Заметки на полях

      Наруто остановился перед дверью, гадая, есть ли кто дома. Всё ещё было непривычно называть это место «домом». Атмосфера опустевшего много лет назад квартала по сей день давила на плечи. Даже после войны, даже в запустении и кризисе люди не хотели заселять это место. Наруто оглянулся через плечо с сожалением: на самом деле, если выпнуть всех этих противных призраков из головы и смахнуть пыль с окон, можно увидеть прежний уют этого места. Очередные предрассудки людей чинили им же проблемы. Наруто лично убедился, что тут можно жить.       Он нерешительно обхватил дверную ручку: не хотелось открывать дверь — хотелось ещё погадать, есть ли кто дома. Саске бы, наверное, фыркнул на такое, пихнул его плечом и вошёл первым. Хотя Наруто был уверен, что Саске так же, как он, каждый раз подходил к двери с замиранием сердца и гадал. Просто Саске не останавливался: не в его характере было открыто давать понять, что он счастлив тому, что кто-то ждёт, что кто-то может ждать… после стольких-то лет одиночества. Наруто знал, что сегодня он до позднего вечера будет дома один. И всё равно водил пальцами по ручке, не прислушивался к чутью, изо всех сих его игнорировал и гадал.       Поначалу его настораживало странное соседство. Он и Сарада вполне могли бы заселиться в один из соседних домов, но что-то не позволяло смахнуть пыль с окон и вернуть былой уют. Они не говорили об этом вслух, но оба отказались от этой идеи, потому что не чувствовали за собой права выгонять чужих призраков. Может, по этой причине люди отказывались заселять квартал Учиха даже сейчас? После войны прошлое переплеталось с будущим особенное прочно: призраки никак не отпускали, а перемены наступали быстрее привыкания к ним. Возможно, всё это были не предрассудки, а дань памяти, которая в такие времена особенна важна?..       Из этого дома, в отличие от прочих, всех призраков изгнали ещё до прихода Наруто. В один из первых дней здесь, ещё совсем неловких для него, Карин сказала, что больше не слышит стоны. Сарада не особо стремилась объяснить, что именно это значило, но она ясно дала понять, что это хорошо. Наруто хватило и такого знания.       Он провернул ручку и снова её отпустил. Так привык приходить хоть к кому-то, что войти в пустой дом, пусть и пропитанный чужим присутствием, было как-то страшно. Сакура и Карин пропадали в госпитале: это Наруто выпытал у ребят в резиденции, пока маялся в ожидании очереди в приёмную. Как бы он ни любил врываться в кабинет Хокаге по любому поводу, сейчас там всем было не до него. Да и после смерти Цунаде то место вызывало куда большую робость. Будто очередной призрак, которого страшно спугнуть неподобающим обращением.       Итачи сейчас должен был находиться на миссии: его снова пригласили в Анбу. Наруто очень долго переваривал то, что Сарада рассказала ему о… дяде. Наверное, даже дольше, чем то, что сама Сарада — дочка Саске и Сакуры, которая попала к ним из будущего. Это принять оказалось несложно: где бы Сарада ни родилась, что бы ни было в её жизни прежде, Наруто знал её практически столько же, сколько себя помнил. Любил он её, в конце концов, не за её прошлое, а за то, какой она была. Она ещё долго бесилась, что он так легко это принял. Наруто не давал ей понять, что видел это, но Сарада точно бесилась. Курама снизошёл до объяснения причины: она так долго боялась открыться, что отсутствие «страшных» последствий признания её сильно тревожило. Смешная.       Да, узнать неприглядную правду о деревне, которую Наруто любил всем сердцем за её историю и её героев, было гораздо сложнее и больнее. Было тяжко смириться с молчаливым присутствием Итачи. Было странно впервые с ним нормально поговорить: пусть сам он по-прежнему всё больше молчал, но вставлял реплики, задавал вопросы, что-то разъяснял… Наверное, Наруто с трудом увидел в нём обычного человека. Конечно, Учиху Итачи некорректно было звать «обычным», но Наруто слишком привык к обществу гениев, чтобы начать возвышать кого-то конкретного.       Снова провернул ручку. Саске и Сарада — тоже на миссиях. А так хочется крикнуть привычное «я дома» не в пустоту.       Дверь неожиданно открылась сама. Наруто лишь успел сконцентрировать чакру в ногах для рывка и увидеть чёрные глаза. Не успела волна напряжения, смешанная с готовностью устранить врага, отступить, как Сарада притянула его к себе.       Наруто неосторожно ввалился в дверной проём, они торопливо зашагали вглубь дома. Сквозь звуки сбитого дыхания раздался хлопок двери. Они не обратили внимания. Наруто чувствовал, что никого, кроме них не было. Почувствовал ещё в тот момент, когда взвился, приготовившись к нападению. Поэтому сейчас позволял себе прижать Сараду крепче, не собираясь отпустить сразу. Позволял поцеловать глубоко, в чём-то пошло: не могли такие постыдные звуки раздаваться от непошлого поцелуя.       Поцелуи никак не мешают дыханию, но его почему-то то и дело перехватывало. И у него, и у неё. Оторвались друг от друга, а Наруто не попытался поймать губами воздух: можно будет и потом — сейчас он ловил губами кожу на её шее. Хотелось втянуть, прикусить, попробовать на вкус больше и полнее, а Наруто боялся её повредить, не хотел причинить Сараде боль даже в малом. Он не сдержался и провёл языком вниз: давно хотел, но отчего-то опасался такого жеста. Кожа была влажная… Сарада — только из душа?..       Он опустился ещё ниже — к ключицам, и они снова сделали несколько шагов назад, споткнулись о порожек. Сарада подставила назад руки и подломила их, опускаясь на локти, — практически легла. Наруто едва не навалился всем весом сверху и сам же этого испугался. Он нависал над нею близко-близко, смотрел в её странно блестевшие глаза и чувствовал, как непонятная слабость пробирает руки. А Сарада, кажется, не боялась.       Курама вставил ехидную реплику о том, что она просто плохо соображает от возбуждения. Наруто встрепенулся — его как ушатом холодной воды окатило. И Сарада так же вздрогнула, словно слова Курамы услышала. Наруто хотел бы отстраниться и добраться наконец до душа, куда, по-хорошему, стоит сразу направляться после таких убойных миссий, с какой пришёл он, но от неловкости наступило странное оцепенение.       Глупо было скрывать, что ему хотелось близости. И Сараде вроде как тоже… Но будто им что-то мешало. Наверное, кое-что в его отношении к Сараде всё же переменилось с тех пор, как он узнал о её прошлом. Теперь почему-то она казалась ему более маленькой и хрупкой. И неприкосновенной. Ни Саске, ни Сакура не выдвигали ему запреты. Сакура так вообще вроде радовалась за них, но… Но где-то на подсознательном уровне Наруто чувствовал себя тем сорокалетним мужиком, которым бы он был, останься Сарада в своём времени.       Она решительно вздохнула, подсекла Наруто руки и, прежде чем он на неё навалился, поменялась с ним местами. Наруто сдавленно кашлянул и поморщился: это неприятно выбило ему воздух из лёгких. А Сарада снова вовлекла его в поцелуй, пока все эти противоречивые мысли не одолели его вновь. Наруто приподнялся в попытке прижаться ближе. Сарада как-то немыслимо провернула язык у него во рту, отчего он едва не грохнулся на спину вновь. Вела себя точно так же, как в бою: шла в резкое наступление и давила-давила-давила, пока противник не успевал опомниться. Будто они тут сражались…       Наруто не сопротивлялся тому, что она вела. У Сарады получалось это как-то лучше. Естественно, что ли. Сам он думал, что сотни раз перечитанные за время редактирования сцены из книжек Извращённого Отшельника должны были ему ощутимо помочь, и искренне обижался на Кураму, когда тот на эти мысли бесновался и ржал, будто был конём, а не лисом… А в итоге в любом своём действии сам же Наруто улавливал неумелость. Наверное, дело было в том, что Сарада не сомневалась, а он робел. Ему казалось, что даже если он будет идти на поводу у всех своих желаний, основанных на картинах из чёртовых книг, то всё равно будет делать всё не так… на фоне Сарады — уж точно.       А она будто почувствовала, что его внимание не приковано к ней целиком и полностью. Возможно, Наруто просто перестал давать такой яркий отклик. Она, не отстраняясь, прошлась губами по его подбородку и ниже, а потом сделала то, в чём Наруто себе отказывал. Укусила. Мысли вышибло будто футоном: тут же рефлексы вынудили дать отпор, скрутить, заломить, а Наруто всё это в себе подавил — только выброшенные для атаки руки перевёл на её талию и сжал, гася в себе вбитые боями и травмами инстинкты.       А Сарада продолжала творить что-то бессовестное и безумно приятное в лучших традициях пресловутых книжек. И тут же Курама не преминул предположить, что она их все прочитала и, небось, с активированным Шаринганом. Наруто в ответ издал какой-то обессиленный рычащий звук: сам не знал, то ли от пошлых невыносимых слов Лиса, то ли от невообразимого ощущения на грани чертовски приятного и противного из-за её языка на шее.       А потом Наруто прошибло осознание: он же — только с миссии!       — Я грязный, — сконфуженно пробормотал он, уверенно её отстранив.       Потный, пропахший копотью из-за техник катона, которыми противник только так и плевался… и гадкий. И Сарада по всему этому… языком…       — Ч-чёрт, — он зажмурился и отбросил голову назад.       С тёмной длинной чёлки прямо на нос ему капнула вода. На Сараде была длинная растянутая футболка. И только. Нет, не только… но её голые ноги, которые с такого ракурса показались Наруто каким-то бесконечными, заставили его зажмуриться вновь и уже с пониманием того, что он делает, приложится затылком об пол.       Она снова склонилась. В этот раз Наруто подловил её, но перевернул нежно, осторожно. Она скривила губы, будто ожидала, что из неё сейчас так же выбьет воздух глухим ударом лопатками об пол, но этого не случилось. А может, ей не понравилось, что она оказалась в подчинённом положении. Впервые с момента возвращения Наруто согласился с комментарием Курамы: чёрт этих Учих разберёт.       Наруто поцеловал её легко. Так, чтобы не увлечься, но получить удовольствие и доставить его ей. А потом подскочил, как пружина, и отпрыгнул в коридор:       — Я в душ! — он схватился о косяк, показываясь только головой и плечами. В паху от всего произошедшего ощутимо потяжелело, и Наруто было просто неловко вот так это показать.       Сарада резко села и уставилась на него с тем же недовольством, но оно стало ощутимо сильнее. И на фоне раскрасневшегося лица и шеи с растрёпанными влажными волосами при сбитом дыхании это смотрелось очень… очень… Наруто снова зажмурился и тут же вернул свой взгляд ей.       — Было же хорошо, — в голосе Сарады звучала откровенная досада.       — Я же грязный. — повторил он то, что привело его в чувства, и добавил, неловко заулыбавшись: — Совсем, ‘ттебайо.       — Мне без разницы.       Наруто вдруг понял, что она уже рядом. Не на полу, не на расстоянии, а в сантиметрах от него. Слова буквально ему в губы выдохнула. Хотя что удивительного? Сколько нужно опытному шиноби, чтобы приблизиться? Миг. Один только миг невнимательности жертвы. Наруто нередко ощущал себя жертвой рядом с Сарадой, но это не угнетало, потому что она была сильной. Очень сильной.       Наруто безнадёжно вздохнул: видел в ней девчушку, к которой мог бы относится как дядя, как старший товарищ, которую мог нянчить когда-то в её детстве, и одновременно — сильного шиноби, с чей силой было смертельно опасно не считаться. И от этого противоречия порой хотелось взвыть. Куда удобнее всё же было, когда Наруто воспринимал её не иначе как свою ровесницу…       Сарада положила руку ему на плечо, надавила и потянула, пытаясь привлечь поближе, но Наруто уже был нацелен на душ и не собирался отступаться от этого плана, как бы ни хотелось поддаться. Потому что… да, он был грязным. Проблема была в этом.       — Мне правда без разницы, в каком ты виде, — Сарада попыталась снова донести до него что-то такое особенное снова. Наруто по её глазам видел, что особенное, но…       — Если я тебе таким вонючим нравлюсь, то это уже извращение какое-то, — от непонимания, что делать, он просто повторил за Курамой, который комментировал сегодня всё происходящее особенно рьяно. Идея повторить в первую секунду после осознания сказанного показалась Наруто глупой, но потом он невольно понял, что вообще-то это было верно.       — Хорошо. Тогда я извращенка, — Сарада сказала это с той убийственной серьёзностью, с которой приводила его в чувства на поле боя.       — Нет! Ты чего-о-о?! Ты не не-ненормальная! То есть нормальная! В смысле, никакая ты не извращенка! В смыле… ну, ты поняла, — конец он не то пробурчал, не то проблеял и скрылся в ванной.       Наруто упёрся лбом в закрытую дверь. Покосился на душ. Выплёвывая сдавленные ругательства, он дёргано стянул с себя одежду и грудой свалил в угол под раковинной. Потом его будут ругать, что одежда отсыреет, что… и бла-бла-бла. А Наруто всегда думал, что это за бред? Одежда шиноби ведь изготовлялась из специальных материалов: её и катоном палили, и футоном кромсали… А сырости под раковиной она никак пережить не могла?       Выкрутил вентиль на полную и зашипел, отпрыгнув в сторону, потому что от взвинченности, а не от природного идиотизма, как сказал Курама, включил горячую. И без того подпаленные плечи запекло, зато чувства поулеглись. И на физическом уровне тоже. Но воду он всё же переключил на холодную. То есть ледяную… сначала было даже приятно, а потом вода стекла, и снова пришлось шипеть и отпрыгивать. На этот раз Наруто всё же согласился, что это от идиотизма.       Он бессовестно растрачивал воду, позволяя ей минуту за минутой бить плотным потоком в спину и плечи. Шиноби должен довольствоваться малым. А Наруто вот такое выкидывал. Да ещё и в доме, где жил не только он один. Это осознание заставило его всё выключить, но из душа он по-прежнему не выходил. Осмысливал.       Всё, что сегодня происходило… ещё ни разу они с Сарадой не доводили до того, чтобы забыть совсем обо всём. Всегда кто-то был поблизости, вынуждал оставаться наготове. А теперь они были дома. Совсем одни. Наруто не раз ловил себе на мысли, что хотел бы побыть лишь с нею. И даже не для того, чтобы уединиться физически, а морально, что ли. А в итоге стоило им действительно остаться наедине, и вот к чему он подвёл. Чувствовал себя каким-то животным. Но то желание, которое поднялось ещё там, на полу в прихожей, не выпарилось от кипятка и не выстудилось ледяной водой. Оно всё ещё сидело глубоко-глубоко.       — Ну точно, животное, ‘ттебайо, — он приложился лбом к плитке.       Наруто торопливо обтёрся и понял, что на смену одежду не взял. Пришлось заворачиваться в полотенце: не в сыром и грязном же после душа гонять? Он завернул в комнату и увидел Сараду. Она думала о чём-то своём, усердно карябая что-то на футоне. Сидела, так хитро подобрав ноги под себя, что их всё равно было хорошо видно. Наруто потряс головой, пытаясь прийти в себя.       — Сарада, я… — он вцепился в косяк и облизнул губы. — А я не сдержусь.       Ворчание Курамы о том, какой он узколобый, тугоумный и по-идиотски правильный, Наруто пропустил мимо ушей. Надоело огрызаться. А Курама всё ворчал что-то про «очевидно» и «не видишь».       — И набросишься? — она прищурилась, будто испытывала.       — Ага, — он отвёл взгляд от её ног, которые почему-то сами всё время попадали под его взгляд.       — Иди сюда, — Сарада похлопала рукой рядом с собою.       — А? Ты, это, наверное, не поняла, я же…       — Я всё поняла. Давай же. Иди, — она снова хлопнула по футону, подзывая.       Наруто робко шагнул. Таращился в неверии. Вроде ничего такого сверх не произошло, но всё равно как-то всё это происходило неправильно и неловко.       — Наруто, — опять в её голосе звучала эта строгость. — Неужели ты думаешь, что я гнала весь отряд взашей, чтобы мы пришли на день раньше, просто чтобы с тобой в обнимку посидеть?       Следующий шаг он сделал уже уверено.