Последствия принятых решений

Мальчишка носился как угорелый. Он изначально бросился в самую гущу толпы, которая тут же захлопнулась за его спиной капканом. Кента рассчитывал, что подобная опрометчивость сыграет им на руку, но обезумевшая ева, крутясь волчком, отражала все их слаженные удары. Маленький червяк играючи огибал надвигающееся на него оружие и со всей дури замахивался копьем для ответного нападения. Собратья Кенты один за другим падали под напором обрушенной на них мощи. Наибольшую опасность представляли два растянувшихся хвоста, действующих отдельно от хозяина, словно их тянул за ниточки кто-то посторонний. Кента пришел к такому выводу, когда, улучив момент, попытался схватить один из наконечников, но тот, юркнув перед его носом, ушел в сторону. Люди не имеют достаточно острого слуха или чутья, чтобы выявлять атаки, поступающие со спины, если только у этого мальчишки внезапно не выросли глаза на затылке. Подкласс и не подозревал насколько был близок к правде, так как не мог знать, что темный силуэт за спиной Махиру принадлежал до одури воодушевившемуся Лени. Воспротивившийся хвост в отместку смел волной пятерых товарищей Кенты. Он словил в воздухе двоих и опустил на землю, лишь кивнув на ответные благодарные взгляды. — Сейчас! — раздался оглушительный выкрик Рудольфа. Под его предводительством группа из семерых разом напрыгнула на мальчишку. Черные нити, цепи, сети, лески — все имевшиеся в их распоряжении сковывающие элементы нацелились на поднявшую взгляд еву. Надвигающаяся плотная завеса очертила контур вражеского тела, все больше сужаясь с каждой секундой. Кента затаил дыхание, наблюдая за притихшими хвостами. Даже еве Сонного Дьявола не под силу отразить одновременный натиск восьмерых опытных вампиров. Видимо, враг тоже это понимал. Блеснув алым глазом, он стремительно подскочил в воздух и поднялся на уровень собственного копья, в итоге опираясь носком об острый наконечник. Его возвысившаяся фигура изогнулась перед новым прыжком. Сети, не достигнув первоначальной цели, обвились вокруг моментально растворившейся рукояти, но Кента уже смотрел в другую сторону, куда перелетел мальчишка, чтобы приземлиться на вновь явившееся копье. Искривившая чужие губы усмешка стала предвестницей разверзшегося ада. Хвосты сорвались с места первыми и, проткнув землю, устремили еву за собой обратно в гущу собравшейся воедино толпы. Посыпавшиеся на вампиров атаки стали еще стремительнее, а мальчишка, возвысившись за счет копья, лишь беззаботно хохотал вне зоны досягаемости. Даже по меркам такого старого вампира, как Кента, происходящее выглядело безумно. Враг не ведал ни страха, ни боли. От серьезного урона его укрывала плотная мантия, однако лицо пацаненка с самого начала покрылось кровоточащими царапинами. Отбиваясь от чужих ударов, он не щадил собственных рук, наверняка поломав себе уже несколько пальцев. Сила, которая сейчас изводила собратьев Кенты, во всяком случае оставляла свой неизбежный след и на мальчишке тоже. Человеческое тело физически не могло вместить подобную мощь. Именно в этом заключалась последняя надежда вампиров. Разросшаяся аура, несомненно, уже поломала маскировку, призванную утаить их местоположение от Сонного Дьявола, поэтому времени оставалось мало. Кента собирался воспользоваться своим последним шансом с умом. Он поклялся Владыке вернуть каждого из подклассов живым. — Фелиция, крошка, подсоби-ка мне! — позвал он вампиршу, найдя ту на земле подле их отхаркивающего кровью товарища. Она обратила к нему полный горя взгляд. Маленькое тело мгновенно пробила гневная дрожь, а на губах растянулась ожесточенная улыбка. Кивнув, Фелиция поднялась на ноги и устремилась вслед за ним в сердце сражения. Они зашли со спины мальчишки, вокруг которого отчаянно вились вампиры в попытках сбить танцующее под худощавыми ногами копье. Кента перехватил взгляд Рудольфа и провел перед глазами ладонью, посылая тем самым указание ослепить еву. Остальные товарищи, завидев постороннюю коммуникацию, поняли все без слов и принялись отступать, прекрасно зная, что совместная работа этих троих не требовала вмешательства. Словно слаженный механизм, они одновременно перешли к наступлению. Рудольф, юркнув между извивающимися хвостами, опасно близко подобрался к мальчишке и, отбив в прыжке чужие удары ног, пустил пелену черной пыли в лицо евы. Тот мгновенно закрыл глаза руками, с болезненным стоном потеряв равновесие на острие копья. Крошка Фелиция неслышной поступью уже настигла правый хвост и с оглушительным рычанием захватила его в кольцо мощных рук, как только Кента проделал тоже самое с левым. Ликующе переглянувшись, они изо всех сил потянули мальчишку вниз. Падение не заставило себя долго ждать. Оглушенная ева рухнула на землю, продолжая измученно тереть глаза. Хвосты принялись взбешенно вырываться на волю, но сильные руки вампиров удерживали их на месте. Рудольф без дальнейших указаний стрелой бросился вперед, уже занося когти для фатального удара. Каждый из них напряженно затаился в предвкушении, наблюдая за тем, как стремительно сокращается расстояние между ослепленным противником и их товарищем. У мальчишки не осталось шансов уйти от смертельной атаки. Фелиция радостно вскрикнула, когда до груди евы осталось несколько жалких сантиметров. Все должно было вот-вот закончиться. Переставший дышать Кента облегченно прикрыл глаза, как вдруг почувствовал непонятное шевеление в собственных руках. Хвост принялся ускоренно сужаться до тех пор, пока не умудрился выскользнуть из его рук. — Черт возьми! — отчаянно вскрикнул вампир, протягивая пальцы в последней попытке удержать заостренный наконечник. Тот же вскрик прозвучал со стороны Фелиции. Освободившиеся хвосты, изогнувшись, резким рывком впились в асфальт. Циркулирующая в них сила рикошетом оттолкнула мальчишку от земли, поднимая в воздух, и распространилась мощным взрывом. Почти добравшийся до цели Рудольф был откинут мгновенной ударной волной и теперь обескураженно летел в противоположную сторону. Его еле-еле поймали двое товарищей, чем уберегли от болезненного столкновения с землей. — Да что б тебя! — громко выругался Кента, закрываясь руками и устремляя взгляд в небо, куда поднималась уменьшающаяся темная фигура. Мальчишка собирался последовать их примеру и закончить бой одной атакой. В подтверждение этому закручивающийся вихрь силы поднял в воздух уличный мусор вкупе с обломками зданий и размел их по округе следом за материализовавшейся нагнетающей чернотой. Кента скрипнул клыками, разглядывая всполохи искрящегося напряжения, образующего контур смерча, с которым на них надвигался мальчишка. Они не смогут отразить этот удар. — Все в укрытие! — завопил он, оглядываясь по кругу. Подбирая тех из собратьев, кого могли, вампиры бросились в разные стороны, подальше от эпицентра второго взрыва — места, куда вот-вот должен был приземлиться мальчишка. Фелиция с подругой на руках подбежала к нему в намерении спрятаться вместе, но Кента лишь положил ладонь на ее крошечное плечико и смерил пронзительным взглядом. — Как только ударная волна стихнет, убирайтесь вон отсюда! — ему пришлось перекрикивать усилившийся ветер. — А как же ты?! — возмущенно отозвалась вампирша. — Добью засранца, — обозначил он и, увидев протестующие нотки в красных глазах, продолжил, — Это приказ! Даже если Фелиция и хотела поспорить, времени не было. Перехватив бесчувственную подругу покрепче, она молча ушла за его спину. А сам Кента тяжелыми шагами направился вперед, противостоя мощному напору ветра. Жертвовать еще хоть кем-то он не собирался. Если уж им не удалось одолеть еву совместными усилиями, пытаться дальше было бы попросту глупо. Он не позволит уничтожить свой отряд какому-то жалкому человечишке. Раздавит сам, вывернет наизнанку и оставит тухнуть среди остальных трупов на радость Сонному Дьяволу. Пробудив свою истинную ауру, тут же ожесточенно схлестнувшуюся с аурой евы, Кента протяжно зарычал в воздух и приподнял кулаки, сосредотачивая в них всю доступную ему мощь. Разверзшаяся над ним чернота в виде чужих хвостов отвечала сносящим все на своем пути потоком ветра. Он прекратил дышать, изо всех сил упершись ногами в землю, и по-звериному оскалился. Его кулак нацелился на стремительно приближающееся острие полыхающего копья. … Если изначально Тоору пришел в ужас из-за масштабов силы, поглотившей Махиру, то теперь он был неимоверно благодарен. Учиненные в этом районе разрушения и смерти не оставляли сомнений в том, насколько серьезному врагу приходилось сейчас противостоять Махиру. Все-таки вразумить племянника будет намного легче, чем воскресить. Вмешиваться в поединок до готовности барьера было бы бесполезно. Отправив на позиции пару Жадности, они занялись его установкой. В конечной форме должна была получиться двойная спираль, завершенная руной, наложенной на самого Махиру. Чтобы сберечь время, они решили разделиться. Иори заходил с запада, Тоору и Куро с востока. Вряд ли Тоору мог когда-либо представить, что в один прекрасный день доверится вампиру. Появление Сонного Дьявола в жизни Махиру спровоцировало много противоречивых опасений со стороны мужчины. Сколько всего было сделано, чтобы уберечь мальчика от сверхъестественного, но одна случайность обесценила все приложенные усилия. С другой стороны, Тоору приходилось постоянно напоминать себе, что это теперь не просто вампир, а Куро, который много раз выручал Махиру. Пускай непредсказуемый и отстраненный, сервамп все равно оставался неподалеку, ожидая, пока работа будет закончена, и ему, наконец, позволят вмешаться в бойню. Отголоски противостояния настигали их все отчетливее по мере приближения к эпицентру. Тоору не поддавался тревоге лишь из расчета на то, что Куро видел происходящее глазом Махиру, а значит, следил за ситуацией. К тому же, нельзя было отвлекаться. Он старался расставлять руны настолько быстро, насколько мог, но процесс неумолимо усложняла необходимость скрываться от подклассов. Затаившись в разрушенных зданиях, они наблюдали издалека. Как только возникала опасность оказаться обнаруженными, Куро уводил его в сторону. На руку не сыграл и бешеный ветер, вихрем закружившийся по проулкам. Разрезая его мощные порывы мьёльниром, Тоору упрямо двигался вперед и присматривал место для последней руны. Разросшаяся аура Махиру все больше напоминала вампирскую. Помимо того, что эта аура угнетала все занимаемое ею пространство, она к тому же стремилась пожрать всякую чужеродную магию. Сколько продержатся в таких условиях руны, Тоору предсказать не мог. — В следующем доме подклассы, подходить ближе нельзя, — намеренно громче обычного прозвучало у него за спиной. — Последняя руна должна быть как можно ближе к Махиру, — тоже перекрикивая ветер, ответил Тоору и остановился. Куро встал по левую руку от него, чем заставил напрячься — сам же сказал не попадаться ему в поле зрения. Однако, мельком осмотрев скрытое за капюшоном лицо, Тоору все понял. Алый глаз, передающий изображение к Махиру, был закрыт. Остался лишь янтарный, с помощью которого сервамп наблюдал за евой. Этот теплый цвет делал его непривычно похожим на человека или даже больше — на члена семьи Тоору. — Кроме того, мне не установить ее на таком ветру, — добавил он, обследуя взглядом улицу. Ничего не ответив, Куро спустя мгновение поманил его за собой. Напряженно ссутулившись, он направился внутрь ближайшего здания, оказавшегося бизнес-центром. Входные двери, раскуроченные при нападении, валялись снаружи. Из-под них торчали окровавленные конечности. Тоору невольно поджал губы, но послушно пошел следом за сервампом, уже перемахнувшим через эту преграду. Холл встретил их видом не лучше. Пробираясь сквозь поваленные колоны и прочие обломки, они, в конце концов, остановились у дальней правой стены. В углу лежали небрежно оставленные тела двух молодых девушек, судя по форме, здешних работниц. Перехватив хвостами их голени, Куро медленно отвел трупы в сторону и тем самым расчистил рабочее пространство. Тоору стало не по себе от мертвого равнодушия на чужом лице. — Махиру прямо за стеной, — наконец, пояснил сервамп и отошел, чтобы не мешаться. С учетом этого факта Тоору не мог представить, скольких сил Куро стоило оставаться на месте. Жадность сказал, что Махиру зовет его. Судя по дрожи в ногах и измученно скрючившейся спине, это был совсем не зов, а полноценный приказ. Не желая мучить сервампа больше положенного, мужчина присел на корточки в углу и принялся чертить руну, одновременно нашептывая заклинание. Отпечатавшись золотистым контуром на стене, она озарила пространство теплым светом — единственным островком благополучия среди отравленной территории района. Темные завитки силы мгновенно материализовались по краям руны, но Тоору отогнал их последовавшим защитным заклинанием. Оно должно было отсрочить разрушение барьера. — Разве Махиру… — внезапно раздалось за спиной, — и вправду такой безжалостный? Мужчина удрученно отвел взгляд, когда внутри закономерно полоснуло болью. Он поднялся с шумным выдохом и обернулся к Куро. Того откровенно трясло даже несмотря на попытки оставаться бесстрастным. — Ты должен понимать, что у самоотверженности Махиру есть и обратная сторона, — принялся объяснять Тоору, хоть и сам не до конца узнавал собственного племянника в последнее время. Куро, как бы там ни было, нехотя выглянул из-под капюшона и смерил его взглядом янтарного глаза, обозначив, что собирается выслушать. — Он тонко чувствует проблемы близких, но только не свои, — продолжил Тоору, встретив неожиданное понимание на чужом лице, — От них он научился закрываться после смерти матери. Помощь остальным — его невольная попытка убежать от собственных тревог. Взгляд сервампа рассредоточился, выдавая развязавшиеся внутренние размышления, которыми он явно не собирался делиться. Диалог стремительно скатывался в монолог, вынуждая Тоору припомнить ту молчаливую ссору с Махиру во время ужина сразу после Такао. В отличие от племянника, он не умел определять мысли Куро по незначительному изгибу бровей, поэтому решил просто продолжить: — Эмоции все еще слишком сложны для него, но сейчас он потихоньку начинает размышлять о собственных интересах и мотивации, которые зачастую являются отражением его детских травм. Махиру нужна наша помощь, поэтому я благодарен за то, что ты пришел. — Прийти мало, — опустив взгляд, все-таки высказался вслух Куро. — Да, ты прав, но без тебя мы не сможем даже барьер завершить, — попытался приободрить мужчина, поудобнее перехватывая мьёльнир. — Что мне…сказать? — Куро испугался, что его не поймут, но на большее он сейчас способен не был. — Махиру нужно показать, что он имеет право на ошибку. В попытке стать лидером и все проконтролировать, он взял на себя слишком много. Его жизнь снова перевернулась с ног на голову, как бы я ни пытался этому помешать… — Тоору ненадолго затих под гнетом собственного чувства вины, но, в конце концов, не стал усложнять, — Просто дай ему почувствовать, что он может опереться на твое плечо. Мужчина не понял, почему столь очевидные слова вызвали у Куро недовольство. Разве им с Махиру прежде не приходилось поддерживать друг друга? Разве так уж сложно было понять страх ребенка, вынужденного повзрослеть слишком рано? Возможность спросить у Тоору отобрал неожиданный грохот, прозвучавший у них над головами. Посмотрев вверх, они обнаружили опасно потрясывающийся потолок, с которого летели мелкие ошметки известки. Мгновенная серия новых громыханий вывела мужчину из ступора, заставив обратить в сторону Куро вопрошающий взгляд. Озлобленное выражение лица сервампа и стало ответом. Времени на разговоры не осталось. — Стой, мы еще не знаем, справился ли Иори, — Тоору перехватил за руку уже развернувшегося к выходу сервампа и опешил от того, насколько напряженными оказались его мышцы. — Если не подклассы, то сила убьет его, — рыкнул в ответ Куро, резким рывком выбираясь из захвата. — Ты должен верить в Махиру, — напомнил мужчина, делая наступательный шаг следом, — Без барьера мы не сможем помочь. — Громыхала сейчас стена, в которую он влетел, — выпалил сервамп, намеренно принуждая Тоору визуализировать, в какую лепешку должен был превратиться его драгоценный племянник. — Найдем Иори и пойдешь, — сдержав измученную гримасу, заявил Тоору и вперил в него упрямый взгляд. — Вот только не надо на меня так смотреть! — раздраженно взмолился Куро, различивший прекрасно ему знакомые, несносные нотки во взгляде мужчины, и отвернулся, закрывая оба глаза, чтобы не видеть, как пытаются прикончить его еву. Вот только изображение не могло исчезнуть из головы, пока были открыты глаза Махиру. Тоору недоуменно нахмурился, не поняв, что не так с его взглядом, и лишь покачал головой, зная, что ответа во всяком случае не дождется. — Не будем зря терять время, — сказал он, а затем отправился на выход, оставляя Куро у себя за спиной. Чужие шаги послышались не сразу, а через несколько мгновений, которые сервамп по всей видимости потратил на то, чтобы вернуть себе самообладание. Тоору знал, что тот злится, только потому что тревожится, но они должны были все сделать правильно. Махиру придется потерпеть еще немного. … Кента проиграл. Рухнув ничком на землю, он обратил к мальчишке взгляд, полный ненависти. Она отзывалась в человеческом сердце волнительным ликованием, перекрывая собой невыносимую боль, как физическую, так и душевную. С видом победителя он сидел на полусогнутых ногах поверх копья и рассекал воздух расслабленными хвостами. Губы растянулись в самодовольной усмешке. — Больно? — нетерпеливо спросил мальчишка, склонив голову набок. — Что ты знаешь о боли, червяк? — хрипло выплюнул Кента, — Такие, как ты, становятся кормом для сервампов. — Все еще дерзишь? Тогда, может, мне спросить твоих друзей? Ответ вызвал откровенный ужас на побитом лице вампира, но тот быстро взял себя в руки. — У меня еще есть шанс спасти своих товарищей, а вот ребенок и его мамашка уже мертвы, как и все остальные люди здесь. Ты опоздал, щенок. Лицо евы моментально искривилось недоумением, словно тот уже позабыл, каким образом очутился посреди улицы, пестрящей трупами. Ему действительно понадобилось время, чтобы вспомнить, по какой причине он ввязался в сражение, которое только что выиграл. А как только вспомнил, сладкое ликование смела ярость. Махиру спрыгнул на землю быстрее, чем смог оценить собственное намерение. Сжав негнущимися пальцами рукоять копья, он сделал резкий выпад вперед и обрушил на спину вампира целенаправленный удар острием. С чужих губ не сорвалось ни единого звука. Тогда разъяренный Махиру предпринял новую попытку, также не увенчавшуюся успехом. Затянувшееся молчание заставило поднимать копье снова и снова, наносить точечный удар раз за разом, прорывать вампирскую кожу и пускать разбавленную чужими страданиями кровь. Она забрызгивала шею, руки и лицо, стекала каплями по щекам, жмурила глаза, дразнила металлическим запахом нос. Махиру позабыл обо всем — о сводящих тело судорогах, о боли в пальцах, об удушающих объятиях Лени. Мир сузился до насмешливого оскала, растянувшегося на чужих окровавленных губах. Он просто знал, что все закончится для него, если этот вампир не завопит от боли сию же секунду и не заплатит своим страхом за страх мальчика, беспомощно плакавшего перед мертвой матерью. Однако, чем отчаяннее он замахивался, чем большую силу прикладывал, тем отчетливее понимал, что не получает никакого наслаждения. Вампирская кровь, стекающая по лицу, нисколько не утоляла той жажды мести, которой Махиру загорелся в самом начале. Она не могла воскресить погибших людей или даже предотвратить будущие смерти. Бушующая внутри сила клялась воплотить любое желание Махиру в жизнь, но, кажется, он выбрал совсем не то. Нет, этого просто не может быть. Ярость, возведшая его до небес, уступила под натиском разочарования, утягивающего на дно. Махиру продолжал избивать вампира уже по инерции, надеясь тем самым развеять вернувшиеся сомнения. Жертва под копьем перестала подавать признаки жизни, лишь пуще доказывая бесполезность каждого приложенного усилия. Жалобно взвыв, он откинул свою мишень в сторону и отступил на несколько шагов, сжав мантию на груди. Отдача от последнего удара отозвалась неожиданно сильной болью по всему телу. Ноги подогнулись сами собой, утягивая к земле. Махиру вынужденно согнулся пополам и принялся неистово откашливать мешающий дышать сгусток. Отведя ладонь ото рта, он увидел потемневшую кровь и понял, что время закончилось. Призванная им сила принялась разрушать его изнутри. — А, ну-ка, не отвлекайся, потом будешь ныть, — позвал над ухом Лень, обнимая за плечи, чтобы заставить посмотреть прямо. Махиру послушно поднял голову и увидел подклассов, показавшихся из-за своих укрытий. Видимо, почуяли кровь. — Не отступили все-таки, чертяки… — прохрипел приоткрывший глаза Кента и едва заметно улыбнулся. — Дальше мы сами, — подтвердил Рудольф, переглядываясь из-за машины с остальными. Тех, кто еще держался на ногах, было немного, но, судя по дрожи, охватившей мальчишку, большего и не требовалось. — Если начну распалять силу заново, ты у меня тут без посторонней помощи помрешь, — тихонько размышлял демон, удерживая Махиру на ногах с помощью вошедших в асфальт хвостов. — Нельзя… — начал было парень, но продравший глотку кашель не дал договорить. — Не трать силы зазря и без того знаю, что в твоей пустой голове творится, — упрекнул Лень, склоняясь вслед за измученно скорчившимся парнем. Продолжая задыхаться, он повернул к демону голову и беспомощно нахмурился, окончательно запутавшись. Действия Лени все больше напоминали помощь, чем попытки убить его. Почему? Чего он добивался на самом деле? Видимо, услышав не озвученные вопросы, Лень беспомощно застонал и смерил его раздраженным взглядом. — Ты глупый-глупый мальчишка, но сейчас совсем не до этого, — ответил он, резко отбирая у Махиру опору и в манере Куро заслоняя их хвостом от прилетевшего кинжала, — Так уж и быть, попробуем еще раз, но с катушек точно слетишь, я тебе это гарантирую. — Почему? Почему ты продолжаешь делать из меня монстра? — жалобно прошептал парень, сглатывая кровавую слюну. — Я? Ты, правда, думаешь, что это моя вина? Строить из себя невинность будешь перед Куро, а со мной этот трюк не пройдет. Я вижу тебя насквозь. Я знаю твой гнев, твою жестокость, твой страх. От меня не утаится ни один темный помысел твоей души. Можешь обманывать остальных, хоть самого себя, но только не меня. В том, что тебе так больно, виноват только ты сам, Махиру. А я ведь говорил не сопротивляться. — О чем ты? Я всего лишь хотел защитить людей, — в искреннем недоумении оправдывался Махиру. — Каков актер, посмотрите же на него! — рассмеялся Лень, запрокидывая голову назад, — Ни одно из твоих добрых стремлений не отменяет правды. — Ты все это время пытался убить меня, так что даже не смей кидаться пустыми обвинениями! — разъяренно вскрикнул парень, увереннее поднимаясь на ноги и уже самостоятельно взмахивая хвостами. Они отбили новые снаряды, посланные в его сторону. Брошенный на улицу взгляд алого глаза обозначил местоположение каждого из надвигающихся вампиров, но острое зрение — единственное, что осталось у Махиру. Держаться на ногах он продолжал лишь за счет копья. Разросшаяся аура отравляла теперь не только окружающее пространство, но и его тело, лишая возможности ускориться или увильнуть от атаки также пронырливо, как раньше. — Следи за врагом лучше! — парировал Лень, оттягивая его за собой назад, когда Рудольф возник перед ними, словно из ниоткуда, и замахнулся когтями. Махиру неуклюже приземлился на крышу соседнего автомобиля и тут же уперся в нее копьем, почувствовав, как подкосились ноги. — Пытался убить, признаю, — продолжил тем временем демон, практически кладя подбородок ему на плечо, — Но ты сам виноват в том, что у меня получалось. Стоило Куро сказать, мол он тебе не доверяет, так сразу же началась истерика. А знаешь почему? Потому что он прав. В одиночку ты абсолютно беспомощен. — Это неправда! — мгновенно перебил Махиру и вновь вскочил в воздух, чтобы избежать новой порции кинжалов. Однако там его уже поджидали Рудольф и Фелиция, загоняя в ловушку с обеих сторон. Как бы остервенело ни пытался, он не мог заставить себя закрыться в разы потяжелевшим копьем. Мощный удар кулаком пришелся прямиком в грудь, туда, где саднящей мукой развивались новые сомнения. Тем, что всегда помогало Махиру идти вперед, был страх одиночества. И вот, столкнувшись с ним лицом к лицу, он снова растерялся. Ну, почему у него по-прежнему не получается справиться с проблемой самостоятельно? — Потому что, проведя столько лет в одиночестве, ты так и не ужился с самим собой. Ты до сих пор отказываешься принимать собственные чувства, — объяснял доносящийся сквозь ветер голос Лени. Махиру всегда гордился тем, что не был эгоистом. Но, кажется, из-за стремления понять других он совсем абстрагировался от самого себя. Возможно, поэтому каждый поединок оказывался для него настолько сложным? Потому что ему каждый раз приходилось заново искать свою мотивацию и принимать страхи, которые он все это время игнорировал? С испуганным вскриком Махиру влетел в стену здания и, проломив ее, потонул в бесконечных обломках. Боль оглушила на жалкие мгновения, своровавшие и без того не поступающий кислород. — Боишься разочаровать близких своей смертью. Это делает тебя до черноты жестоким. Тебе ведь так противно от одной лишь мысли о том, что ты способен на жестокость, правда? — Замолчи! Хватит меня провоцировать! — завопил Махиру, хвостами разбрасывая придавившую его кучу. Он не был жестоким! Категоричным? Да. Тем, кто уверенно наносит удар? Да. С каких пор это называют жестокостью? Обломки с грохотом ударились о землю. Тяжелый звук эхом отозвался в голове парня и лишь усилил разыгравшуюся мигрень. — Солнечный, участливый мальчик, чувствующий чужую боль, а вот свою разглядеть так и не смог! — рассмеялся в ответ Лень, которого не скинула даже резко набранная скорость. Махиру бежал поперек фасада зданий, по пятам преследуемый уничтожающей цепью одного из подклассов. Его вели прямиком к новой засаде, организованной тремя вампирами, готовыми вступить в ближний бой. — Всегда такой добренький и слабенький, потому что боишься своей всепоглощающей злобы. Боишься, что перестанешь ее контролировать. В подтверждение этих слов вышеупомянутая злоба наполнила Махиру до краев. Она всегда придавала необходимой уверенности. Злоба — его способ борьбы с несправедливостью, которую он терпеть не может больше всего на свете. Настолько сильно, что порой боится самого себя. Слишком усталый, чтобы сопротивляться воспрянувшей в сердце тьме, Махиру сконцентрировал ее в копье и обрушил на вампиров заново почерневшим вихрем, тут же отталкиваясь ногами от фасада и пролетая мимо врагов с выставленным вниз острием. Позади раздался звук трех упавших тел. — Признайся, Махиру, если придется, ты воспользуешься всем, чтобы остановить того, кто дерзнет отобрать твоих драгоценных друзей. Приземлившись, он мгновенно развернулся и отразил удар Фелиции. Миниатюрная вампирша строптивым танцем уворачивалась от его копья, выставляя вперед кулаки, как только появлялся шанс. Махиру отчаянно преследовал ее, стремясь поскорее закончить выматывающий поединок и хорошенько вдарить бешено хохочущему Лени. — Не маши понапрасну копьем, Махиру! Ты прямо сейчас проиграешь снова, потому что боишься того, на что по-настоящему способен! Фелиция с разворота промяла ногой его бок и отбросила в сторону, явно сломав несколько ребер. Атаку завершил подоспевший Рудольф, подхватив парня в воздухе за волосы и приложив лбом о собственное колено. Голова будто раскололась надвое, а картинка перед глазами заплыла чернотой. Махиру уже не осознавал, что падает. Из последних сил борясь с накатившим сном, он по наитию пережал хвостом чужую руку, пальцами вцепившуюся в его волосы. — Пока не примешь себя и свою ярость, так и будешь захлебываться тьмой. Оставшийся на свободе кулак Рудольфа прилетел Махиру в челюсть. Она настолько онемела от удара, что не раскрылась, даже когда боль устремилась выйти наружу в виде крика, поэтому ему оставалось лишь истошно вопить внутри. — Ярость — это твоя сила, а сила — это способ защитить, но только если ты уверен в себе. Как можно быть уверенным в себе, если его ярость — реакция субъективная и необузданная? Он не сможет отвечать за последствия, если выпустит ее на волю. Проще говоря…он не доверяет самому себе. Вот оно. Черный океан боли перекрыл собой реальность, наконец, оставив их с Ленью наедине. Посреди материализованного демоном мира, Махиру увидел только лишь свою руку, на которой лежал. Тонкий кожаный браслет. Куро. Где он? Разве вся эта чернота не должна была утопить его следом? Почему ничего невидно с его стороны? Неужели Куро закрыл глаза? Получается, Цубаки уже одолел старшего брата? Нет, нельзя поддаваться еще и этому страху. Нужно сражаться дальше, потому что он пообещал Куро выжить. — Выжить ради других? Не смеши меня. Ты должен выжить в первую очередь ради себя, ведь теперь ты стремишься к тому, чтобы гордиться самим собой. Изнеможенно отведя голову назад, парень рассмотрел представшего перед ним во весь рост Лень. Его фигура, проткнутая насквозь чудовищно длинным гвоздем, источала тьму. Клубами едкого дыма она подбиралась к Махиру, жалобно стиснувшему зубы. Почему же спустя столько пройденных трудностей он так и не может положиться на самого себя? Что еще нужно сделать? — Тони, Махиру, тони снова и снова, пока не примешь себя, но только ни за что не сдавайся.