Первый выстрел всегда в воздух. Часть 1

      Проснулся Сэюн оттого, что отлежал левую руку. Попытался пошевелиться, но понял, что очень стеснен в движениях. С трудом открыв глаза, он увидел, что лежит на краю дивана, а рука Джейсона покоится на его животе.       «Чего?»       Младший шевельнулся, уткнувшись носом в его спину, сонно произнес что-то неразборчивое и снова затих.       В ушах громко застучало, по телу пробежали мурашки.       Сэюн вспомнил, как налюбовавшись звездами, они оба ужасно замерзли и решили выпить чего-нибудь горячего, прежде чем разойтись по постелям. Джейсон нашел в одном из кухонных шкафчиков смесь восхитительно ароматных трав, которые тут же отправил в заварочный чайник. Они долго болтали о космосе, неизведанном, судьбах и гороскопах сидя в темной гостиной и согревая пальцы о горячие чашки. Сошлись на том, что космос — загадка, а гороскопы — ерунда. И видимо, так устали и расслабились, что сон застиг их прямо здесь.       Чашки с недопитым чаем стояли прямо на полу рядом с диваном. Сэюн потянулся к одной из них, но Джейсон вдруг прижал его к себе еще сильнее. У Юна закружилась голова. Вчерашние мысли всплыли в памяти, но он настойчиво прогнал их, разрешив себе пару мгновений просто чувствовать: дыхание младшего, его силу, тепло его тела. Даже сквозь преграду ткани он ощущал, как горяча кожа Джейсона.       Или это его самого бросило в жар?       Так или иначе, это ощущение сводило с ума, и от него требовалось освободиться. Сэюн со всей возможной осторожностью выскользнул из-под руки младшего, отчего тот недовольно заворчал. Сидя на краю дивана, Юн смотрел на Джея не в силах поверить в реальность происходящего. То ли он сам еще не до конца проснулся, то ли близость парня так влияла на него, но все казалось каким-то нереальным: слишком медленным, слишком томным и невесомым. Джейсон хмурился, водя рукой рядом с собой, но нащупав подушку и притянув ее к себе, успокоился. Его лицо расслабилось, а уголки губ даже дернулись на секунду в подобие улыбки. Парень засопел до невозможности умилительно. Ресницы его дрожали, время от времени он облизывал губы и вздыхал. А Сэюн продолжал наблюдать за ним, боясь нарушить эту идиллию.       Удивительно, но этой ночью ему ничего не снилось. Ни надоедливый кошмар, ни что-либо другое. Он спал крепко и безмятежно. Наверное, этому поспособствовали те травы. Или, может, объятия?       Придя, наконец, в себя, Юн как можно тише, чтобы не потревожить сон младшего, поднялся на второй этаж. Там он вдоволь намучил тело упражнениями, принял холодный душ и как следует выбрил лицо. Замерев у зеркала, он вгляделся в свое отражение.       «Ну, и что это, Сэюн? Как ты это все объяснишь?»       Отражение недоуменно смотрело на него не находя ответа.       «Какого черта с тобой происходит, парень?»       В глубине души покоился четкий ответ на этот вопрос, но Юн не мог себе позволить вытащить его наружу и тем более поверить в него. Точнее, он понимал, что уже верит, но считал это ошибкой. Все запуталось. Он знаком с Джейсоном всего пару дней. Но эти дни были всей его жизнью. Получается, он знал Джея всю жизнь. Да. И только его одного. В этом и заключалась проблема. Неудивительно, что он испытывал к нему теплые чувства, потому что больше не было никого, кому он мог дарить свое расположение. Джей был его спасителем, гостеприимным хозяином, другом. Будь кроме них двоих еще кто-то третий, каков шанс, что он испытывал бы эти чувства именно к Джейсону?       Не-е-ет….       Нет.       Будь здесь хоть сто человек, он бы не отпустил ладонь Джея ради чужих холодных рук.       В груди разлилось щемящее чувство нежной грусти. Юну захотелось сейчас же обнять младшего. И если бы через силу объятий можно было передать силу чувств, то Джейсон вряд ли бы обошелся только лишь сломанными ребрами.       Но нет. Объятия подождут.       «Интересно, я всегда был так сентиментален? Если да, то вероятно я писатель. Или идиот».       Буквально на носочках спустившись в кухню, Юн на пару мгновений задумался, а затем принялся искать продукты, чтобы приготовить завтрак. Ему было приятно все это время принимать заботу Джейсона, неплохо было бы, в конце концов, проявить свою. Кофе и тосты с джемом оказались верхом его кулинарных способностей. Юн честно пытался сделать яичный рулет, но лишь зря перепачкал посуду и обжёгся. Поэтому — кофе и тосты. Увлекшись, он не сразу заметил, что уже не один, и, встретившись взглядом с Джейсоном, вскрикнул от неожиданности. — Меня здесь нет, тебе показалось. Продолжай, — улыбнулся младший. — Я это… тут испачкал…. — Сэюн с виноватым видом указал на гору посуды в раковине. — Ничего, я с этим потом разберусь. А сейчас есть хочу. Тем более что кофе пахнет умопомрачительно.       Джейсон плюхнулся на стул и, зевая, потянулся за тостом. Юн устроился напротив. Он смотрел, как младший откусывает хрустящий хлеб, как делает глоток кофе, и все в нем казалось ему до неприличия прекрасным. Мятая пижама, растрепанные волосы, припухшие веки — разве не мило? — О, ты случайно бариста не подрабатывал? — с набитым ртом Джейсон смешно шепелявил. — Кофе офигенный. Не знаю, что ты сделал с этой столетней машиной, но у меня ни разу так не получалось. — Да как-то само все… — промямлил Сэюн.       Он дурак. Размазня и слюнтяй. Почему вдруг язык потерял связь с мозгом? — Короче, кофе теперь на тебе, — заявил Джей с самым серьезным видом. — Категорически отказываюсь пить ту бурду, что обычно делаю. — Хорошо.       Юн сейчас на что угодно согласился бы, хоть под поезд прыгнуть, если бы Джейсон попросил. Но он бы такого не потребовал никогда. — Эй, чего я один хомячу? Ты завтракать не собираешься? Я уже придумал нам занятие, и поверь, силы тебе понадобятся. Хотя…. Больше даже терпение. Никакие отмазки не принимаются.       Сэюн не чувствовал голода. И ничего необыкновенного в своем кофе не почувствовал тоже. А потому от похвалы Джейсона стало еще приятнее. Если уж младший нашел в этом что-то особенное…. — Знаешь, я тут вспомнил: мне снился вчера странный сон, — слова вырвались раньше, чем Юн успел их обдумать. Но назад пути уже не было, и он продолжил: — Я играл на гитаре. Что-то не очень красивое, да и не мастерски. И все же, подумал, не может ли это быть связано с тем, что я забыл? Как считаешь? Иначе, с чего бы вдруг мне это приснилось? В доме ведь гитары нет.       Джейсон перестал жевать и отвел взгляд. — Ну, не знаю, — протянул он, с трудом проглотив кусок тоста. — Мне вот иногда снится, что я известный археолог, но пока самое древнее, что я нашел — это просроченное молоко в холодильнике. — Но ведь сны не берутся из ниоткуда. Ты где-то что-то слышишь и видишь, а потом это появляется во сне. Может, не сразу, даже через много лет. Но ведь не может тебе присниться то, с чем ты никогда не сталкивался. — Как сказать! Есть вероятность, что это часть коллективного бессознательного, и ты прикоснулся к тем знаниям, что накоплены многими поколениями. Это если я правильно помню учения Юнга. Но я был не очень усердным студентом, так что… — Джейсон пожал плечами.       Сэюн вздохнул: — Зачем все так сложно? — Не забивай этим голову. Со временем все образуется. А пока что, дорогой хён, нас ждет важное дело!       Важным делом оказалась уборка. Было ясно, что мучиться в одиночку Джейсон не желает, а потому бремя хозяйственной необходимости легло на плечи обоих парней. В любом случае, сам Юн вряд ли нашел бы более полезное занятие. И хотя он предпочел бы проводить время с интересом, а не пользой, спорить не стал.       Не зарастать же им в грязи.       Ему был отведен первый этаж и вручены две тряпки для протирания пыли. Джей дал строгий наказ возвращать все на свои мета, и скрылся на втором этаже. Без особого энтузиазма Сэюн принялся за работу. К счастью, в доме было не так много мелких предметов, которые было необходимо поднимать и ставить обратно, а потому все его труды свелись к протиранию подоконников, столиков и полупустых полок. Он хорошо справлялся с поставленной задачей ровно до того момента, пока не добрался до книжных стеллажей. Там он окончательно растерял желание трудиться, отвлекшись на книги.       Что поделать? — они манили его слишком сильно.       Юн опустился на пол и потянулся к ярким корешкам. «Великие работы великих художников», «Вся музыка мира», «Путеводитель по миру искусства», «Если ты женат на гитаре»….       «Вот оно в чем дело!»       Разгадка оказалась такой простой. Книга о классификации и строении гитар, интересных приемах игры, известных гитарных коллекциях — тот самый кусочек паззла. Видимо, необычное название отложилось в памяти, поэтому образ инструмента и появился в его сне.       Сэюн хотел было поделиться своей догадкой с Джейсоном и уже дошел до лестницы, но вдруг передумал.       К чему было отвлекать младшего такой ерундой? Главное, что он сам во всем разобрался. По сути, это все равно ничего ему не давало. Просто на один повод для волнений и рассуждений стало меньше.       Он решил вернуться к порученной работе, но в нерешительности остановился в коридоре. Какая-то необъяснимая сила поманила его к загадочной кладовке за лестницей. Потертая ручка требовала, чтобы он открыл дверь. Юн несколько мгновений колебался, затем потянулся к ней. Но дверь не поддалась. Юн попробовал еще, на этот раз сильнее, но эффект был тем же.       «Заперто. Странно».       Зачем Джейсону понадобилось ее запирать? Там ведь ничего не было кроме старой пыльной мебели.       Сердце почему-то противно заныло.       У всего всегда должна быть причина, Юн точно был уверен в этом, и потому решительно ничего не понимал. Возможно, его любопытство было глупым, но он нуждался в ответе. Вот только как спросить об этом младшего?       «Джейсон, я тут шарился по дому и нашел странную каморку. Не скажешь ли, дорогой, зачем ее закрыл?» — это точно был не лучший вариант.       Наверху послышались шаги. Сердце Юна застучало с удвоенной силой, будто его застали на месте преступления. Он прошмыгнул в гостиную и притворился крайне увлеченным уборщиком. — Ты еще не закончил? — удивился Джейсон. — Уже почти, — голос прозвучал сдавленно, и Юн мысленно выругал себя.       «Ну и чего ты испугался, придурок?» — Хорошо, заканчивай быстрее. Надо помыть полы. Я займусь этим, а ты можешь пока снять белье с веревки. Ветер сегодня нас миловал. Корзины поставлю в коридоре.       День выдался прохладнее предыдущих, но ветра, действительно, почти не было. Только легкое движение воздуха заставляло лениво шелестеть листву.       Сухие вещи приятно пахли мягкой свежестью. Сэюн аккуратно сложил все в корзины и собрал прищепки, но поскольку справился довольно быстро, не торопился возвращаться домой, чтобы не мешать Джейсону. Да и вообще грешно было сидеть взаперти в такую погоду. Юн подставил лицо солнцу и глубоко вдохнул чистый воздух. Он буквально почувствовал, как кислород насыщает каждую клетку.       «Наверное, здорово быть деревом. Стоишь и дышишь. Никаких забот, никаких волнений».       Но Юн был человеком, и весьма любопытным. Он осознал вдруг, что ни разу не бывал с северной стороны владений Джейсона. А ведь там так загадочно темнел лес, почти примыкающий к самому дому! Огромные тяжелые ветви, опускающиеся до самой земли, и толстые стволы, покрытые мхом, выглядели сказочно. Юн не удивился бы, выскочи сейчас из полумрака леса старый Форд «Англия» без водителя.       Под ногами шуршала хвоя. Отводя от себя ветки, Сэюн осторожно ступал по колючему ковру, углубляясь в сумрак. Он держал в поле зрения стену дома, чтобы не заходить далеко. Было жутко. И страшно интересно. Не зная, чего точно он ищет, и ищет ли вообще что-то, Юн продвигался вперед ощущая себя в другой реальности. Казалось возможным запросто набрести на ведьмовской дом. Он увлекся созерцанием окружающей таинственной красоты и вдруг на что-то наступил. Под ботинком громко хрустнуло. Сердце дернулось в груди. Юн сделал шаг назад.       Кости.       И кровь.       Дыхание перехватило. Где-то внутри зародилась паника и начала быстро охватывать разум, но Юн совладал с ней. Да, в первые секунды он страшно испугался, но теперь видел, что все не так ужасно. Вокруг обглоданных костей он заметил перья.       «Всего лишь разодранная птица».       Хоть страх и отступил, зрелище было не из приятных. Да и встречаться с хищником, сотворившим это, желания у Сэюна не было, поэтому он ускорил шаг, ориентируясь на темные доски, мелькающие среди ветвей. Однако чем ближе он подходил к строению, тем четче осознавал, что это не дом Джейсона. Вскоре стало очевидно, что он забрел куда-то не туда.       За горой мшистых камней и густым бурьяном, скрывающим ее со всех сторон, спряталась старая хозяйственная постройка. Стены ее покосились, зеленая краска потускнела и облупилась, между досками виднелись бреши. Все строение казалось карточным домиком, что вот-вот развалится.       Любопытство вновь дало знать о себе. Заглянув в щель между досками, Сэюн разглядел лишь нагромождение каких-то коробок. Увидеть больше мешала темнота, царящая внутри. Юн обошел сарайчик с восточной стороны. Отсюда уже был виден дом. Вернуться не составляло труда, и, успокоившись, Юн продолжил разглядывать постройку. В дальней части южной стены он нашел дверь. Та была заперта на амбарный замок. Вернее, Сэюну сначала показалось, что она заперта, но потом он увидел, что замок не защелкнут. Старый и ржавый он был размером с его ладонь. Юн с трудом вытащил его из почерневшей петли и потянулся к двери, намереваясь ее открыть. — Хён!       Голос Джейсона прозвучал так резко и громко, что Сэюн уронил замок на землю, едва не попав себе по ноге. Джейсон, стоящий в нескольких метрах от него, походил на привидение. Его испуганные глаза казались огромными на побледневшем лице. — Что ты здесь делаешь?! — в голосе младшего сквозили истерические ноты, руки его тряслись.       Сэюна это не на шутку испугало. Он пытался ответить спокойно, но получилось, будто оправдывается: — Я случайно нашел это место. Просто решил осмотреться и немного ошибся с направлением. Все в порядке, не волнуйся. — Отойди от двери, прошу тебя!       Сэюн окончательно растерялся. Он и не представлял, что младший может быть таким: белее мела, со срывающимся голосом и блестящими от слез глазами. — Хорошо, хорошо. Я ничего не трогаю, — Юн медленно отошел от сарая и приблизился к Джею.       Тот расслаблялся с каждым его шагом, и когда Юн оказался достаточно близко, кинулся к нему и крепко обнял. — О, хён, — Джей вздрагивал, и Сэюн обнял его в ответ, поглаживая по спине. — Чего ты так испугался? — Юн, как мог, пытался скрыть свое волнение и успокоить парня. Тон его сделался мягким и успокаивающим: — Я ушел не предупредив, прости. Но видишь, со мной все хорошо. Ну? Что такое?       Джейсон отстранился, кажется, совладав с собой. — Хорошо, что все в порядке. Но опоздай я хоть на секунду, пришлось бы слать голубиную почту в ритуальное агентство. Ты бы хоть немного головой подумал, прежде чем лезть куда-то! — Джей неслабо ударил его кулаком в грудь. Он вряд ли хотел сделать больно, но на эмоциях просто не рассчитал силу. — Там куча хлама бывших хозяев. Все напихано непонятно как. Откроешь дверь, на тебя свалится какая-нибудь коробища и пришибет к чертям! Вот что мне тогда прикажешь делать? Как с этим жить? — Прости, я не подумал…. — А надо бы почаще этим заниматься! — теперь лицо Джейсона раскраснелось. Парень был в гневе.       А Сэюн чувствовал себя круглым идиотом. Глупым любопытным ребенком, получающим взбучку от мамы.       Джей поднял с земли замок, и уверенно защелкнул его на двери. — Обещай, что больше не заставишь меня волноваться об этом, — потребовал он. — Клянусь!       Сэюн был искренне уверен в нерушимости своей клятвы. — Ты понимаешь, что мы сейчас нарушаем закон? — Сэюн посмотрел на Джейсона поверх карт. — Мы же не в казино. И играем не на деньги. К тому же, кто узнает? Медведи? Решай лучше: колл или фолд? — Хватит морочить мне голову этими словами, прошу. — Сравниваешь или сдаешься?       Юн посмотрел на гору спичек, играющих роль банка, затем на карты. Две девятки. На столе — еще одна девятка, две тройки, восьмерка и валет. Это точно было какой-то комбинацией, но Юн не мог вспомнить, насколько она считается хорошей. — Сдаюсь, — он сбросил карты рубашками вверх. — Я могу посмотреть? — Разве я должен их показать? — Конечно, нет, дурень. В настоящей игре — нет. Но я хочу убедиться, что ты понял мои объяснения. — Хорошо, смотри, — Сэюн равнодушно пожал плечами.       Младший потянулся к его картам. — Ты прикалываешься? — возмущению Джейсона не было предела. — У тебя тут фулл-хауз! У меня был сет. — И? — Твоя рука была сильнее! Ты мог взять банк!       Сэюн смиренно вздохнул. Ну, вот опять. Уже несколько раз за игру, когда казалось, что он все наконец-то понял, оказывалось, что он не понял ни черта. — У меня же нет рентгеновского зрения. Откуда я мог знать, что у тебя карты не лучше? — Если не умеешь считать, попытайся читать мое лицо. Я не профессиональный игрок и, так или иначе, могу себя выдать. — Зачем так заморачиваться, а? Неужели нет игры попроще? — Нет ничего проще техасского холдема, — хитрая улыбка Джея противоречила сказанному. — Давай я просто сдамся и пойду портить твою кухню? — Сэюн молитвенно сложил руки и бросил на младшего страдальческий взгляд. — Нет уж. Я хочу, чтобы все было честно. На сегодня я освобождаю тебя от кулинарного рабства, но к завтрашнему дню будь добр выучить комбинации. Зачем ты их вообще записывал, если даже не смотришь в свою шпаргалку?       Сэюн тоскливо посмотрел на лежащий рядом лист. Видимо, завтра ему не избежать готовки. А Джейсону — пищевого отравления.       Джей быстро собрал спички и карты и направился в кухню. — Идем со мной. Мне теперь страшно оставлять тебя одного. Так и норовишь самоубиться. Вроде взрослый парень, а нужен глаз да глаз. — Хватит меня отчитывать, я все понял: сижу рядом, ничего не трогаю, дышу через раз. — Нет уж, дыши нормально. Кислородное голодание до добра не доводит.       Сэюн послушно сел на указанное место. Пока Джей с деловым видом рассматривал содержимое холодильника, он изучал свои записи о премудрости игры. — Где ты научился в это играть?       Джейсон ненадолго задумался. — Приятели научили. Это здорово помогает расслабиться после работы. Особенно, если ты ее терпеть не можешь. — А ты не любишь свою работу? — Давай не будем об этом? — Джейсон недовольно поморщился. — Окей. Честно, не понимаю, как покер может расслаблять, если, как ты говоришь, игроки должны скрывать свои эмоции. Это ведь сложно. — Но ведь в этом и интерес! Представь, насколько приятнее осознавать свою победу, когда противники сбросили карты, а ты взял банк с парой на двойках! Это, конечно, требует собранности и некоторых актерских навыков, но ради таких ощущений того стоит. — И часто ты выигрываешь обычно? — Ну, скажем так, не редко, — на лице Джея заиграла гордая улыбка. — Значит, ты неплохой актер и хорошо притворяешься?       Улыбка младшего померкла. — Получается, что так.       Между ними повисла тишина, нарушаемая лишь шипением посуды на плите. — Знаешь, — вдруг начал Джейсон. Он говорил не громко, но каждое его слово звучало отчетливо: — Иногда я сочувствую актерам. За свою карьеру они играют такое количество эмоций, что многие перестают верить в подлинность их настоящих чувств. А ведь они чувствуют, порой, глубже и искреннее других людей и переживают неудачи в сто раз сильнее. Но зрители уже привыкли видеть их слезы и не придают им значения. Или даже обвиняют во лживости. Актеры — обыкновенные люди, но радоваться и грустить, как все, без страха быть раскритикованными за это, увы, не могут.       Сэюн не нашелся, что ответить на это. На душе стало тоскливо. Он смотрел на исписанный лист, но будто сквозь него и думал ни о чем и обо всем сразу. Как-то незаметно, сам собой, в голове возник мотив. Вслед за ним в памяти всплыли слова и Юн начал негромко напевать:       Нельзя говорить никому «ты не сможешь».       У жизни, поймите, особая фишка:       Ты все потеряешь или умножишь.       Полезно бывает набить себе шишки.       Громкий звон разбитой о пол тарелки резко его оборвал. Сэюн не заметил, как оказался возле Джейсона и обеспокоенно сжал его ладони. — Ты чего? Эй! Все в порядке?       На младшем не было лица, но он улыбнулся: — Все нормально. Просто с утра все из рук летит. Чуть ведро не разлил, пока полы мыл. Можешь сам по тарелкам все разложить? Я прилягу на пару минут, а то голова кружится.       Сэюн помог ему дойти до дивана и оставался рядом, пока Джей не лег и не заверил, что в таком положении ему точно ничего не грозит.       Вернувшись в кухню, Юн первым делом подмел осколки. С Джейсоном сегодня творилось что-то непонятное, и это очень беспокоило. Нужно было выяснить, в чем дело, и постараться помочь. Видимо, Джей был не таким уж и сильным человеком, каким хотел казаться. У него явно были свои причины для волнений и переживаний, а тут еще Юн свалился ему на голову. Сэюн почувствовал себя жутким эгоистом: за все это время он ни разу не поинтересовался самочувствием, желаниями и планами парня, не предложил помощи. Нет, он помогал немного по дому, но все это было ничтожно мало в сравнении с необходимостью поддержки моральной. Но мог ли он — Сэюн — ее дать? Он и сам находился на перепутье между шатким спокойствием и абсолютным отчаянием. Только Джейсон не давал ему сорваться.       «Значит, и я не дам ему упасть».       Он застал Джейсона зарывшимся в подушки и тихонько всхлипывающим. — Джейсон, скажи, что случилось? Ну, правда, не надо держать все в себе, а то крыша поедет, — Юн сел на край дивана, скинув несколько думок, в которых пытался спрятаться младший. — Все нормально. — Это я уже слышал. Но вижу, что все НЕ нормально.       Джейсон выбрался из-под оставшихся подушек. — Прости, хён. Я, правда, не хотел тебя расстраивать. Это так глупо! Не знаю, что сегодня со мной такое. Может, магнитные бури? — он грустно улыбнулся.       Сэюн был уверен, что это ни при чем. А еще — что полный кретин, и нужно было давно сделать то, чего так сильно хочется. Поэтому он потянулся к Джейсону и обнял его со всей силой, способной передать его чувства. Он представлял, как всполохи тепла перекочевывают из его груди по рукам в тело Джейсона и проникают в его сердце. Закрыв глаза, он четче ощущал частое дыхание младшего, и собственную мелкую дрожь. Это были совсем иные, еще не испытанные когда-либо, ощущения. Хотя, быть может, в прошлой жизни он переживал нечто подобное. Что ж, тогда это значило, что он был одним из самых счастливых людей на Земле.       Джейсон неловко пошевелился, издав неуверенный вздох, значение которого Сэюн не понял. Верить в то, что он означал недовольство, Юн не желал. Он лишь сильнее стиснул парня. Если бы ему предложили выбрать, как умереть, то, пожалуй, он предпочел бы провести последние минуты жизни именно так: обнимая Джейсона, вдыхая запах его волос, чувствуя его бешеное сердцебиение, слившееся со своим — точно таким же. Счастье? Да, он мог бы без запинки объяснить его значение. Он держал его в руках. Он ощущал его каждой клеткой.       Какой же он дурак! Идиот. Тупица. Почему он боится того, что чувствует, несмотря на все это? Видимо, убегать от своего счастья — заложено в человеческой природе. «Жили они долго и умерли в один день» — это все детские сказки. Даже классика мировой литературы пропитана болью, что люди сами заставляют себя испытывать с мазохистским упрямством.       Но нет. Он не позволит себе все испортить!       Только вот….       Что если Джейсон не испытывает того же? Что, если он просто снисходительно добр к нему как к заблудившемуся ребенку? То тепло и участие, что Юн видел в его глазах все это время — можно ли истолковать как нечто схожее с его собственными чувствами? Или парень всего лишь бесконечно добродушен?       Сэюн почувствовал, как к горлу подкатывает ком, и всеми силами себя сдерживал. Он хотел утешить Джейсона, а не прибавить ему поводов для переживаний.       От переполняющих эмоций закружилась голова, но Юн не мог понять хорошо ему сейчас или плохо. — Хён, — прошептал Джейсон и мягко оттолкнул его от себя. — М? — Сэюн вышел из охватившего его оцепенения. — Пойдем есть. Все уже, наверно, остыло.