***
— Ты сегодня молчаливая, Сакура-чан. Волнуешься перед встречей с Саске? — Волнуюсь, — соглашается девушка, — но с Саске-куном это не связано, Наруто. Переживаю за свой проект. Цунаде-сама одобрила, но я боюсь, что совет не захочет выделять на это средства, ведь АНБУ всегда в приоритете. Наруто мнется, она видит, и хочет спросить совсем другое, но она терпеливо, и даже с неким воодушевлением, отвечает лишь на вопросы о детской больнице. Мысленно же про себя повторяет, что завралась. Друзьям. Самой себе. — Сакура-чан, больница и правда нужна детям нашей деревни. Многие из них так и не отошли от войны и потерь своих родителей, — он задумывается на секунду, а затем продолжает: — Будь в наше время подобное учреждение, кто знает, может судьба бы сложилась иначе, — Узумаки неряшливо чешет белобрысый затылок и слабо пихает Сакуру кулаком в плечо. Та поднимает на него благодарный взгляд и мысленно шепчет «спасибо». За все, Наруто. — Оп, а мы уже пришли. Интересно, как долго мы будем ждать этого глупого Теме? Сакура пожимает плечами и устремляет свой взгляд за пределы ворот Конохагакуре. На улице бесконечно душно. Лепестки вишни кружат на легком ветру, и Харуно на какое-то мгновение чувствует себя лучше. Сердце бьется размерено еще некоторое время, чтобы забиться испуганной птичкой в клетке вновь, стоит ей только завидеть темную макушку последнего Учихи совсем недалеко от главных врат. Наруто, также завидев друга, начинает весело размахивать руками и что-то кричать. Сакура не слышит, что именно — все естество будто бы погрузилось в состояние коматоза. Соберись, плакса! Иннер внутри нее громко кричит и пытается привести Харуно в приемлемое состояние, но та не слышит. На губах застывает приветствие, которое уже готово сорваться с ее губ, но когда Саске оказывается рядом, то девушка не произносит ни слова. Лишь смотрит, как завороженная и оттягивает края красной безрукавки. Наруто смеется громко, но Харуно видит перед собой лишь заметно подросшего и возмужавшего Учиха. — С возвращением, Саске-кун, — вырывается из ее уст и она, повинуясь нахлынувшей откуда-то изнутри нежности, улыбается, прикрывая зеленые глаза. Легкий ветерок ласково трепещет ее по волосам и два парня, стоящие рядом, в восторге замирают. Наруто отмирает первым и лепечет что-то о цветах, которые расцветают по весне. Саске же возвращает себе невозмутимость и неловко кашляет. — Привет, Сакура.***
Сакуре кажется, что она совсем глупая. Убежать под предлогом того, что у нее пациентов целая куча — верх идиотизма. Наруто ведь был в курсе ее выходного дня, сам его выбивал у непреклонной Сенджу, аргументируя стальным «Теме возвращается, ну, бабуля, а на Сакуру посмотрите, вылитый труп!». И как только решилась? — Значит, ты струсила и сбежала ко мне? Ино старается не засмеяться в голос. Перед взором все еще стоит вломившаяся в цветочный магазин Яманака Сакура, которая пробормотала что-то невнятное, повесила табличку «Закрыто» на дверь и начала сумбурно извиняться. Ино поняла все по ее испуганным глазам, по раскрасневшимся щекам и дрожащим рукам. В мыслях было что-то о воле огня и мощном ударе Сакуры, что сейчас трусливо согнулась пополам и костерила себя всеми силами. Вот уж до чего доводит любовь. — Чаю? — заботливо предлагает Яманака, похлопывая подавленную подругу по плечу. Та сгибается под невидимым грузом самобичевания еще сильнее, прижимает маленькие ладошки к груди и говорит что-то о Саске и о том, что она больше не может. Ино решает, что, да, чай здесь необходим. А лучше что-нибудь покрепче.***
— Все из-за тебя, Теме, — восклицает разъяренный Наруто, грозно размахивая руками. — Небось снова посмотрел на нее своим «раздражаешь» взглядом. Придурок. — Заткнись, — Саске отмахивается от друга, как от надоедливой мухи, — она же сказала, дела. — У нее выходной сегодня вообще-то. Да если бы не я, она бы про твое прибытие и не вспомнила бы, так бы и померла там в своей больнице! — яро кусает Узумаки, но Саске плевать — он уставился в пустую чашку саке, думая о том, что опять сделал что-то не так. Либо Сакура переболела свою любовь к нему. От последней мысли почему-то становится нестерпимо больно где-то в груди. Учиха давит в себе порыв необъяснимой нежности и симпатии по отношению к сокоманднице и резко осаждает ноющего над ухом Наруто. — Она уже взрослая девушка. Сама разберется. — Да как ты можешь быть таким жестоким? Она тебя ждала столько, а ты, «Привет, Сакура», — передразнивает Узумаки, за что получает смачный подзатыльник со стороны бывшего нукенина. — Теме?! — Надоел. Белобрысый бубнит еще что-то, но Саске не слушает. У него по венам разливается вина. Бесконечная. Хочется извиняться перед Сакурой вечность, но он так не умеет. Хочет, но не может — с чувствами совсем туго, они есть, но где-то под кромкой льда, затесались, просятся наружу, но Саске боится. После стольких лет, проведенных вдали от друзей, он научил себя сдерживаться. Не выражать абсолютно ничего, потому что так проще. Так было проще. Но сейчас, когда у него появился шанс на исправление, искупление, почему бы не попробовать дать свободу эмоциям? Злится, стискивает чашку сильно, до хруста в пальцах. Сакура ждала, Наруто не перестает говорить об этом, но любила ли она его? Взгляд ее был прежний, да только в словах сквозило отчуждение и холод. — Как думаешь, — решается на вопрос Саске, — Сакура все еще…? Наруто замолкает мгновенно, ошарашенно смотрит на друга и вдруг улыбается. Тепло, заботливо — так только он и умеет, думает про себя Учиха и ждет ответа. — Да. На губах расцветает слабая усмешка. И почему он сомневался?***
Сакура просыпается под звонкое пение птиц за окном, выпутывается из крепких объятий Ино и пытливым взором оглядывает комнату подруги. Кажется, они вчера немного выпили. Или много, одергивает себя, когда видит четыре пустые бутылки саке, валяющиеся у маленького столика, что стоит в центре. Харуно встает и как можно тише начинает убираться. Время на часах показывает половину седьмого, а значит она успеет заскочить домой перед работой и принять душ. Когда весь мусор собран, девушка оставляет записку, где благодарит Ино, и покидает ее дом, радуясь утренней свежести и практически пустым улицам. Дома приводит себя в подобие порядка и спешит на работу. День обещает быть тяжелым, но кого это волнует? Девушке только на руку такая загруженность. У нее не будет возможности встретиться с Саске-куном и от этого почему-то дышится легче. Неправильно, отмечает про себя. Неправильно. Зато легче. Она без всяких сомнений выбирает сторону второго аргумента и влетает в свой кабинет через окно. Нет желания тратить время на приветствие персонала. Углубиться бы в работу с головой до самой ночи, извести себя до никакого состояния, придти домой и уснуть без мыслей. С пустой головой. Без всякого Учиха, без всяких размышлений «а что», «а если». — Харуно-сан, — в кабинет, предварительно постучавшись два раза, проходит Кенджи — один из ее учеников — и сбивчиво здоровается. — У нас сегодня назначено занятие с группой, в три часа дня. — Как? — восклицает девушка. — По расписанию же только завтра! — Простите, — мнется молодой медик, старясь не смотреть в сторону разъяренной Сакуры, — Сенджу-сама при… приказала. Сакура обводит его уставшим взглядом, поправляет выбившуюся из-за уха прядь волос и строгим тоном просит, чтобы он к началу занятий оповестил каждого. Девушка не любила, когда планы менялись в короткие сроки — она была слишком требовательна, когда дело касалось ее любимого дела и работы. — Кенджи, — тянет задумчиво Сакура, — Цунаде-сама не объяснила причину подобных изменений? — Н-нет, — трясется отчего-то молодой человек и девушка видит, как по его виску скатывается небольшая капелька пота, — только Шизуне-сама сказала, что у нее какие-то проблемы, вот она и выходит из себя по каждой мелочи. Вчера накричала на Мираи за то, что та перепутала формалин и фторид кислорода. Сакура мысленно смеется. Ее учитель, скорее всего, проиграла кругленькую сумму в карты, вот и злится. — И не зря, — непреклонно отвечает Харуно, — перепутай она такое во время извлечения органов, предназначенных для пересадки, то те просто перестали бы функционировать, став недееспособными. Какой от них потом толк? А если подобное случится в полевых условиях? Ей стоит подтянуть теорию — напомни Мираи при встрече. Голос на мгновение смягчается и она уже с учительской любовью смотрит на ученика, который, к слову, старше ее на два года. Порой, она удивлялась такому решению Сенджу — доверить ей, еще совсем юной девчушке, целую группу учеников. Удивлялась, но гордилась. Собой и собственными достижениями в области медицины. — Харуно-сенсей, я могу спросить? — Сакура видит, как сбивается дыхание парня, стоящего напротив ее рабочего стола, как он мнется и подбирает слова. — Давайте поужинаем сегодня вечером? Девушка застывает с грустной улыбкой на лице. Она бы с радостью, правда. Да только сердце трепещется и бьется в бешеном танце лишь для одного человека. — Извини, много работы, Кенджи.***
— Подними руку вверх, Саске-кун, мне нужно тщательнее осмотреть твое тело, — в голосе слышится звонкая сталь и у Саске по коже пробегает стадо неприятных мурашек. Сакура умеет удивлять. Она выверенными движениями проводит осмотр, что-то ощупывает, проверяет чакрой, а затем с прохладным, ледяным взглядом несется к своему рабочему столу. Что-то пишет в блокноте, кусает с остервенением нижнюю губу. Посматривает в его сторону придирчиво и Саске, если честно, неловко — Сакура сейчас перед ним какая-то другая. — Можешь одеваться, я закончила. Учиха быстрыми движениями натягивает черную кофту, а плащ плавно перемещается на его широкие плечи. Сакура больше не смотрит в его сторону, лишь строчит с усердием, грызя ручку. Ему хватает доли секунды, чтобы в мыслях задумчиво ухмыльнуться и с сильным шумом сбросить темную материю на пол. Под громкое «ох», Сакура оказывается рядом с ним и с присущим ей трепетом начинает помогать с плащом. От нее пахнет лекарствами, какими-то травами и Учиха приятно жмурится. Розовая макушка еле доходит ему до линии плеч — зрелище заставляет кровеносный орган сжаться от приступа нежности и Саске, не сдержав порыв, прижимает девушку к себе одной единственной рукой. Та замирает в его объятиях, подобно каменному изваянию и с силой пытается оттолкнуть. Сдается, правда, когда не выходит, пихает его сжатым кулаком в грудь и равнодушно требует: — Позволь мне закончить работу. — Давай встречаться? Саске видит, что подруга еле на ногах стоит, дрожит. Но вместо ожидаемых слез, Сакура поднимает голову вверх и презрительно смотрит прямо в его широко распахнутые глаза. Он замирает. Взгляд зеленых глаз завораживает, манит — колдовские, до одури красивые. — Давай встречаться? — повторяет настойчиво. Сакура всматривается в его лицо, пытается что-то прочитать и найти подвох, но Учиха серьезен. Настолько, что руки впервые чешутся от желания его ударить. Ударить его. Такое неправильное словосочетание. Такое странное для Сакуры, но… Разбить бы Учиха лицо до сильных кровоподтеков, синяков, крови из этих идеальных, ровных губ. Что он себе позволяет? Она для него игрушка? Это весело? — Послушай, Саске-кун, — зло начинает она и снова пытается отпихнуть парня от себя, но тот лишь сильнее стискивает пальцы на ее талии — кожа горит даже сквозь материю одежды и халата, — вы снова поспорили с Наруто? Ваша очередная игра? Пойми, если ты сейчас же не отпустишь, я применю силу. А ты знаешь, что я могу сделать, поэтому… — Давай встречаться? Он выглядит решительно-настроенным, неприступным — все ее слова как о стенку, разбиваются в пух и прах. — Нет. Звучит грубее, чем она собиралась произнести, но впервые ей захотелось осадить его. Оставить ни с чем, причинить хоть малую каплю той боли, что когда-то испытывала она. Подло, эгоистично, но он сам виноват — зачем распускать руки и смеяться над ней. Это ужасно даже для него. — Хорошо, — он отпускает. Под ее удивленный возглас, спокойно надевает плащ одной рукой, закрепляет его без особых усилий и в своей незыблемой манере произносит: — Я зайду за тобой после работы. Ты же не против свидания? Сакура не успевает ответить. Парень исчезает стремительно, под громкий хлопок двери. В кабинете появляется ветерок, треплющий ее волосы и зажатый в руках лист с направлением на дальнейший медицинский осмотр. Губы расплываются в грустной улыбке. Что ж, она, действительно, не против свидания.