Фу, Ты Такая Мрачная

Два Года Спустя

      Сейчас, оглядываясь назад и понимая, что между нашей первой и второй встречей прошло целых два года, я никак не могу понять, как же я прожила их без тебя?       Мне бы стоило схватить тебя за руку, нащупать ее в темноте, там, где пряталось твое холодное мертвецкое дыхание, и никогда впредь не отпускать. Сейчас я бы создала Долорес ради этого. А тогда, спустя всего лишь два года, я даже не знала, что успела обрести и потерять. Тогда я любила приторно сладкий чай с четырьмя ложками сахара и ещё не любила тебя.       — Пиздец она жуткая, — проворчала официантка, проходя мимо Алины, и девушка могла бы с ней согласится, беря ко вниманию её невероятную любовь к бомжатскому стилю одежды. Ох, нет, не модному оверсайз, а именно бомжатскому. К удивлению, сей комментарий был обращён не к ней, а к чему-то, что находилось сзади девушки. "Что там?" Обернувшись и посмотрев в окно, представляющим собой всю стену, ответ на вопрос не заставил себя долго ждать. Эта «пиздец-какая-она-жуткая» стояла, плотно прислонившись к стеклу, и провожала взглядом полуприкрытых глаз официантку. С одной стороны, это могло бы показаться жутким, если бы «пиздец-какая-она-жуткая» не была такой милой. Алина отчего-то думала, что в реальности не существует красивых девушек, разве только на картинках в Pinterest. Не то чтобы она не встречала красивых девушек, просто ни одна девушка прежде не вызывала у нее желания найти ее в Instagram и быть подписанной на нее вечно. Она выглядела такой изящно бледной, как знаменитость, с пухлыми, немного искусанными губами и густоподведенными большими глазами. Всё в ней, от аристократического носа до тонкой, как тростинка, талии и кремово-розовых волос, просто умоляло продолжать на нее смотреть. Вот, все люди должны согласиться с тем, что у каждого есть такой актер или актриса, которые не то чтобы хорошо играли, они просто были такими прекрсными, вызывающими приступ радости от одного их появления на экране. Таким человеком для Алины теперь стала «пиздец-какая-она-жуткая» девушка. Ты понятия не имеешь как и когда это случится, но это просто случается. И нет, это была не любовь с первого взгляда, скорее небольшая одержимость.       А затем «пиздец-какая-она-жуткая» перевела взгляд на Алину, и ее глаза даже немного загорелись тем огоньком, когда ты встречаешь человека и неожиданно понимаешь: вы когда-то сидели в одной очереди к гинекологу миллиард лет назад.       — Я думала, ты сопьешься. Выглядишь трезво, что кодировка? — замучено спросила девушка. Алина даже удивилась отчетливости, с которой говорила девушка, сквозь оконное стекло. Она почти не слышала гул машин, проезжающих на дороге, но при этом слышала незнакомку так, будто она сидела напротив.       — Это все магическая энергетика Лены Куриловой на СТБ, она смотрит в камеру, а у тебя такое чувство, будто только что сглаз яйцами откатали.       — Кто, нахуй, такая Лена Курилова?       — Это экстрасенс с "Битвы экстрасенсов".       — Ничего себе тебя жизнь потаскала. Выглядишь на пятнадцать, а экстрасенсов по именам знаешь.       — Я не слушаю Билли Айлиш, значит есть люди, которым хуже.       Незнакомка улыбнулась, опустив глаза в мокрый, от последнего в этом году снега, асфальт. Она в своем черном пальто, черной юбке и черной футболке выглядела так, словно ее отфотошопили, при этом убрав все цвета, помимо розовых волос. Она была красивой, знаете, той грустной красотой, выстраданной безразличием, лёгкими сигаретами и бессонницей. Она выглядела, как последняя любовь самого законченного романтика в этом мире, а ещё как школьный edition Нео, но об этом позже.       Девушка закинула волосы за спину и неспешно зашла в кафе, заставив колокольчики над дверью воспеть оду имени ее. Алине даже показалось, что звонили они не так, как обычно, а более трагично. Насколько трагично, конечно, могут звенеть колокольчики.       И она присела за ее столик, будто они были старыми друзьями и вообще собирались здесь встретиться, словив на себе несколько озадаченных взглядов, которые кричали «какого-хуя-ты-облизывала-окна-если-можно-было-просто-зайти».       — А если, чисто гипотетически, я слушаю Билли Айлиш?       — Кажется, ты потенциальная самоубийца, — почти шепотом заключила Алина вызвав у незнакомки приступ хохота.       — Поверь, такого мне не светит, — сказала она, вытирая воображаемые слёзы, которые могли бы заставить ее не воображаемую подводку потечь.       Что стоило говорить дальше? Я не знала, поэтому просто молчала. А ее, видимо, молчание и вовсе не смущало. Словно она и пришла сюда просто помолчать, затем она закурила и тогда все началось.       Курила она особенно изящно. Сначала ее бледные, худые пальцы с синими, такими морозными венами, что просвечивались сквозь тонкую кожу, нырнули в карман пальто и вытащили Phillip Morris с черникой, на тот момент я ещё не догадывалась, что дальше этот запах, как призрак потерянной любви, будет преследовать меня до смерти. Хотя, слово Смертьв данном контексте больше не уместно. Затем она вытащила сигарету, прикурила, протянула мне одну с таким видом, будто уже записала меня в заядлые курильщики, и вообще умирать от рака лёгких мы будем в одной палате. Ну что мне оставалось? Я тоже закурила. Не пропадать же добру, действительно. Потом официантка начала кричать что-то о пассивном курении, мол в общественных местах не курят, на что моя новая-пока-еще-не-знакомая с улыбкой бросила:       — Не переживай, ты умрешь раньше, чем мои сигареты успеют причинить вред твоей репродуктивной системе.       В следующее мгновение официантка отключилась, вот так просто взяла и потеряла сознание, ударившись головой о барную стойку и окрасив белый пол кафе в темно-красную, почти черную лужу. Все оживились, начали кричать, моля, чтобы кто-то вызвал скорую, а я вспоминала. Вспоминала почему все это казалось мне таким знакомым.