимающе спросил Байльшмидт, на что последовал согласный кивок. – Не особо хорошо. А что? Тебя кто-то конкретный интересует?       — Ваня рассказывал, что есть тут бабулька-травница, которая ему настойки приносила, – принялся за пояснения Александр, направившись по лестнице на первый этаж.       — А! Агафья. Знаю её, – пойдя следом, Пруссия согласно закивал. – Она живёт в пятнадцатом доме. А зачем она тебе?       — Ты дурак или прикидываешься? – с иронией спросил Республика, натягивая сапоги и надевая пальто, заметив, как Гилберт оскорблённо напыжился. – Мне нужны травы. А, как следует догадаться, у травницы они будут.       — Хорош выставлять меня за идиота, – возмущённо буркнул Пруссия.       — Так не веди себя, как идиот, – посоветовал Александр, уже взявшись за дверную ручку, но напоследок обернулся к Байльшмидту с какой-то тоской в глазах. – Присматривай за Ваней. И не говори, пожалуйста, о происходящем Коле. Ещё не хватало, чтобы он тут начал паниковать или устроил истерику.       — Ладно, – Пруссия со всей серьёзностью согласно кивнул и развернулся в сторону лестницы.       Проследив за тем, как Гилберт поднялся на второй этаж, Республика вышел за дверь и быстрым шагом направился вглубь посёлка, стараясь смотреть себе под ноги, так как сейчас, в отличие от прошлого раза, на улице уже встречались люди, а Александр не особо хотел светить своим присутствием, хотя и понимал, что его внешность наверняка привлекает внимание. На него местные действительно смотрели косо, пусть здесь не для всех отошли в прошлое предметы, принадлежащие советскому периоду, но увидеть средь бела дня молодого мужчину в советском кожаном пальто военного образца всё равно было странным. А Республика, кидая быстрые взгляды на номера домов, то нарисованные вручную, то сделанные из дерева или металла, расположенные на уголках зданий, искал необходимый под номером пятнадцать. Нужным домом оказалась совершенно запущенная халупа, что вполне себе соответствовало образу жизни хозяйки: старуха-затворница, подозреваемая в колдовстве, но при этом являющаяся травницей. Калитка забора закрыта не была, поэтому Александр без проблем зашёл на участок и осмотрелся. Со стороны дороги проходила пара пацанов, подгоняющих гуся, которые с интересом замедлили шаг у дома бабульки и осмотрели её визитёра, принявшись шептаться. Стоило Республике кинуть в их сторону раздражённый взгляд, мальчишки тут же встрепенулись и чуть ли не бегом решили отправиться дальше. Недовольно покачав головой, Александр снова осмотрел домик и заметил, что входная дверь открыта. Взойдя на веранду, Республика постучал костяшками пальцев по косяку двери, чтобы привлечь внимание, но ответа не последовало.       — Эй, хозяйка! Дома есть кто? – крикнул в открытую дверь Александр и внимательно прислушался к ответу.       — Я в огороде, милок! – раздался старушечий голос с задней стороны дома.       Решив не медлить, Республика быстрым шагом обошёл здание, увидев хозяйку дома, ковыряющуюся с ростками мяты на грядке. Старушка в этот раз была без пальто, но, что странно, в фартуке и с платком, повязанным на голове, а обута она была в резиновые сапоги. Вполне себе типичная атрибутика дачницы. Разогнувшись, бабулька потёрла вспотевший лоб тыльной стороной ладони и обернулась к посетителю, тут же улыбнувшись.       — Здравствуй, мальчик мой, – доброжелательно сказала старушка.       — Доброго дня, бабуля, – хмуро ответно сказал Александр.       — А что ты так не весел? – удивилась бабулька, отряхнув руки о фартук и выйдя из грядки на тропинку. – Не уж-то плохой совет тебе дала в тот раз, да цветок зря подарила?       — Нет, не в этом дело, – отведя взгляд, Республика только нервно поджал губы, после чего решительно посмотрел в глаза старушке. – Вы ведь мне соврали тогда, верно?       — О чём ты, сынок? – с искренним непониманием уточнила бабулька, подобрав с земли свою тросточку и опёршись на неё.       — Вы ведь знаете, кто такой Иван на самом деле, ведь так? – с нажимом спросил Александр, сделав шаг навстречу. – Поэтому дали мне подснежник и дали те советы?       — Я знаю и кто ты такой, дружок, – с мягкой улыбкой вместо ответа сказала старушка, поразив Республику. – Твой взгляд один раз стоит увидеть, чтобы на всю жизнь запомнить, – заметив, что собеседник недовольно поморщился и отвёл взгляд, бабулька поспешила его успокоить. – Я говорю вовсе не о цвете глаз. А об огне, что горит в них.       Александр перевёл на старушку удивлённый взгляд, непонимающе покачав головой.       — Я была совсем девчонкой, двенадцать лет от роду мне было, когда освободили блокадный Ленинград, – отдавшись воспоминаниям, старушка помрачнела. – Но тебя я помню как сейчас в тот день, двадцать седьмого января 1944 года. В таком же пальто, фуражке, с красным шарфом и папироской в зубах, стоящий под флагом Советского Союза, словно олицетворение нашей родины. И, похоже, я оказалась очень близка к истине. Уж семьдесят лет минуло с тех пор, я превратилась в дряхлую старуху, а ты совсем не изменился. Уже тогда я знала, что ты не обычный человек, Александр Брагинский. А когда сюда приехал жить Ваня в 1992 году и стал знакомиться с местными, я сразу вспомнила о тебе, ведь вы с ним одно лицо, только он выглядит моложе. Когда же он назвал свою фамилию, я тогда уже доподлинно знала, что он твой продолжатель. А ещё он так неумело объяснялся, кем и где работает.       — Не обычный человек? – сам себе повторил Республика, очевидно, зацепленный этой фразой. – Человек ли?.. Человек не поступил бы так бездушно…       — Чувствую, что по важному делу ты ко мне пришёл, – серьёзно произнесла бабулька, внимательно посмотрев на своего гостя.       — Ване нужна помощь, – вспомнив об истинной цели своего визита, решительно сказал Александр. – Я не должен здесь быть. И из-за этого он страдает. И… даже может погибнуть.       — Чем я могу помочь? – взволнованно спросила старушка, махнув ладонью в манящем жесте, и направилась в сторону дома.       — Он говорил, что вы травница, – пойдя следом, уверенно сказал Республика. – Я же в свою очередь являюсь своего рода магом. Мне нужны травы для зелий. Для него и… нас.       — Кого-то ещё помимо Вани и тебя? – слегка обернувшись, спросила бабулька, кажется, совершенно не удивившись новости о магических способностях своего собеседника. – Были ещё другие такие же до тебя?       — Да. Один из них тоже здесь находится, – с опаской признался Александр, остановив старушку, взяв её за плечо. – Вы ведь никому не скажете о нашем присутствии? Об этом лучше не знать простым людям.       — Не волнуйся, сынок, не скажу. А даже если бы сказала, всё равно никто не поверил бы словам безумной старухи, – успокоила его бабулька, мягко по-доброму улыбнувшись. – А теперь пойдём. Надеюсь, у меня найдётся всё, что тебе нужно.       — Спасибо, – Республика благодарственно кивнул, отпустив старушку, позволив ей идти дальше.       — Пока что не за что, – беззаботно отмахнулась бабулька.       Когда они вдвоём уже оказались в доме, Александр с интересом осмотрелся, ведь внутри дом выглядел намного опрятней, ухоженней и чище, чем снаружи. Видимо, старушка, как может, своими силами поддерживает чистоту внутри, а вот снаружи уже просто не в состоянии в силу возраста, ведь если верить её словам и подсчётам, ей должно быть больше восьмидесяти лет. Бабулька тут же отвела своего гостя на кухню и сразу полезла в шкафчики.       — Какие травы тебе нужны, милок? – не оборачиваясь, спросила старушка, доставая какие-то мешочки из шкафчика.       — Для начала мне нужны цветы орхидеи, стебли череды, цветы шиповника и листья дуба, – уверенно перечислил Республика, заметив, что бабулька нахмурилась, перебирая различные мешочки.       — Орхидеи, увы, нет у меня, – вытащив всё необходимое, кроме одного компонента, с сожалением сказала старушка.       — Ладно, не страшно, я видел у Вани орхидею, – с какой-то нервозностью отозвался Александр, взяв в руки ингредиенты и осмотрев их. – Хорошие травы, свежие и здоровые.       — Спасибо, сынок, – бабулька довольно прищурилась. – Что ещё тебе нужно?       — Мелисса, любая её часть, синий зверобой и, если такое найдётся, лепестки бело-красной розы, – уже не так уверенно перечислил Республика.       — Странные компоненты, к счастью, имеющиеся в наличии, – с любопытством отозвалась старушка. – Ты говоришь, что собираешься делать два зелья, для Вани, себя и кого-то ещё третьего.       — Всё верно, – Александр согласно кивнул, принимая очередную порцию трав.       — Если я правильно разбираюсь в отварах, то ты собираешься делать один, чтобы придать сил и исцелить, а второй, чтобы… покорить чью-то волю, подавить её, – размышляя, строго озвучила догадки бабулька.       — Так и есть, – вздохнув и отведя взгляд, Республика снова согласно кивнул. – Эффект будет временным. Никто не должен погибнуть. Но, в любом случае, если погибну я, ничего плохого не произойдёт, а вот в случае с Ваней… всё кончится плохо.       — Надеюсь, ты знаешь, на что идёшь. Даже если ты твёрдо убеждён в своей правоте, никогда не руби с плеча. Есть хорошая поговорка, ты её знаешь: семь раз отмерь, один раз отрежь. Лучше сто раз оцени последствия, прежде чем сделать роковую ошибку, – взяв Александра за ладони, в которых он держал травы, сочувственно сказала старушка. – Это всё, что тебе нужно?       — Обычной травы я уж сам наберу во дворе. Вот только… Если у вас есть розмарин, то я бы его взял, – осторожно сказал Республика.       — Цветок памяти? Зачем он тебе? – удивилась бабулька, но просьбу решила выполнить, снова став копаться в содержимом шкафчиков.       — Хочу изменить свой эгоистичный поступок. Но только в том случае, если Ваня сам этого захочет. Я ни в коем случае не буду принуждать, – получив от старушки очередную порцию трав, Александр сжал их пальцами, глядя себе под ноги подавленным взглядом. – А сейчас я должен поторопиться.       — Тогда не буду задерживать тебя, – бабулька подошла к Республике почти вплотную и взяла его за руку, улыбнувшись. – Делая всё это, просто помни о том, что действительно важно. Загляни в глубины самого себя и попробуй осознать разницу между долгом и собственным желанием.       — Вы очень мудрая женщина. Мне повезло, что я смог встретить вас, хотя скорее повезло, что вы тогда нашли меня, – Александр заставил себя улыбнуться в ответ и слегка склонил голову в благодарственном жесте, после чего высвободился из костлявой руки старушки и направился к выходу из дома. – Спасибо.       — Лёгкого тебе пути, Саша, – опёршись одной рукой на трость, другой бабулька помахала на прощание ладонью.       Удивившись как напутственным словам, так и тому, что старушка назвала его по имени, кстати говоря, во второй раз за их беседу, Республика поспешил обратно к дому Федерации. Всё-таки создание зелий – процесс не быстрый, да ещё и заклинания все нужно вспомнить, а их понадобится аж три. Два из них имеют противоположный эффект, а одно… Ну, оно сейчас не так важно и будет иметь значение напоследок, если с ними ничего не случится. Пока Александр шёл, он всё размышлял над вопросом, почему же Иван не рассказывал о своих недомоганиях, почему не позвонил ни разу Артуру и не начал капать ему на мозг, почему вообще так рисковал собой… Добравшись до дома, Республика на ходу стянул с себя сапоги и прошёл на кухню, выложив все травы на столешницу рядом с плитой. Находящийся в этот момент на кухне Империя, мягко говоря, удивился, увидев, что Александр ворвался на кухню в пальто и принялся рыться по шкафчикам в поисках чего-то. Найдя в ящиках две небольшие кастрюли, Республика набрал в них воду и внимательно осмотрел, понимая, что для зелий, которые ему предстоит сделать, нужна очищенная вода, каковой ту, что текла из крана, уж точно не назовёшь. Резко обернувшись к Николаю, Александр посмотрел на него странным взглядом, в котором можно было разглядеть смесь недовольства и безнадёжности.       — Что? – непонимающе спросил Империя, вжавшись в спинку стула, опасаясь вообще какие-либо действия предпринимать.       — Серебро есть? – тут же резко спросил в ответку Республика.       — Что? Зачем? – прижав ладонь к груди и сжав футболку, а точнее то, что под ней находится, опасливо уточнил Николай.       — Чтобы воду очистить, – сдержанно пояснил Александр. – Ты же верующий, по любому крест носишь, и я уверен, что он серебряный.       Империя недоверчиво приподнял одну бровь и кинул осторожный взгляд на протянутую в требовательном жесте ладонь. Хотя по виду Республики он понял, что тот это не ради забавы затеял, поэтому не стал препираться и настаивать на проявлении вежливости. В итоге Николай просто снял с шеи шнурок, на котором висел узорный серебряный крест и передал Александру. Тот уже поставил греться воду и сунул полученный крест в одну из кастрюль, а сам похлопал ладонями по карманам пальто.       — Бляха! – выругался Республика, сейчас на нервной почве желающий закурить. – Забыл у него сигареты…       Обернувшись в сторону Империи, он заметил у него подозрительный и настороженный взгляд, осознав, что все слова сказал вслух. А ведь он знал, что Николай вовсе не дурак и может провести логическую цепочку и сопоставить события. Что сейчас было крайне некстати. В итоге Александр молча умчался в прихожую, чтобы снять пальто, после чего поспешил на второй этаж. Не только за сигаретами. Подойдя к двери комнаты Федерации, Республика неуверенно остановился, зная, что здесь же в комнате находится Пруссия, которого сейчас не очень-то хотелось видеть, на самом деле. Но в комнату нужно было зайти, потому что там был один из предметов, который необходим для ритуала. Войдя в комнату, Александр заметил направленный на него пытливый взгляд пурпурных глаз. Сам Байльшмидт сидел на кровати рядом с Иваном и, так сказать, «держал руку на пульсе», только не на своём.       — Ну? – выжидающе спросил Пруссия.       — Я достал всё, что мне нужно, – пройдя вглубь комнаты, Александр забрал с тумбочки свой нож, а с подоконника сигареты. – Сейчас займусь приготовлением, – заметив, что Гилберт лишь согласно кивнул, Республика подошёл к кровати и приложил пальцы к щеке Федерации, обратив внимание на гневный взгляд Пруссии. – Едва тёплый.       — Лучше делай, что должен, – язвительно посоветовал Байльшмидт, оттолкнув руку Александра.       Республика не стал спорить, хотя его и раздражали действия Пруссии, но он вовремя вспомнил о его последних словах, а также о совете старушки, поэтому он молча развернулся и покинул комнату, направившись на первый этаж. Уже там он снова надел сапоги и вышел в сад, где ножом срезал небольшой пучок пырея, а вернувшись в дом, вновь отправился на кухню, заметив, что вода в кастрюлях закипает, но вот крестик, находившийся в одной из кастрюль, теперь находится в другой. Вопросительно посмотрев на Империю, Александр увидел, что тот изучающе смотрит на него в ответ. Отложив пырей к остальным травам, Республика подошёл к подоконнику и срезал одну из веточек орхидеи, чему удивился Николай, даже как-то жалостливо поморщившись, глядя на свежий срез у растения.       — И… для чего тебе всё это нужно? – с нескрываемым подозрением спросил Империя, глядя за тем, как Александр принялся сортировать травы в разные кучки.       — Это нужно. Этого тебе знать достаточно, – отрешённо ответил Республика, ножом разрезая травы и листву на дольки.       — Это как-то связано с Ваней? – нахмурившись, уточнил Николай, встав со стула и подойдя ближе, встав с другой стороны от плиты, прислонившись к столешнице спиной.       — А что, если так? – раздражённо прервался Александр, подняв на собеседника озлобленный взгляд. – Лучше тебе сейчас не мешать мне. Ошибка будет дорого стоить. И я серьёзно.       — Ой, ли, – насмешливо хмыкнул Империя. – Ты-то и серьёзен? А я-то думал, ты только на язвительные шуточки и остроты способен.       — Ты крайне не вовремя решил устроить разборки местного характера, – отложив нож в сторону, чтобы ненароком не возникло соблазна использовать его по прямому назначению, предупреждающе сказал Республика, обернувшись, после чего достал из кастрюли крестик и показал его Николаю. – Если бы я не был серьёзен, я бы не стал просить тебя помочь. А теперь, будь любезен, не лезь ко мне.       — Что-то тебя самого такие просьбы не особо останавливают, – забрав свой крестик, с усмешкой отозвался Империя.       — Очень тебя прошу, пока что вежливо, – вновь взявшись за своё прежнее занятие, Александр поднял ладони над столешницей, вздохнул и прикрыл глаза, чтобы успокоиться, – оставь меня в покое и не лезь ко мне!       — Ты сама вежливость, – недовольно сказал Николай, но всё-таки рисковать и испытывать терпение не стал.       Направившись к выходу из кухни, Империя ещё раз глянул через плечо, заметив, что Республика слишком уж погружён в свою непонятную деятельность, умудрившись достаточно быстро зажечь сигарету, да и он в действительности был чересчур напряжён и взволнован, чтобы притворяться и делать всё это ради какой-то шутки или забавы. Решив больше не навязывать своё присутствие, Николай захотел узнать, что же всё-таки случилось с Иваном, и куда подевался Гилберт, ведь его даже не было слышно с тех пор, как он проводил Александра, а ведь он сам уходил достаточно давно и успел вернуться. Чувство тревоги не давало Империи покою, во всём доме атмосфера будто застыла, и только Республика с чем-то суетился, что опять же выбивалось из сложившихся устоев. В итоге, желая во всём разобраться и не оставаться в стороне как ненужный предмет мебели, Николай уверенно направился на второй этаж, надеясь там отыскать и Федерацию, и Пруссию. В отличие от Александра, Николай всё-таки был куда воспитанней и вторгаться в чужую комнату не собирался, поэтому вежливо постучался. Дверь открыли почти сразу же, вот только на пороге оказался не хозяин комнаты.       — А! Коля. Тебе чего? – с нервной улыбкой спросил Байльшмидт, выглядывая через щелку и стараясь собой загородить обзор на комнату, что тут же заметил Империя.       — Гилберт, что ты делаешь в комнате Вани? – настороженно ответно спросил Николай, пытаясь разглядеть происходящее.       — Составляю компанию. Чтобы грустно не было, – слишком уж наигранно и неправдоподобно ответил Пруссия, вызвав только большее подозрение.       — Ну-ка, отойди, – пока Гилберт был расслаблен, Империя воспользовался моментом и толкнул дверь вместе с ним.       Явно не ожидающий такой прыти от вечно тихого и скромного Николая, Пруссия не успел остановить его. А сам Империя пребывал в ступоре и шоке, когда увидел, что Иван просто пластом лежит на кровати, бледный настолько, что по цвету сливался с постельным бельём, и только Дымок, свернувшийся в клубок на покрывале и грустно прижавший уши к голове, выделялся ярким пятном. Байльшмидт только опасливо скривился и неловко провёл ладонью по волосам. Видеть такого поражённого и при этом злого Николая ему доводилось редко, но, а когда доводилось, ему всегда казалось, что, несмотря на белый цвет волос, он всё равно белел ещё больше за счёт седины. Подскочив к кровати, Империя присел на её край и взял Ивана за ладонь, тут же вздрогнув.       — Какой холодный… – сам себе пробормотал Николай, после чего перевёл испепеляющий взгляд на Пруссию, из-за чего тот аж икнул. – Что с ним?       — Не знаю, честно, – вскинув ладошки в защитном жесте, клятвенно ответил Гилберт. – Саша мне ничего толком не объяснил.       — Саша? – хмуро сдвинув брови, Империя вдруг вспомнил, что с утра видел, как Республика выходил из комнаты Федерации, после чего началась вся суматоха. – Если только он…       — Он, кстати, чем занят? – настороженно поинтересовался Пруссия. — Зельеварением каким-то занимается. Ерундой страдает, – без эмоций ответил Николай, пальцами поглаживая ладонь Ивана.       Байльшмидт уже захотел возразить, но, вовремя кое-что вспомнив, захлопнул рот, так и зависнув с поднятым к потолку указательным пальцем, и лишь подошёл к окну, пристроившись спиной к подоконнику. Пока Пруссия думал о чём-то своём, каждый раз прогоняя с плеча цыплёнка обратно в недра капюшона при его попытках выбраться и начать пищать, Империя всё размышлял о начале дня и о том, как странно вёл себя последние два дня Александр. В голову закрадывались не самые приятные мысли, но одна мысль приводила Николая в ярость: если Республика как-то навредил Федерации, он никогда ему этого не простит, а ещё и сделает что-нибудь в отместку. Хотя Империя не понимал, что можно было сделать, чтобы вечно активный и неунывающий Иван так моментально слёг. Пусть он и раньше незначительно жаловался на возникающие неудобства и изменения в здоровье. Но неужели само по себе это могло дойти до такой крайности?..       Сколько так времени прошло, никто не считал. Может быть час, а может быть больше. Никто за это время так и не рискнул заговорить и нарушить тишину. Котяра не мурлыкал, птах больше не пытался чирикать, ну а остальные даже не думали разговаривать. Гилберт уже просто расхаживал по комнате туда-сюда, насколько позволяли её габариты, а Николай так и сидел на кровати, глядя пустыми глазами в пол. Но вскоре тишина нарушилась звуком открывшейся двери, и обитатели комнаты тут же обратили на это внимание. На пороге, как и следовало догадаться, оказался Александр, держа в руках одну из тех кастрюлек, обёрнутую в полотенце.       — Выйдите. Оба, – приказал Республика, пройдя в комнату и поставив кастрюлю на тумбочку.       — С чего вдруг? – недоверчиво нахмурился Империя, пальцами сжав ладонь Федерации. – Если собрался что-то делать, делай при нас.       — Я сказал, выйдите. Вам нельзя сейчас здесь находиться, – глядя сверху вниз на упирающегося Николая, бесцветным тоном сказал Александр.       — А если я не верю тебе? – вскочив с кровати и посмотрев в глаза Республике, с вызовом сказал Империя.       — Знаешь, Коль, думаю, нам лучше сейчас прислушаться, – неожиданно вмешался Пруссия, взяв Николая за плечи и потащив к выходу из комнаты.       — Я не оставлю Ваню с ним наедине! – стал противиться Империя, принявшись вырываться.       — У тебя нет выбора, – Александр решил помочь Байльшмидту, вытолкнув обоих в коридор. – Я не причиню ему вреда. А вы подождите внизу.       Николай изумлённо на него уставился и только стукнул кулаками по захлопнувшейся прямо перед носом двери. А вот Пруссия в последний момент осознал, что, когда Республика их обоих выталкивал из комнаты, ему что-то подсунули в карман джинсов. Достав это что-то, Гилберт понял, что это записка, судя по всему, от Александра. Развернув смятый клочок бумаги, Пруссия решил прочитать содержимое, пока Империя безрезультатно пытался прорваться обратно в комнату:

«На кухне стоит уже готовая кружка с напитком. Предложи Коле выпить «чай», но не вздумай пить сам. От меня он бы не принял».       С подозрением покосившись на дверь и заметив, каким отчаянным выглядит Николай, Байльшмидт с сочувствием вздохнул, но знал, что нужно выполнить распоряжение.       — Коля, я не думаю, что он сделает ему что-то плохое, – попытался успокоить его Пруссия, осторожно взяв за плечи. – Пойдём. Всё будет нормально.       Империя лишь отрицательно покачал головой, явно намекая на то, что он никуда не пойдёт, тогда Гилберту пришлось приложить некоторые усилия и потащить его силой. Кое-как доведя Николая до гостиной, Пруссия так же силой усадил его на диван, после чего, убедившись, что он не собирается ломануться обратно на второй этаж, отправился на кухню. Войдя, Байльшмидт чуть в обморок не хлопнулся, до того стойкий и странный запах стоял в помещении. Задержав дыхание и зажав нос ладонью, Пруссия постарался по-быстрому проскочить до заветной кружечки, стоящей на столе, и так же быстро выскочил обратно из кухни, уже в коридоре позволив себе отдышаться. Задержавшись там на некоторое время, чтобы создать имитацию того, будто он готовил чай, Гилберт вернулся в гостиную, увидев Империю, находящегося в крайне подавленном состоянии.       — Держи, – протянув ему кружку, сказал Пруссия.       — Что это? – с подозрением глянув на посуду, спросил Николай.       — Чай, чтобы нервы успокоить, – стараясь выглядеть естественно, невозмутимо ответил Байльшмидт.       Удивившись тому, что Империя без лишних вопросов принял от него «чай», мысленно Пруссия согласился с мнением Республики о том, что из его рук Николай этот напиток не принял бы. Вот только… если Империя поймёт, что Гилберт воспользовался его доверием, беды не миновать. Николай сначала попивал «чай» неспешными глотками и морщил нос. Видимо, вкус был не очень приятный. Но потом, похоже, пристрастился и довольно быстро опустошил кружку, зажав её в ладонях. Присев рядом на диван, Пруссия стал наблюдать, что произойдёт дальше. Спустя какое-то время Империя стал более расслабленным, его глаза были прикрыты, а голова так и норовила упасть. Удивившись такому поведению, Байльшмидт постарался заглянуть Николаю в глаза, но тот смотрел куда-то в пустоту, а потом и вовсе закрыл глаза и выронил из ладоней кружку. В самый последний момент Пруссия обхватил плечи Империи, с ужасом осознавая, что тот попросту вырубился.       — Коля? – Гилберт испуганно потряс Николая за плечи в попытке привести его в чувства. – Коля!       — Чего… вопишь?.. – послышался усталый голос со стороны лестницы.       Обернувшись, Пруссия не поверил глазам, когда понял, что это Александр, а его состояние оставляет желать лучшего: он был бледнее обычного, его всего трясло, и он с трудом спускался по ступенькам, опираясь дрожащими руками на перила. Видя это, Байльшмидт всё-таки уложил Империю на диван, а сам в два прыжка оказался рядом с Республикой, перекинув одну его руку себе на плечи, чтобы помочь добраться до дивана.       — Да какого гандона с вами со всеми происходит?! – ведя Александра к дивану, испуганно спросил Пруссия.       — Не волнуйся, – Республика только усмехнулся, еле перебирая ногами. – Ване уже лучше. А если с нами что-то случится… не велика потеря.       — Саша, ты бесчувственный кусок дерьма! – выпалил Гилберт, усадив Александра на диван рядом с Николаем. – Говори! Живо!       — Чтобы Ване стало легче, мне нужно было сделать так, чтобы мы с Колей меньше влияли на него. Нужно было подавить нашу волю, стать покорными ему, очиститься и смириться. Я выпил точно такое же зелье, что и он, – откинув голову на спинку дивана, устало отозвался Республика.       — Однако ты ещё со мной, а вот Коля как-то не очень, – строго сказал Пруссия, указав на бесчувственного Империю.       — Я ему в зелье снотворное подсыпал, чтобы не сильно мучился, – с болезненной улыбкой объяснил Александр, заметив потрясённый взгляд Байльшмидта. – Да, Гил, мне сейчас невыносимо больно. Меня будто разрывает на части. Сейчас во мне минимум жизненных сил, просто ради того, чтобы существовать. Мне даже разговаривать больно. Но я должен оставаться в сознании, чтобы контролировать процесс. Иначе зелье может нас убить.       — То есть, ты сейчас испытываешь боль за вас двоих? – осмотрев обоих, находящихся на диване, Пруссия сконцентрировал шокированный взгляд на Республике.       — За троих, – Александр только усмехнулся, кивнув в сторону лестницы. – Но уж лучше я, чем Ваня.       — А Колю-то почему пожалел? Мне казалось, вы не особо ладите, разве нет? – непонимающе спросил Гилберт. – Но, я думаю, он бы не отказался тебе помочь, если бы ты объяснил суть.       — Потому что он бы отказался, – раздражённо фыркнул Республика. – Он же верующий… Магия ему чужда. Да и… не хотелось мне его мучить.       — Саша-Саша… – Пруссия только устало покачал головой и как-то по-доброму улыбнулся, посмотрев Александру в глаза. – После всего этого только попробуй мне сказать, какой ты злой и жестокий. Не поверю.       — Не испытывай судьбу, – на полном серьёзе пригрозил Республика, поморщившись от боли. – А теперь у меня к тебе просьба…       — Вот и ещё одно подтверждение, – Байльшмидт довольно упёр руки в пояс и захихикал. – А то всё приказы да приказы, – заметив предупреждающий взгляд багровых глаз, Пруссия перестал смеяться и сосредоточил своё внимание на собеседнике. – Прости. Я слушаю.       — Проследи за тем, чтобы я не отключился. Если увидишь, что отключаюсь, можешь ударить, – с непоколебимой решительностью произнёс Александр. – Сделай что-нибудь, чтобы я не уснул… А-то меня вырубает…       — И что же мне сделать? – Гилберт удивлённо приподнял брови и пожал плечами. – Анекдоты тебе рассказать? Книжку почитать? Станцевать кордебалет?       — Неплохая идея, – с улыбкой согласился Республика.       — Что?! Серьёзно, станцевать? – сделав опасливый шаг назад, недоверчиво спросил Пруссия.       — Да нужен ты мне со своими танцами, идиот… – недовольно скривившись, отмахнулся Александр. – Книгу почитай. Я тут начал перечитывать «Шерлока Холмса» Конан-Дойля. Книга на столике у кресла.       — Серьёзно, Саш? – Байльшмидт только усмехнулся, но решил не отказывать в просьбе и взял книжку в указанном месте, а сам развернул кресло в сторону дивана и уселся в него. – Ладно. Так, на чём остановился?       — Прочти с рассказа «Пёстрая лента», – возведя взгляд к потолку, устало попросил Республика.       — Никогда бы не подумал, что тебе нравится подобное, – листая страницы в поисках нужного рассказа, прокомментировал Пруссия. – Ну ладно. Заодно оценишь мои познания в русском языке.       — Я их уже оценил, когда ты обматерил меня, – в этот раз Александр действительно искренне улыбнулся.       Гилберт как-то виновато кашлянул, после чего со словами «итак…» принялся читать вслух, периодически поглядывая на Республику, чтобы следить за его состоянием. Таким образом прошло несколько часов. Частенько Пруссии приходилось вставать с кресла и подходить к дивану, чтобы растормошить находящегося в полудрёме Республику, а иногда даже приходилось давать небольшого леща, ибо Александр откровенно засыпал, при этом корчась от боли. Из-за такого нервозного и нестабильного положения Байльшмидт даже не рискнул пойти перекусить, хотя был дико голодный, так как с утра даже крошки не съел. Пару раз Пруссия высказывал своё беспокойство за Федерацию, но Республика успокаивал его тем, что, чем хуже ему самому, тем лучше себя чувствует Иван. Это совершенно не успокаивало Гилберта, а только ещё больше настораживало и заставляло нервничать. И как долго это будет продолжаться? Пока Александр в обморок не упадёт от болевого шока? Да, они, конечно, страны и боль ощущают несколько иначе в отличие от людей, да и болевой порог у них выше, но всё-таки это не значит, что они могут терпеть вечно. К тому же, Республика уже не страна, а, как он сам себя описал, отзвук былого государства, соответственно, он здесь намного уязвимее, чем был в прошлом.       Пока Пруссия читал, он уже сам постепенно стал засыпать, а глянув на настенные часы, совершенно не удивился, почему. Время шло к ужину, а ужином даже и не пахло. Вместо этого в доме стоял запах тех самых трав, которые Александр использовал для своих снадобий. Отложив ненадолго книжку на колени, Байльшмидт шлёпнул сам себя ладонями по щекам, чтобы отогнать дремоту, а потом чуть не подскочил от неожиданности, когда почувствовал, что в заднем кармане джинсов вибрирует телефон. Достав мобильник, Пруссия испытал смешанные чувства тревоги и облегчения, когда увидел на экране имя Англии. Незамедлительно ответив, Гилберт встал с кресла и подошёл к окну. Республика старался вслушиваться в разговор, но смысл ускользал от измученного разума. На самом деле, он уже пару часов назад как перестал понимать, о чём читает Байльшмидт, и просто старался концентрироваться на его голосе, чтобы иметь хоть какой-то якорь с реальностью, отторгающей его существование. Вскоре сбоку подскочил Пруссия, сев на корточки перед ним, довольно улыбаясь во все зубы.       — Сашка, он это сделал, – довольно сообщил Гилберт.       — Что сделал? И кто? – с трудом соображая, уточнил Александр.       — Англия. Он применил защитное заклинание для тебя и Коли, – Пруссия всё так же продолжил улыбаться, хлопнув ладонью Республику по колену, а тот мысленно пригрозил ему расправой за этот жест. – Теперь Ване не угрожает опасность, тебе должно вскоре полегчать, и вы с Колей сможете здесь находиться без опаски. Но это временно.       — Я понимаю, – согласно кивнул Александр. – Он сказал что-нибудь ещё?       — Только то, что ночь спать не будет, но найдёт нужное заклинание, – разведя руки, ответил Байльшмидт.       — Надо же, смотри-ка, как распереживался, – издевательски произнёс Республика, привстав с дивана, чувствуя, что боль отпускает его. – Сходи, проверь, как там Ваня. Я при всём желании сейчас встать не смогу…       — Положись на меня, шкипер! – в шутку отдав честь, Пруссия подскочил на ноги и кинулся на второй этаж.       Проследив за этой походкой кенгуру, Александр только неодобрительно покачал головой и перевёл любопытный взгляд на своего соседа по дивану. Действие снотворного уже должно было пройти, и это подтвердило то, что Николай стал подавать признаки активности, а именно, просто шевелиться. Поморщившись от неприятных ощущений в теле, Империя потёр пальцами переносицу и недовольно простонал.       — Гилберт… Какую дрянь ты мне подсунул?.. – ленивым тоном, но угрожающе в пустоту сказал Николай.       — Он это сделал по моей просьбе, – вмешался Республика, считая себя ответственным за произошедшее.       Услышав голос со стороны, явно принадлежащий не Байльшмидту, Империя резко подскочил и обернулся в сторону говорящего, тут же нахмурившись. Александр же смотрел на него непроницаемым взглядом, не выражающим никаких эмоций. Решив ничего не говорить, Николай вскочил с дивана, слегка пошатнувшись от остаточного эффекта снотворного, и поспешил на второй этаж, даже не попытавшись разобраться в случившемся. Снова откинувшись на диван, Республика только как-то грустно улыбнулся.       — Видишь, Ваня, как о тебе все беспокоятся? – глядя в потолок, в пустоту сказал Александр. – А я снова остался в одиночестве… Непонятый и презираемый.       Прикрыв глаза, Республика решил ни о чём не думать, понимая, что размышления причиняют только большую боль, и отдался пустоте, надеясь провести там как можно больше времени. Вот только ему не дали насладиться такой возможностью. Вскоре его потрясли за плечо, заставляя снова вернуться к этому ненавистному миру.       — Саш, ты как? – прозвучал обеспокоенный голос Пруссии.       — В порядке. Мне нужно время, чтобы прийти в себя, – не открывая глаз, отмахнулся Александр. – Как Ваня?       — Очнулся, – присев рядом на диван, облегчённо сообщил Гилберт. – Реально, только магия могла такое сделать. Выглядит как прежде, вполне себе здоровым, будто ничего и не было. Сказал, что чувствует себя лучше. А ещё, что проголодался. Коля пошёл ему ужин разогреть.       — Да, ему сейчас надо силы восстанавливать, – согласился Республика, решив-таки подняться и сесть на диване. – Ты останешься? За ним нужно приглядывать, а Коля меня не подпустит к нему, но а сам он ничего путного сделать не сможет.       — Раз уж ты просишь, как я могу отказать? – подшутил Пруссия, состроив наигранно-страдальное выражение лица, после чего хлопнул по своим коленям и поднялся с места. – Ладно. Тогда пойду к нему. Заодно тоже перекушу.       Дождавшись, когда Байльшмидт уйдёт, и одновременно проследив за тем, чтобы Империя тоже поднялся на второй этаж, Александр встал с дивана, ощущая противную усталость и головокружение, после чего направился на кухню. Там он навёл порядок после себя и, достав глубокую тарелку, решил разогреть себе суп, который вчера сварили остальные. Когда он уже собрался сесть поужинать, на кухню вошёл Николай, видимо, чтобы тоже поужинать, но, увидев Республику, тут же развернулся в обратном направлении и молча ушёл. Александр только непонимающе приподнял одну бровь и почесал затылок. Очевидно, теперь Империя винит его во всех смертных грехах, а именно, подозревает его в том, что случилось с Иваном, а также вряд ли он остался в восторге от новости, что его опоили какой-то гадостью. Но это и было обидно. Николай даже не дал Республике возможности объясниться, но при этом уже считает его виноватым, не заслуживающим прощения. В равной степени это было обидно, но так же это и злило. Поэтому Александр решил дождаться Империю на кухне, даже когда уже закончил есть. Всё-таки Николай должен будет прийти и поесть, ведь, несмотря на то, что он спал, он тоже немало сил потерял, а восстанавливать их надо.       В итоге Республика прождал таким образом как минимум два часа, а Империя и не думал приходить. Но, видимо, голод всё-таки взял своё, и ему пришлось наведаться на кухню, однако Николай всем своим видом показывал, что не замечает постороннего присутствия. А Александр пока что решил просто понаблюдать за его настроением, чтобы выработать сценарий своего поведения. Империя же поужинал настолько быстро, насколько позволял этикет и воспитание, после чего собрался уйти снова куда-то по своим делам, о которых Республика не имел ни малейшего понятия, но оставлять всё, как есть, он не собирался.       — По-твоему, это вежливо? Игнорировать? – с упрёком спросил Александр.       — Я не хочу с тобой разговаривать, поэтому не собираюсь притворствовать, – всё же остановившись у выхода из кухни, сухо отозвался Николай.       — Но всё-таки ты разговариваешь со мной, – с усмешкой возразил Республика, тоже встав со стула.       — Потому что ты вынуждаешь, – скрестив руки на груди, хмуро ответил Империя.       — И чем же я вызвал такую немилость? – разведя руки в стороны, язвительно спросил Александр.       — Ты… подсунул мне какую-то дрянь, использовал для этого Гилберта, а ещё и с Ваней что-то сделал, – ведя подсчёты, Николай принялся отгибать пальцы правой руки, выглядя при этом очень разозлённым.       — И ты даже не попытался выяснить детали, считая, что я сделал всё, чтобы навредить вам? – оскорблённо спросил Республика.       — Незачем выяснять. И без этого всё понятно, – махнув ладонью, чтобы закончить разговор, Империя собрался уйти.       — Нет, ну правда, ведёшь себя как баба, – Александр только глумливо захихикал, заметив, как напрягся от этих слов Николай. – Что? Разве я не прав? Знаешь, как про баб говорят? «Сама придумала, сама обиделась». Это в точности про тебя.       В последний момент Республика осознал, что в него что-то полетело, но он успел увернуться, а разделочная доска с грохотом втемяшилась в стенку. Это поведение только ещё больше подстегнуло Александра продолжить гнуть свою линию, особенно, когда он увидел, что Империя аж покраснел от злости.       — Серьёзно? Посудой кидаться? Бабская привычка. Ты ещё стульями начни швыряться. Так! Поставь табуретку на место!       Требование услышано не было, и, вопреки здравому смыслу, теперь в Республику полетела табуретка, которую он вовремя перехватил и решил ей защищаться, если вдруг в него ещё что-то полетит. Похоже, Николай разозлился не на шутку, так как его даже не побеспокоило, что он разбил только что вымытую тарелку, а для Александра это стало предупредительным сигналом о том, что Империя добрался до раковины, где находятся ложки, вилки… и ножи. Чтобы прервать эту безумную баталию, больше походящую на семейную перебранку супругов, Республика решил кинуть что-нибудь в ответ, чтобы отвлечь Николая, и схватил со столешницы первое, что попалось под руку. Вот только он слишком поздно осознал, что этим «чем-то» оказался его собственный ритуальный нож. На кухне раздался громкий вскрик, а Александр в ужасе выронил табуретку из рук. Проведя ладонью по левой щеке, Империя увидел на ней кровь и посмотрел на Республику исподлобья убийственным взглядом. Александр уже хотел оправдаться, что это вышло случайно, да и Николай сам был виноват, ведь это он начал кухонной утварью швыряться, но тот просто молча развернулся и ушёл. Не находя сил от возмущения из-за такого поведения, Республика только фыркнул и непонимающе развёл руки. Да уж… Поговорили, называется… Похоже, стало ещё только хуже. С этим уже надо что-то делать. Порывшись в кухонных шкафах и найдя необходимое, Александр направился на второй этаж. Подойдя к двери комнаты Империи, Республика попытался её легонько толкнуть, но та не поддалась, говоря о том, что Николай находится в комнате и закрылся на замок. В таком случае не оставалось ничего другого, кроме как постучаться. Вот только «горделивая барышня», как хотел высказаться Александр, и не думала отпираться. Тогда он постучался ещё раз с большей настойчивостью.       — Чего тебе надо?! – раздался раздражённый голос из-за двери.       — Я аптечку принёс. Открой дверь, – испытывая не меньшее раздражение, ответил Республика, прислушиваясь к звукам в помещении.       Дверь-то открылась, но Александр не ожидал, что произойдёт это настолько резко и неожиданно. Хотя, скорее всего, Николай именно на это и рассчитывал, что в итоге привело к тому, что Республике почти со всей силы дверью влетело в лицо.       — Ай! Мой нос! – схватившись свободной рукой за пострадавший упомянутый элемент лица, взвыл Александр.       А Империя тем временем забрал из его другой руки аптечку и без капли сожаления скрылся за дверью, с грохотом захлопнув её.       — А теперь иди к чёрту! – вместо благодарности прозвучало из комнаты.       Но Республика не собирался так просто сдаваться. Мало того, что его безосновательно обвинили во всём, унизили, так ещё и покалечили. Всё, это предел. Поэтому он снова застучал по двери, только в этот раз настойчивее и громче.       — Теперь-то что?! – возмутился Николай.       — Теперь мне тоже нужна аптечка! – тем же тоном ответил Александр и вовремя увернулся от повторно открывшейся двери, явно нацеленной на то, чтобы сломать ему нос. – Ты это нарочно, да?       Империя ничего не ответил и зашёл в комнату, не став закрывать дверь, таким образом разрешая войти. Пройдя в помещение, Республика закрыл за собой дверь и обернулся в сторону её обитателя. Николай сидел на кровати и с отрешённым взглядом ковырялся в аптечке, явно не разбираясь в современных названиях медикаментов.       — Дай-ка мне, – забрав из рук Империи аптечку, Александр присел рядом на кровать и сам стал искать в ней необходимое.       Посчитав, что Республика как обычно повёл себя единолично, Николай фыркнул и недовольно скрестил руки на груди. Вот только он удивился, когда его взяли за подбородок, приблизив к себе и развернув голову так, чтобы лучше было видно порез. Александр внимательно осмотрел рану, после чего провёл по ней смоченным в перекиси водорода ватным диском.       — Ай! – вскрикнул Империя, дёрнувшись в сторону, чтобы отстраниться. – Больно!       — А когда порезало, значит, больно не было? – усмехнулся Республика, ещё раз обработав порез.       — Так… адреналин, и всё такое. Не почувствовал, – обиженно надулся Николай, в этот раз сдержавшись и не дёрнувшись.       — Вау, ты знаешь такое слово? – издевательски произнёс Александр, но, заметив косой взгляд, явно предупреждающий его, просто улыбнулся. – Ладно-ладно, я пошутил.       — Плоские шутки, – прокомментировал Империя, отвернувшись.       Республика вынужден был с ним согласиться, сам понимая, что от его собственных шуток его самого уже воротит, что там говорить об остальных. Обвиняет Николая в странном поведении, но при этом сам ведёт себя не лучше. Закончив с обработкой пореза на щеке Империи, Александр заклеил его пластырем с ватной подкладкой, после чего собрал медикаменты в аптечку, встал с кровати и молча вышел за дверь, даже не рассчитывая и не ожидая услышать слова благодарности. Проводив его удивлённым взглядом, Николай всё же хмыкнул и забрался на кровать с ногами, прижав их к груди и обхватив руками. В этот раз он себя виноватым совершенно не считал. Республика сам во всём виноват. И в том, что Империя подозревал его, что разозлился на него за ту подставу, что ударил его. Но всё-таки какое-то внутреннее ощущение не позволяло ему чувствовать себя спокойно, а совесть молчать. В конечном счёте, проведя так в комнате с полчаса, он устал до надоедания сидеть в четырёх стенах и решил пройтись, чтобы развеяться. Всё-таки большую часть дня по вине Александра он провёл отлёживая бока на диване. Так себе развлечение. Выйдя из комнаты и спустившись на первый этаж, Николай удивился, увидев в гостиной Пруссию, расстилающего спальное место на диване.       — Ты будешь спать здесь? – не удержался от вопроса Империя, войдя в гостиную.       — Мне тут удобней, – с усмешкой ответил Гилберт, расстилая простынь, и обернулся, заметив заклеенную щёку у Николая. – Что вы там опять с Сашей творите? Я видел, он лёд к носу прикладывал. А у Ваньки даже во сне глаз дёргаться начал.       — Он… сам виноват, – отведя хмурый взгляд, недовольно отозвался Империя. – Это ведь он виноват в том, что с Ваней происходило, да и меня какой-то гадостью опоил.       — Коля, иногда я поражаюсь твоей упёртости, – устало покачал головой Пруссия, кинув на диван подушку и одеяло, после чего обернулся к собеседнику, возмущённо нахмурившись. – Ты его хоть спрашивал о случившемся? – одного взгляда в глаза Николая хватило, чтобы Байльшмидт всё понял. – Нет. Наскоряк выставил его крайним, повесив на него ярлык. Я тоже ему не доверяю, но сегодня он многое сделал ради Вани. Ради тебя. Он дал тебе зелье, которое тоже выпил, чтобы Ваня не пострадал от вашего пребывания в нашем времени. И в то время, пока ты спал, напившись снотворного, он терпел всю боль за вас двоих.       Услышанное поразило Империю. С чего бы Республика стал о нём беспокоиться? Ведь все эти дни он только и делал, что издевался над ним, пусть и только словестно, но всё-таки… Слова иногда причиняют намного больше боли, чем физические увечья. В этот момент Николай невольно провёл пальцами по щеке. Вполне возможно, что Александр сделал это не специально, а вот он его ударил нарочно. От осознания произошедшего, сказанного и сделанного, Империя опустил пристыженный взгляд. Вот почему его совесть не хотела молчать и не давала со спокойной душой лечь спать.       — Я… пожалуй, пойду… – пробормотал Николай, развернувшись и направившись к лестнице. – Добрых снов.       — Тебе того же, – с ухмылкой кивнув, Пруссия плюхнулся на диван и с любопытством посмотрел на Империю, плетущегося по лестнице. – Да уж, два дебила – это сила. Без мозгов, зато красиво.       Улёгшись на диване поудобнее, Гилберт только зевнул и прикрыл глаза с явным намерением заснуть пораньше.       Поднявшись на второй этаж, Николай уже собрался войти в свою комнату, но почему-то остановился прямо перед дверью и посмотрел на соседнюю. Нервно сглотнув, Империя всё же подошёл к двери, заметив, что она не закрыта, и неуверенно вошёл в помещение без стука. Обитатель комнаты сразу обнаружил вторжение и перевёл возмущённый взгляд на посетителя, сидя на кровати и прикладывая пакетик со льдом к недавно расшибленному носу.       — Что? – хмуро спросил Республика, шмыгнув носом из-за идущей крови. – Стучать не учили?       — А сам-то, – стал защищаться Николай, моментально забыв, зачем он пришёл.       — Что за детская отмазка?.. – сам себя спросил Александр, устало закатив глаза. – Ладно. Чего хотел-то?       — Я… – Империя вошёл в комнату, закрыв за собой дверь, и забрал из ладони Республики пакетик со льдом, после чего заставил его запрокинуть голову, а лёд приложил к переносице. – Я хотел попросить прощения.       — С чего это вдруг? – язвительно поинтересовался Александр, хотя и скрывал, что его удивляет сложившаяся ситуация.       — Я признаю, что был не прав. Во всём, – стараясь говорить искренне, ответил Николай, взяв с тумбочки уже окровавленную салфетку, чтобы вытереть стекающую кровь. – Извини, что необдуманно обвинил тебя. И… что нос тебе разбил.       — Забудь, – отведя взгляд, Республика постарался скрыть тот факт, что ему польстило то, что Империя извинился перед ним и признал себя неправым. – Я ведь тоже хорош.       После этого как-то образовалось неловкое молчание, хотя скорее даже необходимое, потому что сейчас говорить было чревато. Николай по-прежнему одной рукой прижимал лёд к переносице Александра, чему тот, к слову, не сопротивлялся ну вообще никак, а другой рукой с помощью салфетки не давал вновь пойти крови. Когда кровь, наконец, остановилась, Империя убрал все приспособления на тумбочку, а Республика пощупал пальцами нос и поморщился, подозревая, что от таких знатных звездюлей синяк всё-таки останется. Считая, что на этом они должны были разойтись, Александр поднял вопросительный взгляд, а вот Николай наоборот склонился ниже и совсем легонько, чтобы не причинить боль, губами коснулся переносицы Республики. Ошарашенно уставившись на Империю, Александр не знал, как лучше отреагировать, а Николай только улыбнулся, взяв Республику за подбородок, чтобы не дать ему возможности отстраниться, приблизился к его губам и мягко поцеловал. Отстранившись, Империя уже был готов к тому, что сейчас его как минимум пошлют на три весёлых буквы, а как максимум отправят в нокаут, но, к его удивлению, ничего даже близкого к этому не случилось.       — И что ты хотел этим сказать? – нахмурившись, спросил Александр.       — Спасибо. За это, – указав на пластырь на своей щеке, с лукавым взглядом ответил Николай. – И за то, что ты сегодня сделал для нас. А ещё мне хотелось подразнить тебя. В отместку.       — Рискованно, – Республика лишь ухмыльнулся, не препятствуя действиям Империи.       — И что же? Даже не ударишь и не обругаешь меня за такое? – с притворным удивлением спросил Николай, сев Александру на колени, развернувшись к нему лицом, держась за его плечи. – Я-то думал, что я тебе неприятен, да и подобное проявление… симпатии.       — Мне просто стало интересно, как далеко ты готов зайти, – глядя в глаза Империи, Республика хитро улыбнулся и взялся ладонями за его талию.       — Вот как? – осмотрев чужие руки, разместившиеся на его талии, с интересом отозвался Николай. – А мне вот стало интересно, как надолго хватит твоего любопытства.       Откровенно говоря, Александра напряг взгляд лазоревых глаз, из-за чего он уже отстранил руки и хотел начать оправдываться, что это была просто шутка, ведь и Империя явно просто хочет над ним поиздеваться за все те обзывательства и унижения в свой адрес. Вот только Республика не ожидал, что его резко толкнут на кровать спиной, нависая над ним. Оказавшись сидящим сверху тела Александра, Николай ухмыльнулся и опустился грудью ему на грудь, проведя ладонями по его плечам.       — Коля, это уже слишком, – строго сказал Республика, попытавшись подняться. – Пошутили, и хватит.       — Почему ты решил, что это шутка? – Империя с наигранным непониманием склонил голову на бок и уже сел, уперев руки в грудь Александра, не давая ему возможности подняться. – Кстати. Ты впервые обратился ко мне по имени. Неужели решил так быстро сдаться? Знаешь, я разочарован.       Усмехнувшись тому, что он увидел в глазах Республики откровенную настороженность, Николай облизнул пересохшие губы и кончиками пальцев провёл по щеке Александра, чувствуя его напряжение.       — Расслабься, – посоветовал Империя, склонившись к лицу Республики и томно прикрыв глаза. – Ты ведь хотел знать, как далеко я готов зайти? Тогда смотри.       Александр только потрясённо захлопал ресницами, когда его снова вовлекли в поцелуй. В этот раз это был не такой осторожный поцелуй как до этого, словно перед этим Николай прощупывал почву, пробовал, что из этого выйдет. Сейчас же он настойчиво припадал к его губам своими, облизывая и посасывая их, иногда ощутимо покусывая, с напором проникая языком в рот, несмотря на откровенное сопротивление. Заметив это непринятие, он приоткрыл глаза, чтобы заглянуть в глаза напротив, и увидел явное недовольство в глубине багровой радужки, поэтому Империя усмехнулся сквозь поцелуй и достаточно сильно прикусил нижнюю губу Республики, из-за чего тот замычал от боли. Отстранившись, Николай слизнул с губ попавшую на них кровь, а Александр поджал прокушенную губу и непонимающе нахмурился.       — Извини, но твои сопротивления выглядят не слишком убедительно, – пожав плечами, Империя дразняще улыбнулся и провёл ладонью по груди Республики. – Позволь мне уже сделать тебе приятно.       — Мне это не нужно, – возразил Александр, вновь предприняв попытку встать, но тут же рухнул обратно, ошарашенно выдохнув, когда почувствовал чужую ладонь на своём паху.       — Ты так думаешь? – задумчиво уточнил Николай, ладонью поглаживая по уже заметному бугорку между ног Республики. – А мне кажется, ты обманываешь сам себя, – растянув губы в довольной улыбке, Империя плавными и грациозными движениями сместился чуть ниже. – Интересно. От чего ты так возбудился? Давай-ка я тебе помогу с этим.       — Что ты задумал? – с откровенным испугом спросил Александр, приподнявшись на локтях и посмотрев вниз.       — Не волнуйся. Я не посягну на тебя в этом плане, – скользнув ладонью ниже паха к ягодицам, пояснил Николай, усмехнувшись. – Я просто хочу контролировать тебя. Вот и всё.       Дальше он решил ничего не объяснять и просто уже сделать то, что задумал. На самом деле, Империя хотел помучить Республику, довести его до кондиции, а потом прерваться, так сказать, обломать кайф. Вроде как он добьётся своего, то есть и Александра позлит, и сам при этом не замарается. Чтобы осуществить задуманное, Николай спустился ещё ниже и уже оказался лицом на уровне паха. Подняв взгляд и посмотрев в потрясённые глаза Республики, Империя хитро улыбнулся и губами прижался к уже окрепшему члену сквозь ткань штанов, заставив Александра выдохнуть так, словно ему воздух из лёгких выбили. Ещё несколько раз проделав то же движение, Николай уже ладонями взялся за пояс штанов, потянув их вниз, при этом не переставая незаметно наблюдать за реакциями Республики. А ему самому уже было откровенно дурно. По-честному, в прошлый раз Александр не испытывал такого смущения, как сейчас, что аж физически ощущал, как у него горят лицо и уши. Возможно дело в том, что Империя ведёт себя так напористо и распутно, что совершенно не соответствовало его характеру и натуре в целом. Вот где черти-то прятались… Николай тем временем приспустил штаны с Республики, насколько смог, учитывая чужое пусть и слабое, но сопротивление, и мысленно присвистнул. Обычно он не присматривался к агрегатам своих партнёров, но тут слишком яркое освещение от лампы, да и любопытство взяло верх. Габариты у Александра оказались приличными, что Империя уже даже засомневался в своих намерениях, оценивая собственные возможности. Но всё же он решил довести дело до конца. Поэтому он опустил голову и скользнул языком по побагровевшей и напряжённой головке члена, почувствовав в ответ дрожь чужого тела, а также ощутив подогнувшиеся ноги по бокам от себя. Улыбнувшись такой реакции, Николай повторил движение, двигая языком по всей головке, надавливая на уретру и скользя по всей доступной поверхности ствола, прощупывая выпирающие венки и складки. Слегка подняв взгляд, Империя увидел, что Республика почти весь красный, дрожит и прикрывает рот ладонью, а в его глазах выделялось откровенное блаженство. Это выглядело даже мило. Николай и подумать не мог, что Александр будет так смущаться от обычных прикосновений. Значит, дальше будет интереснее. Заставив силой Республику спустить штаны ещё ниже, Империя уже уверенно сжал ладонью его напряжённую плоть и провёл по всей длине, после чего невозмутимо вобрал в рот головку, посасывая и играясь языком, словно он облизывает конфетку. Стараясь сдерживать себя, Александр только плотнее прижал к губам ладонь и часто задышал. Единственной мыслью, возникшей в голове, было желание прекратить всё это, убежать подальше и забыть, потому что Республика попросту чувствовал исходящее от Николая притворство, но было так приятно, что отказаться сейчас, когда всё тело жаждет удовлетворения, было бы высшей степенью идиотизма. А Империя вынул изо рта намокшую от слюны и смазки головку, чувствуя на губах терпкий вкус и ощущая мускусный запах, и заскользил языком по всей длине члена, другой рукой сжав напрягшиеся яички. С удовольствием услышав проскользнувший стон удовольствия со стороны Александра, Николай перешёл к следующим действиям, вобрав в рот весь член, насколько было возможно, чтобы у самого не вызвать рвотный рефлекс, и стал двигаться, надавливая языком и издавая едва слышные гортанные звуки, чтобы добавить ощущений за счёт вибраций. Республика уже просто упал спиной на кровать, зажмурившись и прикусив свою ладонь, а вторую ладонь протянул к голове Империи, испытывая навязчивое желание взять его за волосы, но титаническим усилием не стал так делать, вместо этого пальцами поиграв с собственными паховыми волосками. Заметив эти движения, Николай подумал о том, что выглядело это очень завлекательно и сексуально, учитывая, какой скрытной и непреступной личностью является Александр. Однако, почувствовав, что Республика предпринял попытку двигаться навстречу его движениям, таким образом говоря о том, что он уже на грани, Империя вынул изо рта член, но медленно и растянуто, оставив тянущуюся от языка ниточку слюны. Скользнув ладонью по всё также твёрдому и упругому члену, размазывая слюну и смазку, Николай посмотрел на Александра, который косо смотрел на него в ответ с какой-то обидой в глазах. Опустив взгляд, чтобы прервать зрительный контакт, Империя к собственному разочарованию ощутил, что у самого в паху приятно ноет.       «Чёрт…» – подумал он про себя, не зная, как дальше поступить. – «Похоже, я тоже возбудился…»       И всё-таки заминка затянулась, заставив одного из них заговорить.       — Ну и? Доволен? – с нескрываемой обидой и презрением спросил Республика. – Дальше-то как поступишь?       Поразившись увиденному взгляду и услышанному тону, Николай почувствовал себя до омерзения противно. Зря он решил таким образом поиздеваться над Республикой, это была не самая удачная задумка. Устав ждать ответа, Александр фыркнул и попытался натянуть на себя штаны, желая сходить хотя бы в ванную. Вот только самоудовлетворением он ещё не занимался… Но тут уж без вариантов. Однако штаны надеть ему не дали, а Империя снова опрокинул его спиной на кровать и, резко приблизившись, страстно впился в его губы. Поражённо распахнув глаза, Республика почувствовал, как напористо ему в рот проникает чужой язык, касаясь его языка, и при этом во рту ощущался странный привкус. А ещё большим поводом для удивления стало то, что Александр ощутил, что ему в живот упёрся чужой стояк. Выходит, Николай сам возбудился, пока пытался дразнить Республику.       — Прости… – отстранившись и виновато посмотрев в глаза Александра, шепнул Империя. – Я, правда, хотел просто подразнить тебя, но… не думал, что тебя это так завлечёт… – в этот раз Николай опустил стыдливый взгляд, – и что сам захочу большего. Я хочу тебя…       Только Империя потянулся к губам Республики с намерением поцеловать его, как тот остановил его, приложив пальцы к губам.       — Снова хочешь поиздеваться надо мной? – нахмурившись, недоверчиво спросил Александр.       — Нет, честно, – заверил его Николай, состроив бровки домиком и глядя искренним взглядом.       — Хочешь просто секса из-за того, что возбудился? – с отвращением уточнил Республика, глядя с явным предупреждением.       — Не просто секса, – Империя мягко улыбнулся и поцеловал шею Александра, коснувшись самого большого шрама на ней. – Я хочу доставить тебе настоящее удовольствие.       Республика протяжно выдохнул, ощущая на шее короткие и нежные поцелуи, а также скользящие по шрамам прикосновения кончиков пальцев. Слегка приподнявшись, Николай снова улыбнулся, мельком встретившись взглядом с Александром, после чего коснулся губами его лба.       — Поверь, тебе понравится, – настаивал на своём Империя, уже не чувствуя сопротивления вовсе. – Я всё сделаю сам, а ты только будешь наслаждаться.       Не желая поддаваться на провокации, Республика решил держаться до последнего, но сам понимал, что не сможет выстоять, ведь в паху уже было больно от того, что он не смог кончить, а Николай вёл себя слишком уж завлекающе, но при этом был удивительно нежен. Но его немного напрягала фраза о том, что Империя «всё сделает сам». Александр не собирался ни под каким предлогом ни под кого ложиться, даже если будут принуждать силой. Но Николай находился несколько в ином положении, вновь усевшись на Республику сверху, потёршись пахом об его член, явственно намекая на свои желания. В итоге сдавшись, Александр усмехнулся из-за собственной слабости и лицемерия и провёл ладонями по бёдрам Николая, как бы таким образом приглашая, а тот как-то облегчённо улыбнулся, склонившись к его лицу и проведя пальцами по губам.       — Можно?.. – тихо спросил Империя возбуждённым голосом.       В качестве ответа Республика сам потянулся навстречу за поцелуем, обхватив ладонью затылок Николая и привлекая его к себе, не давая возможности отстраниться. В этот раз поцелуй был куда мягче, нежнее и приятнее, не слишком напористый, но всё равно выражающий желание и влечение. Проведя ладонью по белым волосам Империи, Александр не удержался и снял с них резинку, заставив шелковистые пряди распасться. Отвлёкшись на это, Николай удивлённо посмотрел в глаза Республике, а тот отдал ему снятую резинку для волос. Отложив её на прикроватную тумбу, попутно Николай выключил лампу, из-за чего в комнате сразу же возникла атмосфера полумрака. Воспользовавшись небольшой заминкой, Александр поднялся и сел на кровати, обнимая Империю за талию и прижимая его к себе, губами приникая к мраморной коже шеи и ключицы, целуя бережно и нежно, что было удивительно, если вспомнить, как складывались их отношения прежде. Оказавшись сидящим на чужих ногах, Николай тихо вскрикнул от неожиданности и в ответ обнял Республику за шею одной рукой, а второй провёл по смолянистым волосам, чувствуя у себя на талии под одеждой мягкие поглаживающие прикосновения огрубевших пальцев. Опустив взгляд и увидев этот дико раздражающий принт на чёрной футболке, Александр взялся за её края и потянул вверх, желая поскорее от неё избавиться. Империя не стал возражать и поднял руки, позволяя оголить свой торс, но в ответ потребовал того же, потянув края белой футболки. Как только футболки оказались скинуты на пол, Республика погладил ладонями по спине Николая, прощупывая крупный шрам, проходящий вдоль почти всей спины, впадины лопаток, провёл пальцами по позвоночнику, казалось, сосчитав каждую косточку, и скользнул под шорты между ягодиц, при этом став целовать его плечи и грудь, иногда просто водя губами по коже, ощущая под ними лёгкую дрожь. Чувствуя все эти прикосновения и напрочь забыв о собственных словах, что он сам всё сделает, Империя решил просто плыть по течению и тихонько простонал от удовольствия, слегка запрокинув голову и блаженно прикрыв потемневшие от возбуждения глаза. Но при этом он не хотел полностью отказываться от своих слов, поэтому скользнул одной ладонью между разгорячёнными телами, коснувшись всё ещё возбуждённой плоти Александра, ощутив у себя в области шеи горячее дыхание и услышав громкий вздох. Не выпустив из ладони член, лишь с большей уверенностью сжав на нём пальцы, другой ладонью Николай попытался залезть под собственные шорты, чтобы подготовить себя к проникновению чего-то покрупнее пальцев, но с удивлением почувствовал, что его руку оттолкнули.       — Я сам это сделаю… – каким-то собственническим тоном прохрипел Республика.       От этих слов Империя удивился только больше, но потом довольно улыбнулся от осознания, что Александр больше врал самому себе, что ему это неприятно, и провёл ладонью руки, которой не нашлось применение, по его предплечью, с удовольствием ощущая под пальцами напряжённые мышцы. В тот же момент Николай почувствовал, что с него спускают шорты, а одна из ладоней Республики подбирается к анусу. Сперва Александр решил отыграться и как следует посмаковать, достаточно жёстко помяв одну, а затем другую ягодицу Империи, отметив, какие они у него упругие, раз он сам так по-хозяйски оприходовал его член, а потом провёл пальцем по сжатому колечку анальных мышц, ощутив, как сильно сжалась на его плече чужая ладонь, словно требуя большего. Тогда он не стал медлить и протолкнул палец в анальное отверстие. Николай тихо вскрикнул и прогнулся в спине, будто пытаясь подстроиться под проникновение, и уже обе руки закинул на плечи Республики, посмотрев ему в глаза затуманенным взглядом.       — Знал бы ты, как развратно сейчас выглядишь… – шёпотом сказал Александр, целуя грудь Империи, скользя языком по соскам, и свободной ладонью сминая его бедро.       — Поверь… – так же прошептал в ответ Николай и заставил Республику оторваться от своего занятия, взяв его за подбородок и наклонившись к его губам, выдыхая на них горячий воздух, – ты ничуть не лучше…       Улыбнувшись этим словам, Александр позволил поцеловать себя, а сам протолкнул ещё один палец, разрабатывая мышцы аккуратными и ненавязчивыми проникновениями, стараясь проникнуть глубже. Сам не зная, что он сделал и как добился такого эффекта, но Республика только почувствовал, как Империя дёрнулся и, разорвав поцелуй, вскрикнул, изящно прогнувшись в пояснице и стараясь сильнее насадиться на пальцы в своём анусе. В который раз опрокинув Александра на подушки, Николай, весь покрасневший и тяжело дыша, приподнялся, заставляя убрать руку от промежности, и снял с себя шорты, а заодно сильнее спустил чужие штаны. Когда Империя обнажённый сел Республике на живот, тот смог лицезреть его полностью и осознать, что пошлее вид нужно ещё поискать. Раньше Александр не присматривался к Николаю, особенно в таком смысле, но сейчас невольно засмотрелся, ведь Империя был очень стройный, даже местами худой, что было видно выпирающие кости, в отличие от него самого, имеющего весьма заметную мускулатуру, кожа бледная, покрытая старыми боевыми отметинами, а сейчас ещё и блестящая от появившейся испарины, глаза очень выразительные, несмотря на темноту в помещении, красивые длинные волосы, которые в данный момент были взлохмачены. Одной рукой упёршись в грудь Республики и слегка привстав на коленях, другой рукой Николай взялся за его член и прижал головку к промежности. Отчего-то Александр сильно напрягся и нетерпеливо поджал губы, а Империя улыбнулся, словно ожидал, как Республика поступит дальше: вытерпит и дождётся, когда Николай сам начнёт продвижение, или же не сможет сдержаться и сам ворвётся в чужое нутро. Видя этот пытливый взгляд, Александр просто взял Империю обеими ладонями за бёдра, проведя по ним ладонями, и терпеливо посмотрел ему в глаза. Осознав, что Республика согласен ждать, проявив терпение, Николай всё же решил сжалиться над ним, понимая, что он и так с самого начала терзает его, поэтому, помогая пальцами, стал проталкивать головку в анальное отверстие. Мышцы, несмотря на всю подготовку, всё равно сопротивлялись вторжению, но вот головка полностью погрузилась, обхватываемая анальными мышцами. Выдохнув, Империя стал осторожно опускаться, следя за напряжённым лицом Александра и тем, как он сдержанно поджимает губы, чтобы не сорваться. Когда Николай опустился до основания, почувствовав, как его заполняет изнутри и внутри него становится ещё горячее, они оба облегчённо выдохнули. Слегка откинувшись назад и упёршись ладонями в бёдра Республики, Империя немного поелозил по ним ягодицами и красиво прогнулся в спине, демонстрируя своё тело, а заодно стоящий колом член. Не удержавшись, Александр протянул ладонь и взялся ею за возбуждённую плоть Николая, проведя по всей длине. Империя застонал и откинул голову назад, чувствуя растекающееся по телу блаженство, распространяющееся по всем мышцам, вызывая покалывание в кончиках пальцев и лёгкий звон в ушах. Не став настаивать на том, чтобы его отпустили, Николай слегка привстал, позволяя члену почти полностью выскользнуть из него, после чего снова опустился, своими движениями заставив Республику протяжно простонать от удовольствия и слегка подогнуть ноги в коленях, чтобы ещё больше усилить ощущения. Теперь Империя уверенно стал двигаться, с удовольствием осознавая, что сейчас они оба испытывают наслаждение.       Окунувшись с головой в омут удовольствия, Николай активно двигался, пока что контролируя процесс самостоятельно, то ускоряясь, то замедляясь, то немного смещаясь, чтобы изменить угол проникновения, при этом сладко постанывая и ногтями слегка царапая кожу на груди Александра, некоторое время назад переместив туда свои руки, а он сам откровенно наслаждался тем, что вытворяет Империя, впервые подумав о том, каким дураком он был, дразня его. Ведь не делай он этого, всё могло сложиться иначе, но и то, что происходило сейчас, безумно нравилось до головокружения и дрожи в теле. Вскоре Республика снова поднялся с кровати, взяв Николая ладонями за ягодицы, чтобы уже самому задать темп, которого хочется, а сам Империя, похоже, не возражал, лишь с готовностью подчинился, отдавшись чужим рукам. Он чувствовал, как крупный член быстро и резко скользит внутри него, обхватываемый анальными стенками, нередко попадая по простате, заставляя Николая вскрикивать, плотнее прижиматься к разгорячённому телу и сильнее сжимать пальцы на плечах Александра, а иногда и несдержанно царапать ногтями его спину. А сам Республика уже изнемогал от чувства блаженства, накрывшего с головой, заставляющего терять разум и издавать такие страстные стоны, не ожидая подобного от самого себя. Уже просто обняв одной рукой Империю, прижимая его к своему телу, Александр также помогал ему двигаться и закрыл глаза, почувствовав на своих губах горячий поцелуй.       Пытка наслаждением была слишком невыносимой. Сколько так времени они провели друг с другом, обнимаясь, целуясь, кусаясь, царапаясь и ритмично двигая телами, они не знали и не замечали. Понимая, что ещё дольше он не продержится, Республика попытался отстраниться от Николая, но тот не позволил, крепче сжав объятия, одной рукой обхватив шею Александра, а в другой стиснув его волосы, и продолжил двигаться, не сбавляя темп.       — Коля… Я… Тебе нужно… встать… – задерживая дыхание и хмурясь от нетерпения, хрипло проговорил Республика.       — Нет… – решительно возразил Империя, жадно впиваясь в губы Александра.       — Ты не понял… – отстранившись, Республика посмотрел в глаза Николая молящим взглядом. – Я сейчас…       — Я знаю… – Империя мягко улыбнулся и взял Александра за ладонь, приложив её к своему паху и простонав. – Прикоснись ко мне… Давай… кончим вместе…       Понимая, что возражать будет бессмысленно, Республика обхватил ладонью член Николая, надавив большим пальцем на головку, заставив его почти задохнуться от полученных ощущений. Ещё несколько движений, и Александр плотно прижал к себе Империю за бедро, с протяжным стоном кончив в сжавшееся горячее нутро. Николай несколькими секундами позднее, выгнувшись и напряжённо стиснув пальцы на чужих плечах, также излился прямо на руку Республики. Немного отдышавшись, Александр упал спиной на подушки, увлекая Империю за собой, обняв его за талию. Николай же блаженно прикрыл глаза, головой устроившись на плече Республики и губами коснувшись его шеи, а ладонью проведя по волосам.       — И всё же… я думаю, что это неправильно… – отведя взгляд, подавленно отозвался Александр.       — Да ладно тебе, – беззлобно усмехнулся Империя. – Когда ещё была бы такая возможность, – пощекоча кончиком носа за ухом Республики, Николай хихикнул. – Всё-таки секс с самим собой самый лучший. Не важно, с кем именно. Правда ведь?       — Что? – Александр непонимающе обернулся, посмотрев в хитро прищуренные глаза Империи.       — Ну хватит уже притворяться, – слегка приподнявшись на руках, Николай шутливо пальцем коснулся кончика носа Республики. – Ваня вчера был очень шумным, – заметив, как Александр отвёл пристыженный взгляд, Империя усмехнулся. – Возможно, это стало ещё одной причиной, почему я захотел быть с тобой. Я ревновал, что его ты подпустил к себе так близко, а мне не позволял.       — Но сам при том всём переспал с ним перед этим, – недовольно фыркнул в ответ Республика, нахмурившись.       — Этому, между прочим, ты сам поспособствовал. Да и ты сам провёл ночь с ним из ревности, я уверен, – подперев голову рукой, со скучающим видом отозвался Николай. – Не считай случившееся за измену с чьей-либо стороны, ведь нельзя изменить самому себе. Мы просто приятно провели время. И, к сожалению, это было только раз, ведь мы вряд ли снова увидимся. Так что я не жалею ни о том, что был с ним, ни о том, что был с тобой. Да и вы мне оба нравитесь. Каждый по-своему бесит, но нравитесь. Как бы я ни старался, я не могу ненавидеть самого себя, – с улыбкой приблизившись к лицу ничего не понимающего Александра, Империя легонько чмокнул его в губы. – Даже такого вредного, мрачного, скрытного злючку-колючку.       — Как ты назвал меня?! – восприняв шутку как оскорбление, тут же взвинтился Республика.       — Расслабься ты, – посоветовал Николай, неловко глянув вниз. – И ты ещё, как бы, во мне.       Густо покраснев из-за этого замечания, Александр отвернулся, пока Империя вставал с него и закутывался во взятое с кровати покрывало.       — Не проводишь меня в ванную? – слегка обернувшись, осторожно спросил Николай.       Решив не отказывать, а также понимая, что ему самому не помешало бы то же самое, Республика согласно кивнул, натянул штаны, поднял с пола их вещи и направился за ушедшим вперёд Империей. Постаравшись тихо и незаметно прошмыгнуть мимо гостиной, где уже во всю дрых и попутно похрапывал Пруссия со спящим на башке цыплёнком, они оба проскользнули в ванную, где задержались на минут пятнадцать, пока не скрыли, так сказать, все следы преступления. Высушившись и одевшись, Николай предложил выпить чай, несмотря на позднее время, ведь им обоим почему-то спать не хотелось, но зато очень хотелось что-нибудь перекусить. Когда чайник подогрелся, чай был наведён, а из холодильника был вытащен пирог, они оба сели за стол и некоторое время молча пили. Но так продолжалось не долго.       — Ты не жалеешь? – неожиданно спросил Империя, с задумчивым видом держа кружку у рта.       — О чём? – непонимающе обернулся Александр.       — Обо всём, что сделал и не сделал, – отставив кружку на стол, Николай подавленным взглядом впёрся в столешницу.       — Уточни, о каком временном промежутке мы говорим, – испытав от вопроса какое-то внутреннее напряжение, попросил Республика.       — Обо всех сразу. Я о том времени, когда мы жили, и о том, что происходило сейчас, – более полно пояснил Империя, но тут же с грустной улыбкой покачал головой. – Хотя не отвечай. Я на самом деле не хочу это знать.       К своему удивлению Николай ощутил, что Александр подошёл к нему со спины и обнял за плечи.       — Я жалею о том, что пришлось убить тебя, – серьёзно произнёс Республика. – Но я не жалею, что встретил тебя снова и смог сказать тебе это лично.       Империя поразился услышанному и болезненно закрыл глаза, ладонями взявшись за руки Александра, но, подавив собравшиеся пролиться слёзы, улыбнулся и, обернувшись, через плечо посмотрел Республике в глаза, видя, что он это говорил искренне и открыто.       — Спасибо, Саш, – полностью развернувшись на стуле лицом к Александру, Николай обнял его за шею и мягко, почти мимолётно поцеловал в щёку.       В таком положении они пробыли некоторое время, но потом вновь заняли свои места, чтобы допить чай. На самом деле, им о многом хотелось поговорить друг с другом, так как по собственной глупости и из-за собственной гордости они не сделали этого раньше. Вернее, этому всячески мешал сам Республика, не желая сближаться ни с кем из иных своих воплощений, боясь слишком к ним привязаться. Но это всё-таки произошло. Видимо, судьба, как всегда, оказалась жестока по отношению к нему. Жизнь – странная штука, которая порой выкидывает нам такие финтифлюхи, от которых просто глаза на лоб лезут и волосы дыбом встают, но принять их или бороться с ними, решать каждому. Александр сначала решил бороться, но, потерпев поражение, которых в его жизни было не так много, решил принять случившееся. И сейчас он разговаривал с Империей, с трудом веря, что, после всего произошедшего между ними, они так спокойно ведут беседу, начав друг друга понимать. И им обоим было не жалко потратить ночь на это. Всё-таки они оба понимали, что скоро этому придёт конец, и придётся вернуться к реальности. К своей реальности. Ведь с другой стороны, когда им ещё выпадет такая возможность? Вероятнее всего, такого больше не произойдёт никогда.