Он Дракон в обьятиях страсти

***

На следующее утро у нас было назначено у эндокринолога. Я встала раньше и переодевалась, должно быть, раз сто. Еще столько же простояла под душем, пытаясь унять сердцебиение. Первый прямой родственник Нацу. Это уже не шутка. Я надевала короткое платье и тут же снимала, решив, что оно слишком вызывающее для похода к врачу. Надевала брюки, рубашку и пиджак и понимала, что я иду к врачу, а не на конференцию. Нацу застал меня в одном белье, пока я в очередной раз перерывала весь свой гардероб. Он обнял меня за талию и поцеловал в плечо. — Нечего надеть для визита к доктору? — сочувствующе произнес он. — Не волнуйся, ладно? Хочешь, я выберу? — И что бы ты выбрал? Он оглядел полки. — Так, во-первых, не хочу, чтобы мой брат видел твои ноги, значит юбку в пол. И грудь ему твою тоже видеть не обязательно. Вот свитер, подойдет. Он протянул мне длинный бесформенный свитер и юбку. Я согнулась пополам от хохота и сказала, что ладно, я сама справлюсь. — Рад был помочь, — сказал он с хитрой улыбкой, выбрал, не глядя, футболку и очередные джинсы. Кепку и обязательные очки. — Хочешь ехать на машине или мотоцикле? Он нахмурился, когда увидел, как мое лицо вспыхнуло. Ну да, ехать нам долго, за время поездки меня «врум-врум» так подогреет… — Ясно, — мрачно отозвался Нацу. — Значит, на машине. Только я буду видеть тебя румяной после оргазма… — Ему это видеть необязательно, — закончила я за него. Выбрала простое джинсовое платье-сарафан с рядом пуговицей впереди, кеды и собрала волосы в высокий хвост. — Я готова, идем. Мы спустились в столовую, где уже ничего не напоминало о вчерашнем. Столешница была гладкой и блестела. Нацу отодвинул стул для меня и сказал, чтобы я не краснела так сильно. А я не знала, куда глаза спрятать. — А твой смокинг переживет купание в бассейне? — спросила я. — Вряд ли. Там какая-то особая ткань, ее нельзя стирать, только обслуживание в химчистке. Его уже выбросили, наверное. У меня с вилки сорвался кусочек панкейка. — Правда?! — Абсолютно, — кивнул Нацу. — Смокинги не созданы для дайвинга. Он набрал Роуга, когда мы допили кофе. Я не увидела никого из этих двадцати человек, которые должны были держать дом в порядке. Мы словно были одни в доме. В машине Нацу достал листы очередного сценария, обнял меня и стал читать. — Обычно, я использую все свободное время, — объяснил он. Я поцеловала его и сказала, если понадобится отрепетировать реплики, то он может на меня рассчитывать. Я смотрела в окно и наслаждалась видами. Беспокойство постепенно нарастало, и я крепче сжимала свободную руку Нацу. — Зереф вообще-то безобидный парень, Люси, — заметил Нацу, когда мы въехали в город. — Он твой брат. — Ну, это и есть его единственный недостаток, — кивнул Нацу с улыбкой. — В остальном он замечательный. По крайней мере, родители пытались убедить меня именно в этом. Я рассмеялась. Роуг заехал на подземную парковку, мы вышли и поднялись на лифте в широкий коридор, в котором играла тихая музыка. Таким образом, мы, фактически, из машины сразу попали к дверям кабинета. Нацу вошел без стука, не дав мне и секунды, чтобы прийти в себя. — У нас же назначено! — ответил он на мой ошарашенный взгляд. Из-за стола поднялся высокий мужчина в пиджаке, поверх футболки. И в джинсах. Зереф Драгнил был привлекательным мужчиной. Его взгляд был мягче, не таким пронзительным, как у младшего брата, а черные глаза сильнее отдавали глубиной. Он в целом казался мягче, добрее Нацу, может быть, это впечатление создавалось из-за того, что его мышцы не угадывались под одеждой, как у постоянно тренирующегося Нацу. Хотя он тоже занимался спортом, об этом говорила подтянутая фигура. Может быть, бег, тренировки или что-то не такое обязательное. Он встретил нас с обаятельной улыбкой — но глаза в тот же момент просканировали меня сверху донизу. И это никак не было связано с его профессиональной деятельностью. — А ну выруби рентген, — кивнул ему Нацу, пожимая руку. — Привет, Нацу, — отозвался Зереф. — Добрый день мисс Хартфилия, — официально произнес он и протянул мне руку. Я пожала ее, едва помня себя от страха, и пискнула: — Просто Люси. — Договорились. Садитесь. Он указал на кресло — одно у стола. Я искала взглядом второе, когда он сказал: — А вашему спутнику придется подождать за дверью. — Черта с два, — отрезал Нацу. — Медицинская тайна и все такое, Нацу. Это не моя прихоть. — И не рассчитывай, что я отдам ее тебе на растерзание, Зереф. — Тогда тебе придется стоять, — быстро согласился брат. — Переживу. Садись, Люси. Я опустилась в глубокое кресло, пока доктор Зереф обошел стол и занял свое место. Открыл папку, поднял взгляд выше и посмотрел на меня. — День цикла? — Четвертый, — за меня ответил Нацу. — Кофе не хочешь выпить, Нацу? — Не хочу. — Мой брат любит контроль, — сказал Зереф. — Как ты только его терпишь? — Люблю подчинение, — ответила я. Зереф моргнул. — Съел? — спросил Нацу. — Ближе к делу, Зереф. Зереф вздохнул, задал еще несколько обязательных вопросов, вроде даты рождения, полного имени, статуса. — Занята, — снова встрял Нацу из-за моей спины. — Такого статуса нет, — ровно отозвался Зереф. — Замужем, в разводе, одна? — В разводе, — тихо сказала я. — Давно? — тут же отреагировал Зереф. — Не отвечай, — встрял Нацу. — Серьезно, Зереф, тебе нужно было идти на адвоката. В суде ты бы смотрелся прекрасно, но ты доктор. Не пугай мою девушку. Потом мы перешли к медицинским вопросам. Он задавал вопросы, пытаясь определить границы моей эмоциональности — слезливости, истеричности, паники, страха. Спросил о причинах беспокойства и причине визита. После шквала безликих медицинских вопросов я более-менее расслабилась и стала отвечать честно, как и полагается говорить с врачом. — Последний половой акт? — Вчера, — ответил Нацу. — Оргазмы? — Не твое дело. — Мое, — упрямо ответил Зереф. — Кто здесь доктор? Анноргазмия может быть симптомом. — С оргазмами все хорошо, — тихо ответила я. — Боли во время секса? Жалобы? — Нет. — Беременности? — Нет. — Аборты? — Боже, нет. — Любимая поза? — ЗЕРЕФ! — Просто интересно, — невинно отозвался Зереф. — Дата последней менструации? Я назвала. Потом он спросил, сколько обезболивающих мне приходится принимать, чувствую ли я желание всегда или только в определенные дни. — Почти всегда, — ответила я. — Пра-а-авда? — протянул Зереф, потом посмотрел выше моей головы, очевидно, встретился с Нацу взглядом и снова вернулся к своему опроснику. Через еще два десятка вопросов, меня попросила закатать рукав. Пора было брать кровь. Я сказала, что у нас в Лондоне, обычно, берут анализы натощак, а мы уже завтракали. Зереф сказал, ничего страшного и спросил, чем мы завтракали и хороший ли у меня аппетит был после вчерашнего. Я закусила губу. — Делали себе уколы? — Нет. — Видели, как делают другие? — Э… нет. — Имели дело со шприцами? — Нет. Он затянул стягивающий ремень и попросил поработать пальцами. Потом провел по коже пальцем, прощупывая вену. Но на самом деле, нет. Он гладил меня и потом поднял взгляд и посмотрел на меня. Безошибочный взгляд. Я видела этот взгляд вчера у Нацу — потемневший, сгорающий от желания. Я отшатнулась. — Можно кто-то другой возьмет у меня кровь? Зереф улыбнулся и наваждение мигом исчезло. — Спокойно. Просто проверяю. — Это у вас семейное, похоже, — недовольно заметила я. Зереф хмыкнул. — Кто настоящий параноик, так это Нацу. Уж поверь. — Эй, я вообще-то здесь, — встрял Нацу. — Как будто мы можем о тебе забыть. Все, я буду дырявить твою красавицу. Отвернись, ты же не выносишь вида крови. — Правда? — прошептала я Зерефу. Зереф нагнулся ближе. Игла проткнула кожу и вену, кровь хлынула в шприц. — Истинная правда, — кивнул он. — А так и не скажешь, да? Такой большой мальчик, но крови не выносит. Только бутафорскую, которой его на съемочной площадке поливают. Говорят, у нее вкус как у кетчупа, правда? — Не пробовала, — отозвалась я. — Я сценарист. Я ее только лью ведрами, но никогда не думала об актерах, которым приходится в ней барахтаться. — Об актерах никто не думает, — проворчал Нацу, шурша страницами журнала. — Кроме всего остального мира, — кивнул Зереф. — Иначе ты бы не носил эти уродливые кепки и темные очки на пол лица. Еще немного крови, детка. Все хорошо? Голова не кружится? — Нет. Почему надо так много? Вместо Зерефа ответил Нацу: — Потому что он собирается проверить тебя на все болезни, какие только есть в мире. — Зануда, — сказал Зереф. Он приложил ватку, потом сдернул защитную ленту у пластыря и заклеил поверх. — Зажми локоть. Так, теперь к вопросу о контрацепции. Не надо краснеть, милая. Это теперь сугубо медицинский вопрос. Таблетки принимать нельзя, они смажут картину. Как и все остальные контрацептивы, связанные с гормонами. Как только будут результаты, мы подкорректируем немного твои гормоны таблетками и, может быть, одним, двумя уколами. Могут возникнуть небольшие побочные эффекты. Например, ты можешь хотеть секса сильнее, чем обычно. — Еще сильнее? — отозвался Нацу в тишине. — Это хорошая новость, — сказал Зереф, — плохая — что секса может не хотеться вообще. Не надо пугаться. Если какие-то отклонения возникнут, сразу звони мне. Повышенная эмоциональность, плаксивость, голод, сонливость, мы все приведем в норму со временем. Категорически не рекомендую сейчас беременеть. Как долго ты принимала таблетки? — Почти год. — Как долго не принимаешь? — Второй месяц. — Возможно, кровь придется пересдать. Я дам знать, если не буду доволен результатами. После года на таблетках твой организм сейчас взялся за производство яйцеклеток с удвоенной силой. Его сдерживали все это время, и теперь шанс многоплодной беременности наиболее высок. — Многоплодной? — повторила я незнакомое японское слово. — Близнецы, — отозвался Нацу. — Скорее, тройняшки и больше, — сказал Зереф. — Тщательно позаботьтесь о контрацепции, если не хотите родить футбольную команду. В кабинете повисла тишина. Я вспомнила все наши незащищенные акты и шумно сглотнула. — Так как ни один из способов не дает стопроцентную защиту, — продолжал Зереф, — то советую совмещать. И не надейтесь на свою реакцию, мистер, — Зереф выразительно посмотрел на Нацу. — Через неделю-полторы ее тело настроит все локаторы, чтобы уловить любого заблудившегося головастика. — Боже, Зереф, — Нацу кашлянул. — Хватит пугать. — Это действительно так после таблеток, — развел руками Зереф. — Можете взять в аптеке тест на овуляцию, и воздержаться в эти три дня, пока тест-полоски будут показывать яркие красные полоски. Пожалуй, воздержание наилучшая контрацепция. — Черта с два, — снова ответил Нацу. Зереф посмотрел на брата с прищуром. — А ты упрямый, Нацу. В любом случае, я вас предупредил. Рад был познакомиться, Люси, я позвоню, когда будут результаты, — Зереф протянул мне руку, и я ее пожала на автомате. Нацу попрощался с братом, довел меня до лифта. Я была в каком-то оцепенении. Уже чувствовала, как внутри начинает покалывать в яичниках, что говорило о приближении овуляции. — Что будем делать? — прошептала я. — Он пугал меня. Даже не тебя. Только ты почему-то испугалась сильнее. — Тройня, Нацу, — прошептала я. — Это же… — Это много, — пожал он плечами. — Но у нас в доме комнат на три тройни хватит. — Ага, тебе легко говорить. Только рожать-то их мне. Я видела, что с женским телом делает один ребенок, но три? Он поднял мой подбородок. Заглянул в глаза. — Скажи честно, тебя пугает только это? — Этого мало? — Ну еще, например, то, что рожать придется от меня. Я уставилась на него во все глаза. — Я люблю тебя, Нацу. И то, что ты будешь отцом моим детям, меня пугает меньше всего… А вот… кое-что другое пугает сильнее. Я прислушалась к реакции своего организма на эти слова — да, ошибки быть не может. Внизу живота медленно разгорался огонь. — Знаешь… — протянула я. — Давай прекратим пока говорить об этом. — Почему? Я облизнула губы. — Эти разговоры… Они хм… кажется, только вдохновляют на подвиги. Нацу мигом приподнял меня, прижимая к стенке лифта. Еще секунда и его рука уже у меня между ног. А мои трусики, по моим ощущениям, можно было выжимать. — Скажи мне, что тебя так возбудили разговоры о детях, а не мой брат, — прошептал он мне в губы. Я вздрогнула, когда он сжал меня через трусики. — Боже, — простонала я, — что будет, если я захочу тебя еще сильнее? Куда еще сильнее? Нацу толкнулся бедрами — он тоже был возбужден. — Думаю, я справлюсь. Он поставил меня на пол, лифт пискнул и двери раскрылись. Мы вышли на парковку. Прошли к машине, держась за руки. — По расписанию, мистер Драгнил? — спросил Роуг. — Так… — он заглянул в телефон, набирая одной рукой смс. — Нет, сначала в офис к Макарову. Телефон завибрировал. — Есть, сэр, — отозвался Роуг, заводя машину. Нацу улыбнулся, глядя на экран телефона. Протянул телефон мне. ЗЕРЕФ: «Счастливый сукин сын. Мама будет в восторге». — Ты ему понравилась, Люси, — прошептал он мне в ухо, потом провел кончиком языка и прикусил мочку. — И ты нужна мне. Сейчас. — У нас завтра, — пискнула я, — два дня выходных. — Я обойду все аптеки Токио и завтра мы опробуем с тобой весь их ассортимент. — Нельзя доверять неизвестно чему. — Мы будем совмещать, разве не это посоветовал нам доктор? Я уткнулась в его плечо лбом. — Не говори, что снова думаешь о своей карьере? — кисло спросил он. — Не знаю, — честно ответила я. — Я хочу быть с тобой. А потом… Можно и троих родить. От тебя. Вау. — Что? Я обняла его. — Я произнесла вслух и, кажется, это уже не так страшно. — Страшно. — Почему? Нацу запустил руку мне за пазуху и сжал грудь. — Придется делиться. Офис Макарова оказался близко, Роуг свернул в еще одну подземную парковку и остановился. — Мы быстро, — сказал Нацу. — Потом меня по расписанию, а мисс домой, если у нее не будет других планов. — Есть, сэр. Нацу открыл дверь и помог мне выйти. Я оглянулась на машину, пока Нацу тащил меня к лифту. — Ему не скучно? — Кому? — Роугу. Что он делает все это время, пока ждет тебя? Нацу нажал на кнопку и посмотрел на машину. — Как-то не думал об этом. И ты не должна сейчас думать. Он вторгся в мой рот языком и завел в лифт, не глядя и не прерывая поцелуя. Иных вариантов, почему мы направились именно в офис его агента, когда самого Макарова нет на месте, не было. — Макаров знает, что ты используешь его кабинет не по назначению? — Он понял, зачем мне понадобился его офис, — ответил Нацу. — И это происходит впервые. Что этот лифт едет так долго? Не сдержавшись, он стал целовать меня, шаря руками по телу. Он был таким нетерпеливым, словно и не занимался со мной сексом вчера, а приехал из командировки после месячного воздержания. Лифт доехал до нужного этажа. Нацу с сожалением вытащил руки из моих трусиков, повел по коридору, повторяя сквозь зубы: «Хоть бы никого не встретить». У нужной двери остановился и быстро открыл. Я вошла внутрь, пока он запирал ее на ключ и отключал сигнализацию. В офисе оказался большой письменный стол у окна, пара кресел напротив. Кожаный диван с низкой спинкой возле стеллажей с папками, заставленными разными наградами. Я подошла ближе. На них значилось только одно имя. — И они все твои? — Ага, — кивнул Нацу, борясь с цифровыми комбинациями. — О, наконец-то все. Он подлетел ко мне и тут же прижался к моей спине, обдавая жаром своего возбуждения. Я повела бедрами, толкаясь к нему навстречу. Он застонал и приспустил мои трусики, приподняв юбку. Погладил попку руками, подвел к дивану. Я хотела сесть, но он покачал головой. Сам опустился передо мной на колени и провел языком между ног. При этом так игриво глядя на меня снизу вверх. Я едва устояла. Он согнул одну мою ногу и поставил на диван, чтобы я стала открытой перед ним. Его руки скользили по моим ногам, бедрам, пока язык исследовал каждый миллиметр вожделения. Я не могла стоять, я извивалась перед ним. И он стонал от моих движений. Его язык вошел внутрь, а большие пальцы обеих рук легли на клитор. И я вскрикнула, вцепилась в его волосы. Соски покалывали, губы и тело требовали его себе, но он сконцентрировался в самом центре, он вращал языком и прикусывал складочки зубами, щипал их губами, пока пальцы обеих рук вытягивали, поглаживали пульсирующую точку наслаждения. Оргазм так и настиг меня, стоя. Я устояла только благодаря его сильным рукам. Я взорвалась, разлетелась на тысячи осколков и, не до конца придя в себя, уже оказалась на диване, держась за спинку. И ощутила вместо рук и языка его член. Нацу водил им, смазывая моими соками, пока меня еще била конвульсивная дрожь затухающего оргазма, а потом освободил руки и одним сильным движением расстегнул мое джинсовое платье и отшвырнул в сторону. Следом полетел лифчик. Он входил в меня медленно, поглаживая грудь. Я пыталась раздвинуть ноги, но он, наоборот, велел их свести вместе и откинуться вперед, на спинку дивана, на котором я стояла на коленях. Войдя полностью, он замер. Внутри меня все бушевало. Я шевельнула бедрами, ощутила его поцелуи. Потом он стал двигаться, также медленно, возвращаясь и отдаляясь. Я стонала от сладкой пытки. Умоляла еще и быстрее, но он не слушал мои просьбы. Он двигался и возвращался, вонзаясь глубоко, до искр в глазах, а потом отдалялся, и я ловила его всем своим телом. Он выходил целиком, и я вся горела, когда он опять проводил головкой по моим складкам и вздрагивала всем телом, когда он задевал клитор. Я зубами впилась в собственную руку, не в силах сдержать крики. Цеплялась пальцами за гладкую кожу дивана. Я умоляла его быть жестким, как он один умел, но он прокладывал дорожки поцелуев у меня на спине и входил во весь свой размер так медленно, что я таяла у него в руках. Эта пытка тянулась бесконечно. Мир померк и перестал существовать, оставалось только его неспешное движение и скольжение, внутрь и прочь, соединение и расставание. Темное пламя медленно поджаривало меня изнутри, раскаляя ещё больше. В какой-то миг все сошлось воедино — его член глубоко во мне, его пальцы на моих сосках, — и тогда, не в силах терпеть, я убрала руку с дивана и скользнула ею себе же между ног и нашла точку, которая жаждала прикосновения. Я провела по киске вверх и вниз, удивляясь тому, какой мокрой я была для него. Коснулась так, как только я одна могла, закрыла глаза, предчувствуя приближение лавины. — О детка, — выдохнул Нацу, заметив, как я ласкала себя. Он вошёл сильнее, глубже, выкрутил сосок, а я потеребила клитор и меня катапультировало в космос в ту же секунду. После, целую вечность спустя, дрожащими влажными пальцами провела по его яичкам между моих ног, пока его член находился внутри меня. Они сжались от моих прикосновений, Нацу зарычал, всаживаясь в меня еще глубже. Задвигался быстро, преумножая мое удовольствие. Я отдалась ему вся, требуя еще и еще. И потом он с сожалением выскользнул и излился на спину, содрогаясь всем телом. Я уронила голову на спинку дивана, едва дыша. Казалось, весь кислород в кабинете мы сожгли своим слишком частым дыханием. Спины коснулось что-то холодное и влажное, по комнате поплыл химический запах зеленого яблока. Нацу вытирал мою спину влажными салфетками, которые за миг до этого вытащил из ящика стола. Потом отшвырнул упаковку в сторону и притянул к себе. Я припала к его губам, как к единственному источнику жизненной силы. Он посадил меня к себе на колени, потому что сидеть голой на кожаном диване было не так неприятно — я прилипала к нему. — И все это за десять минут, — прошептал он. — Невероятно… По моим ощущениям тоже прошел как минимум весь день, пока мы любили друг друга. Он откинул мои влажные волосы со лба и сказал: — Хорошо, что я все-таки сорвался тогда в Лондон и полетел на ту выставку, хотя ни черта не смыслю в искусстве. Я поцеловала его в нос. — Очень хорошо. И чихнула. У тщательно обдуманных планов есть один существенный недостаток. Они всегда могут сорваться. Так случилось и с нами. Роуг высадил Нацу у съемочных павильонов, потом довез меня до дому, и в дороге я только и делала, что чихала. Что удивительно, поскольку аллергией никогда не страдала. Но к вечеру все встало на свои места — заложило нос и запершило горло. Я рухнула в постель и заснула, не дождавшись Нацу. Который, надо отдать ему должное, разбудил меня среди ночи. Я вяло отбивалась, говорила, что у меня нет сил и пусть он даст мне поспать хотя бы теперь, пока у нас нет троих детей. Нацу же открыл настежь окна, сменил мокрое одеяло, которое после меня можно было выжимать, принес воды и велел выпить. И я снова провалилась в яркий сон, в котором я все рожала, и рожала, и рожала одного за другим. Утром я едва разлепила веки. Нацу сидел рядом на кровати, одетый, со сценарием в руках. — Привет, солнышко, — он поцеловал меня в лоб. — Жар спал. Уже хорошо. — Я заболела, Нацу, — прохрипела я. Голос был сильно охрипшип. Он криво усмехнулся. — Я заметил. Хочешь пить? Есть? — Пить. Он принес мне апельсиновый сок, помог встать и дойти до туалета. Я едва держалась на ногах. Обратно в постель он принес меня на руках. Поцеловал и сказал, что идет тренироваться, а я пока должна поспать. Я думала начать спорить, но заснула быстрее, чем он переоделся в спортивную одежду. Остаток дня прошел как в тумане. У меня опять поднялась температура, хотя и ниже на этот раз, но яркие сны сносили крышу. Я помню, что вцепилась в руку Нацу и шептала, что-то о том, чтобы он позаботился о наших детях, когда меня не станет. Нацу накормил меня густым бульоном и после помог переодеться в одну из его футболок. Лучше стало только к концу второго дня. Разумеется. Закон подлости в действии. Мы лежали в постели с попкорном, почти беззвучно работал телевизор на противоположной стене. Наши выходные для секса подходили к концу — а от секса они были также далеки, как земля от луны. — Прости, что заболела так не вовремя, — сказала я. Нацу улыбнулся уголками губ. — Как будто есть удачное время для болезней. В этот миг со стороны балконы раздался громкий всплеск. Я посмотрела на Нацу квадратными глазами. — Там кто-то купается, — прошептала я. — Ага. Зереф. — Ты позвал брата? — Он доктор, — пожал плечами Нацу. — Он осматривал меня? — Без рук, — сразу сказал Нацу. — Просто я… волновался. А других врачей, которые могли бы примчаться среди ночи, я не знаю. — Он эндокринолог, — улыбнулась я, поглощая вкусную еду. — Он учился на, мать его, медицинском почти восемь лет. Зря что ли? — сказал Нацу, отправляя в рот попкорна. — Зереф сказал, что раз я выдернул его из дому, то он хотя бы отдохнет у нас денек и в волю наплавается в бассейне. Я потянулась и поцеловала его. — Спасибо. Обо мне еще никто так не заботился. Нацу ответил на поцелуй. — Ты уверена, что можешь завтра ехать на свои курсы? — Думаю, да. Я может быть, даже сейчас способна тебя удивить, только сначала в душ схожу. Нацу отложил попкорн, глядя на меня потемневшими глазами. Взбил подушки поудобней и сказал: — Тогда я подожду. Я покосилась на открытые окна, Зереф все еще плавал в бассейне. — И окна закрою, — кивнул Нацу. — Они звуконепроницаемые. Я стянула футболку через голову, оставшись в трусиках, и гордо удалилась демонстрируя стринги. — Поторопись! — крикнул Нацу. Вода меня освежила. Как и еда, придала сил, которые вытянула лихорадка. Я вернулась в спальню завернутая в полотенце, лишь слегка подсушив волосы феном, чтобы с них хотя бы не текло. Нацу усадил меня к себе на колени. Стал ласково целовать, запустив пальцы во влажные волосы. Скользнул губами ниже, к шее, запустил пальцы под полотенце и снял его с меня. Уложил абсолютно раздетую на спину, развел ноги и навис сверху. Я водила руками по его спине, плечам, наслаждалась их силой и твердостью. Он ввел в меня один палец, и я застонала. — Такая влажная. Такая горячая, — выдохнул он. — Ты моя? — Твоя. Я выгнулась ему навстречу. Почувствовала его давление. Обхватила ногами его талию и надавила, чтобы он вошел, но он удержался на руках. Все-таки он сильнее меня. Он дразнился, снова водил членом по киске, заставляя выгибаться ему навстречу. А потом шевельнул бедрами и пронзил меня, одновременно с этим выдохнув: — Как хорошо. С самого первого раза. Еще в самолете. Я очутился в тебе и понял, что пропал. Я потянулась к нему, обвила его руками и ногами, прижалась всем телом, чтобы впитать, поглотить его запах и все удовольствие, что он сможет мне дать. — Я люблю тебя, — прошептала я, отвечая движениям его тела бедрами. — Тогда почему не выходишь за меня? — выдохнул он. Я впилась в его губы, его язык проник в мой рот. Мне все еще было мало, мне хотелось быть его целиком. Принадлежать каждой, самой маленькой клеточкой. Быть заполненной только им и навсегда. Он во мне и я отдана ему, и это единственное правильное сочетание в этом мире. В этой Вселенной. Он работал бедрами, сотрясая кровать. Он вкладывал в движения всю внезапную боль от неожиданного отказа. Он ждал, готовился, убеждал себя, что отказ будет лучшим решением, но, похоже, оказался не готов, что отказ может так глубоко ранить. Мои ответы для отказа были разумны, но не тогда когда он был во мне, когда вел меня к оргазму и настигал его сам. Тогда все ответы меркли. Тогда разум и логика сдавали под напором всепоглощающей страсти и сгорали в темном пламени любви. Принадлежать ему, отдаваться ему. И никогда не причинять боли. Я выгнулась, даже под его тяжестью, предчувствуя приближение скорого оргазма. Он отпустил мои губы, позволяя вдохнуть полной грудью. Кое-что еще держало меня, кое-что еще гасило пламя внутри меня. И я прекрасно знала, что это. Вопрос был задан. И я уже знала ответ. — Я согласна. И он ударил, еще и еще, он пришел в движение, словно оживая, и я отдалась ему, на этот раз действительно вся, без остатка, без преград, потому что больше ничего не имело смысла. Служить, отдаваться, ублажать и любить, растворяясь в нем. Лавина удовольствия обрушилась на меня, заставляя двигать бедрами ему навстречу, кусать его губы и царапать спину. В глазах потемнело, и на миг я оглохла от собственных же криков. Я с трудом и с задержкой отпустила его, разжав руки и позволяя подняться. Чтобы не взорваться во мне. И впервые я испытала сожаление. В этот миг я была губкой и хотела впитать его всего, до последней капли. Нацу потянулся за собственной футболкой и вытер меня, потом обнял и притянул к себе. Его сердце, казалось, вот-вот выскочит наружу. Он с трудом переводил дыхание. Потом, не говоря ни слова, поднялся, подошел к столу и стал что-то искать в ящиках. С находкой вернулся ко мне. — Не передумала? — шепнул он, проведя языком по моей груди. — Нет, — улыбнулась я. Наверное, я напоминала Чеширского кота в этот момент. Нацу взял мою руку и надел кольцо на безымянный палец. Я почувствовала, как металл несколько секунд холодил кожу, а после нагрелся и стал неотъемлемой частью меня. И моей жизни. Я подняла руку к глазам, рассматривая россыпь бриллиантов. — Это другое кольцо? — спросила я неуверенно. — Ага. То я вернул обратно. Решил взять новое и попытать удачу заново. И на этот раз ему повезло. Он откинул волосы с моего плеча и стал целовать обнаженную грудь. — Хочешь спать? — спросил он. — Вижу, что у тебя глаза закрываются. — Ужасно, — честно призналась я, с трудом сохраняя глаза распахнутыми. — Тогда спи, солнце, — он подарил мне долгий поцелуй. — А я пойду расскажу Зерефу. — Возьми деньги, — с трудом ворочая языком, сказала я. — Зачем? — Он потребует свою ставку обратно. Следующая неделя пролетела незаметно, а с ней в пятницу на курсах я получила первое тестовое задание — расписать сценарий короткометражки по усвоенным темам. Сценарные лекции посещала уйма людей. Оказалось, легко затеряться в толпе. Никто не обращал на меня внимание. Меня это несказанно радовало, а еще то, что на курсах нашлась веселая британская девушка, тоже из Лондона, со тёмными как ночь волосами. Приятно было поболтать с кем-то и посмеяться во время перерыва на кофе. Да и вернуться снова к английскому языку было неожиданно приятно. Вот только, общаясь с ней, я поняла, что ни черта не продумала свою легенду вне курсов. Минерва снимала лофт вместе с подружкой и они искали третью, чтобы разделить квартплату. Когда меня спросили, где я живу, я застыла, а потом назвала адрес мотеля, откуда съехала почти две недели назад. Этот ответ оставил Минерву в недоумении, поскольку жить в длительной перспективе в мотеле было невыгодно. Она снова предложила съехаться вместе с ними, но я вынуждена была отказаться. У Минервы тоже не было водительских прав, разумеется, и их подвозил парень той официантки, с которой они делили лофт. Они и мне предложили подвезти меня к мотелю. Я не смогла придумать причину, достойную для отказа — а говорить о машине с собственным водителем было идеей не лучшей. Поэтому я села в машину, позволила им подвести меня, скрылась в холле и потом вызвала Роуга к мотелю. В результате, получила нагоняй от Нацу, поскольку я не должна садиться в машины к неизвестным. Простое детское правило в мире звезд было раздуто до невероятных размеров — он угрожал мне похищениями с целью выкупа и это еще было самой простой статьей, которую он упомянул. — Ты просто до сих пор не сталкивалась с фанатами, — с горечью сказал он. — И не знаешь, на что они способны. Я заверила его, что у Минервы и в мыслях не было похищать меня ради того, чтобы требовать миллионный выкуп у Нацу, но он мне не поверил. На следующий день внимание Минервы привлекло мое помолвочное кольцо на пальце, и это было бы так по-женски щебетать на лекции о свадьбах, планах и будущих мужьях. Но я покрутила кольцо на пальце и сказала, что это от прошлого брака. Просто не сняла. На следующий день я сняла кольцо заранее, еще в машине и спрятала в сумочке. Вопросов, таким образом, у Минервы стало только больше. И все они были логичными, разумными, я чувствовала, как она тянется ко мне — мы сразу нашли общий язык, нам нравились одни и те же жанры кино, мы обе покоряли Токио. Очень хотелось иметь близкую подругу, которая понимала бы меня и мой английский менталитет с полуслова, но получалось, что для того, чтобы я могла дружить с ней и поддерживать хоть какие-нибудь близкие отношения, она должна, как минимум, быть женой японского миллионера. В среду меня пригласили выпить вино вечером после лекций, и я пошла с Минервой и ее парнем, но потом в разгар веселья ускользнула и прошла еще несколько кварталов, чтобы сесть в машину к Роугу. В четверг Минерва предложила завалиться к ним в лофт и провести выходные вместе, чтобы общими силами разобраться со сценариями к короткометражкам. Я вынуждена была ей отказать. Я хорошо представляла, что скажет Нацу, если я скажу, что проведу ночь не дома. Он был помешан на безопасности. И на том, что среди фанатов могут быть очень упорные. Особенно женщины. Технически, в глазах мировой общественности Нацу сейчас был самым завидным холостяком. Кольца он не носил ни до, ни после, ни сейчас, а нашу связь оберегал ревностнее, чем учёные свои секретные разработки. Он говорил, что только поэтому я еще могу ходить на лекции и быть такой же, как все В пятницу, наконец, выяснилось, что я основной сценарист «Короля драконов» — лектор упомянул основные моменты создания фэнтезийных миров и спросил у меня во всеуслышание, могу ли я провести открытый урок по деталям и истории создании мира Короля Драконов. Уже через пятнадцать минут шквал вопросов об Нацу со стороны девушек курса едва не свел меня с ума. Правда ли он так хорош, правда ли что у вас что-то было? Все давно забытые сплетни всплыли на свет божий, но хорошо, что все это произошло так давно, что я отмахнулась, что мы просто летели вместе, а у нас с ним, конечно, ничего не было и быть не может. Вы посмотрите на меня и на него. С этим никто не спорил. И еще я видела непонимание в глазах Минервы. Вроде «Могла и мне сказать, а еще подруга, называется». Вечером в пятницу я не пошла со всеми в паб, смочить горло. Я устала от того, что за всю неделю так и не смогла ни о чем поговорить с ними, кроме как о фильмах, сценариях и темах лекций. Я вернулась домой своя не своя, долго изводила себя на велодорожке, пытаясь привести мысли в порядок. Все идеи для короткометражки, которую мне надо было сдать в понедельник, мне подала Минерва, и это было вдвойне обидно. Ведь правильнее было бы разрабатывать их вместе с ней, тем более что парная работа на данном этапе не возбранялась. Я не выдержала и написала ей смс, о том, что очень извиняюсь, что не могу рассказать ей всего. И что разговор с ней очень мне помог в разработке тестового задания. Минерва ответила сдержанным «ОК», хотя в обычной жизни она была яркой и эмоциональной. Понятно, что она уже просто не понимала, чего от меня ждать и что еще я могу скрывать от нее. Было уже за полночь, Нацу все еще не было. В сценарии, который я должна была сдать в понедельник, еще не появилось ни строчки. Зато у меня ноги подкашивались после двухчасового бега на дорожке. Я приняла душ и поняла, что не усну. И еще поняла, что очень голодна. В доме уже никого, кроме меня, не было. Я спустилась на кухню и стала искать в огромном, как шкаф, холодильнике, чем бы перекусить. Выбрала низкокалорийный клубничный джем и тосты. Тогда же хлопнула входная дверь, и я услышала шаги Нацу. Он сбросил пиджак еще в дверях кухни и ослабил галстук. Выглядел он утомленным. По утрам он ездил на рекламные съемки, а вечерами чаще всего пропадал на всех пресс-мероприятиях, связанных с «Королем драконов». Дату выхода фильма перенесли с весны на середину февраля, и главные герои фильма теперь, как могли, подогревали интерес к скорой премьере. Нацу хватило одного взгляда, чтобы уловить мое хмурое настроение. Он сел рядом за кухонный островок, взял нож для джема и тоже намазал себе тост. — Опять что-то с курсами? — спросил он. — До того, как они начались, ты светилась ярче солнца. А теперь каждый день только хмуришься. Я вздохнула. — Я не знаю, как теперь жить обычной жизнью. Как заводить друзей. Я даже никому не могу рассказать правду. — Это тяжело, но ты привыкнешь. — Не знаю… Он бросил взгляд на меня, потом достал телефон. — Давай я тебе кое-что объясню. Смотри. Он вбил в строке гугла «Следующая жена Нацу Драгнила». Услужливый гугл в тот же миг перенаправил его на соответствующий форум. У меня глаза на лоб полезли. На главной странице висел пустой портрет, в котором то и дело менялись фотографии каких-то женщин. А когда фотки кончались, то вспыхивал красный знак вопроса. Моих фоток там, к счастью, не было. И я не могла представить, что бы я почувствовала, обнаружь я свое изображение там. — У меня есть группа самых преданных фанаток, — сказал Нацу. — Почти всем из них суды в свое время вынесли постановления не приближаться ко мне. Речь не об автографах, понимаешь? Они взламывали дома, проникая внутрь, чтобы украсть хоть одну мою вещь. Они пробираются к местам съемок и пытаются прорваться, чтобы коснуться или поцеловать меня. До смерти Эдо… — он вздохнул. — До смерти Эдо здесь, на этом форуме, существовал целый раздел, в котором они желали моей жене смерти. Я сглотнула. — Я не верю в сглаз, суеверия и все такое, — сказал Нацу, — но я верю в помешательство. А эти женщины… Они не совсем здоровы, понимаешь? Когда мы только познакомились, я опасался, что ты из их числа. Если открыть их профили на форуме, то ты увидишь, что большинство из них, как одна, внешне напоминают вас с Эдо. Несколько раз в отелях, в которых я больше никогда не останавливаюсь, я находил этих женщин в своих постелях, абсолютно обнаженных и готовых на все. Настоящие фанаты… это страшно, Люси. Из-за таких людей нормальные фанаты не получают внимание, которого они достойны. — Почему этот форум не закроют? — спросила я. — Это третий. Закроют этот, они создадут новый. Их администратор очень упрямая женщина, которая постоянно ускользает от полиции и судебных исков. Три дня назад она создала новую тему, где уверяет, что Нацу Драгнил недолго будет оставаться холостяком. И что именно она на этот раз займет место рядом с ним. — Нацу… — прошептала я. — Я не посвящал тебя во все это, потому что это жутко, грязно и чертовски пугает. Я боюсь за тебя, Люси. Ты ведь понимаешь, чья фотография появится здесь, когда мы объявим о помолвке? Они разузнают о тебе все и будут с упоением это обсуждать. Этому не помешать, надо просто знать, что оно существует. Но и забывать об этом нельзя. Когда лишний раз хочется выпить вина и сбежать от Роуга, вспоминай, пожалуйста, про этот сайт. Сейчас они ничего о тебе не знают. Но однажды… Тост встал поперек горла. Я взяла у него телефон из рук и дрожащими пальцами нажала на блокировку. Экран потух. Нацу намазал себе еще один тост. — Но есть и хорошие новости, — бодро сказал он. — Когда мир узнает, что ты моя невеста, тебя завалят поздравлениями, конфетами, подарками, приглашениями на радио и телевидение. И лучше, чтобы у тебя были в запасе готовые сценарии, детка. Мир захочет тебя со страшной силой. Я коснулась его пальцев. — Мне никогда не нужен был мир. Только ты, Нацу. Я хотела заниматься любимым делом. Рядом с тобой. Он наградил меня долгим взглядом. — Знаю, но я долго в этом сомневался. Преступно долго. — Теперь я понимаю, что твои опасения были оправданы. Тебе стоило показать мне этот мерзкий сайт раньше. — Я думал, ты сама его нагуглишь. Но ты обо мне ничего не ищешь в Сети, это необычно и удивительно. Я привык встречаться с людьми, которые знают меня лучше, чем я себя. Я улыбнулась. — Между прочим, я все еще жду, когда ты сам назовешь свой день рождения. Не заставляй меня лезть в Википедию. — 14 июля. А в Википедии, кстати, дата другая. Я поцеловала его. Поцелуй был со вкусом клубники. — Оцени мою сдержанность, — тихо сказал он. — Ты ведь голая. Все это время. Раньше, чем я опомнилась, он оставил меня без халата. Продолжение следует…