Неоднозначность добра и зла

***

Первое, что пришло Танджиро с пробуждением — осознание. Осознание того, какую же невероятно огромную ошибку он совершил — забыл про то, с каким же чудовищем он решил связать себя «этими» узами. Возлежал с демоном. С прародителем демонов. Что бы на сей проступок сказали предки, родители, разорванные младшие братья и сёстры, погибшие товарищи? Что бы сказали те, останков чьих семей даже не осталось? Что бы сказали друзья? А сестра? Чернь на репутации охотников. Позор. Разочарование человечества. Поддался секундному порыву, томящему чувству одиночества и отдался. Отдался без капельки сопротивления, отодвигая все свои принципы на дальний план, далеко за ширму. Отдался демону, убившему без тени сожаления и сомнений его любимую семью. Если это не безумие, то что тогда? Настало утро.

А тело помнит ночь.

Предательское тело помнит горячее дыхание у шеи, лёгкие поглаживая и грубые захваты. Помнит следы от укусов и поцелуев, ощущает их, словно они были сделаны пару секунд назад. Хоть регенерация и скрыла их, но клетки — пусть будут они прокляты — никогда ничего не забывают. Они помнят всё: успокаивающий голос, заполненность внутри, прикосновение спины к холодному дереву, точку сопряжения двух тел. Отвращение. Танджиро испытал самую настоящую неприязнь и ненависть… к себе. И только к себе. Что же он наделал? Почему послушал инстинкт, а не собственный разум? Годы ненависти и желания отомстить привели к… этому. Это неправильно — размышлял юноша. Он попытался обвинить во всём Мудзана, но просто не мог. Камадо ведь сам просил, умолял, чтобы тот был нежнее, грубее, замедлялся или ускорялся. И прародитель подчинялся. Сам Первый слушал голос и волю Камадо, жалкого демонёнка, который даже магией крови не владел. Танджиро мог сказать «хватит, остановись», но не сказал. Он мог бороться, хотя бы попытаться, чтобы сохранить последние капли достоинства, но не боролся. Он — единственный, кто виновен в произошедшем. Он был детонатором, он сам повинен в том, что спровоцировал прародителя на подобное отношение. Добился симпатии, да, Танджиро Камадо? Не этого ли ты хотел? Научился манипулировать самим Кибутсуджи Мудзаном, но всё равно чем-то недоволен? Самая страшная мысль всплыла тогда, когда юноша попытался подняться с койки и посмотрел на восходящее солнце — ему было приятно до мурашек по коже, до трепета в животе, до ряби в глазах. Демон не соврал. Удовольствие было вне всяких словесных описаний. Самая насыщенная на эмоции ночь в его короткой жизни точно оставит след в памяти. Сейчас Танджиро только и желал, чтобы пойти в тихое место, вскрыть себе живот и спокойно умереть. Но и этого уже не мог себе позволить. Из-за своей собственной ошибки и глупого желания «попросить прощения» он стал демоном. Больше не мог умереть. Не мог смыть позор даже собственной кровью. Подойдя к окну, Камадо глубоко вздохнул и схватился за лёгкую белую рубашку в области груди, которую он явно надел не сам. Сердце сжалось. Нужно было решать, как поступить. Остаться? Бежать? Мудзан будет в гневе и не простит очередную попытку побега. Юноша глупым не был, прекрасно понимал, что если он рискнёт, то навредит своим близким. Прародитель его обязательно найдёт и проучит. Демон знает, куда именно можно надавить. Мысли вились в голове, словно летучие мыши в пещере, когда их беспокоит незваный гость. Юноша пытался решить, как именно поступить. Камадо было необходимо заполнить пробелы, которые появились в воспоминаниях. Поставить на полки книжки, которые свалились после обращения. Ведь если их не поднять, то они могут покрыться таким толстым слоем пыли, что будет невозможно прочесть их названия. Для этого нужен был перерыв. Хотелось скрыться где-то в горах, где его не найдёт ни одна живая душа. Спрятаться в какой-нибудь пещере и впасть в вечную спячку. Найти покой и больше не быть шестерёнкой, которая была повинна в запуске нового механизма, ответственного за мир. Он ведь сделал свою работу? Он выполнил часть своих обязательств и может взять небольшой отдых? Механизм и будет дальше работать, а его участие во всём этом не так уж и важно, верно? Выскользнув в окно, Танджиро перепрыгнул ограду и ринулся туда, куда велела душа. Босые ноги бежали по влажной из-за росы траве, натыкались на маленькие камушки и веточки. Прохладный утренний воздух обжигал лицо. Скорость, с которой молодой демон бежал, не была подвластна даже ни одному из столпов. Чувство свободы и власти над своим организмом опьяняло. Но ни одна ошибка не остаётся безнаказанной. Эту истину Камадо поймёт, когда его тело охватит голод. Но рядом не окажется тёмной, испачканной кровью, но такой родной души.

***

Зашедшего в комнату Кибутсуджи пробила лёгкая дрожь — мальчишка сбежал. Несмотря на то, что это был как раз тот очевидный исход, который демон предсказал, мужчина совершенно не был доволен своей проницательностью. Не посадить юношу на цепь и не приставить охрану было ошибкой, которую Мудзан признал со скрипом зубов. Какая-то часть всё же надеялась, что Танджиро спокойно примет свою судьбу и хоть на миг перестанет бороться с самим собой. Первый послушал треклятые чувства и вот в какой ситуации он оказался. Как же наивно с его стороны — доверять человеку демону. Урок, который преподаётся детям в первую очередь — не играй с огнём. Прародитель решил сделать исключение и обжёгся. Рана болела сильнее, чем порезы, нанесенные Ёриичи. Доверяй кому-то кроме себя и, может, без труда заколотишь гвозди изнутри своего гроба. Неужели Камадо не предвидел, что мужчина в гневе может найти Незуко и переломать ей парочку костей в назидание старшему брату? Неужели не учёл, что Кибутсуджи запомнил столпов и друзей юноши, ему не составит труда прибить парочку из них? Что-то было не так, и прародитель это осознавал. Танджиро не из тех, кто поставит чью-то жизнь под угрозу. Кибутсуджи сделал вывод, что беглец вернётся. Первый демон был уверен, что Камадо долго играть в догонялки не будет и приползёт, моля о прощении, проголодавшись. На это Мудзан был готов сделать крупную ставку и сорвать свой многомиллионный куш. Но, когда и на третий день о юноше не было слышно и весточки, а птички на уши так ничего и не напели, что-то внутри демона щёлкнуло и непоколебимая уверенность рассыпалась на сотни осколков, которые впились в органы, причиняя саднящую боль. Кибутсуджи принял решение оторвать всех своих бесполезных отребий от созерцания тихой и размеренной жизни, дав им приказ найти Камадо — его не хватало рядом, дом будто опустел. Перед тем, как скомандовать отрядам приступить к операции, он уточнил, что любая травма на Танджиро скажется на них в стократ. Только он имеет право наказывать этого глупого демонёнка за его проступки. Никто другой не смеет прикасаться к его переменчивому Солнцу, страдающему от неверных убеждений, навязанных родителями и охотниками, способных только на разрушение своего носителя. К доброму, честному и такому тёплому существу нельзя применять грубую силу. Его нужно было проучить иначе. Причинить такую боль, которая будет абсолютно равна той, что Камадо причиняет сам — заставить сердца сходить со своего нормального ритма, а мозги с ума. Один за другим небольшие отряды докладывали о том, что в выделеном им периметре отсутствовал и след их Молодого Господина. Раз за разом Кибутсуджи спокойно кивал, ожидая, что следующая группа уж точно принесет ему благую весть. Но этого всё никак не происходило. А терпение истекало — оно уже много лет было ни к чёрту. На пятый день поисков оно полностью себя исчерпало. Мудзан собрал своих демонов и устроил театральное представление. Кровь послужила украшениями на стенах, оторванные головы декорациями, а мольбы о пощаде музыкальным сопровождением. Все актёры были на своих местах. И вот одна и та же сцена вновь отыгрывалась идеально, по одному и тому же сценарию. — Он не способен использовать магию крови, — прародитель демонов говорил невероятно спокойно, пугая тем самым каждого из присутствующих. Куда делся яд в голосе, присущий их Господину в гневе? — Он умеет менять лишь внешний облик. Не скрывать ауру, запах или что-либо ещё, что могло бы затруднить вам поиски. Но даже так вы, бесполезный мусор, не можете найти его. Мудзан был поражен тому, что никого не убил, несмотря на бурлящую в жилах ненависть. Всё еще относительно целые, но измученные морально и физически, демоны не говорили и всеми силами старались не думать, молча выслушивая своего Господина. Правильно делали. — Я даровал вам силу, бессмертие и могущество. Некоторым была дана возможность ходить под солнцем. Взамен просил о жалких мелочах, поручая до невозможности простые миссии, ведь я всегда был до неприличия милостив к вам, — комната словно похолодела, а стены, казалось, едва ли не покрылись толстым слоем инея. Кибутсуджи испускал ауру, которую нельзя было даже назвать «холодной» — льды Антарктики, не иначе.  — Найти цветок? Вы не справились. Убить столпов и главу охотников? Вы не справились. И даже сейчас я дал ребяческую работу — найти демона, играющего в салки. Вы вновь меня подвели. У кого есть оправдание на этот счёт? Ну, говорите. Никто не посмел проронить и слова, а мысли, которые вились у подчинённых в головах, состояли в основном из извинений и обвинений всего вокруг на этом свете, исключая самих себя. Жалкие черви. — Забавно. Я не даю право говорить — все открывают рты и раздают мне указания. Если я даю приказ, — объяснить причину провала — то слышу в ответ тишину, — Кибутсуджи начал закипать. Опьяняющий гнев бурлил в крови, обжигая здравый разум. — На кой чёрт вы все мне вообще сдались, если от одного подростка пользы было больше, чем от всего вашего рода за сотни лет? — Господин, — открыла рот одна из демониц, — мы подвели вас — это так. Пощады не смеем просить. Но мы искали везде, где было только возможно и невозможно. Многие из нас постоянно патрулируют бывшие территории охотников, дом первого учителя Молодого Господина, всевозможные дома с гербом глицинии, опираясь на записи Незуко Камадо, что вы нам передали. Если он объявится, мы тут же вам об этом доложим. Кроме того… — Достаточно, — отрезал Мудзан. Он и без её сбивчивого рассказа всё прекрасно понимал. — На вас не имеет смысла рассчитывать. — Нам тяжело, — собрав всю волю в кулак, ответила она, тем самым выбивая прародителя из колеи. Шанс — заткнуться и склонить глаза в пол — был мастерски упущен. — Из-за того, что практически все были убиты в ночь падения Крепости, а многие обращены обратно в людей, мы не можем найти пешек на постоянный посменный патруль. Все работают на износ, внимание рассеивается. Нам не хватает рук и ваш запрет на пополнение рядов… — Решила оспорить моё решение? — усмехнулся демон, поражаясь тупости стоящей перед ним. Он сдержался и не прикончил их всех щелчком пальца с самого начала, но вместо благоразумного «мы продолжим поиски, будем усерднее, Господин», он услышал упрёк в свою сторону.— Думаешь, что я был не прав? Это я по-твоему совершил ошибку? Ухмылка приняла вид оскала, а глаза налились кровью, кипящий гнев давно переполнил чашу терпения и начал вытекать наружу, обжигая голову. Мудзану пьеса начала надоедать, а стоящая перед ним актриса решила проявить характер. Но никому не было дозволено импровизировать в этом спектакле. Это была прерогатива проклятого Камадо, который её даже не ценил. Кибутсуджи ненавидел перемены. Всей своей душой ненавидел их и презирал, так как чаще всего они означали исключительную и бесповоротную деградацию. Однако, радикальные решения и идеи Танджиро, лишь изначально доставляющие кучу бед или неудобств, в последствии имели только положительный эффект. Мудзан учился сдержанности у юноши, но в отсутствие охотника агрессию демона никто и ничто не способно было подавить, кроме единственной мысли «он был бы тобой недоволен». Кибутсуджи искренне пытался измениться в «лучшую» сторону, излечить себя от психопатии, нарциссизма и других проблемных расстройств, приобретённых измученной за столетия психикой. И всё ради Камадо, его одобрения, принятия и понимания. А тот этого не хотел даже увидеть. Не хотел попытаться разглядеть что-то яркое среди порочной тьмы. — Таковая была просьба Молодого Господина. Я знаю, что вы бы никогда не сделали такую глупость… Черта невозврата была пройдена. Первый дал ей не один шанс закрыть рот, проявляя стальную выдержку, но она вновь ударила по руке дающего. Оскорбить Танджиро в присутствии Кибутсуджи — ошибка, совершенная из глупости, на которой должны научиться остальные. Мудзан держал голову демоницы, уже не имеющей соединения с телом, пока из артерий вытекали ручейки крови. Позвонок, торчащий из шеи качался из стороны в сторону. Первый решил, что заставит демонессу немного пострадать, но убивать не будет. — Вечно приходится всё делать самому, — цокнул языком прародитель, небрежно бросив голову на пол, осматривая ковёр и наведенный им бардак. — Наведите здесь порядок. Когда вернусь, придумаю стоящее вас всех наказание. — Как прикажете, Господин, — в один голос сказали выжившие слуги, благодаря всех Богов за опустившиеся, наконец, кулисы.

***

Раз уж обычная поисковая операция не принесла никаких результатов, то выход оставался только один — спросить того, кто наверняка знает, где скрывается беглец. Дом Бабочки, о котором бесконечно болтал Танджиро — первое место, куда юноша мог направиться. Единственное место, в котором Мудзан был уверен хотя бы на один жалкий процент. — Незуко, — приветствие вышло достаточно сухим. Мудзан не удивлял юную девушку своим внезапным появлением. Не первый ведь раз он навещает её, справляется о её здоровье, передаёт финансовые средства, рассказывает о том, как поживает их головная боль, Танджиро. Это стало для них неким обрядом, с того дня, когда Камадо узнала о покушении на жизнь брата. Отказавшись слушать слуг, которых прародитель ей посылал, она добилась его личного прихода. Отношения постепенно налаживались, но место взаимной неприязни всё ещё было. Кибутсуджи из-за этого особо не переживал и считал, что если ещё пару раз вытащит Танджиро из передряги, то её доверие будет абсолютным. — Прекрасная погода, — задумчиво сказала девушка, делая очередной стежок золотой нитью на чёрной ткани. — По чью душу пришёл на этот раз? — Остроумно, — с юмором у обоих было неладно, когда они оставались наедине. — Не видела Танджиро в последние восемь дней? — сразу перешёл к делу Кибутсуджи. — Как всегда — коротко, ясно и по делу. У демона не было никакой мотивации болтать ни о чем с маленькой девчонкой. К тому же… он торопился. Время могло сыграть злую шутку в его ситуации. Мудзан не мог позволить юному истребителю сорваться и потерять человечность. — Нет, — честно ответила Незуко, откладывая шитьё в сторону. — Зеницу сказал мне, что встречал его в Токио девять дней назад. С тех пор о нём я не получала вестей. — Ясно, — устало произнёс Кибутсуджи, присаживаясь рядом. — Проклятье. — Я злюсь, что это не ты сообщил мне о том, что Танджиро пришел в себя, — резко сказала девушка, неприсущим ей ранее тоном. Она без труда могла своими большими глазами заглядывать людям прямиком в душу, устраивая там настоящий бедлам, сеять сомнения и разжигать огонь внутри. И если Мудзан не был бы собой, он мог и почувствовать укол стыда под её взглядом. — На то были причины, — отрезал Мудзан. — Рано или поздно Танджиро настоял бы на вашей встрече. Не видел причин торопиться, пока не понял бы, как именно работает его пищеварительная система. — Понял? — спросила она. — Да, — кивнул он. — Такого сложного обмена веществ я не видел даже у тебя. — Не хочешь вдаваться в подробности или мне будет тяжело их понять, — догадалась девушка. — Почему ты не привел его раньше? — Если бы он напал на тебя, потом во всём винил бы исключительно меня, — оправдался Кибутсуджи. — Мне эту ерунду слушать столетиями просто надоело. — Понимаю. Но теперь ты его потерял, — опечаленно добавила Незуко. — Видимо, что за эти дни ты и следа не нашел, поэтому обратился ко мне, да? — Не отчитывай меня, соплячка, — выругался демон. С ним разговаривали так фривольно, словно он — товарищ, друг или член семьи. Он себя не считал никем из этого «больного» списка, и отсутствие капельки уважения в тоне юной Камадо его разозлило. — Есть за что, — честно ответила она. — Мой брат не из тех, кто бежит от чего-то, а тем более — кого-то. Ты сам это понимаешь. Что ты сделал, чтобы он решил так поступить? — Ничего, — серьезно ответил Мудзан. — Значит, что-то такое, от чего у брата появилась к тебе ещё большая неприязнь, — сделала вывод она. Ответа не последовало. Кибутсуджи совершенно не считал, что он совершил ошибку. И он мог признать только то, что ему стоило дождаться пробуждения Камадо, стоило сказать что-то, стоило «лучше» позаботиться. Но он уж точно не был виноват в том, что дал парнишке то, чего тот сам желал в силу возраста и особенностей юной репродуктивной системы. Чутьё демонов особенно и узко направлено на поиск вкусной и здоровой пищи. Они способны не только учуять болезни человека, но и взвесить пропорции гормонов в теле. Не зря ведь Мудзан не ел, что под руку попадёт, а его жертвы часто не знали, что станут обедом до самого момента смерти. Гормоны страха портили привкус мяса. Демон подросток или человек — жажда никуда не девается. И гормоны желания Камадо можно было учуять даже из угла соседней комнаты. И в чем же была вина Кибутсуджи, пошедшего на уступок? Да, не подумал о чувствах, но подумал об юном организме. И он снова выглядит со стороны Танджиро злодеем? Печально. — Я помогу с поисками, — внезапно сказала Незуко, поднимаясь. — Есть пара мест, в которых он может быть. Но я не ручаюсь за то, что он там. — Хорошо, — ответил мужчина, вглядываясь в цветы глицинии, растущие по всей границе поместья. — Дай координаты и я отправлю туда слуг. — Нет, — отказалась девушка. — Брат наверняка меняет местоположение, едва учуяв твоих демонов. Он далеко не дурак. Я сама пойду на его поиски. — Если с тобой что-то случится в пути, то отвечать за это мне, — прародитель больше переживал за то, как ему преподнести ранение или смерть сестры Танджиро, нежели за саму девушку в пути. Поймав себя на этой мысли, Кибутсуджи хотел промыть собственные мозги, раз и навсегда стерев существование этих двоих из своего разума. Первый демон стал подозрительно сильно привязан к чувствам и мнению истребителя. Он начал даже подозревать охотника в гипнозе. Всё шло так, как во время гипнотерапии: для пациента был только гипнотизер, а для Мудзана — Танджиро. Явно мальчишка знал какие-то манипулятивные фокусы. Не мог ведь он поистине «влюбиться» — чушь! — Ты уже сделал достаточно, потеряв брата, — её слова обжигали, словно её магия крови — взрыв, оставляющий после себя сильный ожог. Знает же куда метить, чертовка. — Не спорь со мной, — мрачно произнёс он. — Я лучше понимаю своего брата, чем ты когда-либо за тысячи лет сможешь его узнать, — играя с огнём, Незуко не боялась говорить то, что думала. За это Мудзан её уважал. — Не неси ерунду, — уважал, конечно, за прямоту и отсутствие страха перед сильными — не за её наивные и детские рассуждения. — Он — открытая книга. — Разве? — девушка вопросительно подняла одну бровь. — Если бы ты хоть чуточку понимал его, вряд ли бы сейчас сидел здесь и слушал меня. — Наглый ребёнок, — выругался Кибутсуджи, не сдержавшись. — А ты — старик, — колко ответила Камадо. — Я доверила тебе самое дорогое, ты пообещал мне, что не намерен вредить ему. — Я не вредил. — Думаешь, что я тебе поверю? — она слышала уверенность в голосе демона, но никак не могла доверять своему слуху. Незуко хотела, чтобы сейчас из-за угла выскочил Зеницу и закричал в своей фирменной манере «это — ложь» или «это — правда». Он часто помогал ей: выручал на рынке, помогая обходил лживых торговцев, носил за нее тяжести и домашние обязанности делил. Но сейчас дорогого и близкого друга не было рядом — миссия. Девушка вздохнула. — Никуда не денешься и поверишь как миленькая, — подвёл черту он, не оставляя ей другого выбора. — Просто найди мне его, пока мальчишка не устроил проблем. — Проблем? — удивилась Незуко. — Какие ещё проблемы может устроить мой брат? Её Танджиро и устроит проблемы? Подобной чепухи юная Камадо ещё никогда не слышала. — Он ушел, не взяв запасов моей крови. Думаю, ты понимаешь, что произойдет, если демон проголодается, а пригодной ему еды не будет поблизости. О, она как никто другой помнила, что такое голод. Девушка как никто другой знала, что если бы не брат, она бы не раз сорвалась и съела бы человека. Поняв всю серьезность ситуации, она поверила всему, что ей сказал Кибутсуджи. Другого выхода у нее просто не было. — У тебя разве нет контроля над ним? — удивилась она. — Он ушёл из-под него, — нехотя сознался демон. — Я больше не чувствую его, не слышу, не вижу. — Понятно. Я выхожу в дорогу через десять минут, — торопясь крикнула Незуко, удаляясь в дверях. — Камадо… такие Камадо, — вздохнул мужчина, глядя на пролетающих мимо бабочек. Одно из насекомых село на колено демона, шевеля крыльями. Тревожность постепенно спадала с плеч.

***

Продвигаясь вверх по крутому склону, Незуко напевала мелодию себе под нос. Она не раз спускалась и поднималась с этой горы и тело прекрасно помнило, каково было в детстве ловить перепады давления. Она помнила противный писк в ушах и совет мамы — зевать. Когда Незуко подросла, шума в ушах не было, организм привык к «альпинизму». Путь был неровен, но натренированные и сильные ноги спокойно справлялись с задачей подъёма. Мысленно усмехаясь над волнениями Кибутсуджи, который хотел увязаться за ней следом, но уговорами остался в деревне у подножия, она подошла к небольшому старенькому домишке, который без ухода уже походил на развалину: крыша местами обвалилась, стены покрылись трещинами, яркие ткани потускнели, а участок порос дикой травой. Кинув взгляд на место, где на скорую руку были захоронены тела родных, девушка заметила отшлифованные камни, на которых были вырезаны иероглифы с такими родными именами. И в центре сидел Танджиро, аккуратно работая инструментами по неровному булыжнику. — Братец, — нежно заговорила Незуко, — знала, что найду тебя здесь. Но ответа не последовало. — Танджиро? — заволновалась она. — Ох, — зашевелился парень, откладывая резак, обернулся на девичий голос. Он тут же поднялся с земли и вытер руки о рубаху. — Незуко, я так счастлив видеть тебя в полном здравии. На губах юноши была видна кровь. Свежая ярко-красная кровь. Неужели брат навредил кому-то? Нет, этому есть разумное объяснение. Кто угодно мог сорваться, но точно не он. — Танджиро, ты как? — дрожащим голосом спросила она, подходя ближе, но уже без былой уверенности в своих действиях. Незуко отказывалась верить своим глазам. — Хорошо. Пришел проведать семью. Помолиться за их души. Занялся надгробиями, — охотник указал жестом на рабочее пространство. — Вот оно как, — натянуто улыбнулась она. — Ты одна? — спросил Камадо и, не ощущая присутствия других демонов или людей, сделал несколько шагов навстречу сестре. — Да, — кивнула она, беря мозолистую ладонь брата в свои маленькие ручки. — Боги, б-братец… Рука Танджиро была просто в ужасном состоянии: разорванная рубаха, лохмотья в ране, невероятно глубокие укусы, а если внимательно присмотреться, можно было увидеть кость. Только сейчас Незуко заметила, что земля вокруг охотника была орошена кровью. — Ах, это, — отмахнулся Камадо, смеясь, — ерунда. Я просто проголодался и так держу себя в руках. Так часто себя кусал, что регенерация замедлилась. Ничего особенного, скоро затянется. — Танджиро, — Незуко грустно посмотрела на брата, который выглядел совсем не важно и сам на себя похож не был: усталый и мутный взгляд, взъерошенные волосы и запачканное в собственной крови лицо. — Почему ты… — Сбежал? — печально спросил юноша. — Мудзан привлек к поискам даже тебя… — Да, но я искала тебя по своей собственной воле, — уточнила девушка. — Я очень волнуюсь. Что произошло? — Я сдержал данное тебе обещание. Ты — человек. Так что тебе больше не нужно о чем-либо волноваться. Дальше я разберусь со всем сам. Впредь живи так, как сама пожелаешь, — широко улыбнулся он. — Брат, почему? — слёзы потекли по её щекам, оставляя после себя влажные дорожки. — Почему ты решил, что я хочу стать человеком и жить так, как мне хочется, ценой твоего счастья? — Ничего страшного, — ответил он, невесомо проводя по своим укусам, восстанавливая их. — Это мой выбор как старшего сына. — Почему ты заладил с этими «обязанностями» и «старшим сыном»? — повысила голос девушка. — Почему ты вечно так делаешь? Почему вечно берешь на себя такой тяжёлый груз? — Незуко, всё правда в порядке, — Танджиро попытался успокоить сестру. — Не нужно волноваться обо мне. — Нужно, — перебила она брата. — Я не знаю, что произошло, раз уж ты решил вернуться сюда. Да, тут прошло наше счастливое детство и я помню те прекрасные дни. Мне печально осознавать, что они безвозвратно прошли. Но, Танджиро, мы живы. Мы живы и ради наших родных мы обязаны быть счастливы. — Я не смог отомстить за них, — Камадо опустил голову в пол. — Я подвел их. — Хотели бы они, чтобы ты всю жизнь гнался за невозможным? — спросила девушка, понимая причину побега родственника — вина, совесть, душевные муки. Она чувствовала всё то же самое, но смирилась, желая, чтобы Танджиро наконец-то разобрался в себе и своих искренних желаниях. Не клал ответственность за чужие жизни на свою спину. — Я ведь должен был отомстить, чтобы их души нашли покой… — туманно ответил истребитель. — Ты бы желал мести за себя? — нежным голосом спросила она. — Ты бы хотел, чтобы наши братья и сёстры провели всю свою жизнь в думах о твоей гибели? Чтобы они рисковали жизнью ради мести, о которой ты даже не подумал бы? — Нет. Не хотел бы, — замотал головой парень. — Я думаю, что они найдут покой, когда будут знать, что мы с тобой счастливы, — тише сказала она, крепко обнимая брата. — Когда мы жили вместе у Мудзана, ты выглядел таким живым. Ты хотел построить мир «заново», был так счастлив, когда Кибутсуджи шел тебе на уступки, никому не вредил, а у тебя всё шло по плану. Что же произошло? — Незуко, — вздохнул Камадо, крепче сжимая девушку, — я оступился. — Как же ты оступился? — поглаживая непослушные волосы брата, поинтересовалась она. — Мудзан. Он странный, — голос дрожал, а коготки сжимали розовое кимоно. Танджиро не знал, как ему ответить на такой простой вопрос, чтобы Незуко не испытала отвращения к нему. — Я не могу. С ним что-то не так. — Что именно? — Он пахнет иначе, Незуко. Запах изменился. — Дело в вакцине, — попыталась успокоить брата бывшая демоница. — Она ведь существенно изменила его организм. Всё так, как и должно было быть. — Но я заметил это давно. Задолго до того, как он использовал вакцину на себе. Был уверен, что ошибался, — не зная, что делать дальше, Камадо чувствовал себя разбито. У него было очень много вопросов, но он не находил на них ответы. Если знания — сила, то Камадо самое слабое создание на всём белом свете. Не важно, что там говорил Мудзан об абсолютном могуществе их «новой» расы. Танджиро не чувствовал себя всевластным. Юный охотник путём долгих тренировок стал значительно сильнее многих сверстников и опытных истребителей, но этого не было достаточно. Его усилий никогда не было достаточно. Люди были в отчаянии, демоны страдали, а охотники погибали в боях. Какой ценой он помогал? Ценой всего. Однажды был готов одолеть Высшую Луну ценой жизни Незуко. Всегда защищающий слабых, но сам нуждающийся во спасении, Танджиро ощущал полную беспомощность и желал, чтобы хоть кто-то приласкал его, обнял, дал своё тепло. Но матери и отца больше дома не было. Так зачем он вообще вернулся? Ушёл от тёплого очага, предпочитая размышления в разрухе и холоде. — О чем ты говоришь? — не понимала она. Но и Танджиро лично плохо осознавал, что с ним происходило. — Что с Мудзаном? — Он пахнет эмоциями, — наконец-то истребитель подобрал нужные слова, — совсем как человек. Кибутсуджи пахнет чем-то тёплым, лаской, даже заботой. — Разве это плохо? — удивилась Незуко. — Может, он теперь счастлив своему нахождению на солнце и более не испытывает ненависти ко всему живому? Великолепная новость. — Когда я наблюдаю за ним издалека, то не чую ничего кроме безразличия, агрессии или злобы. Ему наплевать на людей, он жесток со своими демонами. Юная Камадо разорвала объятия, вглядываясь в растерянный взор брата. Это не было шуткой, он говорил абсолютно серьезно. Все встало на свои места. Демон дорожил её братом — она знала. Она осознала это ещё в день, когда Мудзан спас их во время стычки с Санеми, не убив столпа. Столпа, которых прародитель на дух не переносил. Пошел на такой серьезный уступок, отбросил свои принципы по одной лишь просьбе Танджиро. Теория о том, что её брат особенный для Первого, дала свои корни. И эта теория подтвердилась, когда Танджиро нашел способ сделать Незуко человеком, а Кибутсуджи помог ему в этом. Очередная услуга, без требования чего-то взамен. К ним всегда относились не как к пленникам, а как к гостям. Они жили в комфорте, сытости и тепле. Родилась гипотеза, что её брат важен для Мудзана. Гипотеза, которая казалась безумной, перестала таковой являться, когда брат сглупил и вновь вышел на волю, не дав об этом знать. Почему брат заметил это только сейчас? — Он ищет тебя, — сказала Незуко. — Места себе не находит. — Так не относятся к простым подчинённым, — усмехнулся он. — Он сказал мне, что не вредил тебе. Что ты сам решил уйти. И он никогда не ограничивал тебя в передвижении. — И не соврал, — подтвердил юноша. — Что же действительно было причиной твоего возвращения сюда? — тихо поинтересовалась Незуко. — В голове что-то не вязалось. Какие-то события после обращения были слишком размыты. Я пришёл сюда в надежде, что я смогу всё вспомнить в деталях. — Я могу рассказать, что именно помню с той ночи, если это хоть как-то тебе поможет, — предложила она. — Незуко, — печально улыбнулся юноша, — прости, что из-за меня тебе приходится вспоминать плохие вещи. — Мы всегда рады тебе помочь, — ярко улыбнулась девушка в ответ. Все люди — члены её семьи. Ей дали такой устой, когда она была демоном, но это правило въелось так глубоко в клетки мозга, что она не могла считать иначе. Демоны, которые не едят людскую плоть, являются частью её семьи. Она была неимоверно зла и обижена на прародителя за его прошлые деяния. За членов семьи, друзей и всех тех, кто её оберегал, она хотела отомстить. Но её главной миссией была защита — защита единственного живого брата. Кибутсуджи странным образом, но оберегал её Танджиро. Это значило, что он ей более врагом не был. Она начала свой рассказ, совершенно позабыв о временном ограничении, данном Мудзаном.

***

Когда Незуко опоздала на десять минут, демон не придал этому никакого значения. Когда часовая стрелка перевалила за час дня, намекая, что девушка задержалась более, чем на полчаса, прародитель отправился следом за ней. Кибутсуджи предположил, что Незуко уже нашла Танджиро и начала вести с ним беседу — он надеялся на это. Второй вариант был менее благоприятным — её всё же съел изголодавшийся Камадо. Верить в него мужчина отказался. Мудзан остановился, рассчитал направление ветра и решил, что лучше ему будет избежать встречи с юношей, пока не решит, как ему найти подход к беглецу вновь. Запах скрыть — хороший вариант, но стоило перестраховаться, воспользоваться погодными условиями. Путь был отвратительным: дорогие ботинки покрылись слоем пыли, костюм пару раз зацепился за ветки деревьев, а крики кукушек действовали на нервы. Демон нервно вздохнул — Танджиро он проучит. Через несколько минут Первый почувствовал присутствие демона и человека. Он расслабился — Незуко была жива и здорова. Встав за толстой сосной, Кибутсуджи навострил слух, пытаясь разобрать то, о чем именно говорили Камадо. Наблюдая из-за дерева, прародитель был рад, увидев Танджиро. Был рад только поначалу. Брат с сестрой сидели на земле. Девушка что-то рассказывала с приунывшим видом и поднятой в небо головой, болтая ногами. Парень же смотрел в пол, а из глаз лились слёзы, падая на дрожащие руки, сжимающие лёгкие брюки. Мудзан не знал чувство, которое он испытывал в тот момент. Не забыл — он даже человеком его не испытывал. Некий укол совести с элементами тоски, печали и разочарования. Он в последнюю очередь хотел своими глазами видеть то, как его Камадо страдает. Сущий эгоизм, нежели истинное переживание за чувства юноши — убеждал себя он. Но понимание того, что охотник страдает только по его вине, причиняло колющую боль. Не убей он тогда тех жалких людей, то этот человек сейчас бы сидел на этом месте счастливым, а не упивался горем. Но если бы демон поступил иначе — не убил их? Логично, что он бы никогда Танджиро не встретил. Не увидел бы рассвет, не проводил солнце за горизонт, не насладился бы палящим небесным огнивом так скоро — если бы вообще это случилось без вмешательства извне. Дальше ел бы людей и продолжал избегать охотников. Переживал, как бы эти насекомые не нашли способ его выманить и одолеть, подыскав себе того, кто имел бы знания о Дыхании Солнца. И дальше слушал бы нудные доклады Лун, которые проваливались в выполнении своих задач. Он не почувствовал бы тепло, которое приносила улыбка Танджиро. Не почувствовал бы радость, которая появлялась при виде сосредоточенного на чём-то охотника. Не понял бы банальный смысл слов «заботиться», «оберегать» и такого странного, первобытного, неоднозначного «любить». Он не сожалел, что убил тех людей. Сожалел лишь о том, что Танджиро не примет его из-за этого поступка. — Незуко, — прошептал Камадо, прижимая колени ко лбу. — Самое страшное — я хочу вернуться. Я хочу слышать похвалу, получать «награды», разговаривать обо всём на свете, спорить о мелочах, ощущать рядом присутствие кого-то, кому не безразлична моя жизнь. Но я его не могу простить. Демон вздрогнул, не веря своим ушам. Всё же его усердие окупилось и осталось в сознании юноши. — Понимаю, братик, — улыбнулась она, приобнимая юношу. — Это совершенно нормально. — Но он ведь не чувствует того же. Я буду просто действовать ему на нервы, находясь рядом. Он, вероятно, презирает меня за побег и уже ищет метод казнить. Скажи кто Танджиро правду о том, как к нему на самом деле относятся, он посмеялся бы говорящему в лицо и предложил бы лечение. Уж от кого, а от родной сестры Камадо подобных слов не ожидал: — Ты уверен в этом? — девушка посеяла сомнения своим вопросом. — Да, — опечалено ответил истребитель. — Ему наверняка я не был нужен, да и никогда не буду. Проигрался и выбросит. — Но он ищет тебя, — уверенно сказала она. — Не один день. Заставил своих демонов надрываться, лишь бы выйти на твой след. Он даже у меня попросил помощи, пусть напрямую и не сказал этого. И, знаешь, Мудзан не выглядел так, словно находился в гневе. — Ему действительно всё равно, раз уж он даже не зол на меня… — Нет, — перебила Незуко. — Он не был зол. Его взгляд был пропитан печалью. Конечно, внешне он был невероятно спокоен, как и всегда, но всё время нашего пути ворчал на то, что ты невыносимый и дурной. — Вот как, — охотник вытёр слёзы тыльной стороной руки и посмотрел на сестру. — Мне было интересно, что он испытает, если меня не будет рядом. Хотел проверить, правда ли я чую то, что он чувствует или я просто себя накручиваю. Я такой эгоист, Незуко… — Ты не эгоист, братик. Ты имел право отдохнуть от всего этого. Ох, нет, — резко подорвалась она, отряхивая кимоно. — Мне срочно нужно бежать. Я забыла о времени. — Времени? — не понял истребитель. — Он сказал, что если я опоздаю, то пойдёт «искать мой труп». Камадо улыбнулся, поднимаясь следом. — Я закончу с надгробиями и вернусь. — Я надеюсь, что помогла тебе с выбором, — на последок девушка обняла брата. — Твоё счастье тоже невероятно важно. — Как скажешь. — Помнишь, концовку самой грустной истории, которую рассказывала мама? — внезапно спросила девушка.  — Герой выбрал долг вместо любви, — напряг память юноша. — Я уверена, что любой твой выбор будет верен, братик. И твоя история точно не закончится так печально. Незуко всегда была рядом, несмотря на то, что она долгое время не могла вернуть себе человеческую личность, воспоминания, способность разговаривать. Но она всегда помогала принимать Танджиро только правильные решения. Почему-то юноша был уверен в том, что самая лучшая девица на их деревне не ошибётся и в этот раз. Два подростка, обнимающиеся на фоне разрушенного строения, которое служило им родительским домом. Преисполнены печалью о прошлом, радостью о настоящем и надеждой на светлое будущее. — Навести меня, — засияла Незуко, — когда помиритесь. Я его отчитала, поэтому, злиться на тебя он не будет. — Хорошо, — смущённо произнёс Танджиро. — Пока, сестрёнка. Помахивая девушке вслед, Камадо улыбнулся — многое стало ему ясно благодаря его маленькой Незуко. Его путеводной звезде. Внезапно чутьё охотника заметило чьё-то постороннее присутствие и парень обернулся. Кроме вороны на ветке сухой и пожилой сосны, он не заметил ничего подозрительного. И истребитель спокойно приступил к последней работе на родной горе.

***

Камадо шёл по дороге, периодически останавливаясь, чтобы посмотреть на разновидные пейзажи: высокие горы, огромные поля, густые леса. Вернуться в тёплое убежище хотелось, но страх, который томился в груди, тянул время, лишь бы задержать охотника ещё на пару мгновений. Шли минуты, а за ними часы. Солнце ушло за горизонт. Охотник ускорил шаг, чтобы поскорее настигнуть точку назначения. И вот они — заветные врата. Танджиро скучал по резным узорам на высоких колоннах, украшающих классические серые кирпичные стены. Лёгким движением Камадо отворил массивные двери — заперто не было. Неужели его правда ждали? Глубоко вздохнув, юноша зашёл во двор и направился к входу на террасу. Он не ожидал, что увидит там мирно читающего демона. Мужчина отвёл взгляд от книги и посмотрел на блудного подростка. — Подойди. Танджиро нехотя сделал пару шажков вперёд, сильно переживая. Кибутсуджи бросил равнодушный взгляд на Камадо: босые испачканные ноги, заляпанные травой брюки, измазанная в земле длинная рубаха, на щеках виднелись следы от размазанной грязи. — Смой это, — глаза демона налились ярко красным оттенком, брови нахмурились, а на лице не была видна фирменная надменная ухмылка. От прародителя веяло каким-то холодом и неприязнью. — Я хотел… — растерялся юноша, не закончив предложение. Что же ему можно было сказать в своё оправдание, когда собеседник явно не был настроен на спокойный разговор за чашечкой крови? — У меня нет желания говорить с тобой сейчас, — перебил парня мужчина, разворачиваясь и заходя в дом. Ту боль, которую доставил ему этот комок нервов, Мудзан собирался вернуть в стократ. Но раз уж охотник не воспринимал физическую боль, а понимал только душевную… Получит именно её. Нет ведь ничего болезненнее для человека, чем равнодушие — говорят книги. Кибутсуджи хотелось показать, что «испытывать» кого-то на эмоции может и он лично. Танджиро хотел проверить, как отреагирует прародитель, узнать, что тот почувствует? Камадо получит свой ответ. Переживёт его на собственной шкуре. Абсолютно не такой реакции ожидал Танджиро, опираясь на сладкие речи Незуко. Разве Кибутсуджи не искал его? Не ждал? Почему приём оказался настолько холодным? — Мудзан… — Камадо попытался окликнуть прародителя, но тот его проигнорировал, захлопнув дверь в библиотеку. Сердце защемило. По приказу зайдя в ванную комнату, охотник медленно стянул с себя одежду и неряшливо бросил её на пол. Аккуратно опустившись в горячую ванную, он тяжело вздохнул. Поливая голову водой, он размышлял о причине такого поведения со стороны Кибутсуджи. Неужели охотник потерял доверие, которое они так долго выстраивали? Нет, быть такого не могло. Мудзан наверняка догадался, что истребитель вернётся рано или поздно. Но что если прародитель начал считать их совместную ночь ошибкой? Танджиро пробила дрожь от этого предположения. Он уже не думал, что совершил что-то неправильное, поддавшись на ласки. Истребитель более не чувствовал неприязни к себе, когда вспоминал испытанные им эмоции. Он лишь любил и получал любовь в ответ — что в этом плохого? Но что же делать, если Мудзан остыл к нему, как только получил желанное? Просто воспользовался и собирался выбросить прочь, растоптать сердце и уничтожить душу? Страх того, что Камадо выйдет, и ему вручат какую-нибудь накидку, пару литров крови и скажут проваливать на веки вечные, овладел сознанием. Подросток, проведя несколько дней в горах, наконец догадался, что на самом деле он не хотел прожить всю свою жизнь с сестрой, не так уж и сильно и хотел вернуться к охотникам, к друзьям — он просто хотел любви, тепла и заботы. Не важно от кого, не важно в каком проявлении. И его сердце нашло отклик. Охотник явно получил то, чего хотел, — «нездоровую» взаимность, — но тут же всё потерял, запаниковав и сбежав. Почему не задал все свои вопросы лоб в лоб, как делал это раньше? Он сам не знал ответа, но для себя решил, что пойдет с Кибутсуджи на диалог, закрыв все пробелы в воспоминаниях. И не важно, какие дыры знания откроют в душе. Приняв тёплые водные процедуры и надев сменную одежду, Танджиро покинул ванную и направился по алому коридору прямиком в библиотеку. Открыть дверь было самым сложным испытанием, которое предстало перед Камадо за последние дни. Он решился. Дрожащие кисти сильных рук обхватили ручку и медленно повернули её. — Мудзан? — охотник тихо позвал демона, с трудом сдерживая дрожь коленок из-за холодной ауры вокруг. Так он ещё никогда не переживал. Совсем размяк — размышлял юноша, осматривая убранство. В его отсутствие совершенно ничего не изменилось, за исключением нескольких новых стопок книг, расположившихся на полу. А ещё запах в комнате изменился: пыль и запах бумаги не так сильно выделялись, а вот аромат ландышей он ранее не ощущал. — Что скажешь в своё оправдание? — безразлично спросил демон, выходя из-за одной из книжных полок. — Можешь не говорить. Мне всё равно не интересно. Иди к себе, чтобы мне глаза не мозолил. — Я ошибся, — выдавил из себя охотник, — уйдя без предупреждения. — Если тебе не нравится что-то, то стоит дать знать об этом, а не бежать и создавать проблемы всем вокруг, — отчитал Кибутсуджи неразумное существо. — Можешь идти. — Мне нужно было узнать что-то, — истребитель решился рассказать правду, чтобы демон не надумал себе лишнего и не посчитал, что всё произошло из-за чувств. — Воспоминания плохо были прорисованы и мне хотелось их восстановить. Кое-что не давало мне покоя. Я хотел узнать, какой была настоящая причина твоего нападения на мой дом. — … Мудзану ответить было нечего. Рано или поздно мальчишка догадался бы — он не был глуп. Но демон не думал, что это произойдет настолько скоро. — Мне было интересно, что ты делал на горе. Никто не может «просто мимо проходить» в такой глуши. Тела были разорваны местами, но органы и конечности были на месте. Ты «надкусил», поэтому точно не голод был причиной атаки. Я искал истину о гибели моих родственников. Пусть Незуко и рассказала то, что видела, но это не дало мне всей картины, лишь одну перспективу. — Если я и рассказал бы тебе правду во всех деталях, то это ничего не изменило бы, — честно сказал Кибутсуджи, кладя книгу обратно на полку. — Это не вернёт их к жизни, — согласился Танджиро. — Здесь ты прав. — Я всегда прав, — дополнил Мудзан. — Но я имею право знать истину. Что это ещё за способ вытягивать ответы? Такой наивный и детский. Жалкая пародия на манипуляторство. «Я имею право!» Да, все имеют какие-то права. Мудзан имел право на здоровую и долгую жизнь, когда ему было девятнадцать. Имел право дышать, не чувствуя боли в лёгких, не кашляя собственной кровью. Имел право питаться, не чувствуя боли в животе и жуткой тошноты при виде еды. Имел право спать, не видя кошмаров. Имел право не дрожать от холода в лихорадке, страдая от высокой температуры и головной боли. Имел право не рыдать от отчаяния, ожидая мучительной смерти. Имел право иметь счастливую жизнь в достатке и любви. Иметь любящую семью, невесту, детей. Видеть солнце. Право он имел. Но судьбе было на это наплевать. Она сочла хорошей идеей сразить его недугом, подослать ему того самого доктора в овечьей шкуре, который и сделал из юноши чудовище, заставил его есть людскую плоть и прятаться от солнца, словно гадюке, а потом скитаться, убегая от фантома прошлого. Серьезный взгляд Камадо отмёл все сторонние мысли и воспоминания. — Правда ничего тебе не принесет, — напомнил Мудзан ещё раз. — Ничего, кроме боли. — Пусть. — Я знал, что вы — последние из всех, кто имели знание о Дыхании Солнца. Род Камадо был помехой для моей спокойной жизни. Я старался его искоренить, — признание давалось тяжелее, чем казалось. Мысли путались, желая прекратить поток слов. Последний шанс на то, чтобы устранить сомнения истребителя в его искренних намерениях, развеялся. Кто его просил говорить правду во всех деталях? Но уже было поздно останавливаться. — И всё лишь для того, чтобы я никогда не почувствовал ту прожигающую боль и охватывающий рассудок страх, никогда не был бы так близко к гибели. — Ты убил их, потому что думал, что они владели Танцем Бога Огня? — Не был даже уверен, что именно они его унаследовали. За все говорила лишь фамилия и кровь. Я назвал её редкой когда-то, но это не в биологическом смысле. — Не соврал, а увильнул от правдивого ответа тогда, — сделал вывод парень. — Почему ты обратил мою сестру? — Мне нужно было создать демона. Сильного демона, которому было бы по силам одолеть солнце. Я не выбирал её. Просто она пережила атаку и это была случайность. — Случайность… — эхом ответил истребитель. — Не мог и предполагать, что она действительно победит Солнце. Равно как и то, что Тамаё испортит мои планы, встав на сторону охотников, а ты станешь тем, кто исполнит мою волю. Но все прошло значительно лучше. Камадо молчал, обрабатывая полученную информацию. Он не был удивлен тому, что услышал — напротив, он догадывался. Но знание не принесло ему ничего: никакого успокоения, удовлетворения, сожаления или чего-то ещё. Факт того, что его семья погибла за зря, оставался фактом. Но он не испытывал той былой бездумной ненависти, потому что мог понять чувства, которые испытывал прародитель, когда видел тех, кто мог с помощью Дыхания Солнца одолевать его старых Лун. Страх. Не удивительно, что он был готов пойти на уничтожение тех, кого даже не знал. Равно как и охотники, которые мечтали отрубить голову его сестре, не разобравшись в том, что она безвредна. Знание о том, что она людей никогда не ела и не убивала, не успокаивало их жажду крови. Им хотелось шоу, им хотелось драки. Люди были ничем не лучше демонов — осознал Танджиро. Только вот демоны делали это зачастую, чтобы прокормить себя или защитить. Люди же куда более алчны, ревнивы, злы и жестоки. Часто они именно те, кого стоит бояться ночью в безлюдном переулке. — Шрамы, которые не заживают сотни лет, — продолжил Кибутсуджи. — Доказательство моих слов. Не похоже, что ты поверил в масштаб. Мудзан скрывал их столетиями, чтобы доказать другим, что он — совершенен. Люди отдавали свою человечность ради того, чтобы стать как он — сильным, могущественным, бессмертным. Ложь. Всё его правление было построено на лжи. Правда была слабостью Мудзана, но он решил показать её Танджиро, который заинтересованно смотрел на мужчину. Рубцы на лице, шее, руках стали отчётливо видны, а остальные скрывала одежда. — Я просто не мог позволить этой проклятой технике существовать. Истребить род тех, кто хранил знания — это казалось мне единственным правильным решением. Всё, лишь бы не дать попасть этой технике в руки остальных охотников. Организация безумцев с подобным оружием — худшее, что могло произойти с моей расой. Танджиро смотрел на лицо Мудзана, опуская глаза к шее и рукам. Сотни лет, но даже демоническая регенерация не смогла их вылечить. Настолько же силён был Ёриичи? Был ли он вообще человеком, коль обладал такой силой? Воспоминания предка говорили, что этот человек был спокоен и никогда не знавал гнев. Но вот количество рубцов у Первого Демона говорило обратное. Насколько же больно ему было? — Я думал, что после появления иммунитета к Солнцу, они исчезнут, — невесомо провёл он по шрамам на щеке. — Но, видимо, они будут мне вечно напоминать о том, что был кто-то, кто будучи человеком превзошел мои многовековые попытки стать чем-то, что не будет подвластно треклятой Смерти и ее сестрице Судьбе. — Но это не оправдание всему тому злу, что ты совершал столетия. Ты хотел иметь право на жизнь, но отбирал его у других, — тихо сказал Камадо. — Да, — согласился Кибутсуджи. — Я не мог иначе. — Зачем ты показал мне свои слабые места? Неужели не видишь во мне угрозу? — поинтересовался парень, отворачиваясь к окну. — Не вижу. Как и во всех людях, живущих на этой бренной Земле. На что ты способен? На то, чтобы мастерски болтать языком и переубеждать других в их решениях — не более. — Обидно, знаешь ли. Я — воин, — напомнил Камадо. — Насколько мне помнится, ты это признал. — Мне всё равно, обидно тебе или нет, — раздражённо сказал Кибутсуджи. — Конечно, — кивнул юноша, всматриваясь в паркет. — Тебе всё равно. — Уйди с глаз моих и займи себя чем-нибудь, — отдал приказ демон, направляясь в лабораторию. — Не буди меня. — Хорошо, — прикусив губу, ответил Танджиро, покидая библиотеку следом. — Спокойной ночи.

***

Танджиро вышел на террасу, вдыхая свежий вечерний воздух. Волосы развивались на холодном ветру, попадая в глаза. Камадо потянулся было за лентой, чтобы собрать их в хвост, но вспомнил, как сильно Кибутсуджи не нравилась эта прическа на нем. Руки опустились. Демонёнок пошел в сад, в котором его встретили цветущие Голубые Паучьи Лилии — цветут уже второй сезон. Присев на корточки, парень бережно прикоснулся к лепестку ночного цветка. Воспоминания о том, как именно это растение появилось в мир, накрыли юношу с головой. Он вспомнил, как целыми днями изучал ботанику, биологию, чтобы найти выход из его сложной ситуации, чтобы спасти всех демонов и людей. И вспомнил, как рука Мудзана ложится ему на голову, нежно гладит волосы. Улыбку на лице демона, который впервые за тысячу лет узрел солнце и невероятно сладкий запах, который от него исходил. Помнил первую похвалу. Сердце говорило, что это — любовь. Но разум, который только что пережил отвержение, так не думал. Внезапно раздался громкий стук, а за ним крики. Посторонние запахи задели нос Камадо, и тот бросился навстречу незваным гостям. Массивные ворота были открыты. Двое слуг уже сражались с пришедшими людьми. — Истребители? — удивился Танджиро. Группа из восьми незнакомых человек, с катанами на поясах, со знакомой формой — ошибки быть не могло. — Это место кишит демонами, — констатировал факт высокий мужчина. — Нужно его очистить от скверны. — Согласна, — заявила стоящая рядом с ним охотница. — Время перебить этих гадов. — Добрый вечер, — приветливо заговорил Камадо, замечая, что этих лиц он раньше не видел. — Вы к нам на чай? Охотники, стоящие без дела, приняли боевое построение, один из истребителей сделал пару шагов вперёд. Он не вытащил свой меч, как это сделали другие, а спокойно спросил: — Сколько вас здесь? — Не так уж и много, чтобы приводить так много воинов, — улыбнулся он. — Пожалуйста, вернитесь утром. Хозяин дома не в настроении сегодня встречать гостей. — Ясно, — сухо ответил парень. — Отлично знать, что тут есть «хозяин», — усмехнулась девушка, вставляя свою реплику. — Значит, что мы разберемся с этой мелюзгой и получим на десерт кого-то посильнее. — Не думаю, что этот десерт вам будет по силам, — крикнул демон-слуга, который прислуживал Незуко и Танджиро ещё с их первого дня прибытия, отступая ближе к Камадо. Парень был готов голову сложить, лишь бы не дать глупым людям нарушить покой Мудзана. — Советую послушать Молодого Господина и не быть слишком самоуверенными. Людям мы не очень рады. — Самоуверенны? О чём ты? — усмехнулся один из группы. — Луны мертвы, а их предводитель свалил и лёг на дно. Лет сто или четыреста змея не выползет из-под своего камня. А на вашу радость нам наплевать, монстр! Танджиро положил руку на плечо слуги, который явно разозлился, услышав подобное оскорбление в сторону Первого, мысленно запрещая действовать слишком необдуманно и смело. Ему тоже не нравились подобные провокации, но они были не просто словами, они так же успешно вытягивали информацию. Демон всё понял и кивнул. — Я могу прибить их к чертовой матери? — спросил он. — Ни в коем случае, — запротестовал Танджиро. — Никто не должен серьезно пострадать. Вздохнув, слуга приготовился к обороне. Охотники средних рангов — понял Камадо, наблюдая за их техниками со стороны. Они не могли держать постоянное дыхание, что делало их значительно слабее столпов. Однако, спокойный парень с меткой на шее и лбу, среди семи человек, которые пахли ненавистью и злобой, сильно контрастировал. Он молча стоял и анализировал техники ведения боя демонов. Явно рангом выше — дыхание постоянно. — Да они только и делают, что уворачиваются от ударов! — возмутилась девушка, надув щёки. — Совсем слабенькие. — Они дерутся даже не на свой максимум, — сделал вывод другой. — Не смейте недооценивать нас, охотников! — Достаточно, — скомандовал молчаливый истребитель, обнажая катану. Все тут же прекратили бездумные атаки и перегруппировались позади лидера. — Они сильнее, чем вы думаете. — Поняли, — хором ответили сопровождающие, став серьезнее. Как он вообще это понял?— удивился юный демон. Истребитель-лидер пробубнил название атаки себе под нос и набросился на Камадо. Увернувшись, Танджиро поразился скорости человека. Он был равен Зеницу, когда тот не валял дурака. Использовав инерцию после разгона, охотник напал вновь, сменив кату. Лезвие катаны прошлось по руке юноши, отрубая её. Наследник Солнца перепугался, но, вспомнив, что он — демон, успокоился. — Молодой Господин, — слуга Кибутсуджи лёгким движением кинул небольшой камушек в охотника, отвлекая того, и активировал свою магию крови, — будьте осторожнее. С их катанами что-то не так. — Запах подозрительно похож на лекарственный, — согласился Танджиро, придерживая ранение. — Я не могу восстановить руку. Возможно, потому что я не ел много дней, но даже кровотечение не прекращается. Думаю, что они чем-то их смазали. Жжёт сильно. Молчаливый истребитель без труда увернулся и, почуяв что-то неладное, обернулся. Свойства брошенного камня изменились: он увеличился в размерах, изменил своё молекулярное строение, став по прочности равным чугунному изделию. Предмет развернулся в воздухе и вновь напал на человека. — Интересная магия крови, — сказал парень. — Довольно опасна в демонических руках. — Мы можем помочь, — оживлённо сказал один из группы. — Не стоит, — отрезал охотник. — Этот демон съел не более пяти человек за свою жизнь. Не знаю, как он заполучил такую силу, но его не стоит недооценивать. — Именно, — страшная ухмылка появилась на лице слуги. Теперь, когда их сила зависела от количества испитой ими крови, такие слабые, трусливые, неспособные на охоту ранее, зашуганные истребителями демоны могли постоять не только за себя, но и за других. Нужно было лишь усердно работать, зарабатывать деньги и скупать кровь у обездоленных, а там и магия крови после десятого литра может развиться самостоятельно. Весь секрет в умении скрываться среди людей — научил их Мудзан. — Нас всех не стоит недооценивать. С этими словами слуга поднял маленькую веточку и метнул её в человека. Тот заметил, что она стала похожа на небольшой арбалетный болт, однако, была сильно зазубрена по всей площади. Через несколько секунд она раздвоилась раз, а затем второй, третий. Если хоть один такой дротик попадёт в тело — боль будет неописуемая. Количество стрел увеличилось до тридцати двух, но охотник без труда уклонялся от каждого из них, а некоторые рубил пополам лёгкими взмахами меча. — Быстр, — удивился Танджиро. — Неужели по силе равен столпу? — Молодой Господин, от моих атак нет толку, — запаниковал слуга, когда его клетки начали подбрасывать ему чужие воспоминания о незнакомом человеке с серьгами Ханафуда. — Мои стрелы по прочности превосходят металл, из которого куют катаны истребителей. Что-то не так. — Он рубит их не напрягаясь, — заметил Танджиро. — Его дыхание не имеет физического воплощения, он должен быть по идее слаб, но у него есть метка… Не понимаю, я никогда не видел такого стиля. Нам нужен другой подход, иначе нас могут… Дослушать его не успели, на землю с глухим стуком упала голова демона-слуги. Истребитель лёгким движением смахнул кровь с лезвия меча. От него исходил абсолютно нейтральный аромат, словно человек не испытывал никаких эмоций. Адреналин, который должен был вырабатываться у человека в подобной ситуации, так и не задел чутьё Камадо. Человек наблюдал за тем, как демон рассыпается на мелкие песчинки, распадается на мельчайшие атомы, сливается со вселенной. Взгляд не выражал абсолютно ничего, словно осеннее небо. Лишь холод, присущий этому времени года и естественный переход между жизнью и смертью, виднелся в глубине зрачков. — Это мой стиль. Брат-охотник рассказал мне основы, так и придумал свой собственный. У меня не было времени на годы тренировок. — Зачем вам это? — спросил Танджиро и сжал зубы, прибывая в некой горечи от потери одного из своих «товарищей». Этот парнишка не относился к нему с презрением или пренебрежением — он помог Камадо, но тот ничего не мог сделать, чтобы отплатить за доброту. Камадо кольнула совесть — он не был в состоянии защитить чужую жизнь. — Мы никому не вредили. Мы не убиваем людей. — Демоны не должны жить на этом прекрасном свете, — размеренно ответил человек. Юного демона пробил удар — Ёриичи когда-то говорил что-то подобное в воспоминаниях предка. Камадо почувствовал, как кровь в его жилах начала кипеть. В голове возникали странные образы, силуэты из прошлого, но они не принадлежали ему или Сумиёши. Перспектива в этот раз была иная — клетки Мудзана пытались дать носителю предупреждение. Инстинкт самосохранения, который Танджиро особо никогда не слушал, на данный момент кричал, что этот человек очень опасен. Хотелось сбежать. Страшно. Больно. — Ещё один несчастный молодой юноша и, нелюбимый жестокой судьбой, стал демоном. Печальная история, — развернулся охотник в сторону демонёнка. — Я, конечно, молодой, но я не несчастный, — высказался Танджиро, готовясь к обороне. Камадо считал, что ему по-настоящему везло. Всегда сражаясь против сильнейших противников, он выживал. Однако, этот раз ему уже не казался таким. Коленки дрожали — противник был сильнее всех, кто ему когда-либо попадался. — Если у тебя сохранились воспоминания о человеческой жизни, то ответь мне, прошу, — попросил уважительным тоном человек. — Ты дал разрешение на своё обращение в бездушное чудовище? — Нет, прямого разрешения не дал, но я не бездушное… — объясниться ему не дали. — Всё понятно. Я дарую тебе спасение и свободу, бывший товарищ по оружию, — перебив, сказал охотник и резко напал лоб в лоб. — Мне не нужно спасение, я и без того свободен, — Танджиро с трудом уклонился от атаки. — Меня не заставляют силой делать что-либо злобное. — Да как ты смеешь?! — выкрикнул один из группы. — Демоны и есть зло. Однозначное зло! — Не шумите, пожалуйста… — заволновался демонёнок. — Если вы разбудите его, то живыми домой не вернётесь. — Переживайте о своей жизни в первую очередь, Молодой Господин, — двое демонов, услышавшие подозрительный шум, атаковали истребителей. — Осторожно! — вскрикнул Танджиро, наблюдая, как один из слуг, используя магию крови, укрепил тело толстым слоем чешуи. Секунда. Красное лезвие катаны разрубает смельчака на несколько кусков. Его тело обращается в пыль. — Проклятье, — выругалась демоница, пришедшая с ним. — Это невозможно. — У него же был иммунитет к солнцу, — тихо прошептал Танджиро. — Почему катана из солнечного металла смогла убить его, так ещё и под магической защитой? В этом нет никакой логики. — Возможно, есть какой-то грязный трюк, — предположила девушка. — Нужно найти способ не попадаться на их лезвия. Их всех убить будет совсем не сложно, но с тем, у кого меч красного цвета, придется повозиться. Господин говорил обходить таких стороной. — Людей убивать нельзя, — напомнил Танджиро, раздражая демоницу. Она не понимала, почему Камадо, несмотря на всю печаль, страх и раздражение во взгляде, сомневается в справедливости сего решения. Демоны уворачивались от большинства атак, но некоторые порой встречали свои цели. — Они явно мстить явились… — устало прошептал Камадо выжившей демонице. — Разговор уже не завяжется. — Я уже устала бегать, Молодой Господин, — призналась девушка. — Убить их моей техникой не составит труда, демонам она не навредит. Один хороший удар молнией и от них останется лишь пепел. — Даже не вздумай, — сурово ответил Танджиро. — Не посмею, если таков приказ, — разочаровывалась она. — Они положили троих наших. Я могу убить хотя бы троих в обмен? — Нет! — ещё раз отказал Камадо. — Как прикажете… Человек заносит меч для атаки, направляя его на девушку. Она готовится к обороне, но тут второй охотник появляется из-за спины и кидается на Камадо. Демоница успевает среагировать, отталкивая парня в сторону, но меченный истребитель рассекает ей шею. Девушка падает на землю, теряя сознание. Танджиро ударяет по ноге одного охотника, сбивая его, и кидает небольшой камень во второго, попадая тому по руке. Схватив демоницу, юноша отступает на несколько метров назад, стараясь зажать ей рану. Кровь текла не переставая. Лужа образовалась уже через несколько секунд. — Держись, — прошептал он. — Что-нибудь придумаю, я что-нибудь придумаю. — Ты ведь Танджиро Камадо? — внезапно задал вопрос меченый, потирая ушибленную руку. — Да, — скрипя зубами от обиды перед собственным бессилием, ответил он. — Это я. — Я слышал о тебе и твоей сестре. — Многие слышали, — подхватил второй. — Мальчишка, который дал мерзким тварям второй шанс на достойную человеческую жизнь. Тот, кто запустил змей в дом. И оставил в живых самое порочное существо во вселенной. — Демоны тоже могут исправиться, — смело ответил Камадо. — Девушка, которую вы почти убили перестала есть плоть и завела семью с человеком. Да, она демон по природе, но в душе она совсем как вы — человек. Так же было со всеми, кого вы только что погубили. — Демоны не должны существовать, — повторил охотник с меткой. — Они разрушают жизни, не задумываясь. Ты был рождён, чтобы бороться со злом, а не встать на его сторону. — Я не встал на сторону зла, — заявил он. — Зло неоднозначно, как и добро. Но то, что вы делаете — неправильно. — Да как ты смеешь? — сквозь зубы прошипел мужчина под вопросительный взгляд охотника с меткой. — Ты был там. Ты видел, что то чудовище сотворило. — Мы сами на него напали. Это был ожидаемый исход, и мы все знали, на что шли. — Те люди защищали столпов и тебя, — крикнули ему в ответ, — чтобы хоть кто-то одолел чудовище, а не для того, чтобы ты потом примкнул к их убийце! Танджиро вздрогнул. Он ведь был прав. Множество людей отдало свои жизни, защищая его от атак демона. А он так просто принял свою новую жизнь, прекрасно помня жертвы, принесенные организацией в ту ночь. Камадо почувствовал, что он действительно не заслужил право на жизнь, когда родственники вроде этих охотников скорбят об усопших. Слёзы потекли из светящихся в темноте бордовых глаз, скатываясь по щекам, на окровавленную в демонической крови руку. — Да, это так. Но… — ответить было нечем. Люди не поняли бы, что «бездушные» создания вновь обрели свой разум, свои чувства и воспоминания, научились жить так, как примерные люди. Им было всё равно, они хотели не слушать, а слепо мстить. Им не было интересно, что мировое зло способно измениться. Кибутсуджи наплевать на людей, пока они не лезут не в своё дело — давно понял Танджиро. Так в чем теперь был смысл идти с оружием на бессмертное существо, почему нельзя оставить его в покое, пока тот милостив, никого убивает и не ест? Этого Камадо не понимал и просто хотел отгородить Мудзана от человечества, как и человечество от него. Но, видимо, провалился. Его усилий не хватило. Он был более не нужен, ни людям, ни демонам. Так зачем бороться дальше? Ради чего? — Но смерть может искупить твой грех, — спокойно сказал истребитель. — Позволь мне подарить тебе покой. — Делай, что хочешь, — ответил Камадо, сильнее сжимая рану демоницы, с болью на душе принимая вынесенный ему приговор. — Если считаешь, что это сделает мир лучше, то убей. — Благодарю за понимание, — кивает истребитель и меняет опорную ногу, вставая в атакующую позицию. — Обрети покой. Но цель он не настигает. Ему приходится увернуться от длинного щупальца, появившегося из дома, уйдя далеко влево. Пара светящихся красных глаз выглядывает из тени. — Проклятье, Танджиро, — возмутился прародитель, приседая, чтобы осмотреть ранение юноши. — Ладно эти недомерки, но ты почему не разбудил? Мозги высохли? — Ты сам сказал, чтобы я этого не делал, — устало прошептал он, мысленно радуясь всеми фибрами души, что Мудзан отругал его за неосторожность и сделал вид, что ему не наплевать. — Ты, наверное, сильно устал и я решил, что мы тут сами справимся. — Просто великолепно справились, — Первый нахмурился, поцарапал себе руку, капая своей кровью на рану Камадо, попытался хоть так прекратить кровотечение. Рука постепенно прекращала терять драгоценную красную жидкость, а ткани начали вновь регенерировать.— Потрясающе решили проблему. Слов нет. — Они убили нескольких ребят, прости, им пришлось защитить меня, — Танджиро вытер слёзы о своё плечо. Он дрожал, но не от страха. Демонёнок был зол на себя. За секундную слабость, за неуверенность в себе. — Я едва не дал пропасть их стараниям просто так. Мудзан поднимается. На его лице нет былой надменности — теперь он абсолютно серьезен. Какой-то человек посмел ранить его мальчишку на его же территории? Был подписан приговор — смертный, но с правом на апелляцию. Несколько молниеносных ударов подряд разрезают щупальца демона, доставляя ужасно знакомое жжение. Кибутсуджи замечает странное вещество в местах порезов. Он присматривается внимательнее, мысли озвучивает Танджиро: — Этот яд не разрушает клетки. Он останавливает их дальнейшее деление, поэтому регенерация не работает. На нас он тоже действует, но эффект короче. Демон кивнул, перестроил организм, меняя местами пострадавшие клетки, с целыми, тем самым создавая только видимость регенерации. Понимая, что такой трюк работать вечно не будет, мужчина уже планировал найти удобный способ сбежать — стоящий перед ним охотник не был каким-то обычным столпом, что жаждал смерти. Это был холодный, безэмоциональный, чудовищно сильный человек. Всё было совсем как в ту ночь, когда Ёриичи настиг его. Только вот за спиной стояла не будущая предательница, а отчаявшийся парнишка, которого он хотел защитить. Отруби Камадо голову охотник напротив — всё кончено. Кибутсуджи застрахован от этого дополнительными органами, и способностью к разрыву тела на мелкие кусочки, но Танджиро — нет. — Я не знаю, откуда у них такая мерзкая отрава на лезвиях, но не смей к ним прикасаться. Они не собираются отступать, поэтому остаётся только убить их. — Нет, — прошептал Танджиро, меняя позицию и удобно укладывая демоницу, стараясь не повредить её травму на шее сильнее. — Нельзя. — Они яростно хотят отрубить нам головы. Нужно сделать это раньше них, иначе умрём мы, — демон старался заглушить совесть юноши здравым смыслом, но его не слушали. Он увидел, что кровотечение парня полностью остановилось, а рука постепенно начала восстанавливаться. Демон расслабился. — Танджиро, другого выхода нет. — Выход есть всегда, — заявил он. — Всё можно исправить, кроме смерти. Не убивай никого и не калечь, прошу. Я отвлеку их, выиграю достаточно времени, а ты уходи. — Что ты несёшь? — с отвращением спросил мужчина. — Тебя они едва не прибили, сломили твой «непобедимый» дух, а ты строишь из себя невесть что. — Это была секундная слабость. Больше этого не повторится.  — Конечно не повторится, — сухо сказал Мудзан, — потому что тебя убьют. Не важно. Я с радостью избегу пустой траты времени на них, свалив отсюда. Только не строй из себя жертву и благородие, зубы сводит. — Её тоже, — Камадо напомнил о подчинённой. — Она спасла меня. — Она не жилец, — безразлично сказал демон, но встретившись с блеском бордовых глаз, молчаливо согласился. — Сейчас придумаю путь к отступлению. Мудзан понимал, что убить нападающих дело простое, а вот в живых оставить, конечности не отрубить, калеками не сделать — до невозможности сложно. Кроме того, он не выспался, был голоден и в гневе. Хотелось просто сожрать кого-нибудь и вздремнуть, зная, что Танджиро жив, здоров и в безопасности. Грезить о хорошем финале ему долго не дали. Хладнокровный истребитель делает одно движение в бок, отталкивается от стены дома. Прыжок практически незаметен, резок, совсем удар шаровой молнии, настолько он выверен и быстр — нечеловечески быстр. В мгновение ока охотник замахивается катаной вверх в ударе и резко рассекает пространство перед собой. Из руки Кибутсуджи хлынул поток крови. Глаза расширились в удивлении. Он пытается нанести контратаку, но человек уворачивается. Мудзан не понимает, как его атаку смогли предсказать и, оборачиваясь, смотрит на силуэт охотника, который приближается к Танджиро — целились не в прародителя. Человек зачищал поле боя от «подводных камней». Мудзан делает выпад ногой разрушительной силы, сбивая парня с цели, и он, не ожидая столь быстрой реакции, отлетает назад, словно мешок с мясом и костями, который тут же подхватывает другой истребитель, стоящий дальше всех от места сражения. — Танджиро? — окликнул демон юношу, сидящего на земле и пытающегося остановить кровотечение демоницы. — Я не могу! — маленькая измазанная кровью ладонь, зажимающая раненную артерию, дрожала. — Не могу потерять ещё одного товарища! Кибутсуджи вздрогнул — от Камадо исходила аура, как тогда, когда он ломал охотника за охотником. Столько боли и отчаяния в голосе юноши — в этот раз виноват не он. Гнев в душе поднялся с новой силой, словно волна, готовая в любой момент обратиться в цунами. — Ладно, —нехотя согласился демон. — Я выиграю тебе время. Но её уже не спасти. Неправильное движение и голова слетит с плеч. — А я попытаюсь, смогу, — крикнул Камадо. — Я спасу. Нельзя размениваться людьми как монетами! Остальные охотники перестали «подпирать стенки» с появлением рыбки покрупнее и вступили в сражение. Кибутсуджи мог прикончить их всех одним ударом, если бы не упрямость Камадо. — Один против восьмерых — не честно, — усмехнулся Мудзан. — Переживай за себя! — крикнула девушка. Катана, находящаяся в руках у истребительницы секунду назад, вырвана и нацелена на девицу. Внезапно для неё, демон наносит удар по шее не лезвием, а свободной рукой. Злобный блеск красных глаз — последнее, что она увидела перед тем, как потерять сознание. Раздается яростный крик стоящего неподалеку охотника, за которым следует очередной замах холодным оружием. Кибутсуджи блокирует удар отобранной у девушки катаной, клинки, ударяясь друг о друга, создают яркие искры, привлекающие внимание Камадо. Град ударов, которые наносили охотники позади, так же не смогли достичь цели. Мудзан без труда отбрасывает двоих с помощью спинных щупальцев в стену дома, от которой отлетели мелкие щепки. Мужчины падают на землю, оставляя после себя вмятины в досках. Один теряет сознание, а второй издаёт беспомощные хрипы — ребро сломано. Высокий истребитель кидается на Кибутсуджи, но его встречают пинком в грудь, раздаётся ласкающий слух демона, хруст костей, три раздробленных ребра будут заживать примерно месяц, а то и два. Звон мечей полностью утихает, от заляпанной кровью погибших и раненых демонов земли исходит приторный запах крови, на который слетаются противные жужжащие насекомые. И один против сотни было бы нечестно — думает Танджиро. На Камадо налетает охотник с меткой, с пугающим блеском в глазах. Разум охватывает паника, с которой очень тяжело бороться. Сделав глубокий вдох, юноша подхватывает демоницу на руки, встаёт и начинает обороняться. Битва почти подходила к концу: в сознании и на ногах оставался только Мудзан, с трудом сражающийся Танджиро, неизвестный охотник. Но у Камадо дела обстояли не так гладко. Он старался не пропускать удары по себе и раненой девушке-демону, но противник уже полностью привык к его демонической скорости. Выкинуть что-то не представлялось возможным из-за бессознательного тела на руках. Следующий удар пройдет по уровню шеи — видит юноша, но не имеет возможности увернуться. Камадо видит, как от края катаны истребителя тянется тонкая белая нить, ведущая прямо к шее Танджиро. Дыхание перехватило — не сбежать. Страшно. Он отбрасывает демоницу в сторону, боясь, что её тоже может задеть. Глаза инстинктивно зажмурились, а душа взмолила о помощи. Раздается бульканье крови, но Камадо не чувствует боли или жжения. Он с трудом открывает глаза и встречается взглядом с Мудзаном. — Ты цел? — спросил он, выплёвывая испорченную кровь на землю. Удар пришелся по двум сердцам и мозгу, сделав их более непригодными. Перестройка органов и изоляция яда стали даваться всё труднее и труднее. — Цел, но ты… — Переживай за себя. — Спасибо, — прошептал Танджиро, замечая, что Мудзан прикрыл его второй раз. Истребитель с меткой остановился на секунду и, приводя дыхание в норму, осмотрел потери. В душе он удивился, что все подчинённые живы. — Помиловал их, чтобы обратить после? — спросил парень, делая несколько шагов назад, готовясь использовать новый приём. — Мне не нужен такой слабый и самонадеянный мусор. Я дал один шанс, чтобы уйти, — выпрямился Кибутсуджи, разминая шею. — Один единственный. И ты его упустил.  — Но теперь защищаешь подчинённого, — проигнорировал скрытую угрозу он. От человека запахло удивлением, которое не скрылось от Танджиро. — Я слышал другие рассказы о Первом Демоне, погубившем моего младшего брата. — Очередной слабоумный, — устало вдохнул Мудзан, вытирая рукавом кровь с лица. — Когда же вы вымрете? Устал от ваших благородных рож. — Для тебя они были всего лишь очередным досадным препятствием на пути. Для других — семьей. На лице Кибутсуджи читалось холодное недоумение: — Очередная история, в которой кто-то залетел мне под руку, пытаясь кого-то прикрыть. Какого же исхода ожидал тот, за кого ты кровь лить пришел, если он сам в лаву бежал, вместо того, чтобы бежать от нее? — Демоны не должны были рождаться, — в голосе не было ярости или остервенения, присущих людям в такие моменты. Человек держал себя в руках. Был непоколебим, словно скала. — Ты — в частности. — Полоумные, вроде него и других охотников, право на рождение имели, — усмехнулся Мудзан, уворачиваясь от первого выпада. — Не марай память о погибших, — мрачно произнёс человек, меняя положение тела. В душе Камадо был с охотником солидарен — прародитель слишком остр на язык. — Мудзан, осторожно! — крикнул Танджиро, заметив знакомую стойку. Он уже не помнил, к какому именно дыханию она принадлежала, но он знал что далее идёт удар не в лоб. Атака, которая изначально шла в прямом направлении, резко сменила угол на сорок пять градусов, лезвие прошло прямо по двум сердцам, отрезая по пути одну из рук. — Проклятье, — прошипел демон, отпрыгивая на пару метров назад, придерживая конечность. Два сердца — не велика потеря. Хотел бы я это сказать… Кровообращение станет медленнее и отфильтровка крови от яда займет куда больше времени. Органы восстанавливаться будут не один час. Пусть миллион раз сдохнет тот, кто придумал эту отраву, имеющую с ядом Тамаё общую базу. Отдохнуть Кибутсуджи не дали, серии ударов, словно раскаты грома, наносились с абсолютной точностью по жизненно важным органам. Из строя выходит мозг и ещё одно сердце. Мудзан наносит удар ногой, который тут же блокируется. Но задумка Первого состояла в другом — левая рука хватает человека за шиворот, собираясь воткнуть того в землю. Меч охотника успевает сменить положение и вот-вот лишит демона второй руки. Видя, что ситуация абсолютно вышла из-под контроля, прародитель наносит мгновенный удар в солнечное сплетение охотника, заставляя того отказаться от продолжения удара и перейти в оборону. Странный выпад вперёд, очередная ката и истребитель поравнялся с Танджиро, который пытался привести демоницу в чувства. Мудзан тут же задействовал в ход одно из немногих уцелевших щупалец, жертвуя им, ради защиты раненного. Охотник, понимая, что от сидящих на земле угрозы не предвидится, решил сосредоточиться на его главной угрозе. Однако, решение было неразумно. Он потерял много времени, которого хватило на то, чтобы шея очень медленно, не до конца, но срослась. — Молодой Господин, — с трудом открыла глаза девушка, кашляя. — Вы целы? — Цел, — улыбнулся он. — Нам нужно срочно уходить, мы мешаем Мудзану, он отвлекается на нашу защиту. — Господину нужна помощь? — проговорила она, принимая сидячее положение с помощью Танджиро. — Я могу использовать свою технику крови. — Если это та самая молния, разящая людей, то даже не думай… — Нет, — замотала головой демоница. — На самом деле я просто управляю погодой. Я создам разряженный воздух, уменьшу количество кислорода в атмосфере, сильно снижу давление, и человек не сможет долго сражаться. Когда он потеряет сознание, мы сможем уйти. Никаких молний. — Ох, спасибо тебе огромное, — улыбнулся Камадо. — Хорошо, что мы никого не убьём. — Вам спасибо, Молодой Господин, — почтительно ответила она, активируя способность. — За то, что спасли. Для меня будет честью помочь вам. Танджиро попытался мысленно передать Кибутсуджи план их дальнейших действий, но почему-то ничего не выходило. Предположительно, когда он сбежал, выйдя из-под контроля Мудзана, он полностью потерял с ним ментальную связь. Удручало. — Скоро рассвет, — крикнул Танджиро, обращая внимание демона и охотника на себя. Оба взглянули на небо, их встретили лишь тёмные тучи. Истребитель с меткой знал, что до рассвета более трёх часов и был поражен тому, что время не могло пролететь настолько быстро. Человек заподозрил что-то неладное, предположив, что Камадо активировал какую-то способность, а слова — команда к действию. — Понял, — ответил Мудзан, хищно улыбаясь. Привлек внимание к небу, чтобы показать, как именно действовать дальше. Магия крови этой девицы — управление погодой. Вероятно, она изменит атмосферные показатели и вырубит человека. Скоро рассвет — скоро отступаем. Умён Танджиро, молодец. Один из мужчин, которых Мудзан вписал в стену здания, медленно поднялся. Истребитель-лидер понимает, что Камадо — опасен и может помешать. Неизвестная магия крови — не то, на что человек мог бы слепо закрыть глаза. Произносит банальный приказ, пришедшему в себя человеку — убить демонов. И вновь использовав кату, он уклонился от Кибутсуджи, на высокой скорости подлетев к Танджиро. Тот увернулся, замечая, что удары стали значительно сильнее. Катана рассекла воздух, создавая свистящий звук. Краем глаза Камадо замечает постороннее движение и понимает, что он окружён и ему вот-вот отрубят голову. Мудзан бросился в защиту, забыв обо всём: истребители, массой меньше, а следовательно быстрее, проворнее, вероятно, опытнее в боях, практически целы и здоровы, не отравлены. У них есть все шансы прикончить его. Кибутсуджи было на это наплевать. Отрубят ему ещё пару щупалец — не важно. Не хватит рук, и ног? Он пустит в дело зубы. Схватив Камадо, Кибутсуджи прикрыл его со спины, принимая сильный удар. Боль прошибла тело — был задет очередной мозг. Щупальцем на спине он хорошенько замахнулся и ударил одного мужчину по голове. Сознание покинуло того. Хладнокровный охотник тут же использовал кату, которую держал до этого как козырь в рукаве. Обоим не уйти — понимает Кибутсуджи. Крепко сжимает Танджиро и заслоняет его собой. Ударная волна отбрасывает их на несколько метров. Катясь кубарем, взметая тучу пыли, Мудзан делал всё, чтобы уменьшить урон для Камадо. С трудом поднимаясь, прародитель приготовился использовать атаку, которая была способна парализовать всех в определенном радиусе. Но вовремя заметил, как человек покачнулся и схватился за голову. Воткнув катану в землю, он старался удержаться, но ноги его не слушали. Вскоре он падает, закрывая глаза. — Долго же ты, — обратился Кибутсуджи к демонице, с трудом держась прямо, пошатываясь. — Мой Господин, — виновато начала она, — мне очень-очень жаль. Я активировала атаку сразу, как пришла в сознание. Любой нормальный человек потерял бы сознание ещё в самом начале. — Очередной нелюдь, — усмехнулся Мудзан, сплёвывая скопившуюся кровь. — Мы уходим. Сколько сможешь держать технику? — Час, — ответила она. — Но я не знаю, когда этот монстр придёт в себя. Если с той же скоростью, что он засыпал… то, учитывая пропорции, тридцать минут. Я свяжу их тем, что найду в доме, тогда у нас будет минут сорок — сорок пять. — Значит, пешком не пойдем, — сказал прародитель, уже обращаясь к шокированному Камадо. — Танджиро, пошли. — Что? — юноша с трудом вернулся в реальность. Он пытался понять, что только что произошло. Кибутсуджи Мудзан прикрыл его собой? Третий, нет, четвёртый или пятый раз? Он лишился всех дополнительных органов, как кошка восьми жизней. Лишь один удар по шее прародителя и он мертв. Но демон всё равно защищает Камадо? — Тебе голову задело? — насмешливо поинтересовался мужчина. — Посадка была не мягкая, но не настолько. — Нет, я в полном порядке, — туманно ответил он, всё ещё не понимая, как именно всё так обернулось, — благодаря тебе. А она… — Мне нужно поддерживать технику минут десять. Но потом я сбегу, — улыбнулась демоница. — У меня есть человеческая семья, которая прикроет, если что вдруг. — Спасибо, — прошептал Танджиро, поднимаясь с земли. Камадо смотрел на прародителя, дающего демонице дальнейшие инструкции и информацию, сдерживая внутри себя странное чувство вины, злости, грусти, радости и благодарности. — Сдохни! — неожиданно раздаётся пронзительный женский крик. Танджиро был готов без труда отразить первую кату Дыхания Воды хорошим пинком, но девушка уворачивается с помощью второй и, меняя её на четвёртую, наносит удар по шее прародителя. Тот, успевая отойти на пару сантиметров назад, удерживает голову, истекая кровью. Демон хватает охотницу свободной рукой за шею и отбрасывает в здание. — Мерзкая тварь, — вырывается у него. В глазах начало темнеть, ноги стали ватными. Теряя баланс, Мудзан был готов разорвать тело на кусочки, снова пережив то мерзкое ощущение, но его подхватывают тёплые руки. Вопрос мелькнул во взгляде прародителя, но он так и остался не задан. Аккуратно присев на землю, Камадо уложил Кибутсуджи головой себе на колени. Демон решил подождать и посмотреть, что именно предпримет юноша. Дрожащими руками, Танджиро поцарапал себе руку, из которой тут же потекла кровь. — Пожалуйста, принеси хоть какую-то пользу, — взмолился он. — Немного чуда, прошу, хоть какую-то магию, ну же. Капли крови, попадающие на рану прародителя, издавали странное шипение, унимая боль. Аромат крови Камадо был похож на запах лекарственных растений. Рана на шее затягивалась, а затем кровь Танджиро, попавшая в вены, путешествовала по организму, ремонтируя пострадавшие сосуды, восстанавливая клетки, уничтожая яд. — Больно? — спросил Танджиро. — Нет. Замечательная магия крови, — с хрипотцой прошептал Мудзан, осознавая, что вряд ли теперь тот мерзкий яд навредит Камадо снова. — Ты молодец, что смог проявить такую полезную способность так быстро. Демонёнка комплимент смутил. Он не ожидал, что вообще овладеет магией крови, тем более настолько хорошей, что его признает сам Первый. — Поехали, — Мудзан нехотя поднялся с юношеских колен, протягивая тому руку. Камадо принял жест и встал на ноги. Черный автомобиль стоял на своем обычном месте. Ключ в замок зажигания и педаль в пол — начало нового, но не последнего путешествия.

***

Дорога проходила в тишине, которую нарушал лишь рёв мотора. — Ты едва не умер, — с упрёком сказал Танджиро. — Насколько я помню, ты мечтал, чтобы это стало явью. И не раз пытался. Подозрительно медленно Камадо повернулся к Кибутсуджи и поднял голову, смотря прямиком в красные глаза. Мудзан удивился — бордовые глаза Танджиро блестели от слез. Юноша всегда сдерживал свои слабости в присутствии убийцы близких и старался не показывать боль или одиночество, которое он испытывал на самом деле. — Ты — эгоист. Представляешь, что случилось бы, если бы ты умер? — Ничего особенного, — ответил демон. — Ты стал бы счастливее, полагаю. — Какое счастье? — повысил голос парень. — Умерли бы все невинные демоны. — Ты остался бы жив, не истери. Я обратил бы тебя обратно в человека, стерев мои клетки, — заявил Первый, сбрасывая скорость, чтобы сэкономить топливо. — Недавно, изучая твою кровь, понял, как это можно провернуть. — Дело не в этом. У Танджиро более не было сил и мотивации строить из себя сильного мужчину. Проявление эмоций в виде слёз поразило прародителя. Несмотря на многочисленные ссоры, скандалы, которые закатывал ему истребитель на почве «несправедливого отношения к людям», охотник никогда не выглядел таким разбитым и подавленным перед ним. Перед сестрой, перед лицом смерти, перед умирающими — да. Но не перед ним. — Ты ничего не понимаешь в людях и их эмоциях. На Кибутсуджи снизошло озарение — да, он не понимает. Совершенно ничего не понимает. Танджиро — невероятно чувственный, добрый, ранимый, светлый, способный на сопереживание ко всему на свете — знает он. И о нём необходимо было заботиться, оберегать его тело и дух. Но вот он сидит и льет слёзы, потому что… А почему? Демон не знает, не понимает. — Не видишь такой простой истины. Да, Мудзан провалился в понимании Камадо, хоть и смог завладеть парнем во многих смыслах. Из-за ошибочных слов и действий прародителя, огонь в глазах Камадо угас. В нём томился океан. Океан печали. Так более не должно было продолжаться, демону нельзя было более притворяться, что ему всё равно, его отстранённое поведение слишком сильно ранило молодое сердце — наконец-то решил Кибутсуджи.  — Тебе плевать на мои чувства, я понимаю. Мы демоны, как бы там ни было. Но ты просто слепой. Тот эффект раскаяния, который Мудзан хотел получить, не оправдал себя. «Наказание» Танджиро было неоправданным, глупым и причинило боль не только парнишке. Он ведь был готов помереть несколько минут назад от отчаяния. Неужели его слова имели настолько высокий вес? — Я ранил тебя своим поведением, — сделал вывод Кибутсуджи. — Дело не в этом, — ответил он. — Ты едва не умер, защищая меня. — У меня были шансы на ошибку, а у тебя — нет, — нашлось оправдание. — Все сердца и мозги будут в норме через несколько часов, я мог бы найти способ спастись, но вот твой прах я бы собрать не смог. Танджиро опустил глаза и тоном полным отчаяния, дрожащим голосом, он сказал: — Я вновь доставил неприятностей. — Постарайся впредь убегать или убивать тех, кто пытается тебе навредить. Ты не должен сражаться до самой смерти, я — не Убуяшики, чтобы слать на смерть тех, кто мне истинно полезен. Для такой работы есть разный подобранный мною сброд. Ты к нему не относишься. — Ерунда, — волосы Камадо падали на лицо, скрывая глаза. Он решил, что задаст все свои вопросы, пока у них выдалась свободная минута. — Почему ты просто не избавишься от меня? Почему не сбежал один, когда была возможность? Почему ты спас меня? — У нас сделка, — слукавил демон. — Сделка… И это все, что ты можешь мне сказать? — Ты ненавидишь меня за то, что я совершил в прошлом, — спокойно сказал Мудзан. — Но я нужен тебе сейчас. Тебе нужна еда, кровь и чья-то забота. Давай не будем поднимать эту тему. Камадо посмотрел на Кибутсуджи, от которого более не веяло злобой. От него пахло так, словно демон о чем-то сожалел. Воистину. Мудзан считал, что ошибся в том, что по возвращению демонёнка, он принялся морально давить на него. Не показал, что ждал, волновался и переживал. Проклятая гордыня взяла верх над разумом. И он сожалел, что не сдержал её. Мог ведь потерять мальчишку из-за своего наплевательского отношения: Камадо мог присоединиться к охотникам, если бы те убедили его, он мог лишиться головы. Отвратительные концовки. Танджиро же построил себе в голове совершенно иную цепочку развития событий. Он верил, что демону оказались неприятны чувства и симпатия, которые парень проявил в ту ночь, а потому Первый и решил отдалится от своего «подопечного». И Камадо посчитал, что Мудзан сожалел об их связи. — Забота обо мне? Я не понимаю, — смахнув навернувшиеся слезы рукавом, прошептал он. — Ты сказал, что тебе плевать, но поступаешь иначе. — Быть может, что я совсем не тот, в ком ты нуждаешься, — признал Кибутсуджи, задев Камадо за живое. — Меня, конечно, не спросишь, в чем я нуждаюсь? — Быть может, тебя могут сделать счастливыми и другие создания, — проигнорировал вопрос мужчина, съезжая на обочину, гася фары. — Однако, только я могу прокормить тебя. И я уверен в том, что я смогу заботиться о тебе как должно. С этого момента. — Тебе же всё равно, — ответил истребитель, шмыгнув носом. — Я ведь на деле тебе совершенно безразличен. Игрушка в опытных лапах. Не более. — Неужели? — саркастически спросил Мудзан. — Мне всё равно? Если я так сказал, не значит, что это чистая правда. Я же демон. Врать — моя стезя. — Чутьё не подводит. — Кажется, твой сопливый нос совершенно потерял хватку. Если бы мне было бы наплевать, я бы по-тихому вышел через окно и сбежал, — цинично ответил Мудзан. — Извини, — понял упрёк Камадо. — Танджиро, повернись. Не успев среагировать, Камадо остолбенел, когда прародитель наклонился и коснулся мочки его уха. Дыхание замерло. Демонёнок находился настолько близко к Первому, что слышал его сердцебиение. Оно было значительно быстрее ленивого и медленного темпа, к которому Камадо прислушивался во время бесед, доказывая себе, что Мудзан — живое существо. Не только в биологическом плане. Лишь секундный дискомфорт и охотник ощущает привычную тяжесть на одном ухе, а затем и на втором. — Хотел вернуть их тебе тем вечером, но ты уснул, — безразличным тоном сказал Кибутсуджи, осматривая серьги Ханафуда. — А потом ты меня взбесил. Веселись со своими безделушками. Коснувшись кончиками пальцев семейной реликвии, Танджиро решил дать полную свободу слезам. — Не повышай влажность в моей машине, — шуточным тоном сказал Мудзан. — Плесень появится. — Ты мне никогда не нравился. Больше того, я тебя ненавидел всем сердцем. Но это не значит, что я не смог поменять своё мнение, когда ты изменился. Когда защитил. Спасибо, — смахивал рукавами слёзы парень. — И извини меня. Кибутсуджи натянуто улыбнулся, не понимая, как такая мелочь могла пробить Камадо на такие яркие эмоции. Он бы хотел, чтобы парень также радостно реагировал на его дары. И пообещал себе отыскать способ добиться этого. — Хорошо, что ты в порядке, — сказал он, положив свою руку на дверную ручку. — Ты не голоден, Танджиро? — Очень, — признался парень. — Думаю, что вот-вот накинусь на тебя. — Лучше было бы этого избежать, — в душе Мудзан поражался сдержанности демона перед ним. Кибутсуджи никогда не видел голодающего монстра, способного себя сдержать, даже под страхом смерти. — Тогда достану из багажника шприц. — Не хочу. — Не понял? — нахмурился Кибутсуджи. — Не хочу пить из шприца. — Там же есть склянка, — прародитель действительно не понимал, почему Камадо внезапно стал привередлив к посуде. — Нет. — Какой же ты капризный. Мне ведро тебе найти? Или из пробирки пить будешь? — возмутился Кибутсуджи. — У меня есть канистра. — Я хочу, — смущённо прошептал Танджиро, — хочу, чтобы я пил из… — Если ты не скажешь, я не пойму, — напомнил Мудзан. — Ушел из-под моего контроля и мысли твои я не слышу. Изволь использовать рот по назначению. — Из тебя, — едва слышно прошептал Камадо. — Вылезай из машины, — устало сказал Кибутсуджи, выходя наружу. — У тебя кислородное голодание. Танджиро нехотя вышел и посмотрел на небо. До рассвета оставалось больше часа, а голод скреб в животе, словно стая диких пум. Он обошел машину и постарался найти оправдание своим словам: — Я имел ввиду, что я хочу просто… Если кровь попадает на воздух, то она не такая вкусная… Реакция с кислородом, окисление же…. — юноша окончательно смутился, а его речь было невероятно тяжело разобрать, но она и не несла в себе никакой смысловой нагрузки. Оправдание — чушь. — Танджиро, ты невероятно странный, — сказал Мудзан. — Это я и раньше знал. Но то, что ты извращенец, я себе представить не мог. — Я не извращенец! — возмутился юноша, повышая голос. — Разве? — усмехнулся прародитель. — Найду и дам почитать тебе специальную литературу и поймёшь, что ты — извращенец. — Ничего подобного. Просто… — он хотел оспорить обвинение. Но от бессилия ноги, которые с трудом держали парня, подкосились и он начал терять баланс. Сколько дней Танджиро не ел? Казалось, что он вот-вот накинется на Кибутсуджи, испивая того до дна, особенно после полученных травм и магии, что он использовал. Камадо сдерживался изо всех сих, глотая слюни, которые не переставали вырабатываться. Нельзя вредить тому, кто тебя защищает. — Ну вот и слабость, — спокойно произнёс Мудзан, подходя ближе. Придерживая Танджиро за талию и положив его левую руку себе на плечо, прародитель подвёл паренька к водительскому сидению. — Тебе лучше сесть, подожди. — Ладно, — устало согласился юный демон, пытаясь не вдыхать сладкий запах Первого. Открыв один глаз, юноша увидел, как Кибутсуджи снимает с себя рубашку, точнее — то, что от неё осталось. Тот бросил вопросительный взгляд на Камадо и ухмыльнулся, когда охотник зажмурился. — Приступай, — сказал демон, присаживаясь на водительское кресло. Получив разрешение, Танджиро не без труда оторвался от крыла машины и, сев на колени к Мудзану, впился клыками в изящную шею. Делая глоток за глотком, он чувствовал, как организм наконец перестает испытывать тот ужасный дискомфорт, жжение внутри и боль, а на душе становится спокойно. Ураган, который разносил всё глубоко внутри, наконец унялся. Штиль. Останавливаться вовсе не хотелось, но рука, которая легла ему на спину, дала понять, что меру нужно знать. Мудзан был серьезно ранен в бою, пусть магия крови Танджиро решила ряд проблем, но он нуждался во времени для полного восстановления и, конечно, еде. Нехотя оторвавшись, мутным взглядом Камадо посмотрел на довольное лицо Кибутсуджи. — Ты как-то изменился, — подметил Мудзан, разглядывая шрамы парня, выглядывающие из-под одежды, пострадавшей в бою. — Уже не тот человек, который из эгоизма заключил со мной сделку, правда? Слово «эгоизм» в устах такого грешника имело невероятный вес. Да, эта сделка была поистине эгоистичным поступком — это Танджиро признал. Но это спасло куда больше жизней, чем смог бы тот смертельный бой. Охотник только теперь понимал, что они не выстояли бы бой против Мудзана ни тогда, ни сегодня. Шансы были близки к нулю, если не уходили в минус. Но если бы лекарство Тамаё сработало и Кибутсуджи стал человеком? Или оно ослабило бы мужчину хоть немного, начало разрушать его тело изнутри? К счастью или нет, каким-то образом прародитель сразу почувствовал неладное и изолировал вещество, введенное ему Тамаё — не рискнул поглотить его вместе с демоницей. Но если бы оно сработало так же, как разработка, с которой они столкнулись этой ночью? Да, возможность успеха возросла бы значительно. Юноша не раз размышлял, что было бы, если бы он не согласился на предложение. Вероятно — Мудзан поглотил бы его сестру, а самого парня убил бы. Нечего было гадать — невероятно печальный конец. Что же Первый увидел во время их сражения, коль поменял привычную стратегию полного уничтожения на положительное взаимоотношение? — Мне надо было побыть в одиночестве какое-то время, — сказал Камадо. — Кое-что обдумать и многое понять. Сопоставить факты и догадки, выводя из них что-то, что помогло бы решить загадку того, что именно мог ощущать не только прародитель, но и истребитель лично. — Получилось? — не заинтересовано спросил демон. Он не мог понять, почему же демонёнок просто не спросил его лично. Дать ответ на вопрос — не великая просьба. К чему была вся эта беготня? — Думаю, что раньше я многое не замечал, — признался охотник. — Размышление в стрессовых условиях часто открывает новую перспективу, под которой ответ становится очевидным. А когда и моя сестра намекнула мне на мою слепоту, я понял, что именно яростно игнорировал. Сегодня я в этом убедился ещё раз. — И в чём же? — Секрет. Бордовые глаза сияли в свете лунных лучей. Кожа, которая вернула свой здоровый оттенок, создавала ощущение, что Танджиро — Бог. Бог Солнца, проводящий рядом со своим небесным светилом огромное количество времени, что сам стал на него похож. Яркая улыбка сияла на его лице. Молодой и вечно прекрасный. Мой. — Ты преобразился, — подчеркнул прародитель. — Здраво рассуждаешь, анализируешь ситуацию. Я поражен. Тебя случаем не подменили? Кибутсуджи заметил, что ему лично стало трудно уживаться с эмоциями, которые подавали знак о своём существовании в присутствии Камадо. Ледяной рассудок местами дал трещины и вода хлынула из глубин того величественного айсберга, смывая остатки грязной демонической сущности в голове. Его удивлял парень, который с этими эмоциями жил больше одного десятка лет и как-то нелепо, но уживался. Даже в демонической форме. Он даже завидовал. — Если буду вести себя так инфантильно, как раньше, то быстро тебе надоем, — улыбнулся юноша. — Сомневаюсь в твоей правоте, — возразил Мудзан. — Заинтересовать меня очень не просто, но ты смог сделать это, будучи низшей формой жизни. Очень часто вижу таких бездумных людей, которыми руководят исключительно эмоции. Но индивидов, не помирающих после трёх секунд от начала поединка со мной, я вижу значительно реже. Ты увлек меня. Камадо почувствовал смущение, игнорируя оскорбление в виде «низшей формы жизни» — он же не амёба, как бы там ни было. Со стороны он действительно мог выглядеть неразумным, наивным и ребенком. Но ведь таким на самом деле он никогда не был. Как подобные поверхностные черты смогли заинтересовать тысячелетнее зло? Неужели прародитель мог видеть «дальше»? — А тот охотник, который едва нас не убил, был сильнее меня. Он явно талантливее. — Ничего не хочу слышать о нём, — отрезал прародитель. — Я бы убил его за доли секунд, если бы не твои мольбы. Ты бы убил его, если бы искренне хотел, и не бегал бы с прислугой на руках. — Мне показалось, что он похож на Ёриичи. — Не хочу слышать это имя. Замолчи. — Но разве не удивительно, что он тоже придумал своё собственное дыхание? — Нет. — Но если это неинтересно, то что? — Ты интересный, — прошептал на ухо Мудзан, резко меняя тему. — Знаешь, я действительно стал смотреть на тебя по-другому после того самого вечера. Я не мог и предположить, что ты способен на что-то такое, — ухмыльнулся прародитель, обнажая белоснежные клыки. — Ты удивил меня. — Тебя нельзя удивить на поле боя, а вот так можно? — насмешливо спросил Камадо, отвернувшись из-за лёгкого чувства стыда. Конечно же демон напомнил ему о той самой ночи, смутив до краски на щеках — как же иначе? — Не может быть! Ты же уже всё у всех видел, знаешь все мелочи! Кибутсуджи улыбнулся, смотря на сжимающего края одежды истребителя. Такой милой реакции и ревности можно было ожидать только от наследника Солнца. — Я восхищаюсь тобой, Танджиро, — ласково проговорил демон. — Как же? — сильно удивился охотник. — Я же в твоих глазах глупый, наивный и неразумный. Даже человеку не могу навредить. — Был таковым, — Мудзан поправил неправильно использованное время. — Ты хоть представляешь, как вел бы себя любой другой на твоем месте, когда его притащили бы в демоническое гнездо? Он бы попытался сбежать через пару дней без намека на возвращение. Тебя хватило на более долгий срок и мне не пришлось возвращать тебя по кусочкам. — Представляю, — признался истребитель. Паника, страх, слезы и мольбы — очевидная и естественная реакция любого в его ситуации. — Просто дело в том, что у меня есть свои планы. — Неужели, — сомневался прародитель. — Расскажешь мне о своем великом замысле, коль из-под контроля ускользнул? — Нет, — полным веселья голосом ответил Камадо. — Танджиро, ты снова испытываешь мое терпение. — Ты со мной не особо делился своим прошлым или планами, — подметил Камадо. — Такое имело место быть, — уступил Мудзан. — Если ты скажешь мне честно, какие эмоции испытываешь ко мне, то я расскажу, что я задумал, — насмешливо сказал юноша. — Давай посмотрим, — задумчиво протянул прародитель. — Ты шумный, излишне активный, надоедливый, доверчивый. А ещё от твоей доброты сводит зубы. И у меня болят шрамы и новые раны из-за того, что ты не смог постоять сам за себя. — Я не просил называть мои недостатки, — обидчиво прошептал парень. — За раны я извинился. — Однако, я готов тебе преподнести целый мир к ногам, — отстраненно ответил Мудзан. — Я уничтожу всё, что попытается навредить тебе и всех, кто попытается забрать тебя у меня. Только попроси. — Не нужно ничего уничтожать, — смутился Камадо, но не игнорируя пугающие слова демона. — Ни в коем случае. — Танджиро, ради тебя я даже не буду что-либо уничтожать. — Не хочешь поспать, чтобы восстановить силы? — предложил охотник, уткнувшись носом в мускулистую грудь, окончательно покраснев. — Я могу сесть за руль. — Нет, слезай. Мою машину я тебе на растерзание не отдам. Нам нужно ехать дальше. — Куда? — устало протянул истребитель, зевая. — Я хотел бы остаться тут. — Среди рисового поля? Не смеши. Ложись и спи, — прошептал он, проводя ладонью по пушистым, вьющимся волосам, пальцами зарываясь в них. — Я тебе нравлюсь, — сонно пробормотал юноша, заставляя демона подавиться от шока. — Я рад. Танджиро не понимал, почему он сделал этот вывод. Он не имел прекрасную внешность, которой обладало большинство девушек. Он не имел высшего образования, не был из известного рода, не имел много денег. Он был обычным человеком, но всё равно каким-то неведомым образом он приручил жестокого демона, который обладал не только красивым телом, но и развитым интеллектом, властью, силой, богатством. Но именно Камадо сделал его податливым на просьбы, уговоры и… ласку. Прижавшись к груди Кибутсуджи, Танджиро прикрыл глаза и прислушался к пульсу мужчины. Такой спокойный ритм. Значительно отличался от того, что он слышал ранее. Он недовольно запротестовал, когда его оторвали от тёплого тела и посадили на пассажирское кресло. Кибутсуджи дозаправил машину из последней канистры, надел запасную рубашку и вернулся за руль. — Ты можешь поспать, — тихо сказал Мудзан, давя на газ. — Дорога не близка. — Так куда мы едем? — Говорю же, узнаешь, когда прибудем. Прояви терпение, — ответил мужчина. — Хорошо, — Танджиро положил голову на дверь и провалился в царство Морфея.

***

Солнце светило в глаза, пробуждая Камадо от приятного сна. Вставать не хотелось, но ударившись головой об окно машины, Танджиро был вынужден вернуться в реальность. Он бросил взгляд на водительское сиденье и, не заметив прародителя, тут же вышел из машины. Кибутсуджи стоял, облокотившись о крыло, смотря вдаль. — Проснулся? — констатировал факт демон, нежели задал вопрос. — Незуко незадолго перед твои приходом передала тебе новое хаори и брюки. Ванну ты не увидишь ближайшие пару дней, пока я не куплю новое жильё, поэтому можешь смыть кровь и грязь с себя там. Мудзан передал Танджиро тканевую сумку со сменной одеждой и указал в сторону горизонта. Море. Впервые в своей жизни Танджиро увидел такое огромное, необъятное, яркое море. Его глаза загорелись и он с недоверием посмотрел на мужчину. — Развлекайся, — дал добро он. Вода была холодной. Очень холодной. И если бы Танджиро был человеком, то словил бы обморожение. К счастью или нет, человеком он уже не был. Выйдя из воды, обтеревшись разорванной одеждой, он примерил то, что ему предложили. Белая рубашка, которая явно была выполнена на европейский манер, подчеркивала рельефное тело юноши — выбор не его сестры, однозначно. Хаори, сшитое Незуко, выглядело поистине изящно: чёрное, украшенное красными сияющими шелковыми нитями, которые создавали узоры солнца, лучей и огня. — Глянь, какая она молодец, — начал хвалиться Танджиро, размахивая рукавами перед Мудзаном. — Да, тонкая работа, — признал демон. — Она талантлива. — Она и тебе сделала! — удивился Камадо, осматривая длинный черный плащ, искусно расшитый цветами из золотых нитей. Не удержавшись, Танджиро принялся трогать рукава, воротник, подол плаща, восхищаясь своей сестрой. — Какая молодец моя Незуко! Демон смотрел на гиперактивного парня, который совсем забыл о личном пространстве, и с трудом сдерживал едкий комментарий. Однако, истребитель вскоре сам осознал, что вытворял, восхищаясь сестрой и, извинившись, пошел наслаждаться видами. Золотистый песок щекотал босые ноги. Бегая по берегу, Камадо собирал разноцветные ракушки, которые переливались в свете солнечных лучей. Он хотел сделать из них украшения для Незуко. Среди желтоватых и зеленоватых водорослей, Танджиро смог разглядеть маленьких серебристых рыбок, которые ловко избегали рыб побольше. Раковины в воде были крупнее, казались ярче, но неподалёку виднелись морские звёзды и ежи. С улыбкой на лице Камадо следил за морской жизнью, не желая ей мешать. Кибутсуджи наблюдал за тем, как волны медленно и лениво достигали берега. Он размышлял, где лучше будет приобрести недвижимость с учётом того, что их точно ищет группа неразумных фанатиков. Так же думал, где найти дурачка, чтобы обратить того в демона. Ему нужен был секретарь, который забрал бы из жилища важные бумаги. Он тяжело вздохнул, проклиная свою симпатию к мальчишке, из-за которого он не мог убить помехи на пути или обращать всех направо и налево. — Море… — Камадо подошёл тихо, не слышно, и вывел демона из размышлений. — Что с морем? — Оно напоминает тебя, — засмеялся Танджиро. — И чем же я по-твоему похож на тонны солёной воды? — приподняв брови спросил Кибутсуджи. — Ты такой же таинственный, скрываешь что-то на самом дне, и никто не может этого коснуться, если не знать, где мелководье, — начал демонёнок. — И ты непостоянен. Сегодня — спокойный, тихий, отражаешь от себя звёзды, луну и солнце. Завтра же всё меняется. Ты топишь корабли, волны разбивают скалы и уносят людей глубоко-глубоко. — Тогда ты — рыба. — Рыба? — спросил Камадо, склонив голову в бок. — Почему? Живу за счёт моря, свободен в своем выборе, увиливаю от опасностей? — Нет, ты такой же глупый, — усмехнулся демон. — Ты всегда так хорош в общении или я заметил это только сейчас? — иронично поинтересовался охотник. — Только тогда, когда ты несёшь чушь. — Это не чушь, — запротестовал он. — Я знаю, как это называется, — серьезно сказал прародитель. — «Чушь». — Ну как хочешь, — обидчиво ответил Камадо, присаживаясь коленями на песок и высыпая ракушки. — Ты не знаешь, как можно сделать из них красивое ожерелье? — Для Незуко? — пока Танджиро был занят делом, Мудзан мог себе позволить бросить нежный взгляд на юношу. — Да, — кивнул парень. — Я хочу что-то ей подарить, что за деньги не купишь. — За деньги можно купить не только украшения из раковин, но и из… Не важно, — остановился Кибутсуджи, осознав, что Камадо не это имел в виду. — В машине есть верёвка. Можешь расплести её и нитью скрепить их между собой. В черном чемодане есть шприцы. Можешь снять иглу. С её помощью сделай дырки. — О, хорошо, — воодушевился Танджиро, отряхивая коленки от песка, поднимаясь и уходя к автомобилю. Когда парнишка прибежал обратно, демон стоял у воды и смотрел за линию горизонта, задумавшись. Танджиро наблюдал за тем, как чёрные волосы трепещут на ветру. Когда Мудзан лёгким движением пальцев заправил выбившиеся пряди за ухо, сердце Камадо бешено застучало. Красивый. — Танджиро, подойди. Юноша дернулся от неожиданности и, сложив вещи на своём «рабочем месте», выполнил просьбу. — Да? — Правда похож на море? — поинтересовался Кибутсуджи, тем самым смеша Камадо. — Лучше бы не спрашивал, иди отсюда. — Похож, — улыбнулся он. — А сейчас — особенно. Как рыба говорю. — Мгм, — кивнул Мудзан, над чем-то размышляя. — Понятно. — Ты притих, — заботливо прошептал Танджиро. — Устал? — Очень, — признался Кибутсуджи. — Ближайший портовый город в нескольких десятках километров. Там можно сделать привал или уже окончательно обосноваться. — Я чувствовал усталость вчера, — сказал Камадо, — когда ты злился на меня и нас хорошенько побили. — Ты поспал и поел. — Ой, и правда, мне не стоит жаловаться, — неловко почесал голову парень. — Тогда я соберу как можно больше ракушек и можно ехать. Спасибо, что показал мне это место. Оно очень красивое. — Незуко попросила меня привести тебя, когда всё наладится, — сказал демон. — Решим бытовые проблемы и можно навестить эту шкодливую девчонку. Так что у тебя есть время, чтобы доделать… Внезапно Кибутсуджи схватили и сжали в объятиях. Положив голову на плечо Мудзана, Танджиро прошептал: — Я так рад, что ты изменился. Уткнувшись губами в бордовые волосы, которые пахли морем, Кибутсуджи хрипло произнес: — Ты меня почти до отчаяния довёл. Не представляешь, как дурно мне было. То сбегаешь, то едва не погибаешь. Я мог сорваться. Сжав черные одежды дрожащими пальцами, Танджиро пытался не заплакать из-за своей глупости и неспособности видеть очевидное: — Прости, я не хотел. — Больше не покидай меня, — шепотом попросил Мудзан. — Никогда. Или я разозлюсь и могу натворить дел. — Я не уйду, — столь же тихо заверил Камадо. — Никогда не уйду. Обещаю. Я, кажется, люблю тебя — думает демон. — Я, кажется, скучал по тебе, — говорит он вслух. Я тоже тебя люблю — по запаху парень понимает истину. — Я тоже скучал по тебе, — отвечает он. Объятия согрели души, а последующий нежный, но глубокий поцелуй согрел сердца. Руки демонов переплелись в замок — знак обещания, их личная клятва. Доказательство того, что добро и зло — неоднозначны.