Коллекция-2020

      — Достал! — рявкнул Акааши.       Акааши. Рявкнул. На Бокуто. Нет, последнее — не удивляет, но первые два фактора изумили всех. А стоявший у сетки Яку чуть было не захлебнулся на вдохе полыхнувшим нежностью ароматом жасмина. М-да. Несмотря на то, что в современном обществе стабилизаторы использовали все, маскируя феромоны и не отсвечивая сущностью, в особо эмоциональные моменты запахи могли вот так вот бесконтрольно прорываться. Но чтоб у Акааши!..       — Шуичи, замени.       Судя по раздражению в голосе, Акааши так и не смог успокоиться. Ошпарив Бокуто взглядом «не подходи, покусаю», он каким-то странно-дёрганным шагом приблизился к скамейке, подхватил полотенце и, уткнувшись в него лицом, побрёл в сторону душевых. Тренер не стал его останавливать, видимо, как и Яку, придя к выводу, что лезть к сбившемуся в гормональном балансе омеге не стоит. Интересно, течка, что ли, близится? Яку ещё никогда не видел Акааши таким — ведь его, казалось, и проснувшаяся Фудзи сбить с равновесия не способна, а вот поди ж ты!       Будучи и сам омегой, Яку мысленно посочувствовал собрату и понадеялся, что Акааши быстро успокоится, приняв дозу блокаторов, купирующих на время течку, и вернётся в игру — в паре Бокуто и Акааши намного продуктивнее и интереснее. А сейчас… Твою мать. Подача Бокуто. Хотя… потерянный он какой-то, а значит — есть! — аут.       Тренировка продолжилась в своём беспощадном ритме.       А Яку до сих про преследовал запах цветов.       В паху неожиданно заныло, потянуло, скрутило…       Вот теперь уж точно — твою мать.

***

      В принципе, оставшиеся сутки до конца «золотой недели» он протянет, но проблема оставалась нерешённой. С какого перепуга у него течка началась не по графику? Хорошо хоть не шарахнула гормонами с размаху, а тихонечко себе ныла и вроде активно проявляться не спешила. Но таблетки принять надо. Можно у тренера спросить — в аптечке всегда имелось необходимое на крайний случай; но тогда его усадят на скамейку запасных и играть не дадут.       Самому справиться? Ага. Яку, конечно-конечно, захватил с собой в лагерь парочку вибраторов, ха-ха. Это Кенме хорошо — у него «вибратор» всегда под рукой: схватил за шкирку и поволок в укромное местечко (Яку однажды сам такое видел). Но не просить же у Кенмы одолжить его альфу! Яку представил выражение лица Куроо в этот момент и захихикал, прикрывая ладонью рот — не дай бог, услышат.       В Некоме Яку и Кенма единственные омеги, но последний блокаторами не пользуется; в Карасуно одни альфы (аж завидно); с остальными командами он практически не общается и не знает, кто из них кто. Остаётся только Фукуродани и… Акааши, больше у них омег точно нет (часто встречаясь на дружественных матчах, игроки Некомы и Фукуродани давно уже прознали количество альфа-бет-омег в командах).       Облизнув губы — опять этот жасмин! — Яку отлип от стены, у которой с час как простоял, наслаждаясь ночной прохладой, и двинул в сторону выделенной Фукуродани комнаты. Осторожно приоткрыв дверь и бесшумно проскользнув внутрь, Яку ошарашенно замер. Кто это так художественно храпит? Он присмотрелся и шагнул к «музыкальному» футону. Обалдеть! Коноха. Яку затрясся в беззвучном хохоте — сегодня игроки Фукуродани преподносят одни сюрпризы.       Так. Надо найти Бокуто (где он, там и Акааши — однозначно). Искомый объект обнаружился у окна: пускающий слюни, путавший одеяло в ногах и обнимающий подушку. Не свою, чужую. А вот это нехорошо. Судя по всему, подушка принадлежала Акааши, которого в обозримом пространстве не наблюдалось. Чёрт.       — Бокуто, — зашептал Яку, тряся его за плечо. — Эй, Бо-ку-то.       — А-мням-мням? — жевнул тот уголок подушки, сонно таращась на Яку.       — Где Акааши? — Ноль реакции. Разум Бокуто не желал просыпаться, а ждать Акааши не желал уже организм Яку. — А сумка его где? — предпринял он ещё одну попытку, надеясь, что Акааши его простит.       — Там-мням, — махнул Бокуто рукой куда-то в угол и отрубился.       Хорошо хоть в указанном направлении сумка таки обнаружилась. Не зарываясь в основной отдел, Яку догадливо обшарил кармашки, цапнул первый попавшийся блистер и тенью метнулся прочь из этого храпящего царства кошмара. Побыстрей бы до туалета добраться — выпить и подрочить, ха-ха! — а то уже в заднице огонь разгорается, требуя члена или таблетки. «Прости, дорогая, — Яку включил воду и склонился над раковиной, — но сегодня только…»       Ауч. По руке с блистером хлестануло болью. Выронив таблетки, Яку отпрянул в сторону, развернулся и с застрявшим в горле возмущением захлебнулся резким — загорчившим на языке, ошпарившим губы и ноздри — ароматом жасмина… с ярко выраженными нотками крепко заваренного чая. По нервам и венам стегануло возбуждением, в паху и заднице опалило тяжестью эрекции и ощутимо выделившейся смазкой. М-м-мать! Какого хрена?.. А… Акааши?!       Но задуматься над происходящим не дали обхватившие ягодицы руки, обжигающие горло губы и шумное дыхание — Акааши медленно вёл носом по коже, глубоко затягиваясь и дрожа, словно конченный наркоман на пике ломки. Приплыли. Э-э, не понял. Яку не менее глубоко втянул в лёгкие воздух. Охренеть и не встать! Альфа? Альфа?!       Спасите. Кто-нибудь.       Хотя нет. Пошли все на хрен.       Осознание доступного в пределах вытянутой руки (и потёкшей задницы) альфы мгновенно сменило приоритеты. С ума сойти! Не ноющего в течке омеги, а кусающего кожу на ключицах альфы — кайф. Ну Акааши, ну ты даёшь! Обвести всех вокруг пальца нестандартным запахом, усиливающимся лишь… О-охх, м-мать, во время гона. Яку в немой истерике обмяк в руках Акааши, ни в малейшей степени не желая его останавливать, одновременно пытаясь справиться с шоком. Потрясающая мимикрия! Оказывается, Акааши-омега — сплошная фикция! Наглая ложь, коварный обман, умелая манипуляция окружающими в угоду собственному незаметному существованию.       И только он, Яку, может сейчас узнать, насколько Акааши нетерпелив, настойчив и бескомпромиссен. А ведь Яку попытался было рыпнуться — чисто на пробу — и хрен там! Мгновенно пришпилили к раковинам, скрутили за спиной снятой через голову футболкой руки, рванули вниз шорты с трусами, ногой приминая посередине и стягивая до конца… Неожиданно Яку понял, что такой напор ему нравится. И не просто нравится. Его нехило ведёт уже от того, что это с ним делает Акааши! Уй-й-й, очередной сюрприз. Значит, это на его запах так организм среагировал. Что ж, можно принимать поздравления: Яку нашёл своего альфу и теперь может как Кенма — за шкирку и в уголок.       — Яку… сан… — вырвал из хаоса размышлений надломленный всхлипом голос. — Уйдите. Прошу.       Ага. Сейчас. Только с растягивающих анус пальцев соскочит, водички хлебнёт и уйдёт — всенепременно. Странный какой-то Акааши, ломает его капитально, будто… Яку почувствовал, как румянец лижет щёки.       — Акааши, ты чего, первый раз с омегой? — Расплавленный серебром взгляд упёрся Яку куда-то промеж бровей, даже пальцы в заднице замерли. Ауч. — Вообще, что ли, первый раз?! Или… — Яку запрокинул голову и выразительно-отчаянно простонал. Потому что первый гон — это вам не шутки, тут таблетками не обойдёшься — нельзя. Либо терпеть, заперевшись в безопасном месте, либо, вот как сейчас, пытаться вставить омеге… одновременно с этим шёпотом предлагая ему уйти. Сколько противоречий! Ещё бы извиняться начал и встречаться предложил. Хотя насчёт «встречаться» надо основательно задуматься. Но потом.       Яку хмыкнул и подался бёдрами вперёд и чуть вниз, чтоб Акааши было удобнее. Пришлось опереться на локти по бокам раковины и напрячься всем телом. Практически навесу, в подхвате скользящих от смазки и пота рук, Яку попытался расслабиться, принимая внутрь член и наслаждаясь лёгкой болью вперемешку с удовольствием. М-м-м, как сладко тянет внутри от предвкушения хорошего траха, давай, Акааши, смелее.       На смелость Акааши проверить не удалось, потому что хороший трах обломался вместе с вынутым членом и резким выдохом сквозь сжатые зубы. Яку подтянул себя к раковинам, поудобнее уселся, поджал губы и оглядел сначала торчащий колом собственный член, а потом посмотрел на прикрывшего глаза Акааши и его заляпанную спермой руку.       — Так не пойдёт, — выдал Яку сквозившее нотками злости заключение. — Где моя доза страстного секса?       — Это… неправильно. — Акааши навалился на Яку, лбом упираясь в плечо и покачиваясь всем телом. — Я так не могу.       — Только что смог. — Яку охотно откинулся, позволяя пересохшим от частых вздохов губам царапать-ласкать горло. — И начало мне понравилось.       Он резко дёрнулся, оттолкнул от себя Акааши, включил воду и кивнул ему на испачканную руку. Пока Акааши ополаскивал ладонь и смывал остатки спермы с так и не опавшего члена, Яку думал. Чёрт. Он сегодня столько всего думал, что голова болеть начала. А лучшее средство от головной боли для течного омеги — поехавший с катушек альфа. Нужно только подтолкнуть.       — Акааши. — Яку заставил его посмотреть на себя, заключил в ладони заострившееся скулами лицо и впился взглядом в помутневшие от едва сдерживаемой страсти глаза. — Всё хорошо, я не против. — Он выразительно хмыкнул и потёрся о живот Акааши членом. — Просто… Отпусти себя. И не обращай внимания на мелочи. — Довольно улыбнувшись удивлению Акааши, Яку приблизил губы к его уху и, облизав по краю, интимно шепнул: — Я слишком громкий.       Класс. Придавившая сущность сила, полыхнувшая от потерявшегося в горячке гона Акааши, разом вышибла ненужные мысли. Слёт с катушек засчитан! Яку бросило в жар, а накатившее с новой силой желание сосредоточилось в заднице, куда в один заход протолкнулся твёрдый член. От души сладко выдохнув-простонав, Яку позволил подхватить себя на руки и в развороте впечатать спиной в противоположную от раковин стену. Да пожалуйста! Если Акааши так хочется, он тоже не против. Главное, чтоб темп не терялся.       Балдея от аромата, поцелуев и укусов, Яку гладил плечи и спину Акааши, впиваясь короткими ногтями в напряжённые мышцы, и бесстыдно выстанывал одобрение, позволяя своему альфе отрываться по полной.       — Ох-х, твою ж… не вздумай останавливаться!       Ощущения распиравшего анус члена бесподобны: Акааши как чувствует — куда надавить, когда снизить жёсткость толчков, когда раздвинуть ноги Яку настолько, чтоб загнать член по самое основание. Он что, мать его, альфа-совершенство?! Боже, кайфово-то ка-а-ак.       — Ещё, ещё-ещё-ещё-о-о… Вот здесь, да!       Убивала невозможность подрочить: сомкнуть пальцы на члене, сдавить ствол и потереть головку… Чё-о-орт. Он сейчас и так кончит — Акааши продолжал размеренно долбиться в задницу и, явно ориентируясь на бесконтрольные всхлипы, намеренно задевал самую чувствительную точку.       — Акаа-а-аши, хх-ха… О-о! Нет, не смей! Я-а-а…       Вопль протеста заглушил поцелуй — долгий, ленивый, мокрый. До подгибающихся коленей эротичный и чувственный. Но Яку сейчас не целоваться хотелось, а кончить. Зачем эта пауза? Чёртов альфа! Верни член на место.       — Ну пожа-а-алуйста!..       Яку ластился, лизался и тёрся с Акааши членами, жалобно постанывая и подрагивая. Спину огладили влажные пальцы, тихий рык и альфа-приказ подчиниться придавили к полу. За что? А-а-а, да! Кажется, Яку своим «а-а-а» окончательно взорвал и без того гуляющее эхом пространство туалетной комнаты. Плевать. Когда тебя припирают лицом к стене и загибают «раком» — на всё плевать. Акааши двигался резко, глубоко, не сбавляя скорости, практически вдавливая Яку в стену и… заходясь в хриплых выдохах в унисон с его стонами.       Руку на член — и двигать не надо, только сжать; подхватить бурлящую волну вот-вот готовой обрушиться на Яку разрядки; даже не простонать — выскулить вспыхнувший оргазмом миг, дурея от сомкнувшихся на шее зубов. И потеряться в остатках душащих кайфом спазмах… и осознанием распирающего анус узла. Ебать, твою мать!       — Акааши, нет! Нет!       Но, видимо, предположения о том, что доставшийся Яку альфа — совершенство, имели под собой реальную основу. Ведь это же Акааши! И он не был бы самим собой, не сумей вовремя остановиться. Яку коротко всхлипнул от облегчения во всех смыслах, ощутив, как по бёдрам стекает сперма, а Акааши нежно целует его плечи, тихо шепча извинения. Развернувшись и прижавшись к нему, Яку обнял Акааши за шею и улыбнулся: всё хорошо, классно же получилось, правда? Ох каким взглядом его прожёг Акааши — всё ещё напряжённый, струной натянутый, явно жаждущий продолжения. Такой непривычный, немного кажущийся чужим, но… это его альфа.       — Продолжим? — Яку подмигнул и облизнулся.       — Только не здесь!!!       Двойной вопль со стороны кабинок пришпилил ноги к полу не хуже альфа-приказа. Взглядом «какого хрена ты кабинки не проверил» Яку недовольно посмотрел на покрасневшего и растерянного Акааши, а потом сообразил, что голосá-то ему, оказывается, знакомы.       — Э-м, Кенма? — немного неуверенно, но настойчиво.       — Вы бы это, Яку-сан, — со вздохом отозвался тот, — свалили в подсобку, что ли. У меня тут и так Куроо подвис, — Кенма неожиданно хмыкнул, — в когнитивном диссонансе.       — Оу. Акааши, да? — хихикнул Яку, быстро одеваясь.       — А то. Ну и вы… тоже.       Последнее Кенма как-то скомкано прошептал — Яку едва услышал, — и замолчал. Зато ожил Куроо.       — Чтоб утром на первый автобус и по домам, ясно? Никаких тренировок, извращенцы!       — Чего сразу извращенцы? — вспылил Яку. — Зато вы там, надо полагать, унитаз ремонтируете.       — Тебя забыл спросить! — огрызнулся Куроо; судя по возне в кабинке, он пытался выйти, но Кенма бдил и не пускал. — Прибью поганца мелкого!       — Это кто тут мелкий?! — набычился Яку, сжал кулаки и шагнул к кабинкам.       Прижавшись к Яку со спины и задрав ему футболку, Акааши горячей ладонью провел по животу-груди и опустил руку к паху, легонько сдавливая мгновенно откликнувшийся стояком член. Яку охнул и невольно простонал.       — Вон отсюда!!!       Ну и хрен с вами. Перебежками перемещаясь по тёмным коридорам, Акааши с Яку иногда останавливались, тискались и целовались, дурея от гормонов и друг от друга. До утра у них ещё уйма времени, м-м-м. И вообще, подсобка круче туалета, а Акааши — круче Куроо.       Обзавидуйтесь. Ха!