Не до абстракций

Ровно три секунды раздается между каждым взрывом. Три секунды, чтобы смерть настигла последующего. Три секунды на новый приказ. Три секунды, чтобы проститься с жизнью. Разве этого достаточно? Нет… времени никогда не достаточно. Три секунды, чтобы окрасить стену в багровый. Вы знали, что когда крови слишком много, она ужасно пахнет и отливает чернотой. Но похоже, это мой любимый цвет теперь. Ведь мой Дьявол носит черный перед казнью. О да, увидели Мадару в черной рубахе — бегите, сломя голову. Когда он в черном, он прекрасен до одури, но жестокость его не знает границ. И вот сейчас я его палач. Его орудие, его раб. Звучит его приказ и следует мое наказание. Убей. Убей. Убей. Эти слова пульсируют в голове, заставляя пролить кровь. Нет, далеко не невинных людей. Они все повинны, все прокляты, все мы… И мне не жаль исполнять его приказы. В последнее время все это приносит удовольствие, осознание того, что с каждым взрывом на одного из нас становится меньше приносит не менее удовольствия чем оргазм. Порой мне кажется, что я готов купаться в этой крови. Да что там, я ее пить готов, чтобы таких как я больше не стало. А вот Мадара так не думает. Он как обезумевший, буквально отлавливает альф и заставляет их обращать. И если потом оказывалось, что способности альфы были заурядными, такие как понимать язык насекомых, подлетать на один сантиметр от пола, притягивать ложки и прочее другое, что Мадара считал негодным ему — шли в расход. Мной. Какие способности искал Мадара, я мог только догадываться. И моей догадкой было то, что он искал бойцов. Так как в последнее время был отдан приказ научится пользоваться огнестрельным оружием и самообороной. Атмосфера в убежище была угнетающая. Альфы боялись, Мадару, меня, будущего. Так как причину всех этих событий Мадара не удосужился рассказать. Но что-то мне подсказывало, что здесь непременно причастен Саске Учиха. Или же он всполошился из-за Узумаки Наруто? В общем точно я не знал. Но это было неважно. В общем все были взволнованы, даже было организовано несколько бунтов, которые смог подавить Хидан. Да-да, его способность успокаивать и подавлять чувства, ох как пригодилась, чтобы решить все мирным путем. Ну почти мирным, естественно наказание альфы свое получили, но по крайней мере остались живы. Сейчас я сидел в кабинете Мадары, читая книгу, ожидая пока мой сатана закончит свои дела. Дела, в которые он меня не посвящает. Ну и не очень бы хотелось. — Ты сегодня был на тренировке? — спрашивает Мадара меня, не отвлекаясь от бумаг. — Был, а смысл? — пожимаю плечами я, переворачивая страницу. Да, стрелок из меня еще тот, уже неделю тренируюсь, но в цель так и не попал ни разу. Мазила я. Да и рука быстро устает, все-таки пистолет не десять грамм весит. Также и в рукопашном бою, толку от меня никакого, мои удары слишком слабые, для альфы. Нет конечно оставить синяк или поцарапать я могу, но это не уложит альфу на лопатки или же убьет. Поэтому все мои спарринги заканчивались тем, что-либо я лежал на полу пытаясь отдышаться, либо вися на плече у моего оппонента. Так как им проще было закинуть меня на плечо и угомонить, в полную силу меня никто не бил. Хотя Кисаме мне однажды сломал нос, правым хуком. Но нос сросся уже через час, а альфа получил взбучку от Мадары. Что теперь Кисаме было приказано наблюдать за моими тренировками и дабы никто не причинил особый вред. Телохранитель Мадары, получил личного телохранителя. Звучит как минимум странно. Опустив книгу на пол, я встал с кресла и подошел к Мадаре. Зайдя за его спину, я уставился в горящий монитор, откуда на меня смотрел блондин. Его глаза были голубые как и у меня, но волосы короче. Он улыбался так тепло и солнечно. Я уже и забыл когда так делал в последний раз. — Это Наруто Узумаки? — спросил я. — Да, — ответил Мадара, откидываясь на спинку стула и устало потирая переносицу. И стало как-то жаль его, поэтому я в попытке утешить кладу ему руки на плечи, и он прижимается к правой щекой. Странный жест нежности, скажите вы, но в последнее время это происходило очень часто. Словно, что-то невидимое связывало нас, нет не секс, его и не было больше после того случая в ванной. Мадара дал понять, что я ему нужен только для эксперимента. Так, что не романтизируйте этот момент. Мадара отрывает голову от моей руки и закидывая ее назад, смотрит мне в глаза. Пару секунд на неловкость, и я склоняюсь к его губам, закрывая нас своими длинными волосами. В дверь раздается стук, а я не спешу отрываться, от Мадары. Слышу скрип и молчание. Вскидываю голову, параллельно облизав губы и сталкиваюсь с взглядом Итачи. Я не смог понять, что он чувствовал в этот момент, но и знать я этого не хотел. Поэтому, я всего лишь отхожу от Мадары, и покидаю кабинет. Глаза Итачи провожают меня аж до выхода и поравнявшись с ним, я заполняю легкие его запахом, но он больше не будоражит как раньше. Поэтому просто закрываю за собой дверь и иду по коридору. Из-за угла словно тень появляется Кисаме, следуя за мной. Я знаю, что его способность находить людей по запаху. А значит от него не спрятаться, не скрыться. Ну всем кроме Наруто естественно. Идем мы с ним в столовую безмолвно. Мы не стали друзьями, даже знакомыми нас сложно назвать. Но мы должны быть вместе, ведь отдан приказ. В столовой полно народу, но все тихо и спокойно, так как за крайним столиком сидит Хидан, не спеша попивая газировку и сканируя помещение. В воздухе витало спокойствие. И все благодаря ему. Я присаживаюсь напротив альфы, делая пару глотков из его бутылки. Кисаме садится рядом со мной. — Как дела? — спрашиваю я. Хидан хмурит брови, кривит губы и выдает: — Ахуительно, — отвечает мне заржав во весь голос. Я смотрю на альфу поджав губы. Рассуждая, что же не так с ним, я замечаю как Хидан успокаивается, и теперь не моргая сверлить меня взглядом. — А ты как? — спрашивает он меня. На что я пожимаю плечами. Я точно не знаю, как у меня дела. — Мадара, твой зад еще не дорвал, а? Кажется после этой фразы мой мозг отключился и умер. Я мог только открыть рот и не произнести не звука, ошарашено глядя на Хидана. А он улыбался, нагло так. И эта улыбка врежется в мой мозг навсегда, прочно засев кривым осколком, попутно вырезая все улыбки до этого. Словно в замедленной съемке я вижу как его рука приближается ко мне, и накручивает мою прядь себе на палец. Он дергает меня за локон, натягивая его на себя как струну, заставляя меня упереться руками в стол. Хидан сокращает между нами расстояние, опаляя своим дыханием. — А мне дашь? Это был контрольный выстрел в мою голову. Меня отрывают от Хидана рывком, боль отдается в висок, от вырванных волос, что остались на длинном пальце альфы. Кисаме больно сжимает мое плечо, удерживая меня на месте. Да я, в принципе, никуда и не собирался. Внутри меня колбасило от непонимания. Такого Хидана я вижу впервые, и это ранит, пронизывая от макушки до пяток цыганскими иглами. Нет, я тоже не святой, моя святость была смыта в унитаз, даже не засорив его. — Побочный эффект, — говорит Кисаме. И приходит моя очередь хмурить брови. Дар речи отказывается возвращаться, застряв в горле, но Кисаме понимает мой немой вопрос. — А что ты думал, станешь супергероем, без последствий? — его огромная ладонь похлопала меня по плечу. — Мой нос чует все, но я перестал чувствовать вкус. А он вероятно, превратился в гниду, — Кисаме заржал грубым басом. — А я? — сиплю, не говорю. — Сам узнаешь. Кисаме отрывает меня от стула, выволакивая из столовой подальше от бывшего друга. Хотя нет, так рано от Хидана я отказываться не хочу. Мы опять идем по коридору, возвращаясь к Мадаре, надеясь, что он уже закончил с Итачи. Но Кисаме резко останавливается и замирает. Пару секунд он стоит не шелохнувшись, а затем, словно рыба выброшенная на берег начинает ловить воздух легкими. — Что такое? — спрашиваю я, не зная, что делать. — Я…я...я, — альфа судорожно повторяет между глубокими вдохами, — я не чувствую запахов. А я не понимаю, что делать. Паника захлестывает ударной волной, откидывая назад и заставляет бежать. Вот только куда и зачем не понимаю. Что-то гонит меня вперед, заставляя бежать без оглядки, на всех скоростях, и лишь на выходе из убежища, я упираюсь руками в дверь, что ограждает меня от улицы. Медленно, скрипя ненавистной дверью, я поворачиваю ручку, образовав тонкую щель. Заглядываю осторожно, на пару секунд ослепленный дневным светом, и тут же зрачок начинает биться в конвульсиях с одной стороны в сторону. Альфы. Много альф. Идут сюда. В голове раздается писк, словно мозг набивает SOS азбукой морзе. Но тело в ступоре. Раздается взрыв, близко очень. И он как спусковой курок на старте при забеге заставляет бежать без оглядки. Что же это? Страх въедается под кожу, заставляет забиться в угол, в первой попавшейся комнате. Опять взрыв. И я в панике залажу под чью-то незаправленную кровать и замираю. Пару глубоких вдохов. И я прихожу в себя. Чувства приходят вместе с болью, распаляя нутро, заставляя вжаться в судороге. В приятной судороге. Глаза в пол, и я осознаю, что лежу в своей крови и какой-то жидкости непонятного происхождения. Бегло себя осмотрев, понимаю что кровь льется из руки, как и жидкость. Ковыряюсь целой рукой в раненой и выуживаю разбитую капсулу… Нервно сглатываю и ощущаю прилив в укромном месте. Только этого сейчас не хватало. Тело требует бежать к толпе тех альф. А разум пытается сохранить рассудок, но все тщетно. Течка застает в расплох. И такой сильной еще у меня не было. Наружу выступают инстинкты. И уже все равно на крики в здании, выстрелы и взрывы. Выебите меня кто-то пожалуйста… Ползком выбираюсь с под кровати, не в силах сменить колено-локтевую позицию, ползу к двери, к томным запахам, что обволакивают не только легкие. Ручка подается легко, но далеко уползти я не успеваю, упираясь головой в чьи-то ноги. По запаху — альфа. Потираясь щекой о его щиколотку словно мартовский кот, могу лишь постанывать. Нет, мне не капельки не стыдно. Альфа делает шаг назад от меня и приседает на корточки. Я не в силах поднять голову, опускаюсь лбом в пол, словно молясь. Хотя, пару секунд и я согласен начать молится этому божеству. Чувствую руки на моем лице. Черт, трогай меня, но не там. И мою голову медленно подымают, заставляя увидеть Бога. Мое Божество было прекрасно с его затуманенным взглядом, черными волосами, которые торчали в разные стороны, полукривой улыбкой на тонких губах, и острыми скулами. Я тянусь к нему, как утопающий к спасительной лодке и он спасает меня, срывая с губ: — Саске.