капля крови

На улице темнеет. Рэй не видит этого, не смотрит в окно – он весь день просидел в библиотеке – но по запаху, идущему из столовой, сразу понимает: уже вечер. Снаружи тепло и свежо, поэтому все окна открыты нараспашку. Он и не заметил, как наступил июль, такой солнечный, обжигающий, пахнущий солью и лесом. Если бы Рэй был обычным ребёнком, он бы обрадовался. Каждый день гулял с ребятами, играл в догонялки. И ни за что бы не прятался за стопками книг, с каждым днём становясь всё бледнее. Он бы бегал по лесу, валялся в траве, смеялся. Почему-то именно сейчас он ощутил острое желание сделать это. Но нет. Он был Рэем. Он был сыном Изабеллы. А это в разы всё усложняло. На самом деле, он не любит библиотеку: тут пыльно и тесно. Рэй не боится пауков и других насекомых, но, если бы он был обычным ребёнком, наверняка боялся бы. Сейчас же считает, что глупо бояться таких мелочей. Есть вещи намного, намного страшнее. Книги он любит, даже очень, но сегодня, сколько бы он ни старался прочесть хоть страницу, он не может понять, о чём идёт речь. Перечитывая одно и то же предложение в пятнадцатый раз, взгляд Рэя останавливается и перестает скользить по тексту. Он сдаётся и облокачивается на руку, закрывая глаза. Сегодня Рэй ещё острее чувствует тонкое, как нить, напряжение в воздухе, – ещё-бы он его не чувствовал, оно не покидает его с прошлой недели. Неожиданно для себя, он с грустью понимает: скоро должно что-то произойти. Возможно, сегодня за ужином Мама объявит о «радостном» известии: «Рэя наконец забирают в новую семью!». Возможно, это произойдёт послезавтра. Но так или иначе - Рэй готов. Его план проработан до малейших подробностей. Даже речь для Эммы и Нормана – особенно для Нормана - прорепетирована и заучена наизусть. Когда всё зашло так далеко, у него не остается сомнений – когда он умрёт, ребята обязательно сбегут. Взломщик для жучков готов - он сам удивлён, что смог сделать его в свои тринадцать лет - а всё остальное: веревки, одежда, еда - они добудут без его помощи. Эмма и Норман смогут, почему-то он в этом твёрдо уверен. Но все сегодняшние мысли Рэя были вовсе не об этом. Он боится. Сколько бы ни убеждал самого себя в обратном. Он боится демонов. Он боится смерти. Чем дольше живет, тем больше начинает понимать. Он не перестанет бояться. Ни здесь, ни в объятиях друзей, ни у самых ворот. Его сердце всегда будет стучать так же отрывисто, как сейчас, чтобы он ни делал. Он готов, безусловно. Но ему всё ещё очень страшно.

***

Наконец впервые за день выйдя из библиотеки, Рэй спускается по лестнице. Напряжение с каждой минутой лишь возрастает, и узел волнения туго затягивается где-то в животе. Сегодня он много размышлял и даже, кажется, смирился со своей судьбой, но и подумать не мог, что через мгновение вся его решимость улетучится. Он внезапно представил, как Эмма в истерике рыдает после его отправки; как мама мягко улыбается, произнося контрольные, последние в его жизни слова; как Норман не спит по ночам и в агонии колотит по стене кулаками, пытаясь унять режущее мозг моральное страдание, заменить его физическим; и ему стало неистерпимо больно. За всё это время Рэй впервые ощущает глубокую безысходность, как будто она невидимой волной нахлынула на него откуда-то из-за угла. Он всеми силами подавляет страх и идёт дальше. Рэй стерпит. Спустившись на свой этаж, он направляется в комнату, надеясь не увидеть там никого, но Норман застаёт его врасплох, неожиданно появляясь в коридоре. Он приветствует Рэя улыбкой. Рэй кивает в ответ. У него трясутся руки. -Привет, – спокойный голос друга отдаётся в раковинах, словно эхо. Откуда он взялся, да ещё и так не вовремя? – Я как раз хотел с тобой поговорить. -Я тоже, раз уж на то пошло, – Ложь. Рэй хотел сбежать в комнату и не разговаривать ни с кем как минимум весь оставшийся день. – Пойдём. Почему-то взгляд Нормана вмиг стал серьёзным. «Он догадался» - в ужасе подумал Рэй. «Он нашёл жучок под моей кроватью и записи». Но через минуту, когда они уже сидели на кровати, Норман снова улыбнулся. -Так о чём ты хотел поговорить? – спросил он. -Это я должен первый у тебя спрашивать. – Разговор о неминуемой смерти, согласно плану Рэя, мог подождать. Он всем сердцем надеялся, что мог. -Да... – грустно потянул Норман, и юноше стало не по себе. – Я хотел спросить. Про то, почему ты избегаешь нас с Эммой. Пронесло. А он было подумал… -И ещё одна вещь…Скажи только честно, ладно? – от его пристального взгляда сердце Рэя пропустило удар. – Рэй…Ты что-то скрываешь от нас? «Да»- не без горечи подумал он. Его глаза блеснули, отразив что-то вроде безумия, но на периферии сознания они оба понимали, что отразилось в них на самом деле. «Надеюсь, Норман не заметил». Конечно же он заметил. Норман не тупой. Конечно же он заметил, что его лучший друг уходит в библиотеку ранним утром и возвращается к вечеру. Конечно же он заметил, как Рэй всю неделю отстранёно глядит в пустоту и ни с кем не разговаривает. Он заметил его нервность, он заметил проблески боли в его глазах, когда Дон говорил о том, как хочет побыстрее попасть в новую семью. А ещё Норман заметил, что единственный, с кем Рэй общается - это он сам. И смотрит прямо в глаза, как-то по-особенному. То ли с мольбой, то ли с нежностью и грустью. Рэй, которого он знал, никогда и никому так бесстыдно не выдавал своих чувств. Теперь единственное, что хочется Рэю на данный момент – это сказать правду. Выкрикнуть «да!», чтобы все услышали. Но в ответ, он просто закрывает лицо руками, зарываясь в чёрные волосы, судорожно пытаясь сглотнуть подступивший к горлу ком. Что ответить? Что будет, если он скажет сейчас? Пока он в страхе думал о последствиях, сам не заметил, как слёзы тонкими дорожками прошлись по его щекам. Всё напряжение вырвалось наружу в один миг. В один миг, когда он впервые за эти годы забыл, что значит держать себя в руках. Одна оплошность, одна малейшая ошибка, недоработка его плана стала предвестником череды других, таких же малейших ошибок. Но Рэй устал. И ему слишком больно, чтобы сейчас думать об этом. Как-то раз, несколько лет назад, Норман сказал, что когда ему больно, он кусает губы. А Рэй удивился, «странный ты» - вот что он тогда сказал. Они были маленькие, поэтому подтверждения долго ждать не пришлось. В один день, Норман разбил коленки и много плакал, а Рэй сидел рядом с ним и успокаивал. Когда Изабелла обрабатывала рану Нормана, он раскусил губу до крови, и ей пришлось обрабатывать сразу две раны. Рэй и Эмма невольно улыбались, вспоминая это - до чего странная и забавная история! Сейчас, этим июльским днём, Рэй смотрит на его губы - очень часто- и не видит там ни царапины. Он прекрасно знает, что Норман не отучился – Норман никогда не отучивается от своих привычек, этому примером служили ещё шесть других историй. В последнее время для этого просто не было повода. Теперь, когда Рэй в истерике давится слезами, Норман опускается рядом с ним и обнимает. Он понимает его. Или не понимает, но точно, точно чувствует сломленное страхом разгоряченное тело рядом. И боль передаётся Норману через касание, когда он стирает соль с его щеки. Рэй дёргается от неожиданности. На самом деле он скрывает много чего, как же. Неужели он похож на того, кто раскроет все свои секреты первому встречному? Нет. Но скоро он скажет ему. Правда скажет. А пока, вместо слов, Рэй склоняет голову и кладёт её на плечо друга. Лицо Нормана искажено печалью, и кажется, тоже страхом. Он ещё не знает подробностей, но чувствует, что Рэй дрожит. Он понимает, что этому служит более веская причина, чем его собственное трепетание при их, хоть и дружеской, но близости. Отчасти он ошибается. Отчасти они оба ошибаются. Мгновение - и горячая капля крови летит на чёрные волосы Рэя. Ему требуется меньше секунды, чтобы осознать, что только что произошло. Рэй плачет ещё сильнее. Теперь он плачет не один. Теперь они делят эту боль вместе.