. . .
Гао Нинг смотрела на меня с неприкрытым отвращением. Вернее, не на меня, а на то, что я ел. Как раз по поводу моей персоны на её лице читался явный интерес совершенно иного плана, но вот звуки хрустевших у меня на зубах «Когтей Феникса» — жареных куриных лапок — приносили девушке почти физические страдания. В итоге она не выдержала и скривилась в гримасе отвращения. — Как ты только можешь есть эту гадость? — Нинг даже плечами передернула, изображая крайнюю степень омерзения. — Отвратительно… К подобной реакции я давно привык, поэтому не оскорблялся. Такое поведение собеседников теперь лишь развлекало и только подстёгивало их подразнить. Ребячества и баловства от кого-то вроде меня ожидают меньше всего, поэтому результат всегда интересный. Да, люблю я всякие диковинки из национальной кухни, и везде пробую что-то новое, зачастую — мерзкое даже для аборигенов. Но это же не значит, что теперь мне следует бежать в полицию с чистосердечным признанием и каяться в любви к жареным скорпионам? — Не понимаю, о чём ты? Вкусно же… — я пожал плечами в ответ на замечание, а затем с непринужденной улыбкой подхватил палочками для еды очередную лапку и забросил её в рот. — Хочешь, и тебе закажем? Или вот, можешь попробовать… Взяв ещё один золотистый, поджаристый «коготь», я с коварной ухмылкой поднес его к лицу девушки. В этот момент мы были словно влюбленные: она — в «праведном» гневе отчитывает любимого «дурачка», дурачок, как ему и положено, дурачится, получая от ситуации максимум удовольствия. Настоящая идиллия. По крайней мере, я надеялся, что мы хотя бы отчасти производим такое впечатление, маскируя забавной вознёй наш разговор. Ведь в Китае живёт много людей, а по закону больших чисел — личностей, талантливых в самых разных сферах, среди них также немало. Поэтому как бы странно это ни звучало, но в век продвинутых информационных технологий для обмена секретными сведениями лучше всего встречаться лично. Девушка отшатнулась от предложенного угощения, словно я ткнул ей в лицо ядовитую змею. Даже ладони вскинула, словно в последней попытке оборониться от растопырившей пальцы птичьей ноги. — Убери эту дрянь от моего лица!.. — голосок у неё оказался довольно нежным. — Я — современная девушка и не ем всякую древнюю гадость! Честное слово, лучше бы ты бургеров заказал… Она вцепилась обеими руками в большой пластиковый стакан со своим напитком и жадно припала губами к трубочке, как будто пыталась прогнать мерзкий фантомный вкус с языка. Я же поднял ещё одну жареную лапку, скрюченную в четырехпалый кулачок и оттопыривавшую средний палец, и отправил её в рот. Знаки, что подавала еда, были не очень приятны, но я не настолько религиозен и интересуюсь куда больше вкусом, чем скрытым смыслом блюда. — Мисс, будьте добры — чашечку юаньянг, — коротким жестом я сделал заказ у проходившей мимо официантки и обратился к собеседнице. — Кстати о древнем: как поживает твоя тётя? Как её ревматизм?.. Девушка тотчас отставила стакан в сторону и стала серьёзной. Украдкой бросив косые взгляды по сторонам, она, наконец, заговорила. — С тетушкой Жу все хорошо, здоровье — покрепче нашего. Спасибо, что спросил… — взгляд Нинг испуганно метался по сторонам. — Ей у нас уже надоело, поэтому тетя Жу через два дня собирается в Сайкун, а до тех пор будет гостить у своей подруги в Куньтхоне. Подружилась с какой-то лаовай с востока. С японкой вроде бы… Отец предлагал подвезти тётю прямо сейчас на авто, с комфортом, но тётушка Жу всегда была такой упрямой… Сказала, что сама решит, когда ей уезжать… Конечно же, никакой «тёти Жу» у Гао Нинг не было. Речь в этом дурацком шифре шла о Матушке Ло, главе Семьи Ло. Выходило, что ещё двое суток она пробудет Гонконге, ведя переговоры с главой японской общины, а затем отправится в свою резиденцию. А там не только отличный пляж, но и одна из резиденций Матушки Ло с целой армией охраны. За теми стенами её уже будет не достать. Заказчик же требовал исполнения в недельный срок, явно стремясь не только устранить руководящую верхушку конкурентов, но и сорвать им важную сделку. Семья Матушки Ло, отвечавшей за добрую треть оборота наркотиков в половине Цзюлуна, была очень влиятельна. Также поговаривали, что через её руки проходит почти четверть всей прибыли с работорговли и добрый ломоть — с оборота оружия. Даже связи с Триадами ей приписывали, но это совсем уж закрытая информация, даже среди своих. Впрочем, в абсолютной пустоте слухи не появляются, а значит, доля правды во всём этом была. К тому же, обостренная интуиция, правильные связи и запредельная решимость непосредственно самой госпожи Ло позволяли ей год от года наращивать авторитет Семьи. Матушка Ло была удачливым бизнесменом. Настолько удачливым, что в скором времени закономерно начала вставать поперёк интересов других Семей. Намеренно или по «незнанию», но те «палки», что она вставляла в колёса конкурентов, особенно болезненно сказывались на их делах. Ненавязчиво, но планомерно — где хитростью, а где и силой — жестокая женщина подминала под себя территорию соседей. Покушения на Матушку Ло не заставили себя ждать и последовали незамедлительно. Из того, что было «официально» известно в криминальных кругах, список получался внушительный: семь попыток отравления, четыре попытки убить взрывом, двое завербованных наемных убийц из числа людей Матушки и даже один «случайный» психопат с ножом. Но результатов это не давало — бойкая старушка была по-прежнему живее всех живых, и покидать пост не собиралась. Впрочем, как не убывало и стремление конкурентов убрать неугодного человека. Поэтому в такие вот моменты, когда «классика» давала сбой и не срабатывала, нанимали меня.. . .
Сбор информации обычно занимал раз в десять больше усилий и времени, чем сама операция. Приходилось проявлять крайнюю осторожность и осмотрительность, чтобы ненароком не спугнуть цель. На этом этапе мне ничего не грозило, но нужный человек мог запросто догадаться о готовящемся покушении, начать менять свои привычки и обычный распорядок дня, что пускало на ветер всю проделанную работу. К тому же, предупрежден — значит вооружен. Устранение становилось в разы более сложным. Но на этот раз моя цель была не просто мелким лидером банды, ощутившим власть и потерявшим берега здравого смысла, или заезжим криминальным авторитетом, который должен по-тихому исчезнуть насовсем. У Семьи Бао, на которую я работал, было подробное досье на всех лидеров конкурирующих группировок, нужное как раз для подобного случая. Как, в общем-то, и досье на мистера Бао в руках других Семей. Властные «пауки» в тесной банке Гонконга загодя готовились к устранению своих заклятых друзей и коллег по криминальному бизнесу. Информация от Семьи Бао вместе со словами Гао Нинг значительно облегчили мне труд. И хотя все происходило в некоторой спешке, но жаловаться было не на что — в моем ремесле стабильности мало. Поэтому мне, по сути, оставалось лишь добраться до нужного адреса, войти и по-тихому перестрелять всех, включая цель задания. Ну, или разъебать всё в кровавые лоскуты, расстреляв и забросав гранатами — это как получится. Я-то, конечно, стараюсь избегать ошибок, но иногда ошибки сами приходят ко мне, и ничего не остаётся, как менять пистолет с глушителем на автомат. И, похоже, нынешний заказ — второго порядка. Не хотелось бы, но следует быть готовым к тому, что придется пошуметь. Матушку Ло обрезком трубы не забьешь — рядом с ней постоянно находятся не менее двух десятков человек охраны. И не просто случайные гопники, способные только ножами блестеть в тёмных переулках, а умелые бойцы и головорезы, настоящие звери без границ и без правил. С ними могут быть трудности и одним только «глоком» я их не одолею.. . .
На территории Семьи Бао я снимал несколько крохотных комнатушек в разных районах, нужных лишь, чтобы скоротать ночь и выспаться. Разумеется, оружия я там не хранил: небезопасно, да и места попросту нету. Всем нужным снаряжением для финальной фазы операции меня снабжали люди мистера Бао. На этот раз мне указали на расположение одного из грузовых контейнеров в порту Гонконга. Сперва — IOTV. Ума не приложу, откуда мистер Бао получает штатное обмундирование сухопутных войск США, но мне оно пригодится. Тяжеловато, конечно — шестнадцать килограмм всё-таки — но мало ли, что «плохие парни» достанут из-под полы, чтобы в меня пострелять. Да и жизнь у меня не казённая. А на тот случай, если противник окажется таким же предусмотрительным, мне поможет СР-3 «Вихрь» с бронебойными боеприпасами. Также со мной останется упомянутый «девятнадцатый» Глок с глушителем. Ну, и на сладкое — пару гранат. Взял бы и больше — штука крайне полезная — но я и без того под дождевиком буду выглядеть, как оружейная пирамида. Ещё немного — и позвякивать начну, словно лошадь сбруей. А мне ведь не только стрелять, но и бегать придётся.. . .
Свою малолитражку я припарковал за два квартала до нужного адреса. Едва втиснув крохотный автомобильчик в парковочный просвет, оставил ключи в зажигании и просто закрыл дверь. Это недоразумение от мира автопрома мне не понадобится — по завершении миссии в трёх кварталах от точки меня будет ждать другая машина. Я тем временем свернул в переулок, прошёл немного вглубь ущелья, образованного стенами двух домов. С мусорного контейнера дотянулся до пожарной лестницы. Оставшиеся две сотни метров пришлось пробираться по крышам, как какой-нибудь Бэтмен. У служебного входа в забегаловку, указанную Гао Нинг, всё было тихо и неприметно — с моей позиции не было заметно никакой излишней активности. Не зная наперёд, ни за что бы не догадался, что в здании напротив находился один из влиятельнейших людей Гонконга, вершивший сию минуту свои грязные делишки. Но нужно отдать должное — в заведениях Матушки стряпня просто отменная, да и сервис на высоком уровне. Так сразу и не поймёшь: она злодейка или опытный ресторатор? Подумав об этом, я даже невольно сглотнул слюну — враз захотелось погрызть моих любимых «коготков». Под плафоном тусклого фонаря над неброской дверью «Веселого Баоцзы» — одной из многочисленных точек Матушки — стоял сурового вида мордоворот в деловом костюме, изредка лениво поглядывавший по сторонам. Бульдожья квадратная челюсть, грудь, словно бочка и руки — толще, чем у меня бёдра. Только ошейника с шипами не хватало. Одним словом — мясо. В самом уничижительном смысле этого слова — стоит он здесь не потому, что самый опасный, а для того, чтобы внушительным видом отпугивать не в меру любопытных обывателей. Настоящие же убийцы находятся внутри, за обшитой жестью дверью. Раз в шесть минут мимо громилы, стерегущего дверь, проходил человек. Вполне себе обычный на вид и одетый в неброскую одежду, «прохожий» казался припозднившимся выпивохой, но никак не участником банды. Однако этот парень постоянно останавливался у двери, перекидывался парой слов с охранником, а затем докладывал обстановку по рации, поднося неприметную коробочку к лицу. Этакий своеобразный патрульный, следивший за округой в меру доступного. Что не есть хорошо — за шесть минут, как бы я ни старался, но не успею незаметно и тихо выполнить свою задачу, обезвредив цель и её охрану. Патрульный заметит пропажу громилы и поднимет тревогу, переполошив и поставив на уши все это змеиное гнездо. И дело даже не в том, что мне придётся встретиться с двумя десятками, если не больше, злющих сволочей, вооружённых до зубов. Матушку Ло просто выведут из здания через парадный вход, и задание будет провалено. Семья Бао такой результат не оценит, и тогда придут уже за мной.. . .
Матушка Ло, если сведения верны, намеревалась пробыть в этой забегаловке до утра, поэтому некоторый запас времени у меня был. Поэтому, раскатав небольшой туристический коврик, я уселся за парапетом, не сводя глаз с переулка внизу. Спустя сорок минут наблюдения случилось то, чего я дожидался — пересмена патрульных. Было бы хреново обезвредить этих двоих и понять, что дверь мне снаружи не открыть. Громила условленным образом постучал в дверь. Изнутри глухо клацнул засов, и старого наблюдателя впустили внутрь, а новый пришёл ему на замену. Собственно, лишь этот условный стук мне и был нужен. Пропустив патрульного вперёд, я торопливо покинул свой наблюдательный пост спустившись вниз по пожарной лестнице на другой стороне здания. И как только наблюдатель прошёл мимо и скрылся за дальним углом забегаловки, я, под прикрытием темноты переулка, подобрался как можно ближе к служебному входу «Весёлого Баоцзы». Метрах в пятнадцати от охранника пришлось замереть, вжавшись в тень от мусорных баков. Если я попробую подойти ещё ближе, нагруженный своим смертоубийственным железом, то даже этот увалень меня заметит. Но ближе не очень то и нужно — стреляю я весьма хорошо. Пока патрульный делал обход, потратив на это аж восемь минут — то ли ноги короче, то ли не такой прилежный, как предыдущий — я аккуратно разложил приклад «Вихря» и навинтил на ствол глушитель, примкнув магазин. Чтобы не грохотать затвором, патрон был уже в патроннике. Оставалось снять оружие с предохранителя и вложить в плечо. К тому моменту, как я был готов, наблюдатель уже подходил к служебному входу и лез за рацией в карман. Затем, как и положено, мужчина рутинно доложил обстановку, после чего дал отбой и выключил прибор связи. В ту же секунду дернувшись и брызнув мозговым веществом, его голова запрокинулась, и тело безвольно рухнуло, раскинув руки. Рация выскользнула из ладони и отлетела куда-то в темноту, проскрежетав пластиковым корпусом. Громила у дверей успел только дернутся, бестолково полуприсев, словно готовился прыгнуть на врага, как тоже расплескал содержимое своей головы по штукатурке ближайшей стены и грузной тушей осел, глухо ткнувшись лбом в грязный асфальт. Под обеими телами быстро натекали чёрные в окружающей полутьме лужи. Теперь время пошло на секунды — чем больше я перебью охраны до того, как поднимется тревога, тем лучше. Для меня, не для них.. . .
Рванув к двери, я побарабанил кулаком в лист жести условленным стуком, и как только тяжёлая воротина приоткрылась, вновь лязгнув засовом, сунул в щель проёма трубу глушителя. Треснула очередь, и охранник, прошитый тяжёлыми пулями навылет, провалился на пол. Через миг я уже был внутри здания. Сделав контроль — не люблю неожиданностей в спину — я скинул мешковатый дождевик и торопливым мягким шагом двинулся по коридору. Справа шла наружная стена, а слева — какие-то кладовые и подсобные помещения. Одно из них выводило в полуподвал над которым была построен ресторанчик «Весёлый Баоцзы». Там и следовало искать Матушку Ло. Лишь только я успел отбросить в сторону балахонистый плащ, как задвигалась ручка на второй по счету двери. Глушитель глушителем, но задавленные хлопки выстрелов, клацанье затвора и шум от падения тела частично могли пробиться за стены. Напарники того, открывавшего дверь, шли проверить, в чем дело. Я оказался на доли мгновения быстрее, встав чуть в стороне от дверного проёма. Как только в нем показался невысокий охранник, я изо всей силы пнул его в живот, буквально складывая пополам и отшвыривая обратно в комнату. А затем ступил следом, длинными очередями исполосовав пятерых. Пули глухо бились в стены, пронзая неприкрытые тела, «Вихрь» сыпанул в стену гильзами, и в облаке пороховой гари повисла тишина. Я подбивом — не до соблюдения правил — сменил магазин и снова сделал контроль, прострелив черноволосые головы. Из коридора раздался встревоженный голос, а затем послышались торопливые шаги, быстро перешедшие в бег. А вот и они, мои неприятности, легки на помине. Как ни старался, но обстоятельства оказались не в мою пользу. Пора было переходить к плану «Б». Бегущий человек, наконец, заметил в конце коридора тело охранника, прикрытое дождевиком, и закричал уже в голос, поднимая тревогу. Бег сразу же затих, оборвавшись коротким щелчком предохранителя, и человек перешёл на осторожный шаг. Ну, ещё бы он попёр на рожон. Низко присев у дверного проёма, я рывком выглянул в коридор и, снизу вверх, очередью снес полбашки крадущемуся бойцу. Тело запрокинуло навзничь, а оружие с лязгом ударилось о стену и загрохотало по полу. Но в тишине уже не было особого смысла. Первая от входной двери комната оказалась глухим закутком два метра на полтора, заполненной уборочным инвентарем. Чтобы не рисковать, я бегло её оглядел — никого. Во второй истекали кровью пять тел — тоже зачищено. Пнув в дверную ручку третью, я тотчас присел за косяк, ожидая атаки. И в ту же секунду в стену коридора, прошивая тонкое полотно двери, ударили плотные очереди. Три или четыре стрелка стегали дверной косяк пулями, стараясь добраться до меня и вынуждая откатиться в сторону в облаке пыли и дроблёной штукатурки. «Что же, игры кончились…» — всплыла грустная мысль, и я вытащил гранату из разгрузки. Быстро отогнул усики и выдернул чеку, на мгновение разжав кулак. Отлетевшая предохранителя скоба хлопнула запалом, и на счёт «два» округлый шарик влетел внутрь комнаты. Бухнул совсем не внушительный взрыв, осыпая помещение осколками, и из проема ударила тугая волна сжатого воздуха, раздались болезненные стоны. Внутри комнаты копошилось несколько тел. Но выцеливать головы в дыму было некогда, поэтому я просто высадил весь магазин по шевелящимся фигурам и сменил его на новый. Из-за четвёртой двери раздавались крики и торопливо приближающийся топот бегущих людей. Очевидно Матушка Ло была именно там…. . .
Случайная очередь попала в затвор «Вихря», заклинив его и брызнув осколками мягкой пули в лицо. Повезло — в глаза не попало. Хотя это могло значить, что мой противник использует полицейские, пустоголовые боеприпасы. Но следующий же удар врезался в грудь, вышибая воздух из лёгких, швыряя на спину и доказывая, что приятного в подобном в любом случае мало. Отбросив в сторону ставший бесполезным кусок железа и сдёрнув оставшиеся магазины к автомату, я откатился назад. Пару секунд, чтобы перевести дыхание, сбившееся от испуга — и снова на ноги. В ладони мгновенно оказался верный «Глок», словно сам прыгнувший из кобуры. Остервенение, с которым отбивались охранники Матушки, намекало на то, что я загораживаю единственный выход.. . .
Жареный «Коготь Феникса» неспроста показал мне средний палец — сегодня явно был не мой день. Меня подстрелили. И хотя рана в боку кровоточила, но это было терпимо — пуля прошла по касательной, лишь разорвав кожу. Вот только это не сильно поможет, когда между мной и десятком автоматных стволов — лишь живой щит в виде Матушки Ло. Под забегаловкой оказался неожиданно просторный подвал, уставленный держащими потолочное перекрытие колоннами. Это позволило мне маневрировать, укрываясь, часто меняя позиции и избегая окружения. А верная охрана, до жуткого фанатизма преданная не менее жуткой женщине, была вынуждена её защищать, и то и дело поставлялась под выстрелы, пытаясь уберечь от пуль свою подопечную. Чего мне и надо было на пути за жизнью Матушки. Но потом все пошло наперекосяк. Вместо воя далёких полицейских сирен сверху раздался весьма близкий топот множества шагов и бряцания оружия! Невесть откуда взявшиеся вооруженные люди быстро заполняли подвал, торопливо укрываясь за ящиками и колоннами. Все новые лучи подствольных фонарей вспарывали темноту, а ответить им было попросту нечем. Меня, как крысу, зажимали в углу. И присказка о крысе, способной напасть в критический момент, нисколько не радовала — несчастному грызуну, то бишь мне, это никак не поможет. Я уже расстрелял всё, что взял с собой, поэтому придётся рисковать и добывать оружие с мёртвых…. . .
Завладеть оружием удалось слишком большой ценой, непомерной. Чуть промедлив из-за раны в боку и замешкавшись, я поймал пулю бедром. Похоже, кость не задело, но мякоть ноги прошило навылет. Сбившись с шага, последними двумя пулями, выпущенными из «Глока», я прострелил голову ублюдку ранившему меня, и упал за колонну на чьё-то мертвое тело, изгваздавшись в чужой крови. Подхватил древний, затёртый до блеска «Ингрэм» и за прикрытием кирпичного столба дополз до Матушки Ло, чертыхаясь и постанывая от боли. Стрельба людей Ло поутихла из опасения подстрелить своего босса. Но этот монстр в человечьем обличии, эта благообразная пожилая женщина, даже бровью не повёла и с места не двинулась, когда я оказался рядом. Словно дожидалась меня, как любимого внука. А от её умиротворённого взгляда, глядевшего как будто сквозь, в неведомую глубину, и вовсе бросало в дрожь. Обхватив старушку со спины за шею и согнувшись в три погибели — слишком уж рослый по сравнению с ней — я выставил перед собой босса Семьи, как щит. Морщинистая старая бестия даже не сопротивлялась, но мы оба знали, что теперь время играет против меня. Пуля, прострелившая бедро, если и не задела крупные сосуды, то все равно банально проделала сквозную дыру, разорвав массив мышечной ткани. А это значит, что от кровопотери я потеряют сознание лишь на пару минут позже. — На что вы рассчитываете, молодой человек? — совершенно спокойным, ровным голосом поинтересовалась госпожа Ло. — Вам в любом случае не миновать суровой кары. Так сложите оружие и облегчите свою участь. Бабуля Ло вам обещает, что обойдётся без пыток… В противном случае вы, молодой человек, ещё взмолитесь о смерти… Эта старая сука говорила таким непринуждённым тоном, словно продавала мне баоцзы в одной из своих забегаловок. Ни угрозы в голосе, ни толики гнева — она просто искренне меня предупреждала, что распустит на лоскуты в ближайшем будущем. — Закройте свой рот, Матушка, — прижавшись спиной к стене, просипел я в ответ и для убедительности ткнул её в ребра дулом «Ингрэма». — Медленно обернитесь ко мне лицом и достаньте жгут из левого нагрудного кармана… Такая мудрая женщина наверняка знает, как с ним обращаться, а у меня как раз в бедре дырка… В этот момент от группы противника отделился человек, вальяжно выступивший вперёд на пару шагов. Из-за бьющего в глаза света, ни лица, ни даже очертаний фигуры, нельзя было разобрать, но, судя по ловким движениям, он был довольно молод. В подвале повисла звенящая тишина. Пару секунд мы смотрели друг на друга: я — в слепящий свет, он — на моё бледнеющее от кровопотери лицо. А затем незнакомец внезапно вскинул руку с зажатым в ней пистолетом и выстрелил. Я вовремя заметил размытое движение и ещё ниже пригнулся, но пуля предназначалась не мне! Старуха вздрогнула и с сиплым кряхтением быстро обмякла в моей слабеющей руке, превращаясь в непосильную ношу. Через миг дряхлое тело рухнуло в сырую грязь подвала. Я успел только вскинуть своё оружие в последнем порыве, как в ту же секунду, чуть в стороне от человека, убившего госпожу Ло, полыхнул сноп пламени ружейного выстрела. Тяжёлый кулак свинцовой пули вонзился мне в грудь, ломая ребра, отшвыривая на стену и лишая сознания.. . .
Я несколько раз почти отключался, но меня постоянно приводили в чувства, не давали окончательно утратить связь с неприятной реальностью. Окатывали из ведра то ли водой из ближайшей лужи, то ли вовсе протухшей мочой — смердело невероятно — и снова принимались за дело. На этот раз меня уже второй час лупцевал кривозубый, низкорослый крепыш. Или вторую неделю. Не знаю. Не помню. В голове методично, словно фейерверк на Празднике Весны, ухали тяжелые разрывы ударов. Яркие вспышки озаряли помутневшее сознание, а от сырых кирпичных стен какого-то промозглого подвала эхом отражались влажные звуки тычков. Я же, сплевывая осколки последних зубов изорванными губами, был в доле мгновения от того, чтобы сдаться и плюнуть уже на всё. Просто послать всех их нахуй, откинуться назад и получать «удовольствие», наслаждаясь последними сиплыми вздохами затхлого воздуха. То, что со мной делали, не было допросом, да и на пытку не походило — уж эти ребята умели пытать, мне ли об этом не знать. Сейчас же они просто попеременно дубасили меня, прерываясь лишь на «попить» и «поссать». Конечно, глупо об этом говорить теперь, увидев кончину Матушки Ло и будучи намертво прикрученным проволокой к кондовому стулу, но когда моё простреленное бедро и измочаленное предплечье туго перетянули жгутами, а затем принялись без слов избивать — я заподозрил неладное. Если бы меня начали пытать, то наверняка нашлась бы возможность улучить миг и сбежать, но вопросов никто не задавал. Учёных степеней у меня отродясь не водилось, но и конченным дураком я также не был, а потому отчётливо понимал: когда так прессуют — методично, без злобы — то уже не отпустят. По крайней мере, не одним куском. Но на свою же беду, тело моё оказалось куда крепче, чем я ожидал: ни кровопотеря, ни огнестрельные ранения, ни длительные истязания не смогли подарить вожделенный покой. Желтомордый ублюдок, избивавший меня, выкладывался на полную силу, но работал без огонька, без задора. Словно тесто месил или работал на «груше». Никакой злобы во взгляде, лишь легкий намек на усталость от продолжительного труда. Человек просто приводил «вещи» в надлежащее состояние. Меня взяли живым, о чем наверняка уже известно всем заинтересованным людям. Поэтому если труп наемника, «убившего» Матушку Ло, найдут с аккуратной дырочкой в простреленной голове, то такая скорая и безболезненная расправа вызовет подозрение и вопросы у остальных Семей. Оттого я не удивлюсь, даже если мучители поставят мне капельницу и накачают наркотой, чтобы «свидетель» не подох раньше времени. Единственное, что не позволяло мне совсем отдаться на волю безразличного Дао — это ненависть, искристая, искренняя и всепоглощающая, как детская обида. Я ненавидел себя за глупость и самоуверенность, позабыв, что на любого мудреца достаточно простоты. Но еще больше я ненавидел этого уёбка, чесавшего о мою морду свои, похоже, каменные кулаки. Ненавидел не за кривые зубы и желтую кожу, не за раскосые глаза — я и сам наполовину китаец. Разбитое на кусочки сознание, угасая, цеплялось за абсурдные мелочи, и ненавистнее всего в эти последние минуты моей жизни было то, что у этой кривоногой суки был так отлично поставлен удар…. . .
Очередной, уже и не помню какой по счёту, вонючий душ на голову вновь вывел меня из пространного забытья. Я был всё в том же подвале и всё ещё жив. Кое-как отфыркиваясь и сплёвывая мерзость, залившую лицо, с кривой усмешкой подумал, что: «Не занести бы инфекции…». Вряд ли моё лицо сейчас выглядело человеческим, скорее было похоже на жопу бабуина, которую неделю трахали битой, утыканной гвоздями. Потому и моя «обворожительная» улыбка должна быть соответствующей. — Не поделишься, что такого смешного ты увидел? — рядом впервые за часы истязаний раздался негромкий голос. «Похоже, всё?..» — безразлично подумал я. В виду моей «работы», мне было отчасти позволено общаться и с людьми, живущими по традиционному китайскому укладу, и с любителями западных веяний и новшеств. Но я не особенно приживался среди этих двух групп, поэтому многие тонкости упускал. Но ясно как день, что со мной заговорили не просто так и не ради извинений. Скорее всего это прощальное «Прости» или что-нибудь гневно-возвышенное. Но мне уже на всё наплевать. — Да твоё бычьё уже надоело, — прошамкал я разбитыми губами в ответ. Надо же, даже челюсть не сломали. — Бьют, как бабы. От их оплеух уже голова болит… Закашлявшись и сплюнув, вернее просто брызнув кровавыми тягучими пузырями, я оскалился в щербатой ухмылке. — Юмор — это хорошо, это полезно, — судя по голосу, собеседник мой явно улыбнулся. — Говорят, что юмор жизнь продлевает… Человек вышел из снопа света, бившего ему в спину, и я на мгновение сощурился, словно пропоротый острыми лучами. Вскоре зрение вернулось и сквозь заплывшие веки едва удалось рассмотреть незнакомца. Передо мной был невысокий и щуплый парнишка, почти что подросток, Ло Ксяодан — внук почившей Матушки Ло. В руках он держал что-то продолговатое, отливавшее розовым перламутром, а у меня в голове начали складываться в мозаику кусочки фатального просчёта. — Власти захотелось? — вновь прошамкал я. Не то, чтобы было интересно — лишнее знание покойнику ни к чему — просто в виде последнего жеста упрямства, чтобы этот засранец не думал, что меня раздавил. Парень же, ничего не ответив, с явным восхищением обернулся к кому-то в лучах света, коротко махнув в мою сторону ладонью. — Вот! Вот такие люди нужны нашей организации, а не тупые дуболомы! — воскликнул он возбуждённо. — Я даже рта раскрыть не успел, а он уже всё понял… Парень вновь обернулся ко мне. — Я прав? — вкрадчивый голос нового босса, словно живой, вползал в уши. Пошевелив пальцами на руках или попытавшись это сделать — руки совсем онемели — я, как мог более непринужденно, пожал плечами. — Сговорился с Семьёй Бао… Они подослали меня, «убившего» Ма… — я вновь сплюнул вожжи слюней, едва чувствуя губы. — … «Убившего» Матушку Ло… В итоге: ты получаешь руководство, а Бао — бескровно получит кусок территории… Слушая мои хрипящие объяснения, парень с довольной улыбкой то и дело кивал. Когда же я закончил, он довольно щёлкнул пальцами. — Есть неточности, но в целом — всё верно, — он отступил на шаг и добавил, словно говоря это не мне, а себе. — Если нас так просто просчитать, то это плохо говорит об уровне проработки… Впрочем, это уже не важно. Взявшись обеими руками за продолговатую яркую херню, которую я так и не смог хорошо рассмотреть, Ксяодан двинул предплечьями, и затхлый подвал напомнил до боли знакомый шорох клинка, покидавшего ножны. — Ведите… — коротко приказал парень себе за спину и обернулся ко мне, протягивая кончик короткого меча к разбитому лицу. Небольшая, изящная гарда в форме полумесяца, «рожками» к клинку и рукоять были всё того же розового перламутра, в тон ножнам. Открытые взору части под тощей рукой паренька были покрыты невероятно искусной резьбой, а с кончика рукояти свисал, повязанный бантом, шёлковый шнур с пышными кисточками на концах. Лезвие, поблёскивавшее у моего носа, отливало насыщенным изумрудным блеском, и словно было перемешено с мутными «хлопьями» молока, создававшими извилистые полосы и разводы. — Знаешь, что это? — спросил парень, но я ответил молчанием. В это время в лучи света ввели девушку с мешком на голове. Ладони её были туго стянуты гибкими хомутами, колени дрожали так, что бедняжка буквально висела на руках пары здоровяков, втащивших её в подвал. — Это — Ли Джан Нуши, ритуальное оружие, — продолжал тем временем парень, покачивая оружие в руке. — Когда-то давно адепты секты Черного Солнца убили этим клинком сотни женщин, принося их в жертву. Если я не ошибаюсь, то их было четыреста семнадцать… Ксяодан оглянулся на свет, словно спрашивая у подчинённых. Ему тотчас ответили: — Господин Ло, а как же Четвёртая Жрица?.. Парень покивал в сторону голоса, словно отчасти соглашаясь, но затем отмахнулся: — Нет, это было самоубийство, а такое не считается за жертвоприношение… Так о чем это я? — парень вновь обернулся ко мне. — Ли Джан Нуши нужен, чтобы убивать женщин. Дикость, но в те времена среди послушниц этой придурошной секты было честью принять смерть от этого клинка. Однако… Ксяодан назидательно поднял указательный палец. — Смерть от этого клинка для мужчины считалась страшнейшим позором, — на лице низкорослого засранца расплывалась кровожадная улыбка. — Понятно к чему я веду? Ты, такой негодяй, убил мою любимую тётю, поэтому я просто обязан тебя наказать!.. Мелкий ублюдок явно получал удовольствие от ситуации, ощутив привкус власти и вседозволенности. — Отсоси… — прохрипел я в ответ. — Понятно… к чему я веду? Ксяодан, выпрямившись, молча поманил пальцем, и двое громил подвели дрожавшую девушку. Разрезав хомут, на её руках, быстро усадили пленницу мне на бёдра лицом к лицу. А затем заново попросту приковали, вновь скрутив теми самыми гибкими стяжками её лодыжки и запястья. Наконец, сдернули с головы мешок. Я особенно не удивился, увидев, кто же она. Покушение контролировали другие люди, а значит, все причастные, должны были быть устранены. В том числе и Гао Нинг, сотрясаемая крупной дрожью верхом у меня на бёдрах. Глаза девушки были заполнены ужасом, а залепленный скотчем рот пытался издавать какие-то звуки, по лицу текли слёзы вперемешку с соплями. Она то и дело пыталась заглянуть себе за спину, в панике ёрзая из стороны в сторону и стараясь рассмотреть свою судьбу в лучах света. Через миг мне на промежность полилось что-то горячее — Нинг обмочилась от страха. Честно признаться, я и сам был готов обоссаться, но, похоже, такое уже случилось в один из недавних моментов моего бессознательного состояния. — Последнее слово? — парень встал в дурацкую позу, разведя в стороны руки и словно спрашивая, чем же я недоволен. — Не промахнись, недоросль, — я криво усмехнулся в ответ и перевёл взгляд на девушку, забыв об новом боссе Семьи Ло. — Не бойся… Я здесь… Я рядом… Всё будет хорошо… — заглянув в глаза девушке своими заплывшими щёлочками я пытался в меру сил отвлечь несчастную от неизбежного. — Слышишь? Мы выберемся… Ты мне веришь?! В последней попытке уцепиться за жизнь, девушка торопливо закивала, расширившимися от ужаса глазами таращась на меня… а в следующий миг с приглушенным криком изогнулась от боли, когда Ксяодан всем своим весом вогнал клинок ей в спину. Чего уж там, пацан всё делает правильно — если я останусь в живых, то Семья Ло умрёт. Через мгновение в мою грудь, чуть левее от центра, врезался, словно раскалённый прут, проткнувший плоть и с мерзким скрежетом скользнувший меж рёбер. Острое жало меча замерло в сердце, разрубив его надвое, и бросив меня в объятия небытия.