всему виной океан

день пятидесятый. с прошедшим днем рождения, мое солнце! искренне надеюсь, что этот год пройдет намного ярче и светлее, чем все прошедшие! я совсем не мастер слова и не умею говорить пожелания, но я бы хотел тебе сказать, что верю в тебя и твои силы. я верю, что ты многого достигнешь, что черная полоса уже сменилась на белую, и твоя жизнь только-только стала расцветать. я люблю тебя и надеюсь, что в будущем ты получишь еще больше любви от других. ты этого заслуживаешь. … мне потребовалось два дня, чтобы собраться с мыслями и наконец рассказать это хоть кому-нибудь. конечно, маловероятно, что ты это когда-либо прочитаешь, но высказаться мне крайне необходимо. позавчера мне приснился кошмар, из-за которого я проснулся в пять часов утра со страшным испугом и сухостью в горле. я пошел попить воды и наткнулся на одного из пациентов. лично мы знакомы не были, и видел я его лишь иногда и то краем глаза. я не уверен, что могу рассказать тебе подробности… ладно, я попытаюсь, но заранее извиняюсь, если текст получится несвязным. я сказал ему: «доброе утро,» — но он проигнорировал меня и спустя время сказал, что мне нельзя было находиться в коридоре без сопровождающего. не хочу выглядеть маленькой пугливой девочкой, но когда он заговорил, я чуть не наложил в штаны. мое внутреннее состояние можно было бы описать как кошку, вставшую на дыбы при виде собаки. он стал говорить очень странные вещи… сказал, что слушал мои вопли во время ломки. ему явно это доставляло удовольствие… я был так напуган, когда услышал это. в часть, где люди переживают ломку, посторонним вход запрещен. как он мог пробраться туда — ума не приложу. меня как будто лишили дара речи и способности владеть собственным телом. я плохо что помню, но пара фраз глубоко вонзилась мне в память и оставила такую рану, что, чувствую, болезненный шрам будет сопровождать меня на протяжении всей жизни. «когда ты выйдешь из этой дыры, твоя жизнь никогда не будет прежней. ты уже будешь мертв внутри, и ничего тебе не поможет.» как бы я ни хотел признавать, правда в этом всё-таки есть. я чувствую некую пустоту внутри. даже если я веду беседы с психологом, посещаю тренинги и, короче говоря, делаю все, что от меня требуется для того, чтобы выздороветь, все равно есть что-то, что останется на всю жизнь. осадок. не отстирывающееся пятно. моя собственная память и память других… этот мужчина начал душить меня, а я ничего сделать не мог. он смотрел на меня с такой ненавистью и забавой, что мне его стало жалко. что с ним могло случиться, что он сделался таким? наверняка он тоже много страдал. я не могу его обвинять в чем-либо. «он же пытался тебя задушить! он пытался тебя убить, чонгук! " — скажешь ты. да, пытался, и я бы сказал кому-нибудь об этом, если бы ценил свою жизнь и мне не было бы все равно. я это говорю только потому, что знаю, что ты это не прочитаешь. иначе эти мысли бы остались внутри, под сотней печатей. я бы не хотел тебя печалить ещё сильнее. смотря назад, я понимаю, какого человека ты любил, и, увы, этого человека больше нет. я тоже скучаю по нему, но это бессмысленное занятие. у тебя уже есть человек, который заменил меня, лучшая версия, не сравнимая с прошлой. у меня же ничего, кроме воспоминаний, нет. надеюсь, у тебя все хорошо. чимин отложил блокнот в сторону и, закрыв лицо руками, тяжело вздохнул. чтение чонгукового блокнота было сравнимо с эмоциональными американскими горками, которые в один момент поднимались ввысь на девяносто градусов, переворачивали тебя вверх дном на высоте сотни метров, кружили до желудочных спазмов и звезд в глазах, а потом резко пускали по крутому спуску, выбивая из тебя весь воздух и заставляя тебя задыхаться., а потом все становилось тихо. ты медленно ехал по прямой, даже улыбался, но стоило тебе только перевести дыхание, как все начиналось заново. пак сделал глоток бренди и поежился от холода, на котором он сидел за уличным столиком одного кафе в промышленном городке. ничего примечательного здесь не было, если, конечно, говорить объективно. все здания были сделаны из красного кирпича, никаких дорогих ремонтов, воздух был прогорклым и пыльным. казалось, небо здесь никогда ярко-голубым не было. этот город был серым пятном на карте и в памяти всех, кто здесь был. большинство людей работало на заводе. улицы были практически пустынны. лишь иногда вдоль них бегали дети и играли в догонялки. здесь было холоднее, чем в других местах. возможно, дело было в атмосфере, которая здесь была удушливой и застывшей. казалось, время навсегда застыло, а люди были в неком трансе, сами того не подозревая. воздух медленно отравлял их организм и просачивался в каждую жилку. любой нормальный человек не захотел бы здесь оставаться, но чимин с тэхеном немного откланивались от этой нормы. здесь эти двое нашли вдохновение: художник схватил холст и кисти с красками и побежал искать место, которое бы в точности передавало настроение этого города; чимин, в секрете от всех писавший книгу, просто гулял и рассматривал улицы, иногда давал милостыню сидевшим на грязной дороге бродягам, время от времени улыбался девушкам, работавшим в магазинах вместо своих родителей. решив сделать остановку, он заприметил небольшое кафе, которое ничем от всех остальных зданий сильно не отличалось. официантка принесла ему стакан бренди, пасту болоньезе и чесночный хлеб. он достал из рюкзака блокнот чонгука и продолжил читать. так он и пришел к тому, что пришлось делать еще одну паузу, потому что иначе его бы поглотили эмоции от прочитанного. чонгука чуть не задушили, а ему было жалко этого человека. — какой же ты чистосердечный, гука, — пробубнил пак себе под нос, недовольный отношением парня к самому себе. с момента их телефонного разговора он не мог избавиться от тревожной мысли, что что-то в чонгуке было не так, но он не знал что. ни чонхи, ни он сам ничего ему не говорили, видимо, не желая портить его отдых. чимин понимал, что они беспокоились о нем, но ведь он тоже беспокоился о чоне, и он обязан был знать, что с ним. ведь так? — извините, — послышался тихий детский голос, и парень, повернув голову, увидел девочку лет восьми, с короткими черными волосами, в грязной одежде. — у вас не найдется пару монеток? при ее жалком виде, у чимина заныло сердце. было видно, что девочка боялась его, и ему это совсем не нравилось. поэтому он широко улыбнулся ей и кивнул. поискав по карманам, он дал ей купюру, на которую можно было бы купить полноценный ужин в кафе, и девочка широко раскрыла глаза, с ошеломлением смотря то на деньги, то на улыбавшегося пака. — но это слишком много! — да? — он наигранно надул губы и посмотрел на бумажку в его руке. когда-то на такие деньги он мог жить больше недели, лишь бы накопить на оплату квартиры. — по мне так не много., а знаешь что? присядь сюда, не бойся. я не укушу тебя. она села напротив него, держа глаза опущенными. чимин подозвал официантку и заказал большой шоколадный милкшейк и детскую порцию гамбургера с картошкой фри. он хотел сделать эту девочку счастливой хотя бы на мгновение. увидеть ее улыбку, искры в глазах, услышать радость в голосе. хоть что-нибудь из перечисленного. пару минут они сидели в тишине. чимин думал о недавно прочтенных письмах чонгука, поглядывал на девочку, успел допить стакан своего бренди и заказать еще один. сегодня у него было настроение напиться в маленьком промышленном городке, в котором не чувствовалось радости в жизни. — как тебя зовут? — спросил он. девочка опустила голову, смотря на свои грязные ладошки, лежавшие на коленях. — никак. — то есть как это? — удивившись, спросил чимин и поставил стакан на стол. захотелось закурить, но он не хотел, чтобы ребенок дышал дымом (хотя здешний воздух был ничем не лучше сигаретного дыма). — твои родители не могли не дать тебе имя. — у меня их нет. им принесли заказ, но девочка продолжала сидеть, не решаясь притронуться к еде. — не стесняйся, кушай, пожалуйста, — мягко произнес он и в следующие минуты наблюдал, как безудержно эта безымянная девочка поглощала еду. каждый день, проведенный на этом свете, поражал его все сильнее и сильнее. кто бы мог подумать, что где-то далеко от его родного города есть маленькое место, в котором люди ничего не знают о счастье и голубом небе, в котором живут дети без имени, стоят кирпичные дома, окутанные промышленными отходами, а высоко в воздух поднимаются крупные клубы дыма, образуя толстый слой облаков. что в этом месте нет понятия яркого или красочного цвета, потому что единственный цвет, преобладавший здесь — серый. — тогда где ты живешь? — спустя время спросил пак, с легкой улыбкой наблюдая за тем, как сверкали глаза бедной девочки из-за того, что она, наверняка, впервые в жизни ела такую вкусную еду. — то там, то здесь, — ответила она с набитым ртом. — раньше я жила в детском доме, но он сгорел. много людей тогда погибло. все мои друзья и воспитатели оказались заживо съеденными огненным монстром, а я спаслась, потому что кто-то меня вытолкнул в окно, пока я спала. проснулась уже в больнице, но я не могла там всю жизнь оставаться, потому что свободных мест всегда не хватает, — она отпила милкшейк. — люди всегда болеют здесь, но многие не ложатся в больницу, потому что таких слишком много. вот и меня вытолкнули оттуда, сказав, что я занимаю место. у меня тогда рука еще была сломана, но сейчас уже все хорошо. чимин смотрел на ее невинное грязное лицо и понимал, что отпустить ее он вот так не мог. он должен был что-то сделать, чтобы помочь этому бедному ребенку. иначе бы он не смог спокойно после этого жить. судьба часто бывает беспощадной по отношению к людям, особенно хорошим. она все время заставляет их переживать трудности, падать на колени от бессилия и продолжать ползти, задыхаться и лежать без возможности встать, срываться со скалы и падать в пропасть, терять все надежды и желание продолжать идти. тем не менее именно судьба делает так, чтобы человек отряхивал грязные коленки и продолжал идти, переводил дыхание и поднимался, был пойманным другим человеком или обстоятельством и не допущенным к достижению дна. судьба все равно давала новые надежды и смысл дышать. и, видимо, этот переломный момент наступил в жизни девочки как раз тогда, когда она подошла к молодому парню и произнесла: «извините, у вас не найдется пару монеток?» день пятьдесят первый. чонхи сказала, что ты работаешь над важным проектом, и первые плоды твоих стараний уже появились. ты огромный молодец! я уверен, тебе нравится процесс, и надеюсь, что ты не переутомляешься. тэхену лучше следить за тобой и хорошенько заботиться о тебе! последнюю неделю дождь льет не останавливаясь. такое чувство, будто облака собирали в себе влагу все прошедшее лето и разом решили вылить накопившееся на землю. честно признаться, я скучал по дождю. от лета и его последствий меня тошнило и тошнит до сих пор. вот бы поздняя осень задержалась на земле на несколько лет… это то время, когда мы встретились. когда был шторм и ты меня спас. как бы сложилась твоя жизнь, если бы в тот вечер тебя там, на пляже, не оказалось, и я бы утонул? ты никогда не задумывался над этим? если бы я тебя никогда не встретил, в живых меня уже не было бы, даже если бы меня в тот раз спас кто-то другой. это просто догадки… с тэхеном ты чувствуешь то же самое, что чувствовал со мной? или с кем-то из нас это сильнее? я не знаю зачем, но мое сознание пакостно играет сцены, в которых вы занимаетесь любовью. разговариваете ли вы во время этого? наверняка да. покрывает ли он твое тело поцелуями? стонешь ли ты его имя? мягкие ли у него волосы и любишь ли ты играться с ними, как любил с моими? я звучу так отчаянно и жалко… но что я могу еще делать, будучи запертым в этом месте, откуда смогу выйти лишь тогда, когда специалисты будут уверены в том, что я здоров как физически, так и психологически? что это вообще значит — быть здоровым психологически? я уже и не помню, как жил раньше без такого огромного количества негативных мыслей… они пожирают меня. подобное ты говорил мне однажды. тогда я понять тебя не мог. сейчас же, к несчастью, прекрасно понимаю. было бы здорово, если бы весь твой негатив перешел в меня., а вдруг, все это я переживаю потому, что в ту ночь, когда мы последний раз видели друг друга, так и случилось? и теперь ты можешь жить спокойно без всяких монстров внутри, пока я отбываю срок здесь и справляюсь с тем, с чем тебе приходилось справляться все это время? в таком случае, позволь мне сказать тебе, какой ты все-таки сильный духом. не представляю, как ты умудрялся держать это все в себе и оставаться таким великолепным человеком. я так не смогу, потому что уже чувствую, что вместо того, чтобы восполняться энергией и заново учиться жизни, я медленно вяну, как забытый давным-давно цветок в стакане. оно и лучше, может? как думаешь? надеюсь, у тебя все хорошо. чимин отложил блокнот на колени и тяжело вздохнул, прикрыв глаза. в машине тихо играла музыка, тэхен крепко держал руль двумя руками и смотрел на дорогу, которую освещали только фары их машины. литературный критик посмотрел назад и увидел спящую девочку, у которой с рождения не было имени. всего полдня назад это дитё бродило по улицам и выпрашивала пару монет у проходивших людей, а сейчас она лежала на заднем сидении машины незнакомых ей двух парней. когда тэхен нечаянно столкнулся с ними у того кафе, чимин все объяснил ему и сказал, что оставить бедняжку жить здесь не мог. парни одели ее в одежду поприличней, искупали в их мотельном номере и после ужина поехали в обратную сторону, двигаясь к месту, откуда все началось. — слушай… нет, я не могу с тобой разговаривать, пока у тебя нет имени, — надулся тэхен, сидя перед девочкой на коленях в их номере. — давай тебе придумаем имя, а потом уже будем вести разговоры, — он осмотрелся вокруг, впав в глубокие размышления. — скажем… что тебе нравится? девочка задумчиво нахмурилась и надула губы, а потом перевела взгляд на телевизор, в котором мэрилин монро пела песню «i wanna be loved by you» в фильме «в джазе только девушки». — она! — показала та пальцем на певшую блондинку и широко улыбнулась тэхену, который от ее милой улыбки чуть слезу не проронил. — так уж и быть, теперь тебя зовут мэрилин монро. — ты у нее спросил, что она думает про приют? — спросил чимин, вернувшись на свое место и расслабившись в сидении, снова закрыв глаза. — да, она согласилась. сказала, что это было ее мечтой — вернуться куда-то, где она не чувствовала себя одиноко, — хмуро ответил тэхен. — даже несмотря на то, что там к ним относились как к животным… — тихо добавил пак и трепетно начал гладить блокнот так, будто это была кошка. — ты опять грустный. что чонгук на этот раз написал? можешь не говорить, если не хочешь. чимин вздохнул и потянулся к пачке сигарет, но вспомнил про спящую мэрилин в метре от него и вернул руку на место. курить в присутствии ребёнка он считал непозволительным. — давай остановимся на ближайшей заправке, выпьем кофе, и я расскажу. они ехали молча еще полчаса, каждый думая о своем. чимин не мог выкинуть из головы беспокойство, что чонгук уже сдался, что он не собирался бороться за их отношения, как боролся год назад, когда чимин боялся ему доверять. чтобы проверить это, они должны были встретиться вживую, но нынешние обстоятельства всячески препятствовали этому, то ли говоря, что парни должны забыть друг о друге, то ли наоборот — продолжать биться за их совместное будущее. «нет, чонгук, я не хочу, чтобы мой негатив перешел к тебе. ты и так много переживаешь…» как же ему хотелось в тот момент, когда он начал плакать, оказаться рядом, чтобы прижать его к себе, говоря, что все хорошо, и мягко целуя его в висок. у пака сердце разбилось, когда он услышал всхлипы на том конце провода. он был готов брать машину и мчаться к нему, но разумная часть его сознания поставила блок и напомнила о том, что он хотел найти самого себя, и еще не достиг конкретного успеха. сейчас, сидя на капоте машины с кофе в руках, смотря на звездное небо и находясь на обратном пути домой, чимин наконец мог сказать, что да, он нашел себя, он нашел свое солнце, которое грело его несмотря ни на что. в дороге он понял одну простую, но очень важную истину: мы своевольно запираем себя в четырех стенах, забывая о том, что за ними находится бесконечный, вечно меняющийся, разноцветный мир. — ну, во-первых, его чуть не задушили. подожди, не перебивай. я тоже был в таком шоке, что аж заказал еще один стакан бренди. во-вторых, он думает, что мы с тобой спим. и в-третьих, кажется, из-за всех этих ситуаций, он сдался, — чимин примкнул губами в горячему горькому кофе и, корчась, сделал пару глотков, а потом сразу затянулся сигаретой, чтобы хоть как-то перебить отвратительный вкус. парни начинали думать, что здешний кофе делался из бензина. если бы это оказалось правдой, они бы нисколько не удивились. — он кому-то сказал о покушении? — встревоженно и тихо спросил тэхен, беря из чиминовой пачки сигарету для себя. — не-а, ему стало жалко этого человека, — он подставил сигарету, чтобы друг от нее прикурил свою, и вздохнул. — иногда я гадаю… насколько он изменился за это время. что в нем исчезло и что осталось. что можно добавить, а что убрать. — хочешь его изменить? чимин закусил губу и промолчал, не зная, что ответить. — но думать, что мы спим друг с другом… — пробубнил тэхен, выдыхая изо рта дым. — от правды это не сильно отличается, — хмыкнул чимин, с легкой улыбкой посмотрев на кима. — сколько раз мы с тобой целовались? — м… первый раз был, когда мы въехали в квартиру. — а, я помню! — засмеялся пак. — мы напились, и ты пытался показать мне, как танцуют жрецы бога йоруба шанго, нечаянно споткнулся о ножку стула и упал на меня., а когда увидел, как громко я смеюсь, обиделся и поцеловал меня, чтобы я перестал. они смеялись, вспомнив, как это было неловко и смехотворно. — это даже не поцелуй был, а просто мазня какая-то. — точно! ты совсем не соображал, что происходит. их второй поцелуй тоже случился спьяну, после того, как официантка в пабе приклеилась к губам тэхена ни с того ни с сего. третий поцелуй был тогда, когда они всю ночь продолжали ехать, не смыкая глаз. — тэхена, — устало позвал его чимин, который вел машину. он взглянул на спавшего парня и, несмотря на нежелание будить его, взял его за плечо и подергал. — не спи, тэ, — ответил он на сонное бормотание. — я сейчас засну, поговори со мной. — мне снились твои губы, — промямлил парень, медленно поднимая голову и приоткрывая глаза. — освещенные закатным солнцем. в тот самый вечер, когда мы позвонили чонхи… они были такие красивые. чимин пару раз зажмурил глаза, чтобы сфокусироваться на дороге, но глаза все равно закрывались. смысл сна своего друга он понять в таком состоянии не мог, но нужно было говорить, чтобы немного расшатать мозги. — почему они тебе снились? — не знаю, наверное, я хотел их потрогать, — снова падая в сон, ответил почти нечленораздельно парень. — тэхен! не спи! — воскликнул пак и резко завернул машину на обочину, чтобы перевести дух. ему срочно нужно было что-то, что бы его разбудило. — не сплю! — испугавшись резкого звука дорожных камней, по которым проехались колеса, прокричал ким и вскочил на месте. — нужно себя взбодрить, — сказал чимин и вылез из машины. мангака последовал за ним, не совсем понимая, что делал его друг. сейчас было бы хорошо выпить американо или энергетический напиток, но ни того, ни другого у них не было, а магазины на их пути в последние часы не встречались. как будто они куролесили по концу света, где не было ни души. — я знаю! давай сымитируем, как мы занимаемся сексом, — на полном серьезе предложил чимин, и тэхен подумал, что у того поехала крыша. — что?! а как же… — это же не ради забавы, а ради ясности ума! — боже мой, — смущенно произнес тэхен, вспомнив, как они страстно целовались, лежа на заднем сидении машины. — к такому меня жизнь тогда не подготовила. — да ну тебя, — ударил его чимин и закатил глаза. — я не был плох, не так ли? — конечно, нет! ты… не говори со мной о таких вещах! — застонал ким и кинул бычок от сигареты в пустой стаканчик. — поехали уже, а. чимин лишь ехидно засмеялся, в открытую издеваясь над стеснительным другом и его красными щеками, и вернулся в машину, последний раз кинув взгляд на звездное небо. единственное, чего бы он на данный момент желал — лежать с чонгуком на берегу океана и смотреть на звезды.