Заметки на полях

      …Сарада подавила в себе желание приподнять очки и потереть глаза: инстинктивно хотелось создать себе мнимый повод зажмуриться, чтобы развидеть увиденное. Но недавно вошедший в комнату папа и дядя, пришедший следом, видимо, в попытке остудить пыл Карин присутствием посторонних, тут же задали бы вопросы. А это было бы слишком просто… внутри ворочалось гаденькое желание воспользоваться подвернувшимся под руку шансом на полную, и Сарада не видела причин этому желанию сопротивляться. Дядя заслужил маленькую, почти невинную месть, которая почти мгновенно обрисовалась в сознании Сарады.       Орочимару пока молчал, хотя ей будто на яву виделось, как он растягивает свои бледные губы в мерзкой снисходительно-одобрительной улыбке — такую же он ей показал, когда она наконец начала оттачивать свои навыки на пленных в убежище. Должно быть, он избрал выжидательную позицию: хотел убедиться, что это не минутный порыв, а действительное намерение обрушить мелкую, но от того не менее ужасную кару на голову Учихи Итачи. Но Сарада уже была совершенно уверена в своём решении: в конце концов, в своё время дядя знатно потрепал ей нервы…       Пришло время платить по счетам.       Она свернула свиток с максимально невозмутимым видом, чем рисковала привлечь к себе внимание родственников: слишком много спокойствия и степенности она вложила в такое обычное действие, как скручивание свитка. Папа внимание не обратил, а вот дядя действительно мазнул по ней оценивающим взором, но она сумела вовремя пустить вокруг себя ауру активного обдумывания новых знаний. Это был последний шифрованный свиток из тех, которые Сарада нашла после гибели Шисуи. Хорошо, что дядя и папа вошли в комнату совсем недавно, иначе бы заподозрили неладное, как бы она ни старалась это скрыть.       То, что с этим свитком было что-то категорически не так, она поняла, ещё когда расшифровала самый первый. У этого код был совсем иной, выбивавшийся из общего ряда. Более наивный и потому менее заманчивый — вот и остался на самый конец. Хотя его расшифровка вылилась в то ещё удовольствие: Шисуи определённо хотел мило поиздеваться над тем, кому изначально было предначертано этим заниматься. Впрочем, Сарада, ещё только познакомившись с Шисуи, поняла, что ехидства и шутливой несерьёзности в нём — будто за весь клан Учиха. Сразу же в голову влезло насмешливое «Шпионка», уже обделённое подозрением и наполненное чистейшим желанием раздраконить Сараду. И ведь тогда она действительно поддавалась… так глупо.       Губы предательски растанулись в ностальгической печальной улыбке, которую отметил дядя, но снова ничего не сказал. Сарада взяла себя в руки, чуть было не разнервничавшись: у Итачи всегда было исключительно своё, совершенно особое видение мира, в соответствии с которым он и делал свои совершенно особенные и, как правило, верные выводы. Но тут же она себя осадила: в этот раз даже его гений не разгадал бы, какие козни в эту минуту против него строились. Не разгадал бы хотя бы потому, что от Сарады точно не ожидал. Зря, как должно было скоро обнаружиться.       Она спокойно поднялась, чтобы удалиться. Слегка нахмурилась, обеспечивая себе вдумчивый, постигающий истину вид, но тотально себя контролировала: тут главное было не переигрывать. Комнату она покинула успешно. Задержалась пару секунд на пороге и направилась в госпиталь: там точно можно было найти место, чтобы уединиться и выполнить задуманное. Уже на бегу на её лицо наползла улыбка из тех, которых шугался Нанадайме, говоря, что так она была похожа увидевшего Саске Орочимару. Хорошо, что Наруто не знал, что от Орочимару в ней теперь было гораздо больше, чем азартные улыбки с налётом маниакальности…

***

      Сарада, вновь начав эксплуатировать своё актерское мастерство по максимуму, вошла в комнату, где были дядя и Карин. Она застала момент, когда Итачи аккуратнейшим образом выпутывался из объятий уснувшей у него на груди Узумаки. Он пришёл к выводу, что от неё стоило сбегать по-тихому и что более оптимальным вариантом было просто немного переждать, чем отбиваться сразу. Сарада наблюдала за этим с насмешкой в глазах, но лицо сохраняла спокойное. Такая нелепая сцена сбавила градус её напряженности до минимума. Орочимару в голове издавал удовлетворённые шелестящие смешки.       Выправить свиток за вечер и ночь так, чтобы дядя если что и заподозрил, то подтверждения подозрениям всё равно бы не нашёл, оказалось адски сложно. Но Орочимару подсобил. Сначала Сараду насторожил его энтузиазм, но он тут же объяснил, какая ему с этого была выгода, чем её полностью успокоил. Змей хотел изучить результаты скрещивания чистокровных Учихи и Узумаки. От формулировки Сараду немного покоробило, но помощь ей действительно была катастрофически необходима. Подправить даты — ещё полбеды. Самым сложным оказалось везде без исключения заменить имя «Изуми» на «Карин». Зато результат не мог не радовать.       Дядя наконец выпутался, причём так, что Карин в итоге и не шевельнулась. Он вышел и, настороженно оглянувшись, кивком пригласил Сараду на веранду. Он ничего не спрашивал. Ждал, когда племянница сама объяснит, зачем он ей понадобился. Сарада не стала садиться рядом. Она вытащила свиток из подсумка, вручила его слегка озадаченному дяде и с деланной, но очень натуральной невозмутимостью сказала:       — Это завещал тебе Шисуи, — и удалилась.       Её теневой клон, оставленный заранее на улице, в кроне дерева, нетерпеливо повёл плечами в предвкушении. Шисуи бы однозначно остался доволен её проделкой: всё же свиток изначально предназначался Итачи, просто более младшего возраста. Хотя задумка осталась актуальной и по сей день. Изнутри Сараду наполнил странный пакостный восторг, когда она увидела побледневшее лицо дяди в купе с его покрасневшими ушами и шеей и почти животный ужас в глазах, который прорвался сквозь его извечное спокойствие.       В этом свитке Шисуи оставил Итачи подробнейшие инструкции о том, что следует делать с женщиной и как это следует делать, когда Итачи наконец решится на близость с Карин*.       *по версии новой редакции авторства Учихи Сарады и Орочимару.