Амбиполярность

      Саске просыпается резко. С немым криком, что застревает в горле густым ворохом испуга, и судорожно стискивает грубую ткань футболки дрожащими пальцами. Чёрные зрачки широко распахнутых глаз стремительно мечутся по комнате, пытаясь разглядеть в темноте хоть что-то знакомое и родное. Успокаивающее. Что-то розовое. И заботливо крадущееся тонкими пальцами по шее, плечам.       Ведь она была здесь. Вчера, неделю назад, год назад. Точно была. Саске помнит. Он ведь, и правда, помнит.       Только перед глазами стоит все та же пелена: вода в перемешку с алыми лентами, и молния среди ясного дня. Правда, дождя почему-то нет.       Выпад вперёд. Застывшая маска горечи и скорби на таком знакомом с детства лице. Будто знала, что так и будет. Словно не осуждает. Прощает. Назойливое птичье пение и запах горелой плоти где-то прямо напротив; запекшаяся грязь под ногтями; испуганный серый взгляд и чей-то голубой — взбешённый. Конечности горят огнем — он снова ее убил.       Тело замирает. И все живое вокруг оборачивается камнем. Даже руки больше не дрожат. Лишь пульсирующая мысль в голове —       … убил.       Убил.       Он её убил.       — Сакура, — почти скулит, весь сжавшийся и жалкий от осознания реальности.       Саске дергается, как в приступе, в лихорадке. Как смертельно больные судорожно обнимают себя перед последним вздохом, когда видят очертания насмешливого лица шинигами. По щеке стекает капелька пота… Или это слезы?       Саске не понимает.              А плечи неожиданно обнимают чьи-то заботливые руки. И Саске судорожно тянется навстречу, будто утопающий. Как слепой котенок шарит по кровати в поисках матери. Пытается зацепиться хоть за что-то, но зрачок все еще дрожит и теряет фокус.       — Саске-кун? — удивленно-испуганно. — Кошмар приснился?       Глаза наконец привыкают к темноте, а ладонь резко тянется вперёд, натыкаясь на нежную кожу щеки Сакуры. Ловко обхватив податливое тело жены, сжимает хрупкие плечи в крепких объятиях. Растворяется в запахе полевых цветов и мяты. Успокаивается.       — Живая.       Всего лишь кошмар. Не убил.       Живая.       И тьма отступает.