Первый выстрел всегда в воздух. Часть 1

      Утро встретило Сэюна приятной прохладой и приглушенным щебетанием птиц, лениво подающих голоса из-под мокрой листвы. Серость немного отступила, и чувствовалось, что солнце всеми силами пытается пробиться через завесу тяжелых облаков.       В постели было так мягко и тепло, что покидать ее не было совершенно никакого желания, хотелось провести под одеялом весь день. Юн осторожно потянулся, стараясь не потревожить Джейсона, и придвинулся ближе к спящему парню. Он смотрел на умиротворенное лицо младшего и с каждой минутой находил его все прекраснее. В душе творилось что-то совершенно невообразимое: даже бразильский карнавал казался до ужаса унылым в сравнении с чувствами Юна. Он был счастлив. По-настоящему счастлив. Даже не смотря на головную боль от выпитого накануне.       Что там Джей говорил вчера о сожалении и желании все забыть? О, нет. Напротив: Юн жаждал помнить каждую секунду, каждое прикосновение, каждый вздох.       От воспоминаний о прошедшей ночи по телу побежали мурашки. Он и помыслить не мог, что способен чувствовать так остро. И, тем более, — что может без раздумий броситься в омут подобного безумства.       А этот мило спящий паренек? Разве это он — разгоряченный и неистовый — вытворял невесть что несколько часов назад?       Юн улыбнулся собственным мыслям. Он действительно мог бы долго пролежать, предаваясь воспоминаниям, но желудок вдруг дал понять, что пришло время подумать о хлебе насущном.       Сэюн нехотя выбрался из-под одеяла, и неслышно прошмыгнул в ванную. Там он смыл с себя признаки бурно прошедшей ночи и немного прояснил сознание, подставив голову под струю холодной воды. Боль немного отступила. Его пижама осталась где-то в комнате, там, куда ее не глядя швырнул Джейсон, поэтому Юн надел оставшийся в ванной халат. Парень в отражении выглядел несколько помятым. Зато как радостно сверкали его глаза!       Не разбудить Джейсона стало для Юна первоочередной задачей. Наверное, именно поэтому все сразу пошло наперекосяк: громко скрипели ступени лестницы, ложка упала из рук, отскакивая от пола с металлическим звоном, громко хлопнула дверца холодильника, и в конце концов, кофемашина ни с того ни с сего решила как-то особенно громко загудеть.       Сэюн как раз колдовал над кофе, когда вдруг чужие руки обняли его, сцепившись замком на животе, и Джейсон прижался к нему, промурлыкав «Доброе утро». Юн вздрогнул скорее от удовольствия, чем от неожиданности. Ноги его предательски задрожали от накатившей слабости. — Доброе утро, — прохрипел он, не сумев совладать с голосом. — Как спалось? — Лучше, чем когда-либо, — Джейсон развернул Юна, заставив опереться о разделочный стол, и прильнул к его губам. Поцелуй его был нежен и невесом. — Было немного грустно проснуться без тебя. Но кофе — это то, что действительно сейчас нужно, — он снова едва коснулся губ Юна, и тут же отстранился, направляясь к холодильнику. — Радуйся, я благоразумно сохранил вчерашний пирог.       Странно, что Юн не слышал, как поднялся младший. Судя по влажным волосам, он тоже успел побывать в душе, и теперь сидел напротив, облаченный в джинсы и свитер, раскладывая по тарелкам куски своего именинного пирога. Сэюн подумал, что такой завтрак был самым лучшим, с чего могло начаться утро. — Ты веришь в то, что желания, загаданные в день рождения, сбываются? — спросил он почему-то. — Теперь да, — улыбнулся Джей. — Теперь? — Ага. Мое уже сбылось. — Что же ты загадал? — Ты реально тупица, хён. — Почему это? — Потому что не понимаешь очевидных вещей. — Ты загадал, чтобы мы… — Ты проснулся в одной постели со мной, но еще не сбежал с дикими криками о своем грехопадении. Так что, да — мое желание сбылось       Юн покраснел. — За такой грех не жаль вечность жариться на адской сковородке.       Джейсон улыбнулся, глядя на него с нежностью. — Надеюсь, нам выделят соседние.       Солнце почти победило. Его свет местами прорезал облака, косыми лучами устремляясь к земле. Мокрая трава хлестала обувь при каждом шаге, но парни предусмотрительно обули сапоги, и потому, не обращая на это внимания, медленно прогуливались среди деревьев. — Воздух такой необыкновенный, — Сэюн снова сделал глубокий вдох, наполняя легкие живительным кислородом. Это действовало лучше любых лекарств: голова теперь почти не болела. — Согласен, — Джейсон поежился, натягивая горловину свитера на подбородок. — Уже чувствуется приближение осени. Даже не верится, что лето так быстро заканчивается. — Мне кажется, осенью здесь будет особенно красиво: пожелтевшая листва, тонкая корка льда на лужах по утрам, ветер, гоняющий волны по озеру. — Вот ветер меня точно не радует. — Почему? — Потому что от него холодно, — произнес Джей тоном, словно говорящим «ты дурак или прикидываешься?»  — Но ведь это прекрасный повод надеть красивый свитер, обернуть шею шарфом и прихватить глинтвейн в термосе. — Да ты романтик!       Сэюн засмеялся. — Не думаю. Просто, осень такая…уютная. Да, именно так. — Мне больше нравится весна. Так же, как и рассвет. Это как будто начало новой жизни, рождение. — В этом есть смысл, соглашусь. Но все же, и в увядании есть своя прелесть. — Например? — Ну, если мы говорим о природе, то осень — это словно подготовка ко сну, после которого настанет чудесное пробуждение. Обещание этого и делает ее прекрасной. — Разве само пробуждение не лучше? — А разве ожидание подарка не столь же волнительно, как и его получение? — Ты отвечаешь вопросом на вопрос, так не делается. — И все же? — Хорошо, ты прав. В этом тоже есть свое очарование.       Некоторое время они шли молча рядом друг с другом. Задумавшись, Джейсон ускорил шаг, но Юн схватил его руку. От неожиданности парень остановился. — Не убегай, — мягко попросил Сэюн, переплетая их пальцы. — Хочу всегда быть рядом. — Знал бы ты, как я этого хочу, — Джей улыбнулся как-то грустно. — Пусть наша осень никогда не наступит. — Что ты имеешь в виду? — Не хочу, чтобы то, что сейчас между нами, увядало. — А что между нами? — Может, ты объяснишь? — Могу ответить разве что за себя. Я сказал это ночью, но, кажется, ты уже спал тогда. Джейсон, я…. Я люблю тебя. Как бы глупо это не звучало, ведь мы так мало времени… — Замолчи, дубина, — в глазах младшего сверкнули слезы. Он крепко обнял Юна, зарываясь лицом в его свитер. — Я тоже, — голос его звучал приглушенно, — очень сильно тебя люблю, — он поднял голову и тут же утонул в поцелуе.       В небе над ними вдруг раздался гул. Он нарастал с каждой секундой, и вскоре стало возможным различить хлопающий звук вертолетных лопастей. Через мгновение, едва не задевая верхушки деревьев, над их головами пронеслась огромная махина. Направлялась она, судя по всему, в сторону озера. — Кажется, помощь все-таки пришла! — радостно выкрикнул Сэюн. — Нужно выйти на открытое место. Бежим скорее! — Он дернулся было вслед за вертолетом, но Джей удержал его.       Юн взглянул на младшего, и сердце у него упало. В глазах парня читался ужас, краска отхлынула от его лица, превратив его в мертвенно-бледную маску. — Джейсон, ты чего? — Юн обнял любимого.       Рокот вертолета неумолимо удалялся. — Все в порядке, чего ты испугался? Нам надо идти, малыш. Пока еще есть возможность. Если нас заметят, то пришлют спасателей как можно быстрее. Ты же сам хотел вернуться в город, разве нет? Там интернет, развлечения. Ну, чего же ты? — Прости, Сэюн… — прошептал Джейсон       Гул вертолетного мотора затерялся где-то вдали.       Сэюн выпустил младшего из объятий и отошел от него на несколько шагов. Он смотрел на Джея и не мог поверить, что они только что упустили возможность вернуться к нормальной жизни.       Почему? Почему Джейсон удержал его? Почему он трясется как лист на ветру и смотрит на него так виновато?       Юн чувствовал, что и сам готов расплакаться. Всего пару минут назад он буквально был в раю. Сделал шаг за райские ворота, махнул ангелам рукой и рухнул на землю. — Джейсон, я не понимаю…. — Прости, Сэюн, я знаю, это ужасно эгоистично! Я не должен был…. Но…. Боже! Я не могу, пойми, не могу потерять тебя вот так! Тем более сейчас, когда мы только… — его душили слезы. — Я так люблю тебя! Неужели тебе так сложно просто остаться со мной? Ты ведь сам сказал, что хочешь всегда быть рядом. — Да, да, Джейсон, хочу! — Так будь! Зачем что-то менять? Почему ты так стремишься сбежать отсюда? Не ты ли говорил, что это место дорого тебе? Разве ты не хочешь встретить здесь осень? Делать наброски, сидя на пирсе? Ну что еще тебе нужно? Что там есть такого, чего я не могу дать тебе здесь? У тебя ведь есть моя любовь, неужели этого мало?! — Господи, Джейсон! — голова внезапно закружилась, и Юн покачнулся. Дрожащей рукой он оперся о ближайшее дерево. — О чем ты вообще? С чего ты решил, что я хочу сбежать от тебя, глупый? Я не хочу разлучаться с тобой! Я не знаю, как жить без тебя, и не хочу знать! — усилием воли, он заставил непослушное тело податься вперед и мягко взял ладони младшего. — Тогда зачем? Зачем? — Джей сотрясался от рыданий. — Малыш, подумай. Ты сам сказал, что топливо в генераторе на исходе, продукты тоже понемногу заканчиваются. Ты же не хочешь умереть здесь от голода? — Что за бред?! Я куплю еще, мы можем остаться здесь хоть до скончания времен! — Как, если дороги в город нет? — противное чувство кольнуло сердце. — Нету ведь?       Джейсон часто заморгал, хватая ртом воздух, словно рыба на суше. — Ты прав, это глупо, — наконец выдавил он. — В город не попасть. Но я что-нибудь придумаю. — Это не разумно, Джейсон. Мы должны подать сигнал о себе. Быть может нас потому и не ищут, что просто не знают о нашем пристанище? — Ну, вот опять, Сэюн, опять! — Джейсон резко оттолкнул его. — Зачем ты это начинаешь? Я ведь сказал, что все решу! Почему ты просто не можешь мне довериться?! — Потому что мы здесь уже неделю, а наше положение не изменилось! — Но тебе же было хорошо все эти дни! Я готов сделать все, чтобы каждый твой день, месяц, год были такими же! Я дам тебе все, что ты захочешь. Я уже отдал тебе свою душу, тело и сердце. Не знаю, что еще тебе нужно, но только скажи! Я все сделаю, лишь останься здесь со мной и забудь про этот гребаный мир, который только и мечтает разлучить нас!       Сэюн слушал и понемногу проваливался в темноту. Он уже плохо понимал значение обращенных к нему слов. Все было каким-то нереальным. Липким и противным. Джейсон кричал, плакал, это была настоящая истерика. Все чего Юн хотел — это обнять его и целовать долго-долго, пока любимый не успокоится и не поймет, как дорог ему, и что никакая сила не сможет вырвать из груди Юна его любовь.       Он хотел, но темнота окружила его, и он почувствовал, как оседает на землю. — О, Боже, Сэюн! Сэюн! — слышалась словно издалека. — Я тебя не оставлю, — одними губами произнес Юн, неуверенный в том, что Джей услышит.       Тьма поглотила его.       Дворники с противным скрипом смахивают мутную воду с лобового стекла, но не могут справиться с бешеным потоком. Холод проникает под одежду ледяными пальцами. Юн пытается пошевелиться, но ничего не выходит. Руки и ноги онемели, и он их почти не чувствует. Голова тяжелая, в ушах звенит. Противно жжет шею. Будто комар укусил, только сильнее.       Серый свет загораживает чья-то тень. Руки в перчатках тянутся к нему.       Страшно. Так не должно быть. Почему? Зачем он так? — Прости, я не хотел, чтобы так вышло.       Знакомый голос делает больно. Юн чувствует, как слеза скатывается по щеке.       Кто-нибудь, помогите….       Тяжелое наваждение уже отступило, но Сэюн не решался открыть глаза. Совсем рядом громко тикали часы, и трещали поленья, говоря о том, что он в гостиной. Свет не щекотал чувствительные веки, из чего Юн сделал вывод, что уже стемнело. Страшно хотелось пить. Он пошевелился, пытаясь понять, слушается ли его тело. Движение получилось слишком резким. — Ох, Сэюн, родной, как ты себя чувствуешь?       Юн ощутил, как Джейсон осторожно взял его ладонь. Он открыл глаза и увидел бледное лицо младшего перед собой. Все в нем наполнилось нежностью и жалостью. Больше всего на свете ему хотелось отмотать время назад и послать ко всем чертям злосчастный вертолет. Чтобы не было никаких слез и переживаний. Он представлял, как они с Джеем продолжают свою прогулку, спокойно возвращаются домой, как готовят обед, и он снова издевается над продуктами. А потом они играют в покер на поцелуи, и он непременно выигрывает, поражая младшего своим мастерством.       Голос Джейсона вернул его в реальность: — Юн, ты слышишь меня? Как ты? Голова не кружится? Не тошнит? Болит что-нибудь? — Все нормально, не волнуйся. Опять тебе пришлось таскать меня на себе. Прости. — Нет, это ты прости меня. Я вел себя как истеричка. Это ужасно. Но я обещаю, больше никаких слез. Вот, видишь? — я совершенно спокоен, — он указал на свое лицо. — Больше ни одной слезинки. Если только от радости. А ты больше не пугай меня так. Договорились? — Договорились, — устало улыбнулся Юн. Ему казалось, что он пробежал марафон. — Пить хочу. — Сюда принести, или ты сможешь подняться? — Я пока здесь побуду, ладно? — Да, конечно, я сейчас.       Джейсон скрылся в кухне, а Сэюн откинулся на подушки. В груди противно пекло необъяснимое чувство тревоги. Юну вдруг показалось, что какая-то часть его кошмара проникла в реальный мир и застряла в нем занозой. Впервые он подумал, что не хочет вспоминать прошлое. Все его образы приносили только неприятные ощущения, от которых хотелось отмыть душу жесткой мочалкой. Но, несмотря на это, мысли то и дело упрямо цеплялись за страшные сны, вытягивая темные нити и сплетая из них вопросы, требующие ответа. И не только о его собственной прежней жизни. Юн вдруг осознал, что и прошлое Джейсона прячется за той же пеленой. Младший почти ничего о себе не рассказывал. Почему? — Держи, — Джейсон протягивал ему сразу два стакана: с водой и с соком.       Юн выбрал воду и сделал несколько больших глотков. — Спасибо, — выдохнул он. — Теперь мне точно лучше. Мы можем посидеть еще немного у огня? — Да, все что захочешь, хён.       Как приятно было от этого «хён». — Сколько вообще времени?       Джейсон обернулся к часам. — Половина первого. — Тогда давай лучше полежим. Можешь забраться ко мне? — Лучшее предложение, — улыбнулся Джей, ныряя под плед. Он обнял Юна, прижавшись к нему всем телом.       Они долго молчали, но темный клубок в голове Сэюна все больше раздувался. — Джейсон… — М? — Помнишь, ты сказал однажды, что я очень тебе помог? — Д-да.       Парень запнулся, отчего сердце Юна сжалось. — Что я тогда сказал тебе? — Ох, я не смогу вспомнить дословно, — парень растягивал слова, будто взвешивая и обдумывая каждое. — Но, в общем, это звучало приблизительно так: какая-то часть общества всегда будет противиться нашим мечтам, загоняя нас в рамки общепринятых норм. Но это совершенно не значит, что нужно отказываться от своих устремлений. Напротив, это стимул сражаться и побеждать. Чтобы потом, придя к успеху, быть вдвойне счастливым. Оттого, что добился желаемого, и оттого, что не предал свое сердце. Ты говорил намного красивее, конечно. — Хорошие слова. Я, оказывается, не дурак. — Конечно, нет, — Джейсон опалил дыханием его щеку. — Я бы дал тебе звание министра. — Министра чего? — Всего.       Юн усмехнулся: — Нет такой должности. — В нашем шкафу все возможно. — И когда это было? — Что? — Когда я так умничал?       Джейсон отстранился. — Не помню точно, — неуверенно произнес он. — Может, год назад или около того. — А как мы встретились? — Я ведь уже говорил тебе. — Ты ничего не сказал толком. — Хён, — Джейсон приподнялся на локте, заглядывая Юну в глаза, — я устал. День был таким странным. Ночью мы пили вино, а днем ты грохнулся в обморок. — Прости, я испортил тебе день рождения. — Я отзываю звание министра. — С чего вдруг? — С того, что ты все-таки дурень, — улыбнулся Джейсон. — Это был лучший день рождения в моей жизни, ни смотря ни на что. Потому что ты рядом. Потому что ты мой. Я люблю тебя, хён. — И я тебя люблю, — ответил Юн, чувствуя, как по телу разливается приятная истома.       Джейсон накрыл его губы своими. Это был не просто поцелуй. Это было обещание. Все теперь должно было наладиться. — И все же, — прошептал Сэюн, когда младший улегся ему на грудь, щекоча волосами подбородок, — я так хочу узнать тебя. Мне важно знать о тебе все. — Действительно важно? То, какое мороженое я любил в детстве, и когда впервые запускал воздушного змея? Когда первый раз влюбился и разочаровался? Ты это хочешь знать? — Да. А еще то, как нас однажды столкнула судьба, что ты делал до и после этого, как узнал меня снова. И еще много всего. — Хорошо. Я обещаю, что расскажу тебе. Но позже, ладно? Пока ты…спал, я подумал над твоими словами. Ты прав — жить дикарями вечно, действительно, невозможно. Поэтому завтра я еще раз разведаю обстановку, и если ничего не изменилось, то мы огромными буквами выложим на поле «SOS». Идет? — Отлично. И потом…? — И потом я расскажу тебе все, что хочешь.       Эти слова ненадолго подарили Сэюну покой. Он позволил младшему улечься поудобнее и прикрыл глаза. Треск поленьев в камине и мерное тиканье часов убаюкивали. Вскоре, поддавшись их уговорам, Джейсон уснул.       Юн задумчиво перебирал его волосы, но сам никак не мог отправиться к Морфею. В ночной тишине мысли вновь загудели осиным роем. О чем бы он ни думал – о странном нежелании младшего вернуться в город, что противоречило его настроению прошлых дней, о дурацкой кошке, ставшей для них Амуром, о судьбоносном урагане – все неизменно тяготило и мучило.       Он нервно прикусывал губу и пытался думать о чем-то приятном, но никак не мог избавиться от навязчивого гула в голове.       Все вдруг стало казаться решительно неправильным: и книги о живописи, которые так пришлись ему по душе, и яркое корейское издание о гитарах, затертое и явно перечитанное не раз, и то, что инструмента в доме не было, а Джейсон в свое время поспешил перевести тему, стоило лишь о нем заговорить. Теперь Юну думалось, что он ошибся, что сон, в котором он играл, приснился до того, как он нашел книгу.       Вспомнилось и то, как он как удивлялся, что в доме нет телевизора или радио. Может, Джейсон осознанно оградил себя от волнений внешнего мира, но из-за этого невозможно было узнать даже прогноз погоды, не выехав в город. Зачем устраивать себе такие неудобства? К чему абсолютная изоляция?       И, в конце концов, зачем было запирать пустую кладовку?       Сэюн посмотрел на Джейсона, уютно устроившегося на его плече, и сердце его неприятно заныло. Он любил его. Действительно любил. И оттого все эти глупые вопросы не на шутку пугали. Нечто в глубине души подсказывало, что ответы на них искать не стоит. Но он уже не мог отказать от желания найти их, во что бы то ни стало. И от этого противоречия жгло в груди.       «Что же ты скрываешь, Джейсон?»       Юн прижался губами ко лбу младшего и, наконец, забылся недолгим беспокойным сном.       Проснулся он, внезапно ощутив прохладу, и обнаружил Джейсона сидящим на краю дивана. Сонный и взъерошенный парень пытался натянуть носки. — Доброе утро, — прошептал Сэюн. — Привет, — улыбнулся в ответ Джей. — Рано еще. Поспи. — Не хочу спать один. Без тебя холодно. — Значит, я тебе нужен только как печка? Ясно, понятно. — Дурак, — тихонько засмеялся Юн. — Ну, раз уж ты не собираешься спать, приготовишь свой фирменный кофе?       Сэюн утвердительно кивнул и поднялся с дивана вслед за младшим. Пока тот отправился умываться, Юн принялся воевать с кофемашиной. Спать на самом деле хотелось ужасно, даже голова немного кружилась, но он не хотел упустить возможность провести хоть несколько минут с любимым, пока тот не уехал.       Сердце щемило от тоски.       Когда Джейсон вошел в кухню, Юн поддался охватившему его порыву, и так крепко его обнял, что тот едва не задохнулся. — Тише, тише, не убей, — взмолился Джей. — Прости, — Юн выпустил его, позволяя занять место за столом.       Пока Джейсон уплетал остатки пирога и неизвестно откуда взявшееся печенье, Сэюн не мог насмотреться на него. Он боялся отвести взгляд и упустить что-то важное. А важным было каждое мгновение. Душа его изнывала. Хотелось остановить Джейсона, закричать «Не уезжай! Не оставляй меня одного!», но это было глупо, и Юн душил это желание в себе. Он молча смотрел на младшего и не понимал, отчего все-таки хочется плакать: от безмерной любви или огромного страха.       Покончив с завтраком, Джей быстро покидал какие-то вещи в рюкзак и, наспех зашнуровав кроссовки, направился к машине. Сэюн следовал за ним, и, заметив, что внешний карман рюкзака раскрыт, на ходу застегнул его. Что-то все еще подмывало его уговорить Джейсона остаться, и Юн сдался: — Джейсон, может… — Пообещай не попадаться на глаза медведям, — перебил его парень. — Ты ведь хотел слетать в Париж, так что береги себя для этой поездки, — Джей нежно коснулся его губ и еле слышно прошептал: — Я люблю тебя, Сэюн.       В душе Юна все оборвалось.       Это было похоже на чертово прощание! То, которое навсегда.       Сэюн почувствовал, как подкатывают слезы. Все чего он желал сейчас — не разлучаться с Джейсоном и не позволить ему исчезнуть. Но вместо того, чтобы схватить любимого за руку, лишь произнес дрожащим голосом: — Я люблю тебя, Джейсон.       Подарив ему еще один поцелуй, младший ловко запрыгнул в авто. Пикап зарычал и резво скрылся за густой стеной деревьев.       Сэюн еще долго стоял на месте, прислушиваясь к удаляющемуся гулу, и даже когда его совсем не стало слышно. По щекам текли слезы. Он чувствовал, что это конец. Что «по-прежнему» больше не будет. Он не мог объяснить себе этого чувства, и оттого было особенно тошно.       Возвращаясь к дому, Юн заметил что-то на дорожке и, нагнувшись, увидел, что это два ключа, скрепленные проволокой. Решив, что они, вероятно, впали из рюкзака Джейсона, он поднял их с земли и тут же ощутил в душе тягостное волнение. Ключи были старыми. Тронутые следами ржавчины они имели весьма необычную форму.       По телу пробежал холодок.       Не успев ухватить промелькнувшую мысль и толком все обдумать, Юн быстрым шагом вернулся в дом. Он даже не потрудился снять обувь, сразу же направляясь к кладовке. Запертая дверь пугала его как никогда, но, сделав глубокий вдох, Сэюн вставил один из ключей в замочную скважину. Тот подошел. В те несколько минут, что Юн стоял в нерешительности, в голове его пронесся целый хоровод мыслей. Что могло ждать его по ту сторону?       Наконец, он решился. Дверь скрипнула, впуская его во мрак. Найдя на ощупь выключатель, Юн включил свет и оглянулся. Все здесь было по-прежнему: те же полки, тот же стол, тот же стул со сломанной спинкой. Разве что пыли прибавилось. Несколько раз обведя взглядом помещение, Юн почувствовал, как подступившая было паника отпускает его.       Что он, собственно, хотел здесь найти: сушеных крыс и пентаграммы?       Он облегченно выдохнул, посмеиваясь над собственным необоснованным страхом. Стоило выпить чай и расслабиться.       Юн уже закрывал дверь, как вдруг заметил нечто, ранее не бросавшееся в глаза.       «Что это?»       Из-за стола, у самого пола выглядывал белый бумажный уголок. Сэюн потянулся к своей находке и извлек на свет фотографию. Сначала он даже не понял, что нашел, но когда сфокусировал взгляд, из горла непроизвольно вырвался сдавленный возглас.       Юн осел на пол, едва не выпустив фото из рук. Он не мог поверить своим глазам. На фотографии был…он! Он — Сэюн — в строгом деловом костюме, с аккуратно уложенными волосами и дорогими часами на запястье. А рядом с ним — красивый черноволосый парень в белой рубашке, прижимающий к уху мобильник. Фото было сделано сбоку и как будто немного сверху.       «Что за чертовщина?»       Смутные отголоски прошлого ворвались вдруг в его сознание: гудки автомобилей, разговоры прохожих, скрип дорогих кожаных туфель. И голос — незнакомый, но будто бы родной — говорящий: «Сэюн, быстрее. До начала собрания двадцать минут».       Затылок сделался тяжелым. Грудь сдавил невидимый каменный кулак, стало трудно дышать. Юн попытался сделать глубокий вдох и закашлялся от пыли. Сил встать не нашлось, и он буквально выполз в коридор, заходясь хриплым кашлем.       «Какого черта, Джейсон?»       Придя немного в себя, Юн поднялся и, пошатываясь, добрался до кухни, где осушил два стакана воды. Сердце немного успокоилось, но голова по-прежнему гудела. Он все еще держал в руке свою фотографию, но не осмеливался взглянуть на нее. Голос что он слышал…. Юн был уверен, что он принадлежит тому парню с фотографии. Фото пугало его. Точнее не оно само, а ракурс съемки — словно кадр из желтой газеты.       «Всему должно быть объяснение».       Оставив фотографию на кухонном столе, Сэюн вернулся к злосчастной двери, захлопнул ее и вынул ключ. Один из ключей подкинул ему новую загадку, могло ли быть так, что второй откроет дверь с ответами? Где ее искать, Юн уже знал.       Он не понял, как преодолел расстояние до сарая. Только что он был в доме, и вот уже перед ним старая деревянная дверь с амбарным замком. Впрочем, его мало волновало, как он добрался сюда. Вставив ключ в замок, он попробовал его повернуть, но проржавевший механизм не желал поддаваться. Юн попытался еще раз, прикладывая всю свою силу, и, кажется, дело пошло. Однако радость была преждевременной. Пришлось промучился не меньше получаса, стерев ладони в кровь, прежде чем замок открылся. За это время Юна успели захлестнуть отчаяние и злость. Он сквернословил, пинал старые доски и проклинал источник своих мучений. Наконец, старая железка была отброшена в сторону, и ничто больше не мешало открыть дверь.       Сэюн распахнул ее и отскочил в сторону, ожидая, что на него посыплется всякий хлам. Но ничего подобного не произошло. Внутри аккуратными рядами стояли коробки и садовая утварь. В метре от входа к одной из коробок была прислонена пробковая доска. Юн подошел к ней и немного отодвинул, чтобы взглянуть с другой стороны…       И пошатнулся, с трудом удержавшись на ногах.       «О, Господи…»

***

      Джейсон остановил автомобиль и заглушил двигатель. Некоторое время он молча сидел, глядя прямо перед собой, пока все возрастающее отчаяние не заставило его ударить руль и что есть силы закричать. Вместе с криками его душа освобождалась от той боли, что засела в ней. Ненадолго, но все же. Это был его тайный ритуал, не дававший окончательно сойти с ума.       Когда эмоции немного утихли, он открыл бардачок, достал оттуда мобильник и нажал кнопку включения. Экран засветился, появилась заставка. Пока гаджет приходил в себя, Джей потянулся за салфетками, чтобы протереть телефон, но случайно зацепил еще что-то. Листок с рисунком Сэюна упал на пассажирское сидение. Джейсон вздрогнул. Он знал, что уехал достаточно далеко от дома, но ему казалось, что Юн все равно слышит и видит его, будто он рядом. Сердце сжалось в бесформенный комок.       «Прости меня, Сэюн».       Телефон запищал, оповещая о пришедшем сообщении. Джейсон открыл его:       «Отец все еще в бешенстве. Я тоже волнуюсь. Пожалуйста, не пропадай снова надолго. И напиши, в конце концов, родителям хоть пару слов!       Хочу поколотить, но люблю. Твой здравомыслящий брат»       Джейсон улыбнулся и перечитал сообщение еще раз, затем нажал «ответить», но так и не решился написать что-либо.       Донхуну должно было прийти сообщение о том, что он в сети, этого достаточно.       Быстро проверив прогноз погоды и новости, Джей снова выключил телефон и закинул обратно в бардачок. Рисунок Юна отправился туда же, но с такой осторожностью, будто это всемирный шедевр.       Джейсон откинулся на сиденье и прикрыл глаза.       Все было ложью. Вся его жизнь. Сначала он притворялся, что хочет того, чего желал отец, потом — что не страдает, выполняя его прихоти. Затем все перевернулось. У него будто выросли крылья. Сэюн заставил его отказаться от вымышленного себя и вдохновил стать настоящим. Однако оказалось, что настоящий он никому, кроме брата, не нужен. И вот он снова все испачкал во лжи. Он создал свой маленький мирок не специально — судьба сама подкинула ему этот шанс. Но и этот обман не смог просуществовать долго. Всего лишь неделю. И одну ночь полную счастья.       Так или иначе, это должно было закончиться. Не сейчас, так позже. На что он вообще рассчитывал? Не зимовать же в лесу, в самом деле? Какой у него был план? Да не было никакого плана! Когда он узнал, что Юн улетает, он запаниковал. Все, что он так тщательно подготавливал, грозило рухнуть, поэтому-то он и решился на это безумство!       Но он и помыслить не мог, что препарат даст такой эффект. Юн должен был проснуться через несколько часов, но пробыл без сознания три дня, и очнулся другим человеком. Забыв то светлое, что Джей бережно хранил в своих песнях, Сэюн забыл и то, за что младший готов был вымаливать его прощение. Это было благословением небес! Оставалось лишь наполнить его жизнь своей любовью.       Джейсон старался, правда, старался. Он, как мог, обходил острые углы, избегая вопросов о себе и обо всем, что могло напомнить Юну о прошлом. Не получилось. В конце концов, он не был актером. Всего лишь человеком, с разбитым сердцем и надеждой это сердце оживить.       Но что теперь делать?       Он обещал Сэюну, что они будут искать помощи, но больше всего на свете ему хотелось схватить старшего и по поддельным документам увезти в другую страну, где их никто не додумается искать. Он бы все ему рассказал, он бы ползал на коленях и умолял простить, он бы окружил его такой трепетной заботой, что Юн смог бы забыть обиды и любить его так, как в ту ночь. Тогда он был честен с ним. Джей видел в его глазах настоящие чувства. Это была не просто страсть, это была любовь.       Он верил.       И все же, надо было что-то решать. Конечно, он не мог никуда увезти Сэюна.       Как бы поступил его здравомыслящий брат? О, Донхун никогда не попал бы в такой переплет. Но он точно выступил бы за предельную честность. Только в ситуации Джейсона искренность могла привести к тюремному сроку. Но разве был другой путь? В самом деле, это было единственным верным решением. Он все расскажет. Не сразу, конечно, но расскажет. Сэюн любит его и со временем примет горькую правду. Он не бросит, нет.       А пока надо было заправить машину и достать немного топлива для генератора.       Джейсон вырулил на привычное бездорожье и спустя четверть часа добрался до трассы. Дорога была уже полностью очищена, вместо унесенных стихией красовались новые дорожные знаки. В это раннее утро многие торопились попасть в город, обгоняя и сигналя, отчего и без того расшатанные нервы Джейсона натянулись тонкой струной. Он готов был снова взорваться в любой момент, но держался, лишь иногда смахивая беззвучные слезы.       Через двадцать километров впереди замаячила вывеска придорожного кафе, прямо за которым притаилась заправка. Джей заполнил бак и отогнал машину на парковку. Он нуждался в еще одной порции кофе, чтобы успокоить головную боль.       В кафе было довольно тихо, если не считать телевизора вещающего новости в углу зала. Несколько человек лениво поедали свой завтрак, не обращая на вошедшего внимания. Джейсон занял место у окна — Здравствуйте, — рядом возникла привлекательная девушка с потрепанным пухлым блокнотом в руках. — Что желаете? — Американо, пожалуйста, — отозвался Джейсон, пряча покрасневшие глаза. — У нас есть замечательные завтраки. Могу также предложить десерты. — Благодарю, не нужно. Только кофе. — Хорошо, — симпатичное личико испортило недовольное выражение.       Джейсон смотрел через затертое стекло на проезжающие мимо автомобили, и в голове его творился полный сумбур. Меньше часа назад он быт тверд в решении все рассказать Сэюну, но теперь не мог решить, как оттянуть время и должным образом его подготовить. От этого затея казалась провальной.       Что-то вдруг резануло слух. Какое-то слово привлекло его внимание. Он и не понял какое, а сердце уже бешено заколотилось. Джейсон оглянулся в поисках того, кто его произнес, но никто даже не смотрел в его сторону. Тогда он поднял глаза на экран телевизора. И чуть не закричал.       Официантка принесла его кофе, и Джейсон не отдавая своим действиям отчета, схватил ее за руку. — Эй, вы чего?! — возмутилась девушка. — Можете сделать погромче?       Он выглядел, наверное, пугающе, потому что девушка побледнела и, запинаясь, произнесла тихое «хорошо, только отпустите».       Закадровый голос ведущего сопровождал страшные кадры, на которых покореженный автомобиль доставали из реки:       «…с места. Автомобиль был найден сегодня в шесть сорок, и на данный момент уже полностью извлечен из воды. Эксперты говорят о необходимости детальной экспертизы, но нашему корреспонденту удалось узнать, что личность владельца уже установлена. Автомобиль принадлежал Ким Сэюну — сыну владельца одного из крупнейших корейских холдингов, чья дочерняя компания находится в Торонто. Напомню, что неделю назад именно из торонтского офиса в полицию округа поступил звонок о пропаже господина Кима. Полиция не спешит делать выводы относительно его судьбы, но на место прибывают дополнительные силы для обследования ближайшей местности. Мы продолжим следить…»       Перед глазами Джейсона все поплыло. На ватных ногах он поднялся со своего места и, не глядя бросив несколько купюр на стол, вышел на улицу. Почти в беспамятстве он добрался до автомобиля и с трудом забрался на водительское место.       «Нашли. Вот и все».       Он вел машину по инерции, доверив все ответственной части сознания, которая еще способна была не паниковать. Мелькали деревья и знаки, но все было мутным, словно во сне. Стрелка спидометра добралась до пугающих значений.       Он должен был добраться до Сэюна раньше других!       Все его чувства вдруг обострились. Джей осознал отчаянную глупость своего поведения и попытался взять себя в руки.       «Успокойся!» — приказал он себе.       Нельзя было привлекать внимание. Если его остановят за превышение, начнутся ненужные расспросы, и он как минимум потеряет время.       Он снизил скорость и выдохнул, приводя мысли в порядок.       Чего он, в сущности, испугался? Того, что полиция нагрянет в их дом? С чего бы? Юн числился всего лишь пропавшим. Человек безрассудно выехал в аэропорт перед самым ураганом, а теперь его автомобиль нашли в реке — что в этом подозрительного? Вряд ли в машине найдут его — Джейсона — следы, он все сделал аккуратно. Полиция будет искать пропавшего, и скорее всего, мертвого, а не похищенного. К тому же дом и место, где обнаружили автомобиль, разделяла добрая половина округа. Никакие нити не могли привести сюда.       Эти мысли немного успокоили Джейсона, позволив посмеяться над собой.       Как нелепо, наверное, выглядело его лицо, когда он покидал кафе!       Но до конца тревога все равно не отпускала. Убедившись, что автомобилей в поле видимости нет, он свернул с шоссе и, оказавшись под пологом леса, вдавил педаль газа в пол. Джей хотел скорее оказаться дома, обнять Сэюна и целовать, пока губы не онемеют. Ему еще предстояло обдумать, как объясниться со старшим, но это было сейчас не важно. Он лишь мечтал ощутить тепло родного человека.       Подъезжая к дому, Джейсон буквально трепетал. Сердце его рвалось из груди, поэтому он бросился к двери, даже не заглушив двигатель. Он перескочил одним прыжком несколько ступеней и ворвался в коридор, ослепленный желанием утопить Сэюна в своей любви.       Его встретил чужой взгляд. Он был холодным, жестким, наполненным злостью и не имел ничего общего со взглядом его Сэюна. Но принадлежал ему — любимому хёну, которого Джейсон не сразу смог узнать.       Парень застыл, пораженный увиденным: лицо Юна превратилось в бесстрастную маску, губы, что Джей так мечтал поцеловать, скривились в молчаливом презрении. — Хён? Что с тобой? — Джей не узнавал собственного голоса.       К его ногам с громким хлопком упало что-то тяжелое.        Джейсон перевел взгляд на это «что-то» и внутри все похолодело. Это была толстая, слишком хорошо ему знакомая, синяя папка. Его повело и, чтобы не упасть, пришлось ухватиться за открытую дверь. — Сэюн, я все объясню… — Не стоит напрягаться, — ответил резкий ледяной голос. — Я все вспомнил,…Ким Бёнкван.