Последствия принятых решений

Насколько бы хорошим актером он ни был, этот душок молодости ему в жизни не повторить. Столь исступленную бравость он потерял спустя лет пятьдесят бессмертной жизни и, наверное, еще довольно-таки долго продержался. Ну, и зачем ты рвешься в бой, который априори проиграешь? Вот, о чем думал Беззаконие, пытаясь удержать свою взбалмошную еву в их и без того ненадежном укрытии. Каждое лишнее движение провоцировало хруст стекла под ногами, который, наверняка, расслышали бы все присутствующие, если бы не шум вихревого ветра. — Ангелочек мой, умоляю, нам нельзя вмешиваться, — едва слышно шипел он, прихватывая Лихта за плечи всякий раз, когда тот срывался с места. Естественно, Беззаконие понимал желание Ангела вытащить из пучин ада своего свихнувшегося друга, но им обоим дали однозначную установку - вмешаться в самый последний момент. Чем руководствовался старший брат, возлагая подобную задачу именно на его еву, Беззаконие не знал, но пообещал исполнить все в лучшем виде. Именно поэтому уже в сотый раз огребал от Лихта, послушно опустившегося на корточки неподалеку. Пара Жадности пряталась на той же улице, где происходило сражение. А именно за машиной, так удачно пробившей витрину магазина. Затаившись в образовавшемся углу между капотом и раскрошившимся окном, они наблюдали за изрядно помятым Махиру, пытающимся уйти от атак вновь воспрянувших подклассов. Беззаконие не мог не заметить, насколько медлительнее стал мальчишка. Если в поединке с Кентой (естественно, ему было известно имя главы боевого отряда Старого Дитя) Махиру развил скорость, сравнимую с братниной, то сейчас он еле-еле дотягивал до уровня подкласса. Так, помимо этого, еще и смел витать в облаках. — Я ведь предупреждал этого идиота, так какого дьявола он… — выругался Лихт, в очередной раз бросая взгляд за спину Махиру. О чем там Ангелочек предупреждал еву старшего брата, Беззаконие не догадывался, но зато не нужно было быть вёльвой, чтобы предсказать исход противостояния. Громкий хруст костей лишь подтвердил его догадку. Откинутый в сторону Махиру податливо опустился прямиком в руки Рудольфу и, упустив момент, не избежал крепкого удара головой о чужое колено. Вздрогнув вместе с Лихтом, Беззаконие потянулся рукой к еве на тот случай, если Ангелочек снова попытается сбежать. Не им, конечно, пугаться таких ранений, сколько раз приходилось избивать друг друга до полусмерти, но Махиру сейчас действительно выглядел отвратно. Словно уже сдался. Подоспевшая Фелиция опустилась подле тех двоих на колено и сжала пальцами шею парня, настигнув того со спины. Махиру все еще не очнулся после удара. Хвост, сдерживающий руку Рудольфа, ослаб и обмяк на земле. Подкласс ликующе оттянул чужую голову назад, упрощая соратнице задачу. «И где только застрял ни-сан?» — ужаснулся Беззаконие, неспособный отвести взгляда от проигрывающего мальчишки. А он ведь так и не схватил Ангелочка, который уже должен был бы в ущерб плану выскочить навстречу подклассам. Почему тогда тот все еще оставался на месте? Лихт не вмешивался, потому что не сомневался. Махиру был обязан проснуться. Несмотря на боль и страх, он был обязан взять себя в руки и, наконец, выйти за пределы возможностей, которые по глупости сам для себя обозначил. Не зря же Лихт считал его другом. Просто, как показала тренировка, Махиру начинал думать, только когда ему в спину дышала смерть. — Лихт-тян… — неуверенно позвал Беззаконие, чуть приподнимаясь на месте. Шея у Махиру все-таки была не резиновая, чтобы угодливо ждать, пока тот соизволит попытаться спасти свою жизнь, а вот старший брат все еще мог потопить Японию. — Смотри, тупой Хайд, — одернул его Лихт, властно надавливая ладонью на чужую спину. Черные хвосты едва колыхнулись. Их мгновенно подхватил порыв ветра, вознося вверх. Лениво отряхнувшись ото сна, они устремились в сторону противницы. Фелиции пришлось отпустить шею, чтобы увернуться от острых наконечников. Освободившийся от чужой хватки Махиру тут же зашелся в приступе кашля. Немедля ни секунды, Рудольф оставил в покое его голову и подался вперед, чтобы закончить начатое, но парень, перебив чужие трясущиеся от гнева руки, увильнул в бок и упал на асфальт. Ну, говорил же, что живучий! Беззаконие довольно ухмыльнулся, засуетившись на месте, а затем обернулся к Лихту, растянувшему уголок губ в той же самой ухмылке. — А чего это ты такой спокойный? Сам же в бой бросался! — недовольно подметил он, почуяв со стороны своей евы запашок лицемерного равнодушия. — Осточертело сидеть на одном месте, да еще и рядом с тобой, — хмыкнув, отмахнулся Лихт. — Да ну тебя, Лихт-тян, — обиженно заворчал себе под нос Беззаконие. Несмотря на то, что Махиру действительно очнулся, у него было не особо много шансов. Отравленное чернотой тело не реагировало на зов. Он попусту трепыхался из последних сил в попытке не дать себя схватить. В то время как сжатые хвосты краткими бросками удерживали Фелицию на небольшом расстоянии, сам Махиру перекатывался с места на место по дерущему кожу асфальту. Рудольф вопил от ярости. Его поверженные товарищи позорно прятались в руинах зданий, их пожертвовавший собой предводитель лежал практически без сознания, да и они с Фелицией выезжали на одном только энтузиазме. А он все никак не мог поймать полудохлого червяка, отпихивающегося ногами, царапающегося ногтями, угрожающего хвостами. Уже давно пора было сдаться, но в этих разного цвета глазах горел такой невообразимый гнев, что Рудольфу становилось жутко. Вопреки не сгибающимся конечностям и отказывающему сердцу мальчишка хватался за жизнь так, словно обещал уже в следующую секунду, если его наконец-таки не убьют, сравнять с землей весь город и их заодно. — Да помри ты уже, наконец! — истерично вскрикнул подкласс, пронзая когтями чужую ногу и совершая резкий бросок вперед. От предвкушения во рту собралась ядовитая слюна. Губы растянулись сами по себе, открывая заостренные клыки, которые Рудольф остервенело устремил в чужую шею. Хвосты стремительно полетели к нему навстречу, перестав донимать Фелицию. Она многообещающе оскалилась и занесла ладонь для того, чтобы, разодрав пальцами спину, вырвать чужое сердце. Треск рвущегося асфальта достиг их даже сквозь ветер, а за ним последовал жгучий укол в районе живота. Рудольф, остановившись в нескольких миллиметрах от намеченной цели, поднял ошарашенный взгляд на оглушенную болью Фелицию и различил прошедший сквозь нее наконечник хвоста. С него тягучим потоком стекала горячая кровь. Этот хвост в размерах был намного больше тех, которые пытались предотвратить укус. Лицо его маленькой вампирши горько скривилось, прежде чем мощный рывок безжалостно утащил ее за собой и подобно ненужному мусору на скорости откинул в ближайшее здание, где прятались остальные. — Бегите отсюда сейчас же! — в ужасе завопил Кента откуда-то издалека. А затем, подцепив его крюком, хвост отправил Рудольфа в противоположную сторону. Пролетая краткое расстояние до здания, стоящего напротив того, где уже была погребена Фелиция, он различил в воздухе еще два хвоста. Они вгрызались в стены, чтобы вытащить изнутри убежищ прячущихся вампиров и добить тех, кто еще мог избежать смерти. — Бросайте все и спасайтесь! — продолжал голосить Кента, завидев попытки забрать с собой раненных товарищей. Подклассы повылезали наружу, словно из улья, и поспешили прочь, не оглядываясь. Накалывая жертв на наконечники, хвосты разбивали толпу вдребезги. Отовсюду лилась кровь, слышались крики ужаса, боли и отчаяния совсем как когда они сами пришли сюда творить смерть. Вот только теперь роли поменялись, и из нападающих подклассы превратились в жертв. Две настолько разные, но родные друг другу ауры схлестнулись в воздухе на жалкое мгновение, чтобы уже в следующее слиться воедино. О своем долгожданном воссоединении они возвестили новым силовым потоком, подбившим ноги убегающих вампиров. Звон выбитых стекол разнесся вдоль улицы ликующей песней, сдобренной скрежетом притершихся друг к другу по воле ветра автомобилей. Пространство умирало. Волны силы стирали со свежих трупов кожу, гнули к земле фонари, расщепляли стекло и бетон, разрывали бугристый асфальт, вытягивали из воздуха кислород. Океан черноты медленно распространялся дальше, за границы омертвевшего района, туда, где еще оставалась жизнь, которую можно было отобрать. Беззаконие незадачливо цокнул языком, прикрываясь длинными концами шарфа. Со столетиями совсем ничего не меняется. Старший брат всегда появлялся именно так - сметающим все на своем пути штормом, которого ты в глубине души надеешься избежать, но все равно обреченно ждешь. Он приходил в самый последний момент, когда, казалось бы, исход уже предрешен, и не оставлял ни причин, ни последствий, раз и навсегда изничтожая проблему. — Ангелочек, началось, — позвал Беззаконие, выглядывая из-за шарфа, чтобы проверить собственную еву. Он бы заботливо укрыл и Лихта тоже, но знал же последствия. Лихта всего трясло, что неудивительно с тех пор, как тот тоже был человеком, несмотря на все свои заявления. Сила брата убивала любое живое существо. Возможно, даже ангелов. Им еще не приходилось проверять. По крайней мере, ни один из обитателей небес пока не вошел в список тех отчаянных, кто когда-либо пытался спровоцировать Сонного Дьявола. — А то я не вижу, дрянной еж, — отозвался Лихт, потягивая ртом разреженный воздух. У него решительно отказывали конечности, что стало заметно по закаменевшей позе. Беззаконие сладко облизнулся, подметив заминку евы, и подался вбок, любовно притираясь к плечу своего ангела. Его зубы гневно скрипнули, но Лихт удрученно признал — почерневшее от огромной силы пространство принуждало потратить время, чтобы приспособиться. — Ну, что, мой неповторимый Архангел, хватит ли тебе сил ограничить эту смертельно опасную ауру и спасти тем самым невинные души людей? — издевательски пропел Беззаконие, пользуясь редким моментом беспомощности Ангелочка, чтобы вдоволь насладиться его всепоглощающей решимостью. Каким образом? Доступным ему одному. Незатейливо подобравшись к теплой шее, Беззаконие вонзил в нее клыки и с неповторимым наслаждением прочувствовал пронесшуюся по телу негу. Его тут же приковала к Ангелочку оранжево-фиолетовая цепь. — Поди прочь, демон, и займись уже делом! — Лихт оттолкнул от себя сервампа, как только понял, что тот просто пользуется возможностью приласкаться к хозяину. Со стороны Беззакония послышался лишь самодовольный смешок, а затем, сконцентрировавшись, пара Жадности пробудила свою общую ауру и принялась укутывать ею все отравленное пространство. Дойдя до мест, где чернота слабела, они укрепили границы, чтобы не позволить губительной силе и дальше творить беспредел. Она настойчиво напирала в ответ, но все-таки не могла прорваться сквозь несгибаемую волю Ангела. … Распоров при приземлении асфальт, он медленно поднялся и, засунув руки в карманы, бесшумным шагом отправился вдоль улицы. Одно лишнее движение и ему сорвет крышу, поэтому, вместо того чтобы учинять хаос самостоятельно, он позволил хвостам отправиться за добычей. Фоновый шум, разошедшаяся аура, постороннее вмешательство - без разницы. Чувствовать столь сильную злобу спустя века затишья опасно, поэтому Сонный Дьявол выверял каждый шаг. Эмоции стирали доводы разума, переживания, человечность, осознание долга, так что для начала он решил хоть немножко отыграться, а уже потом переходить к делу. Конечно, за такой погром на него будут ругаться, но все это дела будущего. Чтобы выслушивать ругань, нужно сперва позаботиться о том, чтобы было кому ее озвучивать. — Смотрите-ка, кто соизволил нас посетить, — пропел мерзкий голосок у него над ухом. Проигнорировав навязчивое приветствие, он остановился подле лежачей фигуры и стянул к себе окровавленные хвосты. Когтистая ладонь подняла подкласса за шею на уровень глаз. — Кента, — пусто констатировал низкий голос. — Мастер Лень, давно…не виделись, — прохрипели в ответ с вымученной ухмылкой на губах. Сонный Дьявол смерил его протяжным взглядом. Сквозь плотную пелену равнодушия проскакивало бешенство, дожидающееся своего часа. Кента, наконец, подтвердил свое предположение о том, почему глаз мальчишки окрасился в алый. Какое все-таки извращение. — Причину, — кратко потребовал старший сервамп. Кента виновато прикрыл глаза, выражая тем самым молчаливый отказ. Он не мог раскрыть секреты Владыки, даже если бы это помогло ему выжить. Сонный Дьявол, конечно же, все понимал. Кроме того, смысла в выживании больше не оставалось, потому что вернуться проигравшим значило бы очернить свою честь - настоящий грех для подкласса Гордыни. Смирившись с поджидающей его участью и почувствовав, как сжалась хватка на шее, Кента приготовился к смерти. — Левее, — снова раздалось в голове Куро, — Посмотри левее. Он поколебался, но все-таки послушно скосил взгляд в сторону и незамедлительно ощутил, как злость отступила под натиском сожаления. Пальцы разжались сами собой. Махиру… Полы длинной мантии расступились из-за согнутой в колене ноги, на которую мальчишка оперся, чтобы подняться. По ней стекали тонкие струйки крови, берущие свое начало в свежей ране, нанесенной когтями Рудольфа. Посиневшие негнущиеся пальцы хватались за рукоять копья, уткнувшегося в асфальт. Шея была изуродована проступившими следами неудавшейся попытки удушья. Растрепанные волосы, окропленные чужой высохшей кровью, не до конца скрывали исцарапанное лицо, на котором повсюду застыли красные сгустки. Махиру как никогда прежде походил на труп, но это совсем не отменяло того факта, что в нем все еще билась жизнь, а значит их слившаяся аура пыталась умертвить и его тоже. В подтверждение мальчишка измученно выгнулся, отхаркнув очередной сгусток крови. — Я думал, ты его поглотить собрался, а все на самом деле еще хуже… — прошептал Куро себе за спину, почти не раскрывая рта. — Сам на меня ребенка оставил, — оправдывался Лень, воспарив позади чужого левого плеча, — Он, если не разозлится, силу свою использовать в упор не хочет, а иначе бы помер. — Что ты вообще с ним сделал? — сорвавшимся голосом допытывался Куро. У него в груди ужасно непривычно засаднило, словно Лень пробил там гвоздем дыру. Возможно, к злобе он еще был готов, но уж точно не к этому. — Всего лишь сказал правду. Сам знаешь, как она действует, — похихикал Лень. — Тогда почему…мы еще не тонем? — В этом вся проблема… Наблюдая за тем, как тяжело поднимается Махиру, он пытался додумать то, что имел ввиду Лень. Мальчишка тем временем выпрямился на дрожащих ногах и устало запрокинул голову назад, позволяя рассмотреть собственное лицо. Исступленное страданием оно дополнилось продолговатой полосой крови, истекающей прямиком из алого глаза. Но что действительно заслуживало внимания, так это взгляд Махиру - отрешенный, свирепый, непоколебимый. Он не мог принадлежать испуганному человеку. — Махиру не сомневается, — озвучил догадку Куро, — Он хочет эту силу. — Нам это все равно не сулит ничего хорошего… Что Махиру собрался делать с этой силой? Защищать здесь уже некого, драться тоже не с кем, ему не угрожает опасность. Непохоже, будто он напуган, но и не сомневается тоже. Тогда зачем? — Какая разница, — зашипел Лень, — Он сейчас из-за нее откинется. Да нет, он просто так, без постороннего вмешательства сейчас откинется. И несмотря на это, собрался куда-то. Куро распознал в непрекращающейся дрожи упрямые попытки сделать шаг в сторону. Нет, нельзя. Тоору и Иори были готовы поставить барьер в любой момент, оставалось только зафиксировать мальчишку, а это, между прочим, его забота. Ради этого он пришел сюда. Куро должен поступить как партнер, ведь тоже подписал контракт кровью. Но что должен сделать партнер в такой ситуации? Сложный вопрос для того, кто почти всю жизнь провел в вынужденном одиночестве. Куро не был способен на эмпатию. Он никогда всерьез не задумывался о том, насколько страшно и сложно все это время было Махиру. Война в шестнадцать лет? Слишком занятый сокрытием собственных тайн, Куро не попытался хотя бы понять. Но, как бы там ни было, пригретый добротой мальчишки, теперь он приходил в ужас от одной только мысли о смерти Махиру. Как ее предотвратить? Помочь. Как помочь? Как понять? Что сказать? «Просто дай ему почувствовать, что он может опереться на твое плечо». Да, партнер должен поддерживать, служить опорой тому, кто отчаялся. Откровенно игнорируя его растерянное выражение лица, Махиру принялся разворачиваться с явным намерением оставить за спиной это злополучное место и использовать силу, и неважно как он там собрался ее использовать, забыв сообщить о своих планах хотя бы собственному сервампу. У Куро началась паника. Он сделал стремительный шаг вперед, чем все-таки привлек чужое внимание. Но что ему сказать?! Ну, же, скорее думай, пока смотрит! Что должен сделать партнер? Думай! Думай проще! Из головы вылетели все слова на всех известных ему языках, да и к черту слова, от них всегда было мало толку, потому что он не умел ими пользоваться. Окончательно отчаявшись, Куро приподнял руки. Как же это глупо… Но ведь Махиру всегда понимал его без слов. Смотрит недоуменно. Сначала на руки, потом в глаза. Словно зверек, оценивающий ситуацию. Куро не отводил гнетущего взгляда. Пришлось нацепить на лицо небезызвестное равнодушие, чтобы не выдать напряжения, в котором он пребывал на самом деле. Давай же, соображай быстрее. Не заставляй так тупо и беспомощно стоять на одном месте. Махиру, внемля не озвученной мольбе, понимающе приподнял голову и улыбнулся уголками губ. Что-то подозрительное затесалось в этой улыбке, но Куро был слишком оглушен собственным успехом и не обратил внимания. В следующий момент копье исчезло, перестав поддерживать обессилившие ноги хозяина, собравшего всю волю в кулак, чтобы сделать первый шаг навстречу. Куро решил облегчить задачу и сам принялся сокращать расстояние между ними, но был вынужден остановиться как вкопанный, потому что уже в следующую секунду Махиру перешел на бег. Чего это он удумал…? Куро смотрел вперед и не верил своим глазам. В самом деле бежит. На него бежит. Ноги не сгибаются, а он бежит. Да еще и прямиком на него! Первой мыслью было смыться нахрен отсюда (поэтому Куро начал неосознанно пятиться) или хотя бы броситься в противоположную сторону, настолько жадно выглядела попытка Махиру настигнуть его, но он же партнер, а мальчишка долбанется лбом в асфальт, как только ноги запнутся. Как раз перед тем, как явились первые признаки падения, Махиру оттолкнулся от земли с намерением покрыть оставшееся расстояние прыжком и устремился к нему уже намного быстрее, напрочь обескуражив и без того ошарашенного Куро. Он чудом успел выставить руки вперед в самый последний момент. А вот мальчишка, наоборот, с готовностью обвил ногами чужой торс, влетев буквально кометой. Они так сильно ударились друг о друга, что Куро вынужденно отступил на пару шагов, поддерживая свою новообретенную ношу чуть ниже ягодиц, и почувствовал, как чужие предплечья удобно устраиваются вокруг его шеи. Он настолько растерялся, что даже спросить вслух не смог - единственный возможный сейчас вопрос был выжжен в его расширившихся глазах. Махиру ответил все той же подозрительной улыбкой. Мальчишка трясся словно осиновый лист, чего нельзя было бы предположить по дьявольскому взгляду. Однозначно задумал какую-то пакость. Так и оказалось. Куро почти опустил руки, когда в него внезапно впились остервенелым поцелуем. Он бессознательно стиснул губы в протесте, потому что изначально вкладывал немного другой подтекст в намерение поступить как «партнер», но Махиру явно наплевал и на это, и на свое полумертвое состояние и, что самое главное, на недавнее желание сбежать в неизвестном направлении. Это был отличный шанс задержать его на одном месте. Поэтому Куро, перехватив мальчишку покрепче, все-таки приоткрыл рот, тут же соприкасаясь своим языком с чужим. Поцелуй принял характер сражения, будто они в очередной раз поспорили, вот только не поняли, по какому поводу, или просто-напросто его не озвучили. Рты были заняты. Агрессия поступала в основном со стороны Махиру, который выражал ее болезненными укусами и неугомонной напористостью. Казалось, он пытался повалить Куро на землю, но у него не было ни шанса против своего сервампа, даже в самом благоприятном состоянии. Эти его упорные извивания призывали Куро обманывать самого себя. Мальчишка так активно двигается значит с ним все в порядке — нет никаких ран, никакой засохшей крови, никакого страха. Целует значит сам ищет поддержки, которую таким образом дать легче легкого, ведь не нужно ничего говорить. Хоть прерывисто, но все-таки дышит, а значит они могут прямо сейчас пойти домой, наплевав на амбиции, месть или чужую провокацию. Если тебе так сильно хочется, давай хоть вечность вот так целоваться, только больше никогда не бойся, никогда не попадай в беду, никогда не отходи настолько далеко, что ближайший враг примется не просто убивать тебя, а намного хуже - превращать в убийцу. Что он должен был чувствовать? Злость на врага? Страх за Махиру? Неуверенность в собственных силах? Сожаление из-за того, что пришел так поздно? А, может, все сразу? Обилие эмоций сбивало Куро с толку и словно превращало обратно в человека, чем активно пользовался Махиру, напирая своим губительным поцелуем, который давил к земле не тело Куро, а волю. Лишь бы поскорее поставили барьер… — Это неко-сан уже поглощает? — смятенно поинтересовался Лихт, чуть высовываясь из-за машины, чтобы получше рассмотреть происходящее. — Ангелочек, закрой глаза, тебе нельзя на такое смотреть! — в панике шепотом кричал Беззаконие, прямо сейчас выбирая, что ему дороже — невинность Ангелочка или безопасность Токио. Токио, конечно, замечательный город, но вот с Лихтом ему еще под одной крышей жить. Он не собирался отвечать на неугодные вопросы о людских сексуальных контактах или что еще хуже оправдываться перед Кранцем, откуда их безгрешный ребенок понабрался подобных мыслей. Поэтому, оборвав действие своей ауры, Беззаконие подался в сторону и накрыл глаза Ангелочка ладонями, благо, встретив сопротивление только в виде едва слышной ругани, так как Лихт теперь уже в одиночку пытался удержать силу пары Лени. Черт бы его побрал, ведь Беззаконие был уверен, что у брата ниже пояса уже давно все отсохло за ненадобностью! А оно вон как! И ладно бы еще с кем-то своей масти, так нет же, выбрал мальчишку, разницу в возрасте с которым даже озвучивать было страшно. Таким в народе дают отдельное название, а именно… — Педофил несчастный, — сквозь зубы выругался Тоору, удержанный беспрекословной хваткой Иори, — Я его прикончу голыми руками! — Тоору, сейчас не до твоего отцовского инстинкта, нам нужно ставить барьер. Быстро, — обреченно упрекнул Иори, не понаслышке знакомый с темпераментом Широты Тоору. Картина, конечно, отвратная и извращенная, но нужно было оставаться бесстрастными. — И главное еще смел спрашивать, что ему сказать… Нашел, судя по всему, способ получше…- закручивая в руках мьёльнир, продолжал ругаться шокированный дядюшка. — Тоору, возьми себя в руки… Если бы только Тоума тебя видел в самом деле… — уже не так уверенно звучал Иори, на всякий случай придерживая дополнительный ключик и для товарища тоже. — Пошли уже, — рыкнул Широта в ответ, а затем перемахнул через подоконник и выбрался из разбитого окна наружу. Губы непривычно саднили, а вместо хоть какого-либо подобия тепла, поцелуй приносил все упорнее нарастающую тяжесть, будто Махиру по капле высасывал из него саму кровь. Куро, как бы ни старался, не мог больше терпеть, поэтому приоткрыл янтарный глаз в намерении убедиться, что держит в руках все еще свою еву, а не какого-нибудь суккуба. Как оказалось, за ним уже давно наблюдали. Алый глаз, по-прежнему источавший кровь, сдобрил его насмешливым взглядом. Махиру пользовался тем же приемом, которым его одурачил сам Куро - смотрел глазом, который не передавал изображение. Но…зачем? Остановив пытку последним нежным прикосновением губ, мальчишка принялся медленно распрямлять спину у него в руках. По мере того, как лицо Махиру отдалялось, на нем все яростнее распускалось чистейшее ликование. Наигранно виноватая хитринка в разного цвета глазах, искусно подведенная ухмылка, приподнятая бровь - он молча, но открыто предупреждал Куро, что добился своего. Но…чего? Что творилось у него в голове? Зачем ему прыгать в предлагающие ласку руки, если не за поддержкой? В чем тогда смысл столь отчаянного и протяжного поцелуя? Нет… У них ведь не могла быть одна и та же цель? — Махи…- предупреждающе начал догадывающийся Куро, однако было уже поздно. Сверкнув алым глазом, Махиру резко выгнулся назад и уперся ладонью в асфальт, тут же призывая копье. Вся их огромная разбуянившаяся аура окрепшими потоками ветра сконцентрировалась в острие и властным взмахом была отправлена навстречу двум рунам, в свою очередь уже почти достигшим заданной цели. Ослепительное золотое свечение встретилось с насыщенной чернотой. Активированный барьер двойной спиралью очертил район и принялся выстраивать ускоренно сужающуюся границу, однако отравившая его аура уже повылезала наружу уродливыми завитками по всей поверхности. Подобно жалам, они принялись вгрызаться в чужеродную магию, изничтожая ее до основания. Куро не стал наблюдать за неизбежным крахом барьера, а вместо этого устремил руки к Махиру, чтобы схватить прокаженного мальчишку, пока не поздно, но тот, предугадав намерение, оперся об асфальт уже обеими ладонями и, отпустив чужой торс, перенес ноги через голову. Попытки бороться с сервампом, пускай даже собственным, в таком состоянии были бы абсурдны, Махиру должен был это понимать. Ему не удастся убежать несмотря на то, что барьер уже превращался в пепел. Пока мальчишка распрямлялся, Куро сокрушительно заносил хвосты. Раз не хочет сдаваться по-хорошему, придется по-плохому. Остановившись друг напротив друга, они застыли в ледяном предвкушении ожесточенного противостояния. Взгляды хозяина и сервампа встретились на сотую долю секунды. А затем Сонного Дьявола оглушила боль тысячи цепей. Также как в прошлый раз, они незаметно настигли его со спины, обвив собой руки, ноги, грудь, шею, и удушающе стянулись, утягивая к земле. При падении Куро приложился коленями о твердую поверхность, измученно выгибаясь в ожесточенной попытке избежать наказания, но путы держали крепко. Это было не просто оружие, а материализованный в физическую форму приказ. Пришлось стиснуть зубы, чтобы не завыть от рези по всему телу. Махиру никогда не приказывал ему, потому что с самого начала они были партнерами. Вот почему Куро считал их контракт особенным и вот почему сейчас ему было особенно больно. Проявленного к нему доверия оказалось больше, чем достаточно, чтобы задвинуть на задворки одну простую истину - сервампы не принадлежат самим себе. Как только лязг цепей прекратился, улицу накрыла долгожданная тишина. Ветер угомонился, вслед за ним к хозяину стянулась и устрашающая мощь. Но если раньше она целиком принадлежала сервампу, то теперь перешла к человеку, с которым был заключен контракт. Махиру повернулся к скованному Куро спиной и обратил взгляд к стоящему напротив дяде. Подле него держался еще один незнакомый маг, что заставило парня напрячься. — Махиру, мы пытаемся тебе помочь, — напомнил Тоору. Он жестом дал понять Иори, что справится сам, и сделал осторожный шаг вперед. Внешний вид племянника приводил в ужас - забрызганное засохшей кровью лицо, кровоточащий алый глаз, отрешенный взгляд, сокрытое черной мантией тело. Он с легкостью разбил барьер, поставить который оказалось весьма сложно даже двум опытным магам. Единственное, что обнадеживало - на это у Махиру ушло много сил, и теперь хотя бы Токио был убережен от опасности. Конечно, до тех пор, пока не покажется Цубаки. Время, как всегда, поджимало. — Мне не нужна ничья помощь, — просипел в ответ Махиру, одарив обоих предупреждающим взглядом. — Что ты сделал с Куро? — заглянув ему за спину, возмутился дядя. Парень на мгновение обернулся через левое плечо. Воспользовавшись моментом, Тоору подобрался еще ближе. — Вернул его себе, — незаинтересованно отозвался парень. — Махиру… Куро не вещь, чтобы его возвращать, а твой партнер. — Партнеры не лгут друг другу, — озлобленно поджав губы, защищался Махиру. — Мы пытаемся вразумить тебя! — заступился за сервампа Тоору, — Что ты вообще собрался делать? — Я одолею Цубаки, — недрогнувшим голосом объявил он. — Ты не сможешь победить в одиночку. Мы должны сделать это совместными усилиями. — Не говори мне, чего я могу, а чего нет! — вспылил мальчишка, повысив голос, но уже через мгновение снова заговорил спокойно, — Я сделаю все сам, а если встанешь у меня на пути, пеняй на себя. Махиру вызывающе приподнял бровь, намекая на то, что подпускать его еще ближе не намерен. Тогда Тоору послушно остановился и обреченно выдохнул, уперев руки в бока так, словно вознамерился прочитать воспитательную лекцию в своей старой-доброй манере. — Что случилось, Махиру? С чем ты не справился? — в лоб спросил мужчина. И, видимо, угадал, потому что племянник стушевался, понуро склонив голову. — В том-то и дело, что теперь я хочу все сделать правильно, чтобы никто больше не пострадал, — тихо признался Махиру. За его спиной приподнял голову закованный сервамп и с намеком на сочувствие осмотрел чужую напряженную фигуру. Куро было знакомо это желание. Вот чего он боялся, когда возвращал себе силу. Она дает тебе ощущение всемогущества, убеждает в том, что ты можешь справиться со всем в одиночку и защитить близких, но это ложь. Истинное могущество заключается отнюдь не в силе, и Махиру должен был понимать это как никто другой. — Тогда почему же ты закрываешься от тех, кто хочет помочь? — продолжил аккуратно допытываться Тоору, ступив вперед с намерением заглянуть парню в лицо. — Потому что больше не хочу быть обузой для других! — сжав под мантией кулаки, признался Махиру. Он обратил к дяде опечаленный взгляд, надеясь, что тот поймет и прекратит свое наступление. Ведь решение было принято уже давно, в тот момент, когда его пожрала бесконечная чернота. Вместо того, чтобы сопротивляться, Махиру принял ее всю и использовал против Фелиции с Рудольфом. Эта злоба и порожденная ею сила были настолько прекрасны в своей необузданности, что он ни на секунду не засомневался в победе, которая случилась бы даже без вмешательства Куро. Да, пришлось многим пожертвовать, поэтому сейчас он еле-еле оставался в сознании, но, если провернуть то же самое с Цубаки, неужели не получится остановить его раз и навсегда? — Махиру…— позвал оказавшийся неожиданно близко дядя и почти прикоснулся ладонью к его плечу. — Не подходи! — вскрикнул парень и резко отступил в сторону, мгновенно материализуя к себе копье. — Успокойся! Я безоружен! — примирительно поднял руки Тоору, — Почему ты так злишься, Махиру? — Все это продолжается уже целую вечность! — словно сорвавшись с цепи, прокричал Махиру и занес дрожащей рукой копье, — Я положу всему конец! И тогда страх уйдет…и злость…и боль… Он испуганно попятился, ссутулив спину, и упрямо покачал головой, давя непрошенные слезы. — Я больше этого не вынесу. Сколько бы ни пытался, я с самого детства всех обременяю… И сейчас в моих силах это изменить, неужели ты не понимаешь? — Махиру, ты никого не… — успокаивающе опровергал мужчина, подаваясь вперед. Но сделать последний шаг до племянника Тоору так и не смог. На него полетело копье, вынудив попятиться обратно. Однако этого было недостаточно, так как удар оказался отнюдь не предупреждающим. Махиру действительно решил идти до конца и продолжил давить рукоять копья по направлению к своему самому родному человеку, смаргивая слезы. Единственное, что успел сделать Тоору — закрыть голову руками. Вот только слабое колыхание ветра оповестило о том, что что-то явно пошло не так. Приоткрыв глаза, он увидел перед собой чужую спину, принадлежавшую юноше, который и закрыл его от атаки племянника. Незнакомец чуть отпрянул под натиском, но вскоре выпрямился обратно. Лицо Махиру застыло в немом шоке, словно он не верил своим глазам. Не переставая налегать на длинную рукоять копья как руками, так и согнутыми ногами, парень нервно сглотнул. — Са…куя? — шепотом позвал он, заглядывая в алые глаза. — Простите за вторжение, Широта-сан. Я подумал, вам не помешала бы помощь, — произнес зеленоволосый парень себе за спину с лукавой улыбкой на губах. Сакуя? Значит, это и есть тот школьный друг, про которого постоянно рассказывал Махиру? По совместительству подкласс Цубаки. Что же он забыл здесь в таком случае? Неужели переметнулся? — Да уж, как раз вовремя… — не смог не согласиться мужчина, отступая назад, чтобы переглянуться с Иори. Тот чуть склонил голову в бок, намекая на то, что уже пора было идти. Тоору раздраженно сверкнул глазами, и, к счастью, его поняли без слов. Да, долг зовет, но он не мог покинуть нуждающегося в нем племянника. А Иори не стал настаивать. Вместо этого он сам незаметно покинул сцену. — Давно не виделись, Махиру, — подмигнул Сакуя, продолжая сдерживать пилой не прекратившийся натиск, — Нехило ты прокачал свое управление. — Сакуя, как ты…что ты здесь делаешь? — окончательно растерявшись, промямлил Махиру, первым желанием которого, конечно, было надавать этому придурку тумаков. — Может, ты сначала копье уберешь, а потом поговорим? Ты, знаешь ли, еще метлой меня тогда неплохо отметелил…- неожиданный каламбур спровоцировал нервный смешок с его стороны. — Не заговаривай мне зубы, — обиженно шикнул Махиру, подаваясь вперед и лишь усиливая напор, — Зачем ты здесь? — Пришел вправить тебе мозги, разумеется, — Сакуя почти уткнулся в чужой лоб своим, но вовремя остановился, посчитав эту меру лишней. Махиру и без того держался на одних соплях, только за счет упрямства. — У тебя ничего не выйдет, — оскалился парень, вознося в воздух заострившиеся хвосты. — Махиру, в одиночку тебе не справиться с Цубаки-саном. Он стал намного сильнее, — Сакуя принялся объяснять на опережение, опасаясь, что Махиру не станет его слушать. — Я больше не собираюсь ждать, пока кто-нибудь придет мне на помощь! — Махиру, потянув копье за собой, отпрыгнул назад и приземлился в нескольких шагах от друга, — Я пообещал тебе остановить Цубаки и сделаю все, что в моих силах. — Но ведь…ты, помимо этого, еще протянул мне руку, помнишь? Назвал своим другом, так что за мной должок, — снисходительно улыбнулся Сакуя. В ответ он получил лишь угрюмое молчание, отяготившееся скрипом копья об асфальт. Махиру прятал от него взгляд, судя по всему, морально готовясь дать отпор. Сакуя не хотел обременять друга необходимостью противостоять еще одному близкому человеку, но он пришел сюда как раз для того, чтобы не позволить Махиру совершить опрометчивый поступок. Уж слишком хорошо он его знал. Именно поэтому, не теряя времени, вытащил на свет черно-белый напульсник и протянул его вперед. — Кроме того, ты тут кое-что оборонил, — тихо подметил парень, когда Махиру опасливо поднял взгляд и задержал его на знакомой вещице. Как и ожидалось, она подействовала на него подобно солнечному свету на вампира. Черные хвосты стремительно поднялись в воздух, но Сакуя даже не вздрогнул. Он сделал уверенный шаг в сторону друга. — Не смей приближаться! — предупреждающе крикнул Махиру, принявшись пятиться. Лицо Махиру все больше искажалось мукой по мере того, как он уговаривал самого себя успокоиться. Опьяненный силой он жаждал прямо сейчас броситься на Цубаки и разорвать того в клочья, пока еще мог, но дядя и Сакуя… Их забота, их теплые улыбки — они заставляли колебаться, а сейчас сомнения были страшнее самой смерти. Если не исполнить задуманное, страх и неуверенность вернуться вновь, чтобы закончить начатое и безапелляционно поглотить его. Темная аура, которую он с трудом приструнил какие-то незначительные мгновения назад, снова пробудилась ото сна и принялась распространяться клубами черного тумана, почуяв несостоятельность своего хозяина. В попытках прибрать ее к рукам, Махиру совсем отвлекся от цепей, мучающих Куро. Они закономерно обратились в пепел, чтобы выпустить на волю существо, обязанное поглотить засомневавшуюся еву. Сакуя, конечно же, не послушался и продолжил ступать вперед. Махиру, склонившись к земле под гнетом черноты, не увидел, а скорее почувствовал, как к другу устремился его собственный заострившийся хвост. Нахлынувший волной страх отрезал путь всем отчаянным попыткам прекратить нападение. Вопреки ожиданиям как самого Сакуи, так и уже схватившегося за мьёльнир Тоору, хвост проткнула насквозь рапира, прилетевшая откуда-то из-за их спин. — Лихт-тян, рапиры используют немного иначе, чтоб ты знал! — Какая тебе разница, поганый еж? Беззаконие показал Ангелочку язык, удерживая на коленях старшего брата. Он поймал его как раз в тот момент, когда исчезли путы, тем самым принудив бесчувственного Сонного Дьявола начать стремительно оседать на асфальт. Лихт же в свою очередь, не одарив вниманием попытки присутствующих остановить его, бесцеремонно направился прямиком к Махиру и резким рывком за плечо потянул на себя. Парень мгновенно обратил к нему копье, но Лихт уверенным ударом ноги откинул его прочь. — Что за бардак ты здесь устроил? — требовательно вопросил он, подцепляя друга за грудки и вглядываясь в разного цвета глаза. — Отвали, Лихт! — вырвавшись из чужой хватки, Махиру тут же покачнулся и еле устоял на ногах, — Ты ничего не понимаешь… — А мне кажется, все очевидно, кое-кто снова принялся жалеть себя. — Столько людей погибло, Лихт! Посмотри вокруг! — вскинув голову, попытался воззвать к нему Махиру со слезами на глазах. Неожиданно для него на лице друга отразилась солидарная скорбь. — А сколько подклассов… — продолжил Махиру, проталкивая язык к зубам сквозь черноту, песком заполонившую все его тело, — Но я не мог по-другому! Он нервно схватился за голову и издал жалобный стон, когда боль от ран вернулась с новой силой, спровоцированная потерей контроля. — Я так испугался! Ты не видел…как они убили невинного ребенка… Они убили всех, — сквозь всхлипы вспоминал парень, отчетливо слыша детский плач. Черные хвосты, скорежившись, возвращались к нему огибающими плечи тисками. — Ты не видел, сколько их было… Я разозлился всего на секунду, и эта злость… Она сильнее меня, она ничего от меня не оставила. Я себя больше не контролирую… Я боюсь, что… — чем откровеннее он признавался, тем упорнее сопротивлялся его голос, сбитый приближающимися рыданиями. — Ни-сан? — недоуменно позвал Беззаконие, увидев, как тот, игнорируя онемевшие мышцы, пытался подняться на ноги. Хайду еще не приходилось испытывать на себе действие цепей евы (Лихт успешно высказывал свою позицию гневными пинками), но, судя по недавно произошедшему, удовольствия это приносило не особо много. Даже настолько мало, что старший из них не мог мгновенно оправиться. Но вопреки боли тот шел вперед, туда, где от озлобленной силы сгорала его ева. Потому что это именно то, что должен сделать партнер. Поддержать того, кто отчаялся, несмотря ни на что. — Куро…прости меня, я не хотел… Ты же знаешь, я бы ни за что… Я не контролировал себя… Каждое произнесенное слово лишь больше доказывало Махиру бесполезность его оправданий. Он, не моргнув, сковал Куро подобно слуге, причинил ему боль, хотя тот самым первым протянул руку помощи. Никакие оправдания здесь не сработают. Куро на них и не ответил, продолжая невероятно тяжелыми шагами приближаться к нему. — Не надо! Не подходи… Вдруг я снова разозлюсь и…— пробовал достучаться до него Махиру, хотя на самом деле больше всего на свете жаждал обратного. Поскольку его предупреждение проигнорировали, парень сам принялся отдаляться. Однако первое же движение стало последним. Боль пронзила насквозь, дополнившись окончательно сжавшимися вокруг него хвостами. Махиру, беззвучно вскрикнув, упал на землю, где его знакомо подхватили руки своевременно опустившегося рядом Куро. Он перехватил собственными хвостами хвосты Махиру и придавил их к земле, уберегая парня от участи оказаться удушенным. Таким образом перед ними образовался черно-голубой суетливый шлейф, грозящий продавить своей борьбой асфальт. — Ты все сделал правильно, — хрипло прошептал Куро над головой мальчишки, уткнув того носом себе в шею. Махиру весь сжался, не ожидая, что именно эти слова ему так нужно было услышать. Он жалобно всхлипнул от боли, когда попытался схватиться за Куро вывихнутыми пальцами. Сервамп перехватил его за запястье и отвел чужую руку в сторону, не позволив мучиться дальше. — Как я и просил, ты не умер, — продолжил он, склоняясь ближе к уху Махиру, чтобы его слова не достигли остальных. — Но чего это стоило? — сдавленно спросил Махиру, утыкаясь лбом в теплую грудь за неимением возможности прикоснуться по-другому. — Махиру, ты никого не убил. «По крайней мере, лично ты», — продолжил Куро уже в уме. Мальчишка подозрительно затих у него в руках, но, как и ожидалось, это было лишь затишьем перед задержавшейся истерикой. Махиру все-таки слишком многого натерпелся даже для человека, вовлеченного в войну вампиров. Куро провел ладонью вдоль напряженной спины, почувствовав горячую влагу чужих слез на своей шее. — Моя очередь послужить тебе опорой. Вместе с этим обещанием он распространил свою усыпляющую ауру и, прикрыв глаза, мягко погладил Махиру по волосам. Мальчишка против воли потихоньку обмякал у него в руках, а следом за ним успокаивались и хвосты. Вскоре они вовсе исчезли, уводя за собой и мантию, и оставшееся в стороне копье. Перед Куро предстал вид избитого, вконец замученного человека. Ему не нужно было проверять, чтобы выявить переломанные ребра, стершиеся до мяса ноги и многочисленные синяки по всему телу. «Сможешь вылечить?» — мысленно обратился он к Лени, который все это время обеспокоенно суетился вокруг мальчишки. «Смогу, но пальцы вправлять будешь сам…» — отозвался демон, опускаясь подле них на колени и вглядываясь в бледное лицо их несчастного хозяина. «Спасибо, что защитил его, пока меня не было», — как бы между прочим выдал Куро, неловко отводя взгляд. Лень, напротив, придирчиво осмотрел чужое лицо, устрашающе сузив черные глаза. Он уже чуть приоткрыл рот, чтобы поддеть своего подопечного за проявление человеческих эмоций, но…внезапно заткнулся. — Куро, что с ним? — послышался голос Тоору, заставивший сервампа поднять голову. — Уснул. Все присутствующие стянулись к паре Лени полукругом, сосредотачивая внимание преимущественно на пострадавшем Махиру. Несмотря на то, что сейчас он умиротворенно спал в теплых объятиях, полученный урон еще должен был дать о себе знать немного позже. — Нужно срочно отнести его домой и хоть немного подлатать. С этим и я справлюсь, — подметил Тоору, присаживаясь рядом с ними на корточки. — Нет, — категорично заявил Куро, поворачиваясь к мужчине, — Я отнесу, а вы идите за главным говнюком С3 и проследите за Цубаки. — Главным…говнюком? — недоуменно переспросил Тоору. Беззаконие разразился чудовищно оглушительным смехом. И получил затрещину. — Где братья и сестра? — незамедлительно настиг его вопрос старшего брата. — Откуда мне-то знать? — потерев запястьем голову, отозвался Беззаконие, — Кон-кун убежал искать Старое Дитя. — Как обычно… — гневно скрипнув зубами, возмутился Куро и покрепче притянул к себе Махиру, чтобы успокоиться. — Ой, не тебе обвинять его во вспыльчивости, — фыркнул младший сервамп. — Будь с сестрой, не разделяйтесь, — скорее приказал, чем попросил брат и медленно поднял голову, — И его с собой возьми. — Кто сказал, что я соглашусь пойти с Жадностью? — с нескрываемым вызовом подал голос Сакуя, смело встречая взгляд Сонного Дьявола. — Думаешь, Цубаки так просто позволит собственному порождению переметнуться на сторону врага? Можешь постараться не умереть хотя бы ради Махиру, — вкрадчиво пояснил сервамп, поудобнее перехватив вышеуказанного мальчишку, чтобы в следующее мгновение подняться на ноги. — Цубаки сейчас даже тебе не по зубам, но, знаешь, можешь постараться хотя бы ради Махиру и не допустить такого же в следующий раз, — Сакуя кивнул на своего полумертвого друга, разгневанно сведя брови. Вместо ответа Сонный Дьявол резко расправил все четыре хвоста, обдав окружающее пространство сносящей волной ветра, и отвернулся. В следующее мгновение он уже летел по воздуху, яростно прижимая к себе свою ношу. Он следовал дороге по наитию, практически ничего не видя перед собой, даже несмотря на то, что к нему полностью вернулось зрение. Страшно, до ужаса страшно. Один неосторожный шаг, одна небольшая оплошность теперь будут стоить жизни и если бы только ему… Будь у него возможность, он бы, не раздумывая, поделился с Махиру своей бесполезной вечностью. Длительность человеческой жизни для бессмертного ничего не значит, пока эта самая жизнь, притихнув, не сопит тебе в ключицы. Дело уже не в его заплесневелой боли. К черту все эти тайны и недомолвки, к черту все его принципы. Они кажутся такими мелочными перед лицом возникшей опасности. Да к черту даже этот пресловутый страх, потому что он больше не имеет на него права. Вечность так и продолжит быть бессмысленной, если он хоть раз в жизни не попытается изо всех сил защищать то, что ему дорого. Теперь он не один, и этого достаточно. Махиру уже много раз доказал, что готов бороться до самого конца, теперь пришла его очередь ответить мальчишке тем же. Во всяком случае нависшая над ними смерть - их собственная вина. Махиру виноват в том, что подобрал котенка. Куро виноват в том, что сделал неправильный выбор. Но как бы там ни было нужно продолжать сражаться, потому что они в ответе за последствия принятых ими решений.