***
Начнем с того, что я влюбилась. И, к сожалению, любовь эта не к сексуальному директору мегакорпорации, наследному принцу или же к вампиру\оборотню из девчачьих книжек. Я бы, скорее, предпочла любить мертвого или человека, который еще не родился (хотя с другой стороны, я и не Пугачева). А началось все с ее голоса. Но обо всем по порядку. Для того, чтобы влюбится окончательно, я убила свою предыдущую любовь. Не в буквальном смысле, конечно. В буквальном смысле мою предыдущую любовь убила Она.***
—Стой! Просто остановись и давай поговорим, — услышала она его раздраженный голос сквозь шум дождя, тяжелыми каплями отбивавшегося от асфальта. — Я не хочу с тобой говорить, — буркнула она, ускорив шаг. —Блять, ты можешь меня послушать? Что-то себе надумала и все решила. Ты тупая, раз считаешь себя всегда правой, — он грубо потянул ее к себе, заставив куртку слететь на предплечье. Да, именно это он всегда ей говорил. Утверждал, что она глупая, раз не может мириться с чужим мнением и не рассматривает ничего кроме своей точки зрения. Повторял, что она идиотка и поэтому он себя так ведет. Он ведь не виноват в боли, которую причинял ей. Не виноват в предпочтении других девушек ей. Не виноват во вранье, оправдываясь любовью, "ложью во благо". Не виноват в темных следах, которые оставил своими пальцами на ее ключице. — Ты вечно так говоришь. Клятвенно уверяешь, что тебе не все равно, что ты любишь меня и никогда не бросишь, но потом вновь и вновь вытираешь об меня ноги. Любовь должна причинять боль, но для того, чтобы боль эта была оправдана, она обязана приносить хоть чуточку счастья. Алина была помешана на своей любви. К кому бы не была эта любовь, ей так нравилось быть заложницей, страдающей от эмоций. Вечная тринадцатилетка, слишком сильно любившая "Грозовой Перевал" и слишком мало себя. Мы все посвящаем нас любви, заставляющей нас рыдать. И все создаем любовь, которая убивает нас изнутри. В то мгновение она думала, как отчаянно ей нужно вырасти и вырваться из этих токсичных отношений. Как сильно она нуждается в том, чтобы наконец-то обратиться в целостную личность. И как ей жизненно необходимо убить эту любовь. —Перестань, —тихо бросила она и шагнула с тротуара на трассу, освященною фонарями. —Что перестать?! — воскликнул мужчина, прикрывая свои глаза от капель дождя, бьющих по лицу, и ступил за ней. — Дышать. В это мгновение ночь раскололась надвое. В небе замелькал свет, и Алина уже знала: эти молнии посвящены ему. И яркий свет фар, проезжающего грузовика, тоже посвящен ему. Почему она не услышала машину еще до того, как она пронеслась перед ней? Все из-за ее крика или может из-за шума дождя? А, может, из-за молний и грозы? Возможно благодаря своей бесконечной злости? Прежде чем она увидела комок из одежды, крови, мяса и костей, она уловила грузовик, влетающий в дерево. Маленькая вспышка огня, что заставила мокрые желтые листья обьяться пламенем, дым, звон разбитого стекла и скрип железа. Он пролетел так близко к ней, что девушка удивилась, как ее не затащило под огромные колеса. Совсем рядом, там, где еще несколько мгновений назад стоял он. Мужчина, любовь к которому она клялась убить. Отчаянный, оглушающий крик вырвался из ее слабых легких раньше сердца, ещё не сжавшегося от боли. Грудь утяжелилась крайне сильно — девушка забыла как дышать. Тело, лежащее на трассе, и оставлявшее после себя красные разводы в луже, было мужчиной, которого она любила. Незадолго до этого он дышал ей в шею, пока она читала. Улыбался сквозь поцелуи и шутил свои несмешные гомофобные шутки. Он еще совсем недавно прикасался к ней, прямо там, между плечом и ключицей, прямо там, где остались красно-синие следы от его пальцев. Она бы могла коснуться его, держать за руку и надеяться, что он будет не одинок в мгновения своих последних вздохов, но она не знала, дышит ли он все еще. Алина не могла подойти ближе, потому что один взгляд на него вызывал у нее позывы тошноты. Жизнь не фильмы, где любимые умирают в объятиях друг друга, жизнь - это не для слабонервных. Рвотные позывы сжимали ее желудок, а рыдания сотрясали ее плечи, в то мгновение, когда она почувствовала руку, придерживающую её волосы и убирающую их с лица, пока тошнота сковывает тело. В тот миг она не знала кто это, наверное, выживший пассажир грузовика или, может быть, случайный прохожий, она даже не была уверена правда ли это, вдруг это всего-навсего ветер. Когда слезы и дождевые капли застилали глаза, а кровавые потоки медленно ползли по мокрому асфальту ближе, она не желала думать ни о ком, кроме любви, которую она так хотела убить. — Не убивайся, как вдова, ты ведь сама хотела, чтобы он перестал дышать, и теперь получила то, чего хотела, — услышав сквозь дождь слабый голос и ,подняв голову, она осознала, что рядом никого не было. Лишь она, наедине с пылающим грузовиком и бездыханным телом любви, которую она так хотела убить. Может, это она сама сказала эти слова? Вряд ли, ведь в первые в жизни ее голос показался ей приятным. В тот вечер ей было шестнадцать и Она убила ее первую любовь. В этот день произошла их первая встреча.