***
Наконец дочитавший к вечеру книгу Ривай отправился в библиотеку, чтобы ее вернуть. Она вот-вот должна была закрыться, но он решил попытать счастье и взять сегодня следующую, благо уже определился какую. Он шел, разглядывая через решетчатые окна опустившееся ближе к горизонту палящее солнце. Мыслей было много и почему-то пластинкой на фоне всего остального играл никак не дающий покоя разговор с Пиксисом, а обложкой были, сука, самые красивые глаза, блестящие, как два изумруда. Он мог понять, почему Диего хотел бы их вырезать. В подсобке, мимо которой он проходил, за дверью послышался какой-то шум, напоминающий звуки борьбы и стоны. Ривай хотел пройти дальше — все, что происходило за дверью, его не касалось, — но почему-то, вопреки своим привычкам, он остановился. Попытался отговорить себя ещё раз, но все же повернул ручку и сильно толкнул дверь, прекрасно зная, что ее кто-то держит с той стороны. И все же ничего невозможного, что касалось физической силы, для Аккермана не было. Он легко попал внутрь, поморщившись от смердяще пахнущих латиносов, которые периодически всей командой забывали принять душ, а, быть может, водные процедуры им просто не помогали. В такие моменты Ривай боялся, что они одолеют его запахом, от которого он мог бы грохнуться в обморок. — О, Аккерман, и ты захотел к нам присоединиться? — похоже, сцена прервалась на самом интересном, потому что распятый и удерживаемый несколькими дружками Диего Эрен лежал уже со спущенными до середины бедер штанами. Диего, к слову, свой страшный грязный хер тоже не постеснялся достать, но по позе, в которой их застукал Ривай, было не совсем понятно, какие действия главы латиносов должны последовать далее. — Просто услышал шум, решил заглянуть на огонек, — Аккерман смотрел на заплаканное, но отнюдь не подавленное лицо Эрена, полное ярости и злобы, и залюбовался. О да, мальчишка был прекрасен: стройный, со впалым животом, немного угловатый, за волосы хотелось оттягивать, а ноги закидывать себе на плечи; смуглая кожа на вид бархатистая, скорее всего, таковой и являлась, искусанные губы припухли и искривились, приоткрывая вид на стиснутые белые ровные зубы. Наверное, так Эрен пытался показать все, что думает о пиздеце, в который попал, но на деле лишь распалял Диего. И Ривая тоже распалял. За мгновения, за секунды. И отдавать такое шикарное тело долбанутому Диего и всей его пиздобратии стало жалко. Это было так странно, но Ривай принял решение почти не задумываясь. — Я забираю его. — Че сказал? — бугай заржал и ему завторили его дружки. Не потрудившись натянуть штаны и тряся своим омерзительным вставшим хером с толстыми венами и мерзко-розовой головкой, он подошел к Риваю и навис над ним скалой. — Могу дать попользоваться, Аккерман, но только после того, как сам отведаю эту сладкую задницу. Тебе, как местной знаменитости, даже сделаю пятидесятипроцентную скидку, — он улыбнулся, сверкая своими золотыми грилзами, а до чувствительного носа Ривая дошел тошнотворный запах чужого члена. Хвала небесам, у него получилось прервать передвижение блевоты по пищеводу, но взгляд красноречиво отражал мысли касательно сказанного Диего. Этот мудак все-таки завёл речь о своём сомнительном бизнесе, что вызвало волну раздражения. — Он мой, — особо не церемонясь с этим мудаком, но перефразировав, повторил Аккерман и толкнул главаря латиносов плечом. Диего этот порыв не оценил и схватил наглого коротышку за плечо, разворачивая к себе и безумно вглядываясь в спокойные глаза. Ривай это предвидел. Забрать что-то у этого долбоеба было проще простого, но тот слишком верил в свою силу и местный авторитет, иногда забывая, кто перед ним. — Я давно понял, что ты охуел и пора ставить тебя на место, — все вдруг побросали Йегера — все равно никуда не денется — и направились на помощь к своему лидеру. — Я бы с удовольствием и твой рот опробовал, с наслаждением засаживая тебе в глотку, — пальцы сжимали плечо все сильнее, а вокруг раздавалось окончательно выводящее из себя щелканье костяшками. Ривай попытался подавить в себе никуда не девшееся раздражение и не достать обычную металлическую шариковую ручку, которая идеально справлялась как с разгадыванием кроссвордов, так и с выкалыванием глаз. Но когда кто-то из этих идиотов схватил его за волосы, чеку сорвало и ручка материализовалась в руке, проткнув одному правую щеку, другому — левое бедро и остановившись в миллиметре от паха Диего. На стороне Аккермана всегда были эффект неожиданности и скорость, застать его врасплох было возможно только если… Да никогда. — Советую тебе уняться и придумать что-то поинтереснее, чем толпа неотесанных шестерок, — Ривай исподлобья угрожающе посмотрел на ошарашенного лидера латиносов, который за секунды растерял всю свою команду. — Не забывай, с кем говоришь, Диего, — затем Аккерман заметил на своей робе капли крови и прикрыл глаза, стараясь унять клокочущую ярость, ибо придётся сменить её. ДНК гребаных латиносов не самый любимый принт на одежде. Он подошел к ошарашенному Эрену, который даже не пытался бежать, вместо этого внимательно наблюдая за происходившей между двумя авторитетами беседой. Он успел натянуть штаны и сесть в угол, чтобы не попасть под раздачу. Отпускать Эрена Диего не хотелось, ибо планы на него были построены аж на недели вперед, в которые он надеялся трахать юное тело, периодически сдавая его в аренду, но вставать на пути Аккермана было себе дороже. Он вместе с Эреном покинул подсобку, оставляя покалеченных латиносов и их лидера, у которого член по-прежнему неприкаянно болтался, но теперь уже без надежды в ближайшее время оказаться в такой желанной дырке. Йегер шел чуть впереди по коридору, не оборачиваясь и молча, а Ривай не смог отказать себе в том, чтобы разглядеть его задницу и убедиться, что да, ему нравится. И мордашка у Эрена что надо, и глаза очень заводят, особенно когда блестят от накатывающихся слез. Его хотелось трахать, и Ривай уж точно не собирался себе в этом отказывать, особенно после того, что для него сделал. У Эрена теперь небольшой должок. Хотя неправильно, ведь должок-то очень большой. — Эм, спасибо, — Йегер все-таки притормозил и поравнялся со своим «спасителем». С наивностью ребёнка он повернулся к равнодушному Риваю, стараясь показаться дружелюбным, насколько это было возможным. — Я не собирался сдаваться, но без вас я бы вряд ли справился, но… В смысле, я так пытался отбиться, но то, что сделали вы, было потрясающе! Они ведь такие огромные, но вы такой ловкий! — это неподдельное восхищение в голосе вызывало тошноту и будило только что заснувшее раздражение. — Не благодари, — даже не глядя на мальчишку, прервал Ривай, вспоминая, что изначально шел в библиотеку и, кажется, где-то в процессе проебал книгу. Он прикрыл глаза, выдыхая, но все же решил пояснить Эрену, что его «спасение» можно назвать весьма условным. Проходя мимо ещё одной подсобки, он схватил мальчишку за запястье и затащил в неё, прижав всем телом к закрывшейся двери. Йегер замер, никак не ожидая такого поворота. Адреналин от предыдущей схватки уже отпустил, тело поддалось страху и оцепенело. Руки Ривая начали нагло лапать задеревеневшего от шока парня: правая грубо сжимала ягодицы пока только через ткань брюк, а левая залезла под кофту и добралась до соска, больно сжимая его и выводя Эрена из транса. Он зашипел и вырвался, отскочив к дальней стене, и сполз по ней, не способный устоять на ногах. Аккерман в принципе особо от этого не смутился и подошёл к новенькому, присев перед ним на корточки. — Я поясню, — он заглянул в напуганные глаза и понял, что наслаждается этим видом, — у меня для тебя две новости. Как всегда, хорошая и плохая. Итак, начнём с плохой, да? — дождавшись неуверенного кивка Эрена, который так и сидел на полу, сжавшись от пристального взгляда, Ривай раскрыл первую карту: — Я буду тебя трахать, — рот Эрена приоткрылся, но ни одного звука так и не сорвалось. — Но есть и хорошая новость: трахать тебя буду только я, — наблюдать за тем, как с этих глаз по щекам тянутся дорожки слез, было гребаным садистским наслаждением. Это было ненормально, но Ривай кайфовал, ему нравилось. — То есть… То ес-ть, — Эрен был напуган до усрачки, так, что ему даже слова было сложно произнести целиком, — вы меня не спасали вовсе? — С какой стороны посмотреть, но запомни главное — ты теперь мой. Ривай проводил подавленного Йегера до камеры и предупредил его соседа, пожилого афроамериканца, с которым никогда не было проблем, что у мальчишки даже волос с головы упасть не должен без ведома самого Аккермана, и что, скорее всего, завтра Эрен и Фарлан поменяются местами. Эта мысль быстро пришла в голову и облачилась в слова, тут же сорвавшись с языка. Ривай пораженно замер, абсолютно отказываясь понимать, что творит. Постояльцы камеры тоже уставились на него вопросительно, даже напуганный стремительными переменами в своей жизни Эрен затравленно посмотрел на своего «спасителя», но Аккерман не собирался никому ничего отвечать, поэтому без лишних слов отправился к себе, подмечая, что Фарлан так и дрыхнет. Нужно было все хорошенько обдумать. И в первую очередь, свое собственное дурное поведение, не влезавшее ни в одни рамки.***
Утром Фарлан жёстко высказался о планах Ривая, которые тот раскрыл перед другом. Он почти осудил его, но, приняв аргументы, что лучше так, чем если через мальчишку пройдёт вся тюрьма, согласился, хотя и подметил, что Эрена можно было бы просто защитить, а не пытаться на фоне более катастрофического зла выглядеть благодетелем. — Отвали, Фарлан, ты прекрасно знаешь, что у меня нет желания его защищать. Я хочу его трахать, — Ривай пил купленный у Пиксиса чай и с неудовольствием продолжал с другом этот дурацкий диалог. — И ещё ты прекрасно знаешь, что я не занимаюсь благотворительностью. Эрен первый, кто понравился мне впервые за долгое время, и я готов предложить ему покровительство, но только если он будет мне подставляться и будет подставляться только мне. Ты знаешь, что я достаточно брезглив к тем, в ком уже побывали, а этот малыш — девственник. Быть может, он даже свой милый детский член ещё ни в одну вагину не засунул. В противном случае, если он вдруг откажется, Диего будет очень рад, когда получит его обратно в свои лапы. — Ривай, одно дело трахаться с теми, кто сам на это согласен, как ты раньше это делал, а другое… — Он согласится, — Аккерман пожал плечами, не видя для пацана другой альтернативы. — Под давлением твоего авторитета даже я бы согласился, но он ещё ребёнок… — Ещё раз, но другими словами: ОТЪЕБИСЬ. Мы в тюрьме, а не на курорте. Сюда хорошие люди не попадают, поэтому не строй из себя Мать Терезу. И раз этот говнюк здесь, значит тоже заслужил, — громко поставив бокал с чаем, закончил Ривай. — Так что собери, пожалуйста, свой хлам и махнись с ним камерами, дабы его восхитительный зад с девственной дыркой ещё какое-то время сохранял свойство «девственная». Фарлан махнул рукой, пригладил свои светлые волосы и принялся, складывать всякую мелочь, все ещё не согласный с другом. — А что с охраной? — Я уже договорился, они в курсе. — Мы никогда не принуждали ни к чему людей. Конечно, мы совершали дела и похуже, но если ты хотел за него заступиться, не обязательно было придумывать для этого такую мерзкую причину, — спокойно высказал свои мысли, отразившиеся яростью на бледном лице, Фарлан. Аккерман вскочил на ноги и схватил друга за грудки, максимально приблизившись к лицу. — Слышь ты, психолог хренов, я знаю, что ты задумал. Снова хочешь поселить у меня в голове эти сраные фантомные мысли, которые мне не принадлежат, хочешь, чтобы мне казалось, что это я сам так придумал, как ты уже делал неоднократно. А потом я бы пошел подтирать этому пиздюку зад, да? Но в этот раз не прокатит, — Фарлан хмуро смотрел своими выразительными глазами на искаженное гримасой ярости лицо и молчал, зная, что любое слово может сделать только хуже. — Я его хочу трахать, иметь, ебать, если тебе угодно, и я буду это делать. Не пытайся мне внушить какие-то свои моралистские идеи, которые уже порядком меня заебали. Даже не ополоснув кружку, Ривай быстро покинул камеру, намереваясь заглянуть в подсобку и поискать утерянную книгу, чтобы отвлечь себя от одолевшей злобы, желчью поднимающейся к горлу и оставляющей неприятный привкус.***
— Ни с места! Руки за голову! Вы имеете право хранить молчание. Всё, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде. Ваш адвокат может присутствовать при допросе. Если вы не можете оплатить услуги адвоката, он будет предоставлен вам государством. ... — Это не моё. Это моего друга. Он попросил принести в проулок. Сколько мне ещё нужно это повторить? — уставший Эрен Йегер уже в миллионный раз за несколько часов монотонно повторял одно и то же двум откровенно насмехающимся над ним детективам. Он уже сорвал глотку, пытаясь что-то доказать, но все факты на лицо, и ни одного в его пользу. — Да-да, конечно. Все это мы слышали миллионы раз, — тот, что был справа, усатый и полный, с залысиной на макушке, со снисходительной улыбкой смотрел на напуганного парня. Таких он перевидал за свой век на службе у закона немало, поэтому большими и честными глазами убедить его было сложно. — Всегда «это не моё, мне подбросили», «меня попросили друг, мама, бабушка». — Но это правда. Это не моё, — настаивал Йегер, не уставая повторять одно и то же, как молитву, словно однажды над ним сжалятся, поверят и отпустят. Но чуда не происходило. — Тебя нашли со ста граммами марихуаны и тремя граммами кокаина. Тебе грозит приличный срок, но, если будешь содействовать, возможно, тебе его немножко скостят, — второй, худощавый и седой, в скучном сером костюме, решил тоже влезть с советом, но никак не помогал. Эрен не понимал, почему он должен признаваться в том, чего не делал и не собирался делать. Если бы он хотя бы попытался представить то, как выглядел со стороны, когда его брали, то вопросов к детективам не осталось бы. Но Йегеру его невиновность казалась очевидной, он лишь не понимал, почему, кроме него, никто не понимает. — А где мой адвокат? — вдруг спросил Эрен, чем насмешил своих дознавателей. — Он тебе не понадобится, но я слышал, что он опаздывает, — и снова дикий хохот, вызывающий нервную улыбку и учащенное сердцебиение. Всё будет в порядке: они дождутся адвоката, и вместе с ним можно будет что-нибудь придумать. Первое утро в новом «доме» на ближайшие пару лет Эрен уже привычно начинал с прокручивания в голове событий, которые предшествовали оглашению приговора, как делал, когда был дома, пока шло расследование, а потом и в следственном изоляторе, откуда после суда его перевезли в «Снежинку». Какое красивое, даже милое название для такого страшного места. Ему бы больше подошло более говорящее имя: «Преисподняя», «Геенна Огненная», «Девять кругов ада», «Чистилище», «Пекло». Как угодно, но только не милая безобидная «Снежинка». Йегер лежал на кровати, проснувшись до подъёма, и отказывался открывать глаза до момента, когда все-таки придётся. Хотелось ещё хотя бы ненадолго сохранить иллюзию того, что все происходящее с ним — сон. Он умолял вселенную и всех богов, чтобы, когда он открыл глаза, вокруг не было серых обшарпанных стен, маленького бестолкового окна и огромной решётки, предельно ясно намекающей, что это тюрьма, а не комната в родительском доме. А ещё этого грузного и молчаливого темнокожего соседа, который, хоть и был предупреждён, но выглядел угрожающе. В груди засвербело пуще прежнего, когда в мысли закрались воспоминания о вчерашних происшествиях, что привели Эрена к тому, что скоро придётся сменить соседа. Даже под веками глаза защипало. Дыхание участилось, а пальцы впились ногтями в ладони, чтобы хоть чуть-чуть попробовать удержаться от позорных рыданий. Ривай обещал ему сладкую жизнь своей наложницы, от которой до боли в сердце хотелось отказаться, но, как любила говорить мама, из двух зол выбираем меньшее. Мама… Мысли о ней окончательно вывели из строя и без того раскисшего и растоптанного Эрена, он больше не сдерживался. Только перевернулся на живот и уткнулся в подушку, боясь нарушить сон того, кто спал на втором этаже, дабы не навлечь на себя ещё и его гнев. Было ли страшно? Словами не описать насколько. Эрен до сих пор никак не мог поверить, что он оказался таким наивным дураком и встрял в такую глупость. И естественно, что спасать его никто не собирался. Но как он мог не поверить людям, которых знал с детства? Он ведь прошёл с ними бок о бок целое десятилетие школы, несколько десятков олимпиад и поступление в один из самых престижных вузов! А теперь он здесь — заперт с преступниками, будто сам является одним из них. И, скорее всего, грядущей ночью он ещё и расстанется с девственностью, но не так, как мечтал: с Кристой, с которой они шли к этому несколько лет, чтобы стать друг для друга первыми и последними. Он сделает это не с ней, а с опасным мужчиной, которого встретил вчера и который его спас из лап настоящего извращенца. Йегер в тот момент был ему благодарен и думал, что обязан своему куратору по стирке жизнью. Но, как оказалось, это был не добрый самаритянин, который протянул заблудшей душе руку помощи. Ривай обернулся ещё одним монстром, властным и сильным, ничуть не пренебрегающим пользоваться своим положением. Эрен его боялся даже больше, чем Диего, потому что от этого латиноса ты сразу знал, чего ждать, чего невозможно было сказать о Ривае. Йегеру вчера представилась возможность оценить его скорость, силу и смертоносность, и понять, что отказывать ему однозначно себе дороже. «Я буду тебя трахать… трахать тебя буду только я». Основная суть вчерашнего разговора жужжала в голове, вызывая желание умереть. Эрен никак не мог отлипнуть от подушки, хотя поток слез уже прекратился. Никак не получалось перестать повторять про себя, что это не с ним, что это с кем-то другим происходит. Ведь нельзя попасть в тюрьму, когда ты не виновен. Такое же только в фильмах бывает. И насилие в тюрьмах должно быть только в фильмах. Почему все знают про это, но никто ничего не делает? «Но могло бы быть и хуже», — голос в голове пытался оправдать сложившуюся ситуацию. «…только я». А тихий спокойный голос Ривая сладким ядом растекался по венам. Эрен успокаивал себя, заставлял себя перестать рыдать, уверял, что он сильный и справится. Ривай все-таки, несмотря на свою непредсказуемость, был один, и он был… чистым? Почему-то на ум пришло именно это слово. Да, Ривай чистый, особенно на контрасте с вонючими латиносами. От него вкусно пахло порошком и ещё какими-то чистящими средствами, словно в тюрьме он не сидит, а работает уборщиком. Почему-то сознание отвлеклось от причины столь близкого знакомства с этим мужчиной и решило восстановить в воображении его образ. Самыми врезающимися в память были глаза, светло-серые, с чёткими точками зрачков, они следили внимательно, изучали, оценивали, и взгляд их не сулил ничего хорошего. Конечно, прочитать что-то по ним было невозможно, разве что Ривай совсем не тот, каким кажется на первый взгляд. Невысокий и худощавый, но жилистый, отчего быстрый и сильный, руки украшали проступающие на бледной коже ярко-выраженные голубые вены, острые, даже красивые черты складывались в привлекательное, но не особо выразительное лицо; чёрные, жёсткие на вид, но блестящие волосы с чётким переходом от выбритых висков и затылка к длинным рваным прядям. Ривай выглядел гораздо приятнее Диего, но от этого оказаться в его руках и с его членом во рту или заднице больше не захотелось. Эрен вздохнул и открыл глаза, решив принять реальность. Чуда не произошло — он по-прежнему в камере, но после этого утра наедине с подушкой смириться оказалось легче. Мозг как-то перестроился, помог прийти к согласию с самим собой. По-настоящему ничего плохого ещё не произошло, поэтому… — ПОДЪЕМ! ПОДЪЕМ! ПОДЪЕМ! — поток «оптимистичных» мыслей прервал сигнал подъёма и звучные басистые голоса охранников, которые горланили, не жалея глоток. — Йегер, собирай шмотки и после обеда меняешься с Черчем, — буквально на секунду один из служащих задержался около камеры и поспешил дальше. Эрен кивнул, взял зубную щётку и подошёл к умывальнику почистить зубы. Его сосед, по-прежнему молчаливый, спрыгнул со своей койки и повторил действия парня. Они игнорировали друг друга до самого конца, даже несмотря на то, что скоро им предстояло расстаться. Каждый занимался своим и предпочитал делать вид, что, кроме него самого, в камере никого нет, до самого отбытия в душ. Там Эрен очень долго и терпеливо сидел на лавочке, ожидая, когда большинство покинет кабинки и разойдется по своим делам. Он обнимал полотенце с завернутым в него мылом и смотрел в пол, по-прежнему стараясь не встретиться ни с кем взглядом и не схлопотать новую порцию приключений. Йегера никто не трогал, что радовало, даже слова в его сторону ни одного не сказал. Все проходили мимо, словно он пустое место или недостоин внимания, но это не могло не радовать. Даже Диего не тормознул рядом, покидая раздевалку сразу после того, как переоделся. Эрен уже было подумал, что все налаживается, когда в волосах запутались чьи-то пальцы. Он вздрогнул и резко вскинул голову, обнаруживая совсем рядом Ривая и то, что его близость отбирает способность нормально дышать. Йегер задержал воздух в лёгких, ощущая, как длинные пальцы обманчиво нежно перебирают длинные пряди отросших волос, а сам Ривай осматривает раздевалку. — Моя русалочка решила меня дождаться? — голос, такой тихий, но чёткий и поставленный, вызывал дрожь по телу, усилившуюся после того, как ладонь, огладив голову, спустилась к воротнику футболки и начала оглаживать шею. — Я просто… — Эрен потерял дар речи от столь неожиданной встречи с Риваем. Мигом улетучились все мысли, остались только ощущения, ознобом едва заметно колотя напряжённое тело. — Ждал, когда все уйдут? — Эрен отвёл взгляд и кивнул. — Так вот, знай, что в конце ты ни от чего не застрахован. Если бы пошел вначале, то за тебя мог хотя бы заступиться какой-нибудь идиот, типа Фарлана, — Ривай продолжал осматриваться и ласково массировать шею Эрена под воротом робы, хотя это ничуть не расслабляло, а как раз наоборот. — Но с ним ты опоздал, поэтому пойдешь со мной. Это не было предложением, это было приказом. И Йегер ни в коем случае не собирался перечить и отказывать, кожей и всем нутром ощущая от мужчины скрытую угрозу. Он стоял абсолютно спокойно, если двигался, то делал это плавно, вид у него был весьма меланхоличный, но Эрен знал, он видел, как за секунды Ривай разнес Диего с его дружками. И у него получилось их не убить, потому что он бил очень метко — обескуражить, но не задеть ничего жизненно важного. За те мгновения Йегер даже не успел осознать, он не успел разглядеть произошедшее. Даже сейчас, прокручивая тот момент в голове, он не мог вспомнить ни одного движения Ривая — словно кто-то перемотал плёнку, зачем-то пропуская самое интересное. И почему-то с каждой минутой получалось все больше радоваться тому, что он тогда зашёл в подсобку на шум и спас, пусть и весьма условно. — Иди, я подожду, — Эрен вдруг перестал ощущать касания и недоумевающе уставился на Ривая, который отошёл к шкафчикам и прислонился к одному из них спиной. — Я уже был, до подъёма, — бездействие Йегера и его недоверчивый, немного хмурый взгляд, похоже, насмешили мужчину, и он ухмыльнулся, — или настаиваешь, чтобы я все-таки составил тебе компанию? — он не сдвинулся с места, продолжая стоять со сложенными на груди руками, и все так же насмешливо следил за вмиг подскочившим парнем. Эрен не понял, как такое возможно. Его в принципе удивляло настолько привилегированное положение мужчины: он постоянно ходил, куда ему угодно, и делал, что ему хочется. С охраной был на короткой ноге, а заключённые его то ли уважали, то ли боялись, то ли просто обходили стороной. Влияние ауры Ривая Эрен уже во всю испытывал на себе, да и взять в пример хотя бы того же Диего. Йегер торопливо подошёл к одному из свободных шкафчиков и начал раздеваться. Было немного неловко, потому что пристальный взгляд прожигал в пояснице дыру. Или не в пояснице. Но в любом случае он был осязаем, тяжело ложась на обнажившуюся кожу нервным зудом, неприятным покалыванием. Даже стоять спиной к Риваю теперь было как-то странно, но и поворачиваться не хотелось. Однако Эрен не мог на целую вечность зависнуть с голым задом лицом к шкафчику: во-первых, время утреннего душа вот-вот должно было закончиться, а, во-вторых, ни к чему хорошему в таком месте, как тюрьма, это точно не привело бы. Собрав всю волю в кулак, он взял полотенце и мыло, расправил плечи и направился в душ, все же избегая взглядов в сторону Аккермана, который по ощущениям своего взгляда так и не отвёл. — Я подожду тебя здесь, пока не закончишь. Можешь не торопиться, мойся тщательнее, — последнее слово прозвучало с ощутимым нажимом, на него стоило обратить особое внимание. И Эрен понял, что имелось ввиду. Может, он и не был геем, но сложить два и два мог без проблем. Несложно догадаться, как парни занимаются сексом и какие неприятности могут их ждать. Эрен вошёл в душевую комнату, когда все её уже покинули, облегчённо выдыхая. Проблем с каким-нибудь заинтересованным в нем лицом он бы сейчас не выдержал. Встав как можно дальше от входа, в самый дальний угол, Йегер включил воду, настроил и какое-то время просто стоял, выпав из реальности. Тело расслаблялось, мысли покидали. Организм за один только вчерашний день и прошедшую ночь так сильно устал, что сейчас был готов отключиться по-настоящему. И войди сюда Диего, Ривай или десять человек со вполне определёнными целями, Эрен бы не сразу заметил. И уж тем более вряд ли смог бы сопротивляться. За первый день в «Снежинке» были истрачены запасы адреналина на годы вперёд. За утро с мокрой подушкой удалось принять происходящее и смириться с ним. По крайней мере, прямо сейчас Эрену казалось именно так — что он смирился, потерял надежду. Уже не было смысла бороться вообще хоть с кем-то — итог везде казался примерно одинаковым… …но из двух зол выбираем меньшее. С этой мыслью, мелькнувшей уже не первый раз за утро, Эрен взял мыло и начал старательно натирать им свою кожу, покрывая тело густой плёнкой, которая из-за попадающей на неё воды пенилась и стекала вниз по туловищу, рукам и ногам прямо на пол. Йегер мылся тщательно, но к самому главному месту, которое требовало наибольшего внимания, приступить никак не мог. Да и, честно говоря, не совсем представлял, как там его вымыть. Пальцы несколько раз доходили до ложбинки между ягодиц и затем начинали медлить, неуверенно подбираясь к сжимающемуся очку, но затем отступали. Когда оттягивать стало уже бессмысленно, Эрен все же решил действовать до конца. Казалось, что самым простым было засунуть намыленные пальцы внутрь, но давление на кольцо мышц никак не способствовало прогрессу, и два пальца, приставленные ко входу, никак не лезли. Эрен на всякий случай ещё раз осмотрелся, никого не обнаружив, оперся рукой о стену и попробовал ещё раз. Один палец все-таки пролез на две фаланги, вызвав, мягко говоря, дискомфорт и желание поскорее его вытащить, но было решено терпеть. — Черт, ещё чуть-чуть, совсем немного, потерпи, — он шептал сам себе, двигая внутри пальцем. Сложно было представить, как туда должен поместиться ещё один, а затем, возможно, уже сегодня вечером, целый член. Но, несмотря на трудности, которые Эрен испытывал, он вытащил палец, намылил руку и, превозмогая боль, сжав зубы и сдерживая стоны, вставил сразу два, стараясь тщательно промыть себя изнутри. Было мерзко и унизительно, радовало, что этого хотя бы никто не видел. А ведь могло бы быть и хуже.***
Ривай стоял около шкафчика, запрокинув голову и прикрыв глаза. Он решил подождать Эрена, чтобы драгоценный зад того случайно не упал на чей-нибудь член, поскользнувшись на мыле в душевой, которое кто-то уронил. Такой сюжет был слишком вероятен, а девственная дырка такого красавца была слишком желанной для всех, включая Аккермана. И хотя он чётко дал понять, кому этот юнец принадлежит, всегда находились особо одарённые — ещё более тупые и бесстрашные, чем Диего, которые, не страшась последствий, посягали на чужое. Эрен, похоже, сам прекрасно понимал, в каком положении находился, раз хватило мозгов испугаться пойти в душ со всеми. Но в то же время ему не хватило опыта понять, что в конце чаще всего остаются любители десерта, а новенький был самым настоящим лакомым кусочком. Уж теперь Ривай уверился в этом окончательно. Абсолютно голый Эрен вызвал какое-то неконтролируемое слюновыделение, приходилось постоянно сглатывать, а ещё держать себя в руках, чтобы, наплевав на все «за» и «против», не рвануть за ним и не взять его в душе, чтобы там грубо сжимать в руках эти округлые ягодицы и долбить в нерастянутый узкий анус; хотелось заломить руки, потому что Аккерман был уверен, что эта пташка точно начнёт на первых порах биться в руках, хоть мальчишка и пытался казаться покорным и смирившимся, а ещё, скорее всего, он сам в это верил. Ривай был уверен, что без грубости не обойдётся — Эрена придётся ломать, подавлять и, будто ребёнка, воспитывать. И это будоражило кровь, вызывало предвкушение. Аккерман уже представлял, как будет отчаянно, до крови кусать тонкую кожу на шее и плечах, срывая с пухлых губ болезненные стоны. Как будет удерживать сопротивляющееся тело, жестоко вколачиваясь в него. Как будет оттягивать за длинные патлы и грубо впиваться в искусанные, разбитые губы. Черт, да этот парень имеет все шансы поставить Ривая на колени, если научится пользоваться тем, что дала ему природа. Аккерману самому стонать захотелось, наблюдая за тем, как Эрен расхрабрился, расправил плечи и гордо прошествовал в душевую комнату, посчитав, что никто не заметил того, как сильно он напряжен. Хотя, быть может, он и сам не замечал. И все же распределение сюда Йегера однозначно было подарком небес, ибо Риваю давно никто так не нравился. Вернее, он давно так сильно никого не хотел, чтобы чуть ли не с первого взгляда. И никогда не происходило такого, чтобы приходилось действовать необдуманно, нелогично, непонятно для самого себя. Наверное, это напоминало влюбленность, но своеобразную. Эту заботу и желание уберечь можно было сравнить с ощущениями, когда ты только что купил дорогую тачку, о которой всю жизнь мечтал, и выбегаешь каждые пять минуть проверить, все ли с ней в порядке, не появились ли царапины или хотя бы пятнышко, переживая, что именно сейчас тебе может не повезти и на нее свалится метеорит или какой-нибудь кретин въедет в нее своей колымагой, хотя ты живешь за огромным забором, где этим кретинам взяться неоткуда. За размышлениями прошло достаточно приличное количество времени, и что было странно, так это то, что Эрен был предупреждён, что его ожидал Ривай, но почему-то особо не торопился. Нет, это тоже было советом Аккермана, но неужели он всерьёз решил ему последовать? Если да, то мужчина был бы приятно удивлён. На тонких губах заиграла ухмылка, и Ривай решил заглянуть к парню и, если он там просто прохлаждался, надрать ему уши. Ещё и завтрак уже начался. Из душевой доносился размеренный шум воды. Ривай подошёл ко входу и заглянул внутрь, обнаруживая Эрена у дальнего угла и не сразу понимая, почему в штанах очень быстро стало тесно. Член отреагировал быстрее, предельно точно определяя, чем занят Йегер, старательно двигающий пальцами и неосознанно разрабатывающий дырку. Блять, если бы у Аккермана было чуть меньше брезгливости и контроля, эта аппетитная задница сию секунду перестала бы быть девственной. Но мокнуть сейчас да и трахаться в душе не хотелось, поэтому Эрен теперь просто обязан был быть насажен на болт Ривая и заставить его кончить. Хотя то, что придется заставлять, весьма сомнительно, ибо для этого было достаточно одного взгляда на изгиб спины и широко расставленные ноги, по которым стекали наверняка приятные потоки воды. Постояв и вдоволь полюбовавшись открывшимся видом, Ривай вернулся к шкафчику, около которого стоял, осознавая заметно улучшившееся настроение. Губы так и расплылись в довольной улыбке от мысли, что мальчишка и правда умеет приятно удивлять.***
До окончания обеда не происходило ничего интересного: Ривай дождался Эрена, они пошли в столовую, которую большинство заключенных уже покинуло, и молча завтракали за одним столом овсянкой и соком. Многие оглядывались на странную парочку, все еще не веря своим глазам: давно у Аккермана не было фаворита, а тут — мальчишка всего лишь второй день как прибыл, а уже под его протекцией, а значит, даже случайно его коснуться будет лотереей на выживание, ибо Ривай ко всем, кто был с ним, и ко всему, что ему принадлежало, относился очень ревностно, с воодушевлением ломая абсолютно любые кости, носы и выбивая челюсти, а попутно — еще и зубы. Он не любил кровь и грязь, но в моменты, когда его что-то приводило в бешенство, он забывался и со страстью принимался доходчиво доносить до человека то, что тот, блять, не понял простыми словами. Вот только было непонятно что из себя представлял новенький для Аккермана: входит ли он в группу «все, кто с ним» или во «все, что ему принадлежит». И каждый склонялся больше ко второму варианту, ибо попасть в первый было невозможно. У Ривая всегда была одна и та же банда, и ее состав крайне редко пополнялся, сколько его все помнят. Те, с кем он спал, становились неприкасаемыми для остальных, но в принципе для него ничего не значили. И все же стать его партнером было большой удачей, потому что иметь такую крышу взамен на не самый плохой секс, пусть и гейский, равноценно джек-поту, если ты молодой и смазливый. За год через того, кому не посчастливилось, могло пройти в среднем тридцать человек, не особо заботясь о его согласии. Тесная связь с Риваем абсолютно исключала этот неприятный момент. Если он кого-то выбирает, то в заднице и рту этого кого-то побывает только его член. Неприятно, если ты натурал, но на контрасте — терпимо. Их все равно редко связывало с Аккерманом что-то, кроме секса, ибо ему это было не особо интересно. Еще примечательным было то, что Ривай был открытым геем, что обычно не приветствовалось, но его сила, влияние и неуязвимость были настолько велики, что никто не решался его осуждать. По крайней мере, в открытую. А те, кто когда-то пытался, послужили ступенями для его восхождения по лестнице иерархии на самый ее верх. И все же он был достаточно спокойным и хладнокровным, не приветствовал бесцельное и бессмысленное насилие, не унижал без надобности и ни у кого ничего не отнимал. Ему никто ничего не платил просто потому, что он Ривай. Он никогда не ставил себе целью заставить людей быть у него в долгу и вообще старался абстрагироваться от всевозможных проблем и разборок, подобно Пиксису. Но. Если ему что-то нравилось, как понравился Эрен, он готов был бороться за это до конца, прекрасно зная, что все равно победит и возьмет свое. Он редко хотел чего-то, за что стоило пытаться ему противостоять и рисковать своей жизнью. Зеленоглазый юнец стал первым впервые за долгое время, что захотели все, и он не стал исключением. Его дико раздражало, что у Диего вдруг появился вкус и пришлось мараться об него и его убогую команду. Еще больше бесило, что этот козел успел потрогать Эрена своими грязными мерзкими руками, но благо, что хоть не членом. Ривай смотрел на Йегера, без особого аппетита уплетающего завтрак, и пытался вспомнить, в какой момент он успел тронуться умом и решил заселить свою персональную давалку в свою камеру, выселяя при этом Фарлана. Теперь-то он точно будет напоминать счастливого семьянина. Странно, но пока что мысль о том, что Эрен будет жить с ним, не вызывала отторжения. Скорее всего, сказывалось желание поскорее нагнуть его. Аккерман молился, чтобы мальчишка не подкачал, оказываясь злой шуткой из разряда «ожидание-реальность». Хотя Риваю казалось, даже валяйся Эрен бревном, никак не реагируя, этого было бы достаточно. Он и сам не понимал, откуда такие мысли, но с того момента в подсобке Йегер будоражил кровь и испытывал терпение. И Риваю бы очень хотелось пообещать и ему, и себе, что он его не порвет, что в первый раз, такой важный для, в первую очередь, Эрена, он постарается не слететь с катушек, но чем больше проходило времени, тем меньше оставалось на это шансов. Однако Аккерман был очень терпеливым и готов был подождать еще чуть-чуть, чтобы смаковать Йегера, наслаждаться им. — Иди собирай вещи, хотя не думаю, что у тебя их так много, как у Фарлана, — Ривай обернулся к большим настенным часам, что висели за его спиной над входом в столовую, а затем вернул внимание застенчиво его рассматривающему и даже не опустившиму глаза, стойко выдерживающему тяжелый взгляд Эрену. Ривай предвкушал.***
Фарлан, парень, с которым Йегер поменялся, пришёл сам и подробно объяснил, куда нужно идти, когда повернуть и в какой момент остановиться, словно он видел Эрена настолько немощным, что тот не сумеет справиться с траекторией буквы «П». И все же Черч казался добрым человеком, не похожим на большинство здесь. Его голос, внешность и отзывчивость никак не соответствовали Риваю, от которого он съехал и другом которого представился. Напоследок он зачем-то сказал что-то вроде «он не так плох, как кажется» и отвернулся. Эрену подумалось, что от стыда, но утверждать наверняка он не решался. Он ничего не ответил на эту никчемную информацию и покинул Фарлана и его новое жилище. Небольшая лёгкая коробка в одной руке тяготила, норовя выпрыгнуть из рук, одеяло с завернутыми в него подушкой и постельным бельем в другой руке съезжало вниз, заставляя перехватывать его поудобнее, ноги немели, а перед глазами все плыло. Йегеру казалось, что у него температура, лихорадка и паническая атака одновременно, но он не останавливался, шёл вперёд, не имея привычки оттягивать неизбежное. Было ощущение, что все смотрят ему вслед и ехидно ухмыляются, уже осведомленные, куда и зачем он переезжает. В голове творился какой-то сумбур, мысли появлялись и тут же исчезали, не оставляя и следа. Набатом в виски бил вопрос: «КАКОГО ХРЕНА Я ЗАБЫЛ В ЭТОМ МЕСТЕ?!», в горле встал тошнотворный ком, а взгляд хоть и казался сфокусированным, но не замечал ничего вокруг. Йегер знал, какие у Ривая на него планы, но даже примерно не представлял, как это будет происходить. Нет, он был осведомлён о физике процесса и понимал, что долбить будут его, но насколько грубо? Очень ли будет больно? Сможет ли он вообще после этого ходить, спать, есть? А жить? Он справится с такого рода унижением? Судя по с трудом протиснутым двум пальцам, Эрена ждала настоящая пытка. Уже на подходе к камере Ривая парень тяжело вздохнул, прикрыв глаза, постарался убедить себя, что все будет в порядке, и встал около раскрытой решетки. Что примечательно, камера находилась напротив стены, так, что из других, напротив, было не видно, что там происходило. Это, конечно, и радовало, и огорчало — если Ривай решит прибить Эрена, то свидетелей не будет. Хотя на самом деле создавалось впечатление, что, если бы Ривай решил убить его при всех, даже в присутствии охраны, свидетелей все равно не оказалось бы. Настолько влиятельным и могущественным в стенах этого учреждения он казался Эрену. — Можно? — Аккерман сидел за столом у окна спиной к решетке и читал книгу, подперев рукой щеку. Не отвлекаясь от своего занятия, он показал жестом, чтобы Йегер вошел, и продолжил чтение. Судя по одинокому не заправленному ничем матрасу на первом этаже двухъярусной кровати, Эрену с этого момента принадлежала именно она. Он тихо, создавая минимум шума и стараясь не привлекать к себе внимания, сложил все на койку и осмотрелся вокруг. Камера Ривая оказалась очень чистой, убранной, но не сказать, что уютной. Здесь не было ничего лишнего вроде фотографий семьи на стене, как у предыдущего соседа, или вырезок из журналов, маленьких репродукций картин или хоть чего-нибудь еще, что помогло бы узнать хоть что-нибудь о постояльце. Разве что, помимо мыла, которое выдавалось всем, были гели для душа и пара шампуней, а под полкой стояла небольшая упаковка стирального порошка. Хорошо, единственное, что можно было сказать об Аккермане по его камере, это то, что он любил стерильную чистоту и ее запах. Когда Эрен приступил к тому, чтобы застелить свою кровать, раздался приглушенный, но в напряжении показавшийся очень громким хлопок книги, отчего он почувствовал, как внутренности скрутило в тугой узел, и Ривай, не вставая со стула, повернулся к нему, скорее всего, дочитав главу. И сделал он это достаточно быстро, но, может быть, решил отложить на потом, чтобы не было никаких отвлекающих факторов. Он молчал и просто следил за тем, как Йегер, пытаясь скрыть дрожь в руках, тщательно затыкал простынь под матрас. Он делал это долго и с упорством, никак не желая взглянуть на нового соседа, которого неосознанно начал считать своим хозяином. Продолжив игнорировать Ривая, Эрен долго трудился над тем, чтобы уголок к уголку сложить одеяло, а затем еще дольше застилал все темно-синим покрывалом, не меньше пары минут затыкая под матрас теперь еще и его. Когда осталось лишь бросить в изголовье подушку, Йегер почувствовал прилив расстройства, но возиться с ней стало бы полнейшим тупизмом, раскрывая суть и без того очевидных действий, поэтому он просто аккуратно положил ее и, осмотрев плод своих трудов, сел, по-прежнему избегая взглядов на следящего за ним Ривая. Оба молчали: Эрену было страшно, а почему Ривай молчит, он не понимал, наверное, ждал какой-нибудь реакции. В блоке слышался шум, кто-то что-то громко обсуждал, кто-то смеялся, кто-то смотрел телек, кто-то собирался на исправительную работу. И все были так далеко, отчего неловко становилось в два раза больше. Эрену казалось, что они уже наедине, и если он хоть чуток шелохнется, то Ривай тут же сапсаном атакует его, заставляя немедленно приступить к непотребствам. Но Аккерман не двигался, просто смотрел. Внезапно в носу что-то зачесалось, и Йегер не выдержал, громко чихнув в ладонь и разбивая в пух и прах возросшее до небывалых пределов напряжение. Он ошарашенно обернулся к мужчине с глазами, полными ужаса, словно тот собрался за это его убить, и обнаружил усмехающегося Ривая, сложившего руки на спинке стула и устроившегося на них подбородком. — Будь здоров, Эрен, — прозвучало даже доброжелательно, но Эрен не терял бдительности, слабо кивнул и поблагодарил. — Спасибо. — Что-то ты какой-то нерадостный, — подметил Ривай, все-таки вставая со стула и присаживаясь рядом с Йегером на кровать, вызывая внезапной близостью нервный озноб. — Я даже уступил тебе нижнюю койку, хотя она всегда была моей. Но нам ведь так будет удобнее, да? — Аккерман резко приблизился, коснувшись носом скулы, которая тут же заалела. Эрен от неожиданности дернулся и отшатнулся. — Эм… Спасибо, мистер Аккерман, мне очень приятно, — прозвучало неуместно вежливо. Йегер встал на ноги и отошел к столу, генерируя в голове план по спасению собственной девственности. Пока он не переступил порог камеры, ему казалось, что он готов с ней попрощаться, но на деле вышло иначе. — Что читаете? О, «Властелин Колец»? А я вот только фильм смотрел. Он обернулся по окончании своего нервного монолога и сглотнул скопившуюся слюну. Ривай смотрел и никак не выдавал своего мнения по поводу происходящего цирка. Бесспорно, он догадался о задумке Эрена, но никак не прокомментировал ее. И на вопросы, к слову, не отвечал. Просто продолжал сидеть на кровати, нервируя своей непонятностью парня, который застыл у стола, не зная, как лучше поступить: остаться рядом со столом или сесть обратно к Риваю. Но на расстоянии сохранялось хоть какое-то чувство безопасности, а вот рядом с мужчиной становилось ясно, что вот-вот произойдёт кое-что конкретное. Эрен отвел взгляд, с надеждой уставившись на выход из камеры. Есть ли у него сейчас повод покинуть ее? И главное, позволит ли этому случиться Ривай? Эрен выдохнул и посмотрел в пол. Что ему делать? — Сядь на место, — будто прочитав мысли, четко произнес Аккерман. Это было сказано настолько приказным тоном, что Йегер почувствовал себя собакой, не способной не повиноваться. В горле опять разросся неприятный ком, мешая глотать слюну, а ноги онемели. Стало по-настоящему страшно, но показывать это было нельзя, поэтому Эрен поднял голову и с вызовом взглянул на Ривая. — Мистер Аккерман, давайте поговорим, — предложение прозвучало, похоже, крайне глупо, потому что бровь «мистера Аккермана» нервно дернулась, а губы поджались. Наверное, он не был настроен на разговоры, но все же ничего не происходило: он еще не сорвался с места, чтобы уничтожить Эрена, отчего последний почувствовал прилив сил. — Просто я подумал, что, может быть, я могу вам быть как-то еще полезен? Не только как… В качестве… — хотелось подобрать менее обидное слово, но на ум приходили самые банальные оскорбления, которыми называть себя не хотелось. — Моей подстилки? — все же закончил Ривай. — Может быть, но мы обсудим это только после того, как выясним годишься ли ты хотя бы на ее роль, — а вот эти слова уже сбили спесь с расхрабрившегося парня, но не привыкший отступать на полпути Эрен решил продолжить попытки разбить эту глухую стену. — Нет, сэр, вы не так поняли, я имел ввиду… — и снова он не заметил хоть каких-то действий со стороны Аккермана, который мгновенно материализовался рядом, оттягивая за волосы и роняя спиной на стол. Он навис над Эреном всего лишь в паре сантиметров от его лица, злобно глядя исподлобья. Глаза Йегера расширились до небывалых размеров, а дыхание задержалось от внезапности случившегося. Руки легли на твёрдую, почти каменную грудь, пытаясь удержать мужчину на расстоянии, но тот сам не двигался дальше. — А что ты умеешь, Эрен? Чем ты можешь быть мне полезен? — хороший вопрос, было самое время для того, чтобы собрать себя в кучу и выдать что-то весомое, но губы Йегера начали беззвучно открываться и закрываться, в голове было пусто и не оказалось ни одной дельной мысли. — Я… Я… — если бы он меньше волновался, то заметил бы в глазах Аккермана, что тот уже знал, каков будет исход, даже если бы Эрен предложил ему миллион долларов. Но Эрен был слишком занят попытками сгенерировать хотя бы одну мало-мальски удачную идею и секунда за секундой терпел крах. — Ну? Эрен? Я задал вопрос: что ты можешь мне предложить взамен на свое охуенное тело? — и вроде вопросы несложные, но ничего умного, что могло бы сработать, так и не посетило. Очень отвлекали блестящие азартом глаза, немного обезумевшие и ставшие непривычно неравнодушными. — Давай я дам тебе пятнадцать секунд, и, если ты не выдашь ничего, что меня заинтересует, мы остановимся на нашем первоначальном варианте. Идёт? — без особой надобности Эрен кивнул, уже с одной сотой первой секунды поняв, что просто оттянул момент, когда его изнасилуют. Все отведённое на раздумья время Эрен смотрел Аккерману в глаза, пытаясь отыскать хотя бы толику вероятности того, что тот передумает, но чуда так и не произошло — там было пусто. Буквально ничего. — Пятнадцать. Есть идеи? — Ривай пристально смотрел, ожидая ответа, но Йегер молчал, ощущая не просто горечь поражения, а леденящий душу ужас. Конечно, в тюрьме за вторые сутки он ощущал это уже далеко не в первый раз, но теперь шансов на то, что его кто-то спасёт, не осталось. Единственный спаситель сейчас находился близко и сам излучал опасность. — Хорошо, ты пытался, но, малыш, просто подумай, что бы ты смог предложить мне? Делать за меня домашку? Отдавать батину травку, которую он прячет в шкафу с носками? Или, может, шоколадки и деньги, которые будут тебе присылать родственники? — Ривая же ситуация, похоже, начала забавлять. Он все ещё удерживал парня на столе и подушечками пальцев нежно гладил по щеке. — Эрен, у меня все есть, тем более здесь. Ты ничем меня удивить не сможешь. Но если хочешь, давай поговорим о том, что дам тебе я, если ты немно-ожечко постараешься, — Аккерман говорил с Йегером, застывшим между ним и столом, как с ребёнком, приглушив голос и растягивая слова. Его ладонь снова заползла под кофту и легла на плоский живот, большим пальцем поглаживая его, но Эрен ничего не чувствовал, кроме неотвратимой безнадеги. — Если твоя задница изнутри окажется столь же прекрасной, как и снаружи, я оставлю тебя при себе. И за секс ты получишь мою защиту: тебя не будут бить и унижать. На тебя даже смотреть будут бояться, прекрасно зная, кому ты принадлежишь, — Ривай говорил это тоном, в котором уже сквозила ревность ко всем и вся. Предельно ясно давал понять, что «да, Эрен, ты будешь моим имуществом, но именно это и спасет тебя». — Если тебя хотя бы пальцем кто-то тронет или начнёт угрожать, я обещаю, что убью его. — Но!.. — голос сорвался на крик, а руки дернулись, чтобы толкнуть Ривая, но, хвала небесам, Йегер успел удержать их, избежав роковой ошибки, и он просто сжал в кулаках чужую робу. — Тшшш… — Ривай приложил к пухлым губам указательный палец и помотал головой, намекая, что стоит притормозить и прекратить испытывать его терпение и свою судьбу. — Я еще не закончил, — Эрен закрыл рот, окончательно срываясь в пучину паники. — Наверное, тебе интересно в подробностях узнать, что с тобой станет, если я тебя сейчас выкину отсюда? — Я догадываюсь, — Йегер прошептал, боясь даже говорить вслух, чтобы ничем не вывести из себя мужчину. — Но я все-таки расскажу, мне не сложно, — Аккерман поднялся с Эрена, распластанного на столе, сел на стул и притянул парня к себе, усаживая его к себе на колени. Руки снова залезли под кофту, потому что, очевидно, Риваю нравилось трогать бархатистую кожу, и начали оглаживать бока и живот по кромке низких боксеров, щекоча и заставляя дрожать. Эрен чувствовал на затылке теплое дыхание и почему-то представлял, как Аккерман впивается в его шею, до мяса разрывая плоть. Было сложно понять, хотелось ли видеть его перед собой, чтобы хоть чуть-чуть понимать происходящее, или наоборот, не встречаться взглядом с глазами, по которым ничего не считать. — Итак, допустим, что ты отказываешься от роли моей любовницы, — Эрен не смог сдержать раздраженный вздох, на что Аккерман ничего не сказал, но легонько ущипнул за бок, дабы показать, что все слышит, — и я выселил тебя обратно. Первым, кто обрадуется, будет Диего, естественно. Он, наверное, в первую же ночь прибежит продолжать ваше знакомство с его вонючим стремным хером, — даже спиной Йегер смог ощутить омерзение, с которым об этом говорил Аккерман. — А Диего, — рука скользнула под резинку боксеров, и Эрен чуть не взвизгнул, когда пальцы коснулись головки. Он дернулся, но вторая рука Ривая крепко прижимала к себе, — так на тебе повернут, что в один присест выебет тебя не только в зад и в рот, но потом еще и в уши, наверное. Или выколет тебе глаза и трахнет в глазницы. По крайне мере, о такой фантазии он поведал мне в твой первый день. Он любит изъебываться и придумывать новые способы снять напряжение. — Я все понял, можете не рассказывать дальше, — Эрен попытался убрать чужую руку подальше от собственного члена, но та даже не шелохнулась. Йегер не особо усердствовал, слабея от каждого слова Ривая, который мял медленно твердеющий, но все же вялый член парня. — Нет, слушай дальше, — губы, касающиеся затылка, пускали мурашки и дрожь по всему телу, а глаза резало от отвращения, но Эрен приказал себе терпеть. — Потом, когда Диего устанет, а так как он на всяких стероидах и анаболиках, произойдет это быстро, он, присвоив тебя себе, сдаст тебя друзьям «покататься». И те, любители всяких извращений под стать своему лидеру, будут ебать тебя по двое, трое, четверо одновременно. Они будут пихать в тебя свои грязные хуи — в рот, в зад, водить ими по твоему красивому телу. Каждый обязательно кончит тебе на лицо, в рот, в зад. Ты по сперме легко догадаешься, кто как питается, наверное, даже болезни определять начнешь. Те, кто не смогут кончить, будут отыгрываться иначе, всякие импотенты любят пиздить с особой жестокостью, ломать кости, смотреть, как жертва корчится. Их это заводит. Кто-нибудь обязательно тебя обоссыт, потому что им, блять, такого рода унижения доставляют удовольствие. Кто-то нассыт в тебя, может, даже в рот, — Эрен почувствовал подступающую тошноту и шумно вдохнул воздух, стараясь не терять самообладания. — Это я еще забыл сказать, что многие из них ВИЧ-инфицированные и спидозники. Ты, естественно, тоже это подхватишь и умрешь в муках с букетом сопутствующих венерических заболеваний, которые настолько известны и распространенны здесь, что я даже перечислять их не собираюсь. Уже через год ты станешь абсолютно на себя не похожим, — чем дальше говорил Ривай, тем меньше Эрен что-то чувствовал. Для восприятия остался лишь голос и воображение, рисующее продиктованные картины, — покроешься мерзкими болячками и разных цветов пятнами, твоя кожа уже не будет так сиять, станет серой, если подхватишь гепатит, — желтой. Но первое время ты точно будешь популярным, латиносы любят устраивать с опущенными шоу, поэтому я даже с удовольствием приду посмотреть, чтобы понять, какой ты чудесный, когда тебя имеют, — Эрен обернулся и увидел совсем рядом бесстрастное лицо. — Но выбирать тебе, красотка. Столько хотелось еще сказать, к примеру, что Эрен не гей совсем, что у него есть девушка, что это неправильно заставлять кого-то заниматься подобным, но спорить с Риваем было не столько страшно, сколько невозможно, да и слова застряли в горле. Вряд ли Йегер смог бы сказать ему что-то, чего он за всю свою жизнь не слышал. И вряд ли получилось бы вызвать у него совесть, понимание, сострадание или хотя бы жалость. Ривай хотел, а остальное его не касалось. Аккерман встал, не грубо столкнув с колен призадумавшегося и с каждой секундой неустанно мрачневшего парня, и отошел, предоставляя выбор Эрену, который, немного помешкав и взяв себя в руки, медленно отошел от стола, с трудом удерживая себя на ослабевших ногах, и подошел к кровати. Он встал перед ней, разглядывая складки на покрывале. А что стоило делать дальше? Раздеться или лечь? Раздеться и лечь? Как поступить? Йегер обернулся, замечая, что мужчина следит за ним, как ученый за экспериментом, а потом представил, как его будут иметь, продолжая все так же наблюдать, как жизнь подопытного Эрена Йегера трепыхается, подобно крыльям бабочки, пока сквозь ее тело продевают иглу. И чем дольше Эрен думал, тем дальше не в том направлении уплывали мысли. В груди на всю катушку работал блендер в режиме «Турбо», голова не соображала, паника мешала дышать. Тело трясло, перед глазами все расплывалось. Эрен не хотел ложиться на кровать. Вмиг забылись все угрозы и предупреждения, страшная история и вовсе выветрилась из головы. Бежать, бежать отсюда. — Простите, мистер Аккерман, я не могу, — абсолютно не контролируя себя, он рванул в сторону выхода из камеры, но, уже почти выбежав, был перехвачен сильной рукой. Ривай толкнул его к кровати, из-за чего Эрен больно ударился спиной о ее металлическую раму. По инерции голова, конечно же, тоже отлетела назад, пусть и не сильно, но ощутимо прикладываясь к спинке. — Это что сейчас такое было? — и вот Эрен раскрывает зажмуренные глаза, а лицо с выражением, не предвещающим ничего хорошего, совсем рядом. Так близко, что Эрен вновь чувствует на своих губах горячее дыхание. — Мне показалось, мы поняли друг друга. И для кого я тут распинался? — Я не хочу, — Эрен снова выставил руки, а затем вцепился ими в сильные плечи, забывая, что против Ривая эти потуги бесполезны. — Мистер Аккерман… Ривай, мы же можем придумать что-нибудь другое, — он смотрел в эти холодные глаза, полные отчуждения и безразличия, и пытался отыскать правильный ответ. — Я мог бы сделать что угодно. Пожалуйста, — у парня началась неконтролируемая паника, сопровождаемая какими-то жалкими попытками уговорить Ривая подумать еще раз. — Ну так сделай то, о чем я тебя прошу, Эрен, — мужчина взял руку, что напрасно пыталась удерживать его, слабо толкая в плечо, и без особых усилий вывернул, заставляя расцепить пальцы. Йегер вскрикнул, теперь уже грудью прижимаясь к царге кровати. Сзади прижимался Ривай, опаляя шею шепотом. — Мне показалось, что я доступно изъясняюсь, но ты, похоже, не понял. Мне от тебя ничего не нужно, кроме твоей шикарной задницы. Но попробуй меня разочаровать, и я сверну тебе шею. Или, если тебе так сильно не хочется, чтобы я тебя трахал, могу прямо сейчас выкинуть из камеры без штанов, чтобы ты нашел ебарей поприличнее, — Эрен просто не понимал, чем заслужил такое отношение. Ему казалось, что вся несправедливость навалилась на него, когда его ни за что посадили, но нет. Она валилась в полном объеме прямо сейчас, не жалея. Эрен не мог пошевелиться и уж тем более не мог вырваться. Ривай был не просто сильным, он был дьявольски сильным. И, скорее всего, не менее жестоким. По крайней мере, Йегер в его словах не услышал и намека на шутку. — Блять… Как же я вас всех ненавижу… — вырвалось против воли, но, судя по всему, Ривай великодушно пропустил все мимо ушей. Поражение снова лишило контроля, однако Эрен сдержал всхлип, чтобы не опозориться ещё больше. Он прикрыл глаза всего лишь на секунду, собрал всю волю в кулак и постарался уверенно ответить. — Простите, я согласен, я хочу… хочу с вами… — прозвучало ничтожно. Запуганный, под давлением Аккермана Эрен не мог не согласиться. — Только я уже не хочу, — внезапно давление ослабло и спину обдало прохладой, когда горячее тело все же отлипло. Эрен держался за кровать и какое-то время не двигался. — И если я не передумаю к вечеру, твоя мечта исполнится, и я больше не стану даже пытаться. Когда он заоборачивался по сторонам, то понял, что в камере никого не было, кроме него самого. Последние слова Ривая так и остались загадкой. Что теперь будет ждать Эрена? Он ведь не решил выгнать его? Отдать на растерзание Диего? — Чёрт… — Йегер сел на кровать и зарылся пальцами в волосы, теперь ещё более смутно представляя свое будущее.***
Столовая как всегда была наполнена звуками бьющихся о дно тарелок ложек и гомоном голосов, из которых особенно сильно выделялись громкоголосые нигеры и эмоциональные латиносы. Каждый сидел в обществе своей банды, обсуждая дела внутри неё, последние события, последний альбом любимого рэп-исполнителя, судьбу вновь прибывших новых-старых знакомых да кто кого куда имеет. В принципе чаще всего в обед царила мирная атмосфера, если нацисты не лезли к нигерам, нигеры — к латиносам, а латиносы — к нацистам. Но вообще могли быть любые комбинации. Благо сегодня никто ничего не решил выяснять, иначе в этот тандем добавился бы ещё и Ривай, у которого жуть как чесались руки, хотя он их уже почесал о нескольких идиотов, что попались ему на пути, когда он покинул камеру. Там был этот тупой нацист Арни, который схлопотал по печени и почкам, когда после столкновения назвал Аккермана еврейской пикси — такой же маленький и мерзкий, и теперь однозначно будет ссать кипятком с кровью. И его дружку тоже досталось, правда, не так сильно — он всего лишь лишился пары зубов. Новый малолетний сосед-девственник взбесил не по-детски. Хотелось хорошенько его отпиздить, чтобы больше не смел пререкаться, но Аккерман тоже не был пустоголовым Диего, чтобы не понять, что Эрену страшно и вообще непонятно. И сегодня, когда Ривай, казалось, все ему разжевал, сам за него взвесил все «за» и «против», тот все равно не одуплил. Либо тупой, либо и правда в шоке. Но покинуть камеру на самом интересном моменте все же пришлось, несмотря на то, что хер едва не проломил ширинку, желая поскорее познакомиться с Эреном. Однако Риваю почему-то казалось, что он поступил правильно. Он делал ставку, что Эрен сам на него запрыгнет, стоит только осознать, что ему светит, если Аккерман решит с ним распрощаться. Ривай по-прежнему надеялся, что до Эрена быстро дойдёт вся суть их будущих отношений, от которых отвертеться не получится. Нужно было лишь немного потерпеть. И Ривай дал себе время до вечера. После отбоя, если Эрен опять начнёт залупаться, Аккерман уже не остановится и трахнет его сквозь свое раздражение и мальчишечьи слезы и мольбы. Ривай любил жёсткий секс, но никогда не относил себя к насильникам, хотя Эрена и хотелось изнасиловать. И естественно, что Аккерман жутко лукавил и едва ли не впервые бросал слова на ветер, обещая отдать Йегера в лапы этого долбоеба Диего или чьи бы то ни было еще. Он уже слишком много сделал, чтобы самому оприходовать шикарный зад. Обо всем этом Ривай размеренно думал, пока пил чай, наблюдая за стушевавшимся Эреном, что сидел напротив. За ужином компанию им составили уже знакомый Йегеру Фарлан, а ещё добавились Гюнтер Шульц и Эрд Джин, но, так как Аккерман никак не прокомментировал появление новенького за столом, никто с ним не заговорил. Все общались о своём, игнорируя присутствие парня, а Ривай просто молча наблюдал за ним, не подключаясь к беседе, лишь иногда односложно отвечая. Эрен сидел напротив, сбоку от Фарлана, и никак не мог приступить к еде. Он просто пил чай, иногда морщась от сахара, которого было так много на кубический сантиметр, что он разве что не хрустел на зубах. Иногда он несмело бросал взгляды на ребят, которые весело и свободно переговаривались о всякой чепухе, а потом вновь начинал удрученно пялиться в кружку. Ривай же никак не мог остановиться и перестать пялиться на него. Ещё Аккерман не мог не заметить, что на пацана часто оборачивался Фарлан, которому, похоже, нетерпелось узнать, произошло ли что-то, и броситься утешать обиженного злодеем Риваем ребёнка. Но Черч не лез, пока что пуская все на самотёк и, скорее всего, верно предполагая, что все в порядке. Пока что. Взгляд вновь вернулся к Эрену, зажатому и забитому. Ему, конечно, было неуютно, а под тяжёлым взглядом и вовсе кусок в горло не лез. Ривай не заметил, чтобы тот опробовал хотя бы одну ложку, лишь раздражающе водил ею по тарелке с горкой бобов и горошка и небольшим шницелем, от души пережаренным. Может быть, и правда его лучше было не есть. Эрен вдруг взял свой поднос и молча вышел из-за стола, направляясь к раздаче. Аккерман следил внимательно за всем его маршрутом, чтобы в случае чего открутить кому-нибудь голову, но Эрен шёл аккуратно, ни с кем не сталкиваясь и все же немного смелее глядя по сторонам. Он поставил поднос и быстро покинул столовую. Ривай решил не торопиться, желая подарить ему немного времени, чтобы примириться с мыслями, а потом он надеялся взять свое сполна. Отсутствие Йегера рядом позволило влиться в беседу и обсудить с друзьями проблемы минувшие и грядущие. Эрд все жаловался, что в магазине снова подняли цены, а Гюнтер — на то, что Эрд постоянно занимает у него денег. Джин лишь пожал плечами, но по-настоящему его никто не упрекал, прекрасно зная, что его беременная жена никак не способна высылать больше, чем высылала сейчас. За весь разговор, когда Ривай подключился к нему, Фарлан ни разу не проронил ни слова. Он лишь смотрел, ухмылялся, кивал, но молчал. Так как после их утренней, далеко не самой приятной беседы они больше не сталкивались, он, похоже, не совсем представлял, как себя вести. Его осторожность и тактичность всегда раздражали Аккермана, потому что кому, как не Фарлану, знать, что он не бросится с кулаками, если Черч с ним заговорит, не начнёт прилюдно с ним ругаться и что-то выяснять. Да Ривай в жизни не злился на Фарлана дольше получаса. Но тот не лез не столько из страха, сколько из-за своей неконфликтности. Из столовой, впрочем, они выходили вместе. Фарлан выдержал драматичную паузу, как всегда поступал в подобных ситуациях, и спросил: — Чего никак не представил его? — А как? Он пока что ничего не сделал, чтобы что-то о нем говорить, — Ривай пожал плечами, а Черч кивнул. — Ты все ещё можешь… — Не могу. До завтра, — Аккерман не стал продолжать этот глупый и бесполезный диалог, поэтому поспешно свернул к себе, удовлетворенный тем, что дал Фарлану понять, что между ними все окей. Это снова раздражало и бесило. Ривай стремительно зашёл в камеру и нашёл там сидящего на кровати Эрена, который тут же встал, как только Аккерман переступил порог. Он смотрел смело, уверенно и, казалось, собирался что-то сказать, но молчал. Ривай смотрел ему в глаза и ждал. — Тебе разрешение нужно, чтобы открыть свой рот? — он закатил глаза и подошёл к столу. — Нет, — Эрен ответил на вопрос и помолчал ещё какое-то время. — Я не трус, — за окошком ещё не темнело, но все заливалось жёлтым из-за начавшего садиться солнца. Это немного умиротворяло, и Ривай повернулся к Йегеру, готовый его выслушать. — И? — Но я чертовски боюсь… И все же я готов к тому, что вы хотите… — он выдохнул, прикрыв глаза, и снова устремил свой взгляд в стальные безразличные глаза, — что вы хотите сделать. Со мной. — Вот как? — Эрен кивнул. Ривай ухмыльнулся, и ему захотелось проверить. Он подошёл к парню, который не вздрогнул, даже когда рука легла на поясницу и притянула ближе. Неужели даже отбоя ждать не придется? — Что, прям готов? — Да. Делайте, что нужно, — он смотрел уверенно, неуверенно кладя руки на крепкие плечи. — А что нужно делать мне? — Эрен не настолько смирился, как пытался показать, что доказывали нервно массирующие плечи пальцы, которые то сжимались, то разжимались. Но Риваю нравилось. Эрен вообще не мог не нравиться. — Встань на колени. — А? — пухлые губы забавно приоткрылись из-за назревшего вопроса. И да, они прекрасно будут обхватывать член. — На колени, — Ривай убрал свою ладонь и глазами указал траекторию вниз. Нервные пальцы ещё несколько раз сжали его плечи, но все же Эрен опустил руки и медленно присел. Он зачем-то всматривался в ширинку Ривая, а потом вопросительно посмотрел на него. — Ты типа не догадываешься, зачем присел, или что? Йегер даже так выглядел сексуально в своей невинности. Глаза огромные, полные бескрайнего моря непонимания. Совсем ребёнок в своих взглядах. Но, к сожалению для него самого и к счастью для Аккермана, совершеннолетний и слишком трахабельный, чтобы его пожалеть. Да и Ривай не сестра милосердия. — Эрен, — он решил, что надо подтолкнуть подвисшего и ко всему готового Эрена, — отсоси мне. — Да. Да, я понял, — он вдруг засуетился, завертелся, занервничал. — Просто я никогда не делал этого… Не умею… — И тебе не делали? — Нет, — о, подарок богов, не иначе. Дожить до восемнадцати таким невинным при такой внешности, когда Ривай сам бы ему отсосал с превеликим удовольствием. — Но ты хотя бы порно смотрел? — Да, смотрел. — Тогда действуй. А для мотивации я дам тебе несколько ступеней наказания: если ты сделаешь что-то неприятное — заденешь зубами, укусишь или что-то подобное, — то в первый раз просто скажу, — Эрен кивнул, как делал всегда, — во второй раз, — пальцы невольно зарылись в каштановые патлы и начали массировать голову пацана, — последует пощечина, — Эрен снова кивнул, — ну, а в третий раз я выбью тебе передние зубы, чтобы не мешались, — Эрен сглотнул, но снова кивнул. — И надеюсь, ты понял, что я не шучу. — Я понял, — Йегер звучал не столько запуганно, сколько недовольно, но Ривай отчего-то был уверен, что они не дойдут до третьей ступени наказания. — Тогда приступай. Наблюдать сверху за неловкими движениями оказалось увлекательно. Эрен медленно коснулся брюк и ещё раз взглянул на Ривая, словно боялся совершить ошибку уже на этапе того, когда начал доставать член. Но Аккерман был терпеливым. Он просто смотрел, как пальцы расстегивали пуговицу, а затем — молнию, потом оттягивали резинку боксеров. Головка очень удачно оказалась на уровне губ, которые мгновенно поджались при виде чужого хера. Это выглядело забавно, поэтому Ривай взял член в руку и начал водить им по красивому лицу. Эрен прикрыл глаза, сдерживая себя из последних сил. Было очевидно, что ему не нравилось, что было неприятно, но Аккерман посчитал, что чем быстрее мальчишка привыкнет, тем быстрее они заживут душа в душу. Головка прошлась по поджатым губам, а затем мазанула по кончику носа. — Давай, красотка, быстрее начнёшь, быстрее я кончу. Ещё несколько секунд повременив, Эрен взял член Ривая у основания и прижался все ещё сомкнутыми в тонкую линию губами к головке. Его грудь часто вздымалась, глаза медленно моргали. Рука неуверенно провела по стволу, а рот все же раскрылся, пропуская в горячую и влажную полость головку, заставляя Ривая на мгновение задержать дыхание, чтобы никак не проявить свое наслаждение. Эрен не брал глубоко, больше облизывая. С закрытыми глазами он продолжал сидеть на коленях и пытался действовать уверенно, хотя и получалось, откровенно говоря, хреново. Но зато вид открывался красивый. Когда Эрен попытался перейти на следующий уровень и взять чуточку глубже, Ривай зашипел, слегка оттянув за волосы, по которым гладил. — Зубы, гаденыш, — Эрен все ещё удерживал головку во рту, но глаза открыл, влажные, с расширившимися зрачками. Красивый сукин сын. Невозможно красивый. — Сомкни губы вокруг моего члена, но старайся не касаться зубами. Эрен попытался и снова попробовал, но потерпел поражение, смачно пройдясь передними зубами по едва ли не самой чувствительной части и без того чувствительного органа. Ривай раздраженно оттянул за волосы, полностью освобождая рот от своего хера, и неслабо зарядил ладонью по щеке с такой силой, что Эрен не удержался и упал на локоть. Хотя это, наверное, больше от неожиданности. Он держался за щеку и неверяще смотрел на мужчину, который хоть и старался убедить себя в том, что ему такое неинтересно и он лишь хочет, чтобы Эрен быстрее научился, на самом деле наслаждался унижением пацана не хуже латиносов, которых ненавидел, потому что эти затравленные глаза, полные сдерживаемой ярости и обиды, не могли не заводить. Ривай был уверен, что Эрен однажды вспыхнет, загорится, заполыхает, и он хотел бы быть в этот момент рядом, когда все вокруг накроет цунами из этих неистовых эмоций. — Я сказал, следи за зубами, пока я тебе их не выбил, — холодно предупредил Аккерман. — Продолжай. И помни, что ты уже истратил два предупреждения. Эрен еще несколько секунд провел в своем неудобном полулежачем положении, затем рассеянно осмотрелся по сторонам и вернулся на место, дрожащими руками, но очень аккуратно беря член Ривая и вновь накрывая его своими губами. В ту же секунду давление на член стало ощутимее, чем раньше, язык прижался плотнее, а голова медленно двинулась вперёд. Почти идеально. Эрен не торопился, иногда посматривая наверх, наблюдая за настроением, но лишь возбуждал Ривая сильнее, разжигал спящий пожар. От такого неумелого минета Аккерман бы точно никогда не кончил, но от этих взглядов, пожалуй, мог бы. Вообще, было хорошим вопросом, почему за целый день Йегера так и не трахнули. Эрен медленно двигал головой вперёд-назад, стараясь не царапать зубами, не доставлять дискомфорта. Было слишком размеренно и скучно. Смотреть, конечно, здорово, но хотелось просто кончить и завалиться спать. Чувствовалось, что непривыкший рот устал, что пора заняться чем-то другим. Хотелось надавить на затылок, засадить в глотку по самое основание — все равно она бы приятно сжималась от спазмов, но Аккерману показалось, что для первого раза Эрен делал неплохие успехи. Тихо едешь — дальше будешь. Им некуда спешить. — Ладно, стой, — Йегер неуверенно достал член изо рта и посмотрел наверх. — Так мы проебемся до завтра. Пошли в кровать. — Кровать? — Да, кровать. Прекрати уже переспрашивать. Ривай натянул боксеры и штаны назад, дабы не махать хером в холостую. Затем подхватил под локоть не шелохнувшегося парня, грубо поднял того на ноги и подвёл к кровати. Эрен продолжал тупить и строить из себя наивную дурочку, чем разжигал кратковременные вспышки ярости. Уставший Аккерман развернул его лицом к кровати и заставил улечься на живот, а затем начал стягивать с него штаны вместе с бельем. — Что? Что такое… Прямо сейчас? — Эрен, похоже, понял, что происходит. Ему не нравилось и не хотелось сосать, но быть оттраханным в жопу хотелось ещё меньше. — Так, малыш, сейчас мы перейдем на новый уровень наших отношений, — Ривай наконец расправился с преграждающей к божественной заднице путь одежде. — У нас все будет ускоренно. — Но ведь… Минет… — Да, минет, но с твоим скиллом я кончу уже импотентом. Мы над этим ещё поработаем, — громкий шлепок резанул по ушам. Ривай просто не смог удержаться, чтобы не шлепнуть. — Очень хорошо. Оближи, — Эрен не сразу, но пустил в рот чужие пальцы, скупо проведя по ним языком. — Сойдёт. Шипение и несдержанный болезненный стон стали усладой для ушей и вызвали довольную ухмылку. — Я видел, как ты старался в душе, поэтому не против, что я начну сразу с трех? Не люблю тянуть кота за яйца, — Эрен уткнулся лицом в ладони, чтобы заглушить болезненные стоны. Лишь часто закивал. Пальцы размеренно входили в анус, расширяя его тугие стенки. Эрен сжимался, всеми силами стараясь вытолкнуть. Ривай иногда гладил его по пояснице, но должного расслабления это не приносило. Йегер схватился за углы подушки, сильно их сжимая, а зубами впился в её край. Риваю нравилось слышать скулеж, приглушенно доносившийся до его ушей, поэтому он немного ускорился. Разведенные ноги дергались, а анус не расслаблялся, но тянулся на ура. Казалось, что уже можно приступать к главному. Он вытащил пальцы и уже потянулся к ширинке, чтобы стянуть штаны, как вдруг: — Аккерман! — кто-то крикнул из корпуса. Кажется, это был Шульц. Ривай тяжело выдохнул, вспомнив, что договорился вынести ему карточки для таксофона перед сном, чтобы завтра утром, пока никто не встал, Гюнтер смог позвонить своей семье. Ривай молча вышел из камеры, ощущая, как начинает злиться из-за несправедливости от банальной невозможности взять и сделать то, что оттягивать было уже физически больно.***
Эрен остался лежать на кровати со спущенными штанами. Он был одновременно готов и не готов. С трудом верилось, что к такому можно привыкнуть. Вкус чужого члена во рту, страх сделать что-то неправильно, чужие пальцы, боль в заднице — это ещё Ривай свой член не успел засунуть. А что будет дальше? Йегер повернул голову к стене, так и оставаясь на животе. Натягивать штаны он не видел смысла, ибо Ривай наверняка решит продолжить, когда вернётся. Сосать хоть и противно, но хотя бы не больно. А вот насчёт анала Эрен уже наверняка знал — ему не понравится. Но ведь геи почему-то им занимаются? Не могут же все заниматься этим через силу? К сожалению, Эрен не был геем. И не собирался им становиться. Но и после такого с девушками ему тоже вряд ли что-то светило. Веки устало прикрылись. Хотелось, чтобы все наконец произошло, ибо эта интрига от грядущего тоже выводила из равновесия, но в то же время не покидала надежда, что эта пытка если не отменится, то хотя бы отсрочится. Тяжело было сказать, чего Эрен желал больше. В тот момент, когда Ривай ясно дал понять, что его желания определяют судьбу Эрена, Йегер понял, что нельзя потерять его расположение. Не здесь. Было бы проще отказаться от ебли, если бы Ривай просто угрожал убийством, но он мог сделать вещи гораздо более страшные. За представлениями вероятного кошмара Эрен не заметил, как перестал моргать, так и не открыв глаза. Уже на границе сна и реальности он понял, что засыпает. А ну и пусть, может быть, так даже лучше.