Искуситель любви 3: Выживут только влюбленные

Около четырех месяцев после выпускного

      Утро Шастуна началось неожиданно: с запаха выпечки, а если быть точнее, с запаха свежеиспеченных школьных булочек, что обычно подавали на завтрак. Лингвист открыл глаза и уставился сначала на эти самые булочки, от которых еще поднимался пар, а потом на улыбающегося Попова, что держал на тарелке прямо перед его носом эту выпечку. — Завтрак в постель, — радостно проговорил Арсений, с темной челки которого капала вода. Антон осмотрел эту картину маслом, нахмурился и потянулся за своим телефоном, что должен был быть на тумбочке. — Семь утра, — возмущенно выдохнул Шастун, — Семь, мать твою, утра! — уже громче начал возмущаться он, совершенно не замечая, как немного расстроенный физик поставил выпечку рядом с ним и отошел к шкафу, чтобы снять с себя спортивный костюм, — Ты что, украл их или выбил силой у бедной поварихи? — Вежливо попросил, — немного отозвался Попов. — А почему ты мокрый? — Антон сменил гнев на милость. — Так бегал, — ответил Арсений, когда стянул с себя мокрую футболку. Лингвист чуть приподнялся и посмотрел в окно, по стеклу которого медленно стекали капли дождя. Конечно, Попов в последнее время полюбил физкультуру, особенно бег по утрам, и все пытался сагитировать его самого, но не в такую же погоду. — А когда выпадет снег и ударят морозы, ты тоже будешь бегать? — поинтересовался Шастун, недовольно поглядывая на мужчину. — Почему нет? — пожал плечами Попов, — Куплю себе зимние кроссовки и в путь. — Горбатого могила исправит, — прошептал Антон, возвращая телефон на место и ставя туда же булочки, — Сейчас же иди под горячий душ, а потом возвращайся в постель, еще можно поспать, — физик положительно покачал головой и даже уже сделал несколько шагов в сторону ванной комнаты, как услышал негромкую фразу лингвиста, — Только попробуй заболеть, Попов. — Я могу считать это заботой? — с улыбкой спросил Арсений, остановившись у двери, а потом за нее же и спрятался, когда в него полетела подушка, — Я не заболею, милый! — крикнул напоследок мужчина.       Но Попов все же заболел. Уже вечером он почувствовал недомогание. На него накатилась вялость и усталость, а еще появилась головная боль. Только Арсений пока не стал говорить лингвисту, списал свое недомогание на загруженный график и глупых учеников. Решил, что утром все пройдет само по себе. Но не прошло.       На следующее утро Антон проснулся по будильнику, и, решив, что Попов как всегда бегает, со спокойной душой отключил будильник, а после повернулся на другой бок, чтобы еще поспать, но тут же увидел на соседней подушке физика, что сразу же уткнулся в его плечо своим горячим лбом. Сонливость как рукой сняло. Шастун аккуратно провел ладонью по лицу Арсения, который тихо промычал что-то в ответ на жест и медленно поднял веки. — Ты горячий, — прошептал Антон, смотря в немного потерянные голубые глаза. — Да, я горячий мужчина, — проговорил Попов раньше, чем начал соображать — Хочешь меня? — игриво спросил физик, облизывая пересохшие губы. — Нет, дурень, у тебя, кажется, температура, — недовольно сказал Шастун перед тем, как прикоснуться губами к его горячему лбу, — Так и есть. — Да, что-то горло першит, — прошептал Арсений, уцепившись за его плечи руками, как за спасательный круг. — Что-то горло першит, — передразнил его Антон, погладив мужчину по волосам, — А говорил, что не заболеешь.       Сначала Шастуну пришлось искать медсестру, потом ходить по ее указке за горячим чаем с лимоном, а после выпроваживать из своей комнаты директора, который больше отпускал саркастические шутки, чем сочувствовал. Выяснилось, что у Арсения самая обычная простуда, но несколько дней он точно проваляется в постели. Медсестра оставила лекарства, велела точно принимать по инструкции, пить больше жидкости, измерять температуру, а также обещала зайти на следующий день. А ухаживать за больным пришлось, естественно, Антону. — Ну как ты, болезный? — спросил лингвист, когда зашел проведать Попова на большой перемене, — Поспал чуть-чуть? — он присел рядом с физиком на кровать и положил ладонь на его лоб, — А лекарства выпил? — Ты переживаешь, — выдохнул Арсений, перехватив его ладонь и положив под свою щеку, — Это так мило. — Ты не ответил ни на один из вопросов, — сказал Шастун, свободной рукой взяв с тумбочки градусник, и посмотрел последнее показание. — Твоя забота дает мне надежду, что ты действительно меня любишь, — проигнорировал его слова Попов, — Знаешь, мне постоянно кажется, что настанет день, и ты скажешь, что устал от наших «отношений», устал в это играться, — Антон довольно сильно нахмурился, — Но это не самый мой большой страх, больше всего я боюсь, что проснусь, а тебя рядом не будет, что я проснусь в Мюнхене, и все назад, все снова по новой… — Ты бредишь? — негромко спросил Шастун, тот резко прекратил свой монолог и перевел взгляд на него. — Я так сильно люблю тебя, Антош, — прошептал Арсений, — Даже если ты не любишь меня, то моей любви хватит на двоих. — Я люблю тебя, — выдохнул Антон, поцеловав того в висок, — Попробуй поспать, ладно? — мужчина прикрыл глаза и окончательно обмяк, — А я приду к обеду, — добавил он, поднимаясь с места.       В следующий раз Шастун пришел, когда закончились уроки. Физик спокойно спал, лежа в позе эмбриона. Хотя скорее тот больше дремал. Стоило Антону провести рукой по его влажным от пота волосам, как Попов медленно открыл глаза, а потом потянулся. — С добрым утром, красавица, — улыбнулся ему лингвист, вернувшись к рабочему столу, чтобы выгрузить туда стопку тетрадей, — Я заказал тебе в столовой куриный бульон, думаю, скоро будет готов, а после тебе нужно будет выпить лекарства, — добавил Шастун, опять присев рядом с ним. — Мне приснилось, или ты… — начал говорить тихо Арсений, но не договорил. — Я что? — невозмутимо спросил Антон, встряхивая градусник, — Померь еще, — протянул его физику, тот послушно засунул термометр подмышку, — Так, что я? — спросил опять Шастун, поправив ему челку. — Ты правда это сказал, или это были галлюцинации? — все же спросил Попов, а лингвист в ответ лишь улыбнулся, — Ты правда меня любишь? — Нет, по приколу тут с тобой вожусь, — цокнул языком Шастун и уже начал вставать с кровати, но мужчина ухватил его за плечо, тем самым завалив на себя, — Ты что, дурак? — Скажи, пожалуйста, еще раз, — тихо попросил Арсений, удерживая того за рубашку. — Тебе это так важно? — шепотом спросил Антон, обхватив его лицо в свои ладони, — Тебе так важны слова? Важнее, чем мои действия? — И слова и действия важны одинаково, — сразу же ответил Попов, — Пожалуйста, скажи хотя бы сейчас, а потом можешь не говорить… — Я очень сильно тебя люблю, — по словам проговорил Шастун и поцеловал физика в губы.       Потом Антон тоже заболел, потому что заразился от Попова, который довольно быстро пошел на поправку и теперь уже сам ухаживал за лингвистом. А бегать Арсений все равно продолжил, даже когда наступила зима.