Конец июня этого же года
Антон аккуратно, но уже далеко не в первый раз, взял в руку прямоугольную небольшую карточку и посмотрел на фотографию высоких небоскребов с высоты птичьего полета. А после перевернул эту открытку и прочитал всего два слова, написанные легким женским почерком: «Я счастлива». Не нужно было подписей, чтобы понять, от кого было это послание. Звук, льющейся воды в ванной комнате прекратился, и Шастун быстро спрятал открытку между страниц книги о мальчике, который выжил. Арсений выскочил в комнату, как черт из табакерки, сразу же попытался обнять лингвиста со спины. — Спокойно, спокойно, — сказал Антон, отпрянув от него на пару шагов, — Я гладил эту рубашку слишком долго, чтобы ты испортил все своими нежностями. — Ой, простите, Антон Андреевич, — проговорил Попов, растянувшись в улыбке, а после стащил пиджак его костюма со спинки стула, — Я просто совершенно забыл, что вы у нас должны выглядеть идеально. — Конечно, — выдохнул Шастун, принимая его помощь с пиджаком, — Сегодня выпускной у моих девятиклассников. — Ты совершенен даже в мятой рубашке, — негромко заметил Арсений, проводя руками по плечам, — I love you, — прошептал он, коснувшись губами основания шеи, — Ich liebe dich, — так же шепотом сказал, поцеловав уже кожу за ухом, — Je t'aime, — Попов уже хотел дотянуться до губ, но Антон резко перехватил его ладонь и увидел на ней подсказку. — Ты подсматривал! — возмутился Шастун, рассматривая немного кривой почерк физика на ладони. — Ну я все никак не запомню, как там на французском правильно говорить, — Арсений пытался хоть как-то оправдаться. — Верь после этого тебе, — без тени недовольства сказал Антон, отпуская его руку и шагая к выходу. — Зато я знаю, как будет на украинском, — вдогонку сказал Попов, пока тот не успел выйти из комнаты, — Я тебе кохаю! — Шастун рассмеялся в голос, так искренне и чисто, что и мыслей не возникло о какой-то обиде.***
В актовом зале по традиции поставили столы и стулья из столовой таким образом, что осталось довольно большое пространство для танцев или хождения подростков. Все это было для того, чтобы провести выпускной. Сегодня для девятого класса, а завтра для одиннадцатого. Экзамены закончились, результаты пришли почти всем, аттестаты были уже розданы на руки, а сейчас оставался лишь праздничный вечер. Конечно, кто-то из подростков додумался принести алкоголь, но все учителя знали, что так будет, поэтому закрыли на это глаза и старались внимательно наблюдать, чтобы выпускной не закончился плачевно. Все уже близилось к завершению, когда Шастун, уже порядком уставший, стоял в дверях вместе с физиком, облокотившись на дверной косяк, и наблюдал за праздником жизни. Гремела музыка, какие-то девятиклассники еще танцевали или скорее дрыгались под ритм, а кто-то просто сидел за своим столиком и немного переговаривался со своими друзьями. Уже завтра за ними приедут родители, и кто-то покинет школу навсегда. — Они уходят от нас, — неожиданно раздался голос директора, что тихо подошёл к ним сзади, — И музыка играет так весело, так радостно, что еще немного, и мы поймём зачем живем, зачем страдаем, — Антон и Арсений синхронно повернули голову назад, чтобы посмотреть Воле в глаза, — Чехов. Три сестры, — поясняет тот перед тем, как уйти. — Я всегда говорил, что наш директор с приветом, — негромко сказал Попов, возвращая свой взгляд на выпускников. Сам Шастун смотрел на него с лёгкой улыбкой на устах. Этот удивительный человек умудрялся признаваться ему в любви на разных языках и далеко не один раз за день. Только по мнению Антона это было совершенно ни к чему, потому что по нему и так было невооружённым взглядом видно. В каждом взгляде, что Арсений бросал на него двадцать четыре на семь. В каждом нежном и трепетном прикосновении. В каждом поцелуе, то страстном, то сладко тягучем. В каждом объятии, в каждом слове и в каждом действии. Шастун даже научился распознавать, когда физик молча ревновал и пытался это скрыть. Все было видно и так, но Попов каждый день продолжал говорить эти фразы и периодически пытался выучить на новых языках. Когда-нибудь и Антон сможет сказать эти признания в ответ. Когда-нибудь, только не сейчас. Еще слишком рано, но обязательно будет. И оба это прекрасно знали.Конец…
Андрей обернулся и посмотрел на своего классного руководителя, что ласкал взглядом физика, который в свою очередь делал вид, что ничего не замечает. Подросток лишь хмыкнул и опять сел ровно за стол. Напротив него перешептывались о чем-то Гоша с Лизой, а вот еще двое куда-то делись. Остапов начал крутить головой, чтобы найти своих друзей, как на его плечо опустилась тяжелая ладонь Руслана. Он поднял голову вверх и увидел довольную улыбку Николаева, на верхней губе у которого виднелся чёрный блеск для губ. Именно таким цветом сегодня накрасила свои губы Марина. Андрей молча протянул тому салфетку и показал пальцем на свои губы. Руслан не был таким тупым, сел и быстро стер остатки блеска. Кажется, другие ничего не заметили. Остапов уже хотел спросить, где его лучшая подруга, как появилась Корюк и плюхнулась на свое место. — Я немного не понимаю, что мы здесь делаем, — начала говорить Марина, потянувшись за виноградом, — Ведь мы все идем в десятый класс, и выпускной у нас будет через два года. — Как что? — выдохнул Андрей, и схватил свой стакан с якобы апельсиновым соком, — Мы пьем! И радуемся, что все закончили девять классов не со справкой, — они засмеялись все вместе, так громко, что кажется перекричали музыку. — Может быть в десятом классе придут какие-нибудь новенькие, — проговорила Лиза, когда подростки прекратили смеяться. — Было бы не плохо, — выдохнула Корюк и получила вопросительный взгляд от Руслана, — Нам нужно устроить личную жизнь Андрюши, — добавила она, похлопав Остапова по плечу, а тот лишь закатил глаза.Действительно конец