А вареники с вас, сударь, по-любому!

Посередине большой и светлой гостиной стоял не менее внушительных размеров круглый стол, как будто самой природой созданный для того, чтобы собирать вокруг себя тесный и дружный коллектив. Впрочем, коллектив редко когда был дружным, часто превращая поверхность стола в место локальных побоищ и семейных разборок, если только не оказывался занятым поеданием новых кулинарных изысков от Сплендора или не был поглощен какой-либо очередной азартной игрой. Как правило, побоища потом тоже происходили, но всегда строго после финального подсчета очков и раздачи положенных пенделей, подзатыльников и щелбанов. По личному мнению Оффендера, данный метод вознаграждения уже давно потерял свою актуальность и былую прелесть, но все его попытки внести хоть какое-либо разнообразие и дух авантюризма деспотично пресекались Слендером. Окружающие, конечно, догадывались почему, но открыто возражать не решались, объясняя друг другу это тем, что традиции нарушать — это очень плохая примета. Выскользнув из кухни последним и успев кинуть через плечо: «Спленди, жду тебя за нашим уютным столиком, мой сладкий!», Оффендер демонстративно прошелся по широкой дуге относительно Слендера и небрежно уселся на прямо противоположном полушарии стола, нарочно громким движением отодвинув стул и как можно сильнее скрипнув при этом паркетом. Тем самым, он нарушил сразу два очень страшных правила, введенных в этом доме: не садиться без разрешения и ни в коем случае не царапать старинный паркет. Повисла напряженная минутная пауза, в течение которой Трендер, мешавший колоду карт, придумал как минимум десять поводов оказаться вне пределов стен этого дома. Однако ответных карательных мер так и не последовало. Слендер как будто и не заметил этой очередной наглой выходки и с самым невозмутимым видом продолжал раскладывать разноцветные игральные фишки на столе, ставя их идеальными ровными столбиками. «Ты бы еще под протокол их раздал и приказал кровью расписаться, гондон!» — подумал Оффендер, фыркнул и отвернулся. — Думаю, что лучше всего… нам следует разбиться на пары, — миролюбивым тоном предложил Трендер, широко улыбаясь и нервно поигрывая колодой, — кстати, я… — Сплендор будет в паре со мной, — тут же перебил его Слендер, подравняв очередной столбик и повернув голову в направлении Оффендера, бессильно застывшего с открытым ртом. «Ну ладно, один-один. Счет равный! — проскрипел зубами последний. — Теперь я в паре с этим недоделанным модельером! Досадно. Хотя он тоже неплох, в этом своем облегающем кашемировом свитерке… Но не жди, Сленди, что я так легко сдамся, будет и на нашей улице пейринг!» Тут в прихожей раздался тихий шорох, и все разом обернулись в сторону вошедшего, который настолько не ожидал такого значительного внимания к своей персоне, что едва снова не выскочил за порог. — Прощу прощения… Это самое… Надеюсь, что не помешал… Однако слишком хорошо у вас здесь пахнет… Не смог удержаться, чтобы не зайти, — сбивчиво пробубнил Эндермен, скромно внося свою угловатую фигуру в пределы гостиной. — А у нас тут вареники с черникой, — веселым голосом пропел из кухни Сплендор и приветливо помахал гостю половником. — Эндер, друг, заходи! Мы всегда тебе очень рады. Ты такая редкая персона, что это будет настоящим кощунством просто так тебя отпустить, — Трендер не оставлял попыток создать всеобщую атмосферу доброты и радушия, таща за собой упирающегося Эндера и усаживая его как раз между Слендером и Оффендером. С помощью такого хитрого приема он намеревался создать нечто похожее на заградительный барьер между этими двумя опасными субъектами. Впрочем, сам «заградительный барьер» вовсе не собирался разделять возложенный на него груз ответственности, поэтому сразу весь как-то съежился, насупился и поспешил изобразить на квадратном лице мировую скорбь и уныние. Поняв, что создаваемый баланс сил еще далёк от гармоничного завершения, Трендер решил пожертвовать собой и, с разрешения Слендера, мужественно уселся между ним и Оффендером с другой стороны стола, начав сыпать анекдоты про вышедшие из моды галстуки на резинке по принципу «сам пошутил — сам посмеялся». Слендер продолжал изображать само спокойствие и собранность, остальные товарищи хмуро уставились на свои фишки. Не успела игра начаться, как уже не клеилась, пока в гостиной, словно луч света в темном царстве, не появился Сплендор, принеся вместе с собой из кухни приятный черничный аромат. И первым на его появление среагировал Оффендер. Пока все остальные шумно втягивали в себя вкусно пахнущий воздух, он незаметным движением переместился поближе к Трендеру, так что бедному повару не нашлось иного места, как оказаться между ним и не слишком общительным Эндерменом. Этим маневром коварный хитрец де-факто ликвидировал все прежние невыгодные для него позиции и договоренности. Тем более, что с присоединением к их компании Эндера, игра в парах стала просто напросто невозможна, поэтому решили действовать по кругу. И довольному этим раскладом Оффендеру как раз выпадало делать карточный ход под Сплендора. «Итак, счёт два-один в мою пользу», — мысленно подвел он простой итог и ухмыльнулся, в то время как Сплендор только начал осознавать всю трагичность создавшейся ситуации относительно себя. Едва он успел сказать: «У нас есть как раз 15-20 минут в запасе, хватит на один кон», как почувствовал требовательное и сладострастное касание, а затем и трение чужой ноги о свою голень, и вряд ли это мог быть Эндер. Оффендер хищно улыбнулся в его сторону и тут же изобразил крайнюю заинтересованность только что розданными Слендером картами, в том время как его нога под столом продолжала выделывать самые нескромные пируэты. Сплендор очень старался делать вид, что это вовсе не его ноги и прочие части тела подвергаются такой откровенной атаке, и даже предпринял пару неудачных попыток пнуть приставалу в какое-нибудь чувствительное место. Однако промахнулся и зарядил как раз Слендеру по коленке. Тот среагировал немедленно. Сделав вывод, что это продолжающиеся гнусности и попытки вывести его из себя со стороны Оффендера, он дал в ответ приличного пинка, угодив по конечностям Эндера, так некстати решившего потянуться всем телом. Обалдев и обидевшись еще сильнее от такого поистине хамского гостеприимства, Эндер от своего кислого настроя тут же перешел в агрессивный режим и счёл необходимым отомстить за свое место посадки Трендеру. Ничего не подозревающий модник, занятый своими картами, аж подпрыгнул, когда получил здоровенный хук в нижнюю часть тела, в то время как все остальные тут же поспешили сделать вид, что они здесь совершенно не причем. В недоумении осмотревшись вокруг себя, Трендер не успел вычислить злоумышленника, как получил еще один потрясающий «заряд энергии и бодрости». Тихо психанув, он тут же со всей силы отдавил ближайшую к нему чью—то ногу, злорадно обводя невидимым взглядом всех собравшихся по кругу и прослеживая произведенный болевой эффект. Впрочем, все продолжали напряженно сохранять деловые физиономии, подкидывая друг другу карты и комментируя ход игры. Но несчастному Эндеру снова не повезло, так как отдавленная конечность принадлежала именно ему. Переполнившись уверенностью, что вокруг него творится настоящий темный заговор, и заметив порозовевшие щечки Сплендора, он решил, что правильно определил источник всех своих бед, за что тот должен быть непременно наказан. И в следующий момент бедный повар с отчаянием осознал, что теперь ему придется в одиночку вести войну уже на два фронта сразу. В это время истинная первопричина начавшейся подстольной баталии втихаря веселилась устроенному безобразию и продолжала вовсю домогаться своего соседа в крапинку. Адреналин играл и щедро бил в голову от неконтролируемого восторга по поводу своей безнаказанности. Ловко маневрируя своими ногами и даже щупальцами, Оффендер удачно избегал сыпавшихся со всех сторон пинков и тумаков, которые попадали кому угодно, но только не ему, и даже успевал отслеживать стратегию игры таким образом, чтобы успеть набрать в свои руки как можно больше козырей. Все прочие уже давно выполняли требуемые действия чисто автоматически, так как эпицентр всеобщего внимания находился именно под столом, и игра в карты стала напоминать уже какую-то нелепую формальность. Чем нахально и пользовался Оффендер, ехидно наблюдая, как в руках товарищей копятся «испанские вееры», а столбики с фишками стремительно тают на глазах. В самом плачевном состоянии оказался, конечно, атакованный со всех сторон Сплендор. — Шах и мат! — феерично объявил на всю пинающуюся аудиторию озорник, выложив перед бедняжкой поваром набор из четырех карт, а потом добавил сверху еще четырех тузов, включая козырного. Взгляд Сплендора в панике метнулся в сосредоточенную в своих руках массу разной карточной швали, но итог тщетных поисков был ясен сразу. Крыть такую изощренную комбинацию решительно было нечем, а это означало катастрофический проигрыш в общем зачёте. — Похоже на этот раз ты проиграл, мой разноцветный пряничек. Сейчас мы узнаем, как ты выглядишь без этой одежды в горошек! Испуганный и забитый вид младшего безликого настолько разгорячил вновь сорвавшуюся с поводка фантазию Оффендера, что тот не только забыл все указанные выше правила, но и, не обращая ни на кого внимания, уже в открытую полез через весь стол завершать начатое эротическое действо. Перед самым носом уже пунцового Сплендора игриво заплясала не менее интенсивного красного цвета розочка, а до всех прочих тут же мгновенно дошло, кто виноват в творившемся под столом беспределе.  — Ну это уже переходит всякие границы! — прогремел на всю комнату Слендер и с такой силой треснул кулаком по игровой поверхности, что все фишки дружно подпрыгнули, словно выдрессированная команда по чирлидингу, и осыпались на пол. И пока его тощая фигура угрожающе поднималась со своего места и нависала над продолжающим веселиться Оффендером, все остальные зайцами прыснули в разные стороны, через секунду сообразив, что бегут в направлении кухни, где уже во всю пыхтела и выплескивала свой гнев на плиту большая кастрюля с варениками. В этот же самый момент, не успевший ничего предпринять, Оффендер оказался впечатанным длинными черными щупальцами в ближайшую стену так, что по всем направлениям тут же расползлись диковинного вида трещины, а с потолка белыми хлопьями посыпалась штукатурка. — А теперь мы вспомним, как плохо портить в чужом доме хороший старинный паркет, — зловеще пробасил Слендер, намереваясь провести очень длинную и изощренную воспитательную беседу с обязательным участием окружающих предметов. Поняв, что сейчас хорошенько получит по самым нежным филейным частям, Оффендер, впрочем, вовсе не собирался терять присутствие духа, даже с некой интригой наблюдая, как из брючных петель Слендера выскальзывает впечатляющего вида ремень, инкрустированный шипами и стальными накладками. — О, Сленди, я даже не догадывался, что ты настолько меня хочешь! Я смотрю, ты основательно подготовился к нашему затянувшемуся интимному знакомству! — продолжал паясничать озорник, делая безуспешные попытки вырваться из мощных черных тисков. — Ты даже не представляешь насколько! — в тон ему ответил Слендер, демонстрируя свою зубастую пасть в опасной близости от головы преступника. — Доминируй! Властвуй! Унижай! — продолжал подогревать накал страстей Оффендер, решивший, что если умирать, то максимально красиво и эффектно. Однако церемония экзекуции была внезапно прервана появившейся из кухни компанией, которая торжественно внесла в залу огромное дымящееся блюдо, источавшее поистине божественный аромат. Но на этот раз ожидаемый «эффект вареника» не сработал, и никакое чудо Оффендера от неминуемой расправы не спасло. Последнее, что тому удалось сделать, прежде чем ощутить всю прелесть объятий старшего безликого, это послать воздушный поцелуй Сплендору и крикнуть: — А вареники с вас, сударь, по-любому!