«Любовь — прежде всего свет. А потом — всё другое. Невозможно жить в комнате без света. В ней можно только существовать — в светлое время суток. Долго существовать — неделями, месяцами, годами. Укладываться днем с частью дел, а вечерами — обходиться фантазиями, тратить дни в самообмане, пока не припрет к стенке оно, ненавистное одиночество. Мы живём в поисках света. Мы рождаемся ради света. И не надо про то, что любовь — это не свет. Без любви темно даже с самыми мощными лампами»
(Эльчин Сафарли, "… нет воспоминаний без тебя")
— Давай-ка я тебя согрею, — чувствуешь как кто-то прижимается к тебе сзади всем телом, обдавая жаром, и замираешь перед дверью раскрытого холодильника. Ты стоишь тут уже несколько минут в попытке понять, чтобы такого впихнуть в себя на завтрак. Прибор уже начал истошно пищать, протестуя против такого обращения. — Чонгук, — ты пытаешься отстраниться, но сильные мужские руки крепко удерживают тебя. — Отпусти меня, — цедишь ты, стараясь игнорировать его тёплое дыхание на своей шее. — А то что? — шепчет он в самое ухо. — Я же просто забочусь о твоём здоровье, стоишь тут перед холодильником, мёрзнешь, — он выдыхает очередной смешок. — Давай-ка что-нибудь поедим? Ммм, что насчёт омлета? — он протягивает руку через твоё плечо, вынимает лоток с яйцами и просто отходит от тебя: — Прихвати молоко. Ты делаешь глубокий вдох, кажется за всё время, что вы стояли рядом, ты не дышала вовсе. Шаришь глазами по полкам, ища молоко, стараясь как можно быстрее совладать с эмоциями и хотя бы сделать вид, что способна нормально двигаться и соображать. Но как только, ты закрываешь холодильник, то сильно жалеешь о своей поспешности. Чонгук явно не стал заморачиваться по поводу своего гардероба сегодня утром, и надел только хлопковые спортивные штаны. Ты делаешь ещё один глубокий вдох. Ну, тебе обещали, что в покое тебя не оставят, и кажется военные действия уже начались. — Чонгук, твоя футболка сегодня решила поспать подольше? — иронично замечаешь ты, протягивая ему молоко. — Оууу, ты заметила, — он уже поставил сковороду на плиту и теперь широко улыбаясь, последовательно разбивал яйца о её бортик. — Да, у неё сегодня выходной, она так устала, сдерживая всё это, — при этих словах он напрягает грудь, и играет мышцами. Ты не можешь не признать, что зрелище захватывающее, он отлично следит за собой и его тело в идеальном состоянии. Ты прикусываешь губу и прыскаешь со смеха от нелепости ситуации. — Бедняжка, — ты сочувственно опускаешь уголки губ. — Какая тяжёлая у неё жизнь, — ты улыбаешься ему, протягивая молоко и слегка похлопываешь его по плечу. — Сделаешь мне глазунью, раз уж твоя грудь полна энергии, а я схожу покурить, — ты замечаешь досаду на лице макнэ, когда он быстро отворачивается сосредотачиваясь на готовке. Чуть позже за завтраком, когда собрались уже все мемберы, ты с облегчением отмечаешь, что футболка Гука всё же вернулась на своё законное место. Теперь ты можешь спокойно съесть свою глазунью. — Блин, Чимин~а, если так дело пойдет и дальше, ты не на шутку перепугаешь всех своих фанатов, — Юнги обеспокоенно поглядывает на младшего, который вяло жует что-то рядом с тобой. — Да, бро, ты реально выглядишь, как ходячее приведение! — кивает Тэхен, а Хосок сочувственно интересуется: — Тебе опять не удалось выспаться? Чимин молчит, продолжая что-то сосредоточенно пережевывать, и ребята переключают своё внимание на Юнги, который что-то рассказывает о новом сингле. Ты тоже заметила, что Чимин выглядит неважно в последнее время. Он плохо спит, мало ест и совершенно перестал улыбаться. После того случая, когда ты разбудила его от ночного кошмара пару дней назад, он так и не рассказал тебе причину своих страхов. Это даже обидно, а ведь он обещал, что довериться тебе. Кажется он и сам понял, что поступил нечестно, так как уже два дня избегает смотреть тебе в глаза и даже перестал на тебе виснуть по каждому удобному и не очень случаю. Стоит признать, что ты действительно привыкла к этим теплым спонтанным объятьям, потому что сейчас откровенно по ним скучаешь. Ты протягиваешь руку и аккуратно приглаживаешь его волосы, пока остальные мемберы отвлеклись: — Тебя что-то беспокоит? — Чимин вскидывает на тебя глаза: — Хочешь об этом поговорить? — но он лишь виновато качает головой, снова утыкаясь взглядом в свою тарелку. — Может тебе сходить к психотерапевту? — вдруг неожиданно раздается голос Тэхена. — В прошлый раз тебе прописывали какие-то таблетки, чтобы помочь заснуть, — все снова переключают свое внимание на Чимина. — Да, это отличная идея, — соглашается Джин. — Впереди у нас серьёзная программа, и без нормально отдыха ты точно не справишься. — О, Боги! Я не хочу повторения того раза, когда ты упал передо мной, едва уйдя со сцены, — Чонгук выглядит обеспокоенным и расстроенным. — Да, наверное стоит, — неуверенно мямлит Чимин. — Кира, ты же можешь с ним сегодня съездить в Хесон? — не унимается Тэхён. Причем тут ты? Хлопушка отлично справится с этой задачей, тебе при этом присутствовать не обязательно. Тебе с кабинетом мозгоправа даже рядом находиться не стоит. Твоя нервная система раз за разом даёт сбои, а дрожь в руках и вовсе застаёт врасплох в последнее время. Сейчас ты ощущаешь себя оголенным проводом, один неправильный контакт и короткое замыкание. Твоя легенда и так вот-вот рассыплется в прах со всеми этими бесконечными вопросами и твоими слишком честными ответами… а потому лишний раз рисковать и маячить перед глазами пытливых врачей больницы, явно не стоит. Мало ли. Стоит только зацепиться… и ведь полное обследование проведут. Тесты сдать заставят. Поговорят за жизнь… и всё. Привет дурдом. — Не-не-не! — ты выпалила это слишком громко и поспешно. Семь пар глаз недоуменно уставились на тебя: — У меня сегодня… эээ… дела, — прозвучало не сильно убедительно: — Но я отправлю с тобой Тедда или любого другого из Храняш, выбирай, — ты смотришь на Чимина. Он грустно поджимает губы, кажется он решил, что ты дуешься на него и теперь тоже избегаешь. — А твои дела нельзя перенести или сделать после? — не хочет сдаваться Тэхен. «Да, что ж ему так уперлось то?!» — досадуешь ты. — Блин, я правда сегодня не могу… — Ну, может съездишь с ним завтра. «Он издевается что ли?!» — Нет, не нужно откладывать, посмотри на него. Он в ужасном состоянии, и нуждается в немедленной помощи, — лукавишь, немного преувеличивая ситуацию. — Я поеду с Теддом, — наконец подает голос Чимин. — Сегодня сразу после завтрака. Ты облегченно вздыхаешь и хватаешься за телефон, чтобы скинуть Тедди информацию об изменении в расписании. Ты уже нажимаешь отправить, когда замечаешь на себе непроницаемый взгляд Ви. «Чего?! Чего ты от меня хочешь?!» — ты поднимаешься из-за стола, совсем потеряв аппетит, у тебя действительно есть дела сегодня.***
— Вы приехали, — сообщает навигатор. Ты выходишь из машины, осматривая окрестности. Довольно оживленная улица, но район не претендует на фешенебельность: вокруг царит хаос из магазинов, закусочных, мотелей и прачечных. Ты знаешь не понаслышке, что жилье в таких местах самое дешёвое. Владельцы домов сдают верхние этажи, не пригодные ни для складов, ни для офисов, любому, кто готов терпеть круглосуточный шум и зловоние с нижних этажей. Но зато это всё ещё рядом с центром Сеула, район Ахён. Твоя машина привлекла внимание нескольких зевак. И тебе приходится с непринужденным видом нырнуть в первый попавшийся магазин, дабы не притягивать еще больше внимания своей внешностью. Немного подумав, ты покупаешь рамен и заваривая его прямо за прилавком, устраиваешься за высоким столом напротив окна магазина. «Понаблюдаю… Небольшая рекогносцировка не повредит». Лениво жуешь свою лапшу около двадцати минут, наблюдая за дверью напротив — ничего примечательного. Невзрачная стальная дверь оборудована домофоном и электронным замком, она ведёт на верхние этажи 5-ти этажного здания, на первом этаже которого разместился не то автосервис, не то прокат автомобилей. «Квартира 153» Ты лениво пролистываешь ленту сообщений в своем телефоне: — Ты где?! — Куда ты опять свалила?! — Когда вернешься? — Мне можно к тебе? — Когда ты будешь дома? — Купи мне вкусняшку. — Ты вернешься к обеду? — Не смей меня игнорировать! — Почему не отвечаешь? — У тебя все в порядке? — Что мы будем есть на обед, купишь мне гёпсаль? Не забудь рисовые лепешки! «Боже, им что заняться нечем?» Ты встаешь и снова оглядываешь прилавки, нужно что-то купить, твой взгляд падает на шоколад, не долго думая, ты берёшь каждого вида: «Мятный?! Фу, какая гадость… Ну да ладно, среди мемберов полно вкусовых извращенцев». — Положите всё это в бумажный пакет, — просишь ты на кассе, а затем уверенно направляешься к двери напротив. Ты набираешь квартиры наугад, половина из них пусты, ведь сейчас разгар рабочего дня, а те немногие кто дома не торопятся открывать двери незнакомке: — Здравствуйте, почта! — Идите на хуй, наркоманы проклятые!!! … — Здравствуйте, я забыла свои ключи! — Пошла в жопу, проститутка! Ты не сдаёшься и методично перебираешь номера квартир, благо что вокруг всем пофиг, почему ты ошиваешься тут. Ты держишь свои покупки повыше, отгораживаясь ими от прохожих, скрывая своё лицо. Вдруг слышишь звук из-за двери, кажется кто-то спускается к выходу, и понимаешь, что именно этого ты и ждала: — Добрый день, — бубнишь ты, как только входная дверь открывается и проскальзываешь внутрь, прикрываясь пакетом с покупками. «Сработало. Никто не будет останавливать человека, несущего продукты домой». Далее всё как по нотам, ты поднимаешься на нужный этаж и без проблем находишь нужную квартиру. Желтой ленты нет, а значит полиция уже потеряла интерес к этому месту. Замок мягко говоря для вида, ты быстро оглядываешь коридор и достав нож, аккуратно загоняешь его в щель между стеной и дверью. Последняя с легким щелчком подается вперёд, как только ты отжимаешь защелку. Ты быстро ныряешь в проём и закрываешь дверь. Как только ты оказываешься внутри в нос тебе ударяет резкий мерзкий запах, его ни с чем не спутать. Запах смерти слишком хорошо тебе знаком. Ты закрываешь глаза и сглатываешь. Судя по всему арендодатель решил сэкономить, и не вызвал специализирующуюся на таких случаях клининговую контору, а ограничился своими силами. А зря… вряд ли он теперь сможет сдать это жилье кому-то. Это тухлое зловоние не выветрится само по себе, со временем станет только хуже и его вряд ли можно чем-то перебить. «Всё хорошо», — ты ставишь пакет на пол, стараясь сосредоточиться на своей миссии. Не смотря на то, что на улице день, в маленькое окно прямо напротив тебя попадает очень мало света. Ты стоишь буквально посреди всей квартиры примерно два на два, всё пространство слева занимают хлипкие полки, заваленные каким-то нехитрым скарбом первой необходимости для постояльцев. К своему удивлению тут же ты обнаруживаешь и пару личных вещей, которые наверняка принадлежали убитому. Ты обводишь взглядом помещение, судя по всему «уборка» здесь ограничилась тем, что из комнаты просто вынесли кровать, на которой нашли тело и не очень удачной попыткой затереть пятна крови на стенах. Ты даже можешь различить разводы там, где их старались смыть. Ты морщишься, игнорируя эмоции, которые вызывает у тебя вся эта картина. Здесь мягко говоря не развернуться. Типичный гошивон. Когда-то и тебе приходилось ютиться в чём-то подобном. Ностальгию по тому времени ты явно не испытываешь. Крошечный столик, на котором едва умещаются, пара столовых приборов; кровать, которая сейчас отсутствует и полки — это всё, что составляет нехитрый интерьер помещения. Стены увешаны плакатами с твоими подопечными, все они изодраны. Ты вспоминаешь фото, которое показывал тебе следователь: на полу должны были лежать обрывки, но их уже убрали. Тебе так претит мысль о том, что всё это касается ребят. Хочется оградить и защитить, не дать им пройти через этот ужас и страх. Ведь он оставляет следы и не забывается. Ты подходишь к столу и садишься на подушку рядом, из такого положения мужчина мог дотянуться чуть ли не до любого предмета, находящегося в комнате. Ты крутишь головой, стараясь приметить детали. «Кухонные принадлежности — тут он ел», — ты мысленно проецируешь действия, которые мог совершать убийца или убитый. — «Полотенце, чтобы вытереть руки или взять тарелку с горячим раменом», — ты прокручиваешь ситуации в голове, и что-то не даёт тебе покоя. Что-то не сходится и ты никак не можешь понять что. Ты протягиваешь руку за столовыми приборами, и чуть не опрокидываешь стопку мисок, которая ютится тут же. «Странно, обстановка во всей квартире и на столе в частности не претендует на порядок или наличие какой либо системы, почему бы не хранить палочки здесь же… под правой рукой…» — и тут тебя осеняет, всё что ты видишь вокруг, все вещи разложены так, как положил бы их левша. «…бывший наркоман, имеет признаки хронического недоедания, правша…» — проносится в твоей голове слова патологоанатома. Убитый был правша, тогда откуда тут взяться левше?! Вряд ли кто-то из криминалистов решил перекусить здесь или передвинуть предметы под себя. Арендодателю нахождение в этом адском зловонии тоже явно претило, судя по «лёгкой» уборке. Твоё сердце забилось быстрее, когда ты проанализировав информацию сделала вывод: «Это мог быть только убийца, а значит он левша. Интересно знает ли об этом полиция?»***
Ты успеваешь съездить в другой район Сеула, вернуться в башню Биг Хит, отчитаться о проведенном расследовании перед Шихеком и обсудить с Храняшами расписание на ближайшие пару дней, а твои подопечные так ни разу и не выходили из студии. Ты устало поглядываешь на часы. Ещё только шесть вечера, а ты уже всё. В последнее время тебе как-то не по себе. Привычной энергии как не бывало, и на пробежку утром вставать всё проблематичнее. Складывается ощущение, что организм устраивает против тебя глобальную забастовку. А может сказывается тотальный недосып? Но почему сейчас? С этими мыслями ты выходишь из лифта, направляясь в студию звукозаписи. Но неожиданно замираешь на месте от удивления. Сохе и Хосок стоят перед дверью слишком близко, а последний даже удерживает девушку за локоть. По парню видно, что он чем-то недоволен и даже зол, а Сохе… Она напугана? Заметив тебя они резко отстраняются друг от друга. Ты хмуришься, когда они неловко начинают приветствовать тебя. — Да-да, привет вам, — киваешь ты обоим. — Что вы тут делаете? — Сохе настаивает на перерыве, но у нас совершенно нет на это времени. «Сохе?! Настаивает?!» — более откровенного вранья ты в жизни не слышала. «Странно». Но Хоби уже открывает для тебя дверь студии, а Сохе попрощавшись, шустро семенит к лифтовой. Ты тихонечко заходишь в большое помещение с кучей аппаратуры. Джин с Чимином стоят у микрофонов за звуконепроницаемым стеклом, весь их вид выдаёт раздражение и усталость. Тэхен и Чонгук устроились на диванчиках позади хенов, и копаются в телефонах, пока Джун и присоединившийся к нему Хосок, нависают над Юнги и его аппаратурой, пытаясь вырвать из его рук клавиатуру. — Чувак, завязывай! Предыдущая версия припева была ничуть не хуже! Концерт в Токио уже вот-вот, нам выступать с новым синглом, а ты текст взялся менять! Мы же уже обо всем договорились, всем нравится! — злится Намджун. — Серьёзно! Это практически финальные репетиции! А ты решил, что припев не такой! Юнги-а! Пожалуйста-ааа… — стонет Хосок. А тебе хочется рассмеяться. Так забавно наблюдать, как сборище лучших друзей на фоне совместной работы превращается в клоаку не уступающих друг другу профессионалов. Мемберам сейчас абсолютно не до твоих новостей, а потому ты уже собираешься ретироваться, но Тэхен, приглашающе шлёпает по дивану, между собой и Чоном. Ты мотаешь головой из стороны в сторону, мол «Пойду не буду мешаться». — Сядь уже, а вы заткнитесь! — рявкает Юнги, а тебя аж до мурашек пробирает. Вот это голос, ему бы ротой командовать! А главное желание спорить отпадает сразу. Ты слишком устала сегодня, чтобы вступать в очередные баталии с Чонгуком, а потому решаешь не нарываться и покорно плетёшься к свободному креслу подальше от мемберов, полностью игнорируя злобный прищур, которым провожает тебя макнэ. Мемберы снова начинают о чем-то спорить, и пробовать спеть очередной раз изменённый Шугой текст. Песня кажется тебе мелодичной и приятной, в общем-то это всё что ты можешь сказать. Несмотря на два года проведённые с Суджу, тебе так и не далась даже половина терминологии, и когда тебя просят послушать что-то или оценить, ты лишь вспоминаешь мамины слова о том, что тебе «медведь на ухо наступил». Поэтому ты быстро оставляешь попытки понять чем так недоволен Юнги и сморенная накопившейся усталостью откидываешь голову на спинку кресла. — Всё Юн! Хватит! Сколько можно?! — тебя будит резкий выкрик, и ты даже не сразу понимаешь, что задремала. Зеваешь в кулак, потягиваясь. — Ты всегда так беспокойно спишь? — Джин уже сидит рядом с тобой, озабоченно хмурясь, а тебе и оправдываться нечем. — Простите, я мешала? Я так и знала, что мне стоило уйти… — ты уже поднимаешься с кресла, когда ожесточенные споры очередной раз прерываются быстрым клацаньем по клавиатуре и недовольным сопением Юнги. — Так всё! Давайте целиком последний раз, и все идём отдыхать! — командует Намджун, и все плетутся к микрофонам. Чонгук прикрывает глаза и мягко вступает, задавая тон остальному вокал-лайну. Передумав уходить, ты усаживаешься поудобнее, ощущая странную негу, потому что внезапно чувствуешь себя причастной к какому-то невообразимому волшебству, рождению чего-то нового. Ребята серьезны и сосредоточены, однако стоит подойти их партии, как голоса раскрываются целой гаммой эмоций. Мелодия наращивает темп ближе к припеву, а ты на автомате проговариваешь уже не раз услышанные слова, не в силах избавиться от ощущения, что ты где-то уже это слышала. Ты не говоришь на японском, но многое понимаешь, поэтому перевод лирического текста даётся тебе достаточно легко. Ты всегда удивлялась, как через обыкновенную песню, можно поддержать и вдохновить человека, помочь не опустить руки, подарить надежду на что-то светлое впереди… Наверное, именно поэтому успех группы, ведь ты сейчас наблюдаешь за тем, как спустя долгие изнурительные часы репетиций они всё ещё вкладывают в каждое спетое слово самих себя, свои чувства и эмоции. По телу неконтролируемо бегут мурашки, а слух цепляется за повторяющийся припев… «Ты мой свет, ты мой свет. Который всегда светит в моем сердце. Ты мой свет, ты мой свет. Не важно как далеко мы друг от друга, твой свет освещает меня». В глазах резко темнеет, а земля уходит из-под ног… всё что ты можешь, это судорожно обхватить свои плечи руками, впившись ногтями в кожу, чтобы хоть чуть-чуть болью привести себя в чувства. Однако, проходит ещё мгновение и воспоминания накрывают тебя с головой, и ты уже не в освещенном зале, а каком-то складском помещении на холодном полу…***
За дверью раздаются голоса. Ты с трудом можешь их различить, с трудом можешь сосредоточиться, потому что тебя трясет в истерике, бьет крупной дрожью. Ты захлебываешься в собственных слезах и полном непонимании, как дальше жить. Ладонь приятно холодит пистолет… Ты с отвращением смотришь на оружие, и к горлу подкатывает тошнота. Однако, кажется это единственный выход. Ты омерзительна. — Рядовой! — раздается мужской бас из только что открывшейся двери. — Какого черта ты здесь делаешь, а не в расположении? Тебя все обыскались! — рычит Сергей, быстрыми шагами приближаясь к тебе. — Отвечай старшему по званию! — кричит он, тут же приходя в замешательство. — Какого…? Ты сидишь на полу, прислонившись спиной к стене, твои руки лежат на коленях, одна из них сжимает пистолет. — Нашёл? — звучит словно в тумане второй знакомый голос, и снова шаги. — Серый, блять! — и снова тишина… — Положи пистолет, — шепчет Сергей, и начинает осторожно двигаться к тебе. — Серёга, стой, — крепкая рука ложится на плечо лейтенанта и отодвигает его в сторону. — Выйди, я разберусь. Иди доложи, что мы нашли её, и жди в медпункте. — Сиджин, ты сдурел?! У неё пистолет! Она не в себе… — теряется мужчина, не понимая чего от тебя ожидать. — Я сказал: вышел! Это приказ! — рявкает капитан, заставляя всех дернуться. Младший по званию еще пару секунд бегает глазами от тебя к нему, но сдаётся и удаляется. Ты невидящим взглядом утыкаешься в закрытую дверь, а твой капитан медленно садится на пол в паре метров от тебя. — У тебя бывало, чтобы патронник отказал? — твой голос хрипит после продолжительных рыданий и шока. — Просто осечка… Тебе попался плохой капсюль, такое часто бывает, — выдыхает Сиджин. — Ааа… так это просто щербинка на капсюле, — ты обреченно вглядываешься в темноту, не обращая внимания на незваного гостя. — Зря ты так. Сама знаешь, как у нас говорится: пуля всегда правду видит! — поучительно сообщает старший, но ты не слышишь его… Чертов капсюль не дал тебе спокойно уйти, взять и отпустить всё произошедшее, перестать мучиться. Ты так долго набиралась смелости, чтобы нажать на курок, а когда нажала выстрела не последовало… чертова осечка. — Хочешь стреляться, стреляйся у меня на глазах, я не буду тебя останавливать, — хмыкает мужчина, продолжая сверлить тебя взглядом. — Но сначала поговори со мной, я хочу знать почему мой боец решился на такое… Тебя разрывает на куски, мышцы болят и ломят. Ты готова поспорить, что ещё немного и услышишь треск собственных рёбер… И что он тут забыл? — Вы же сегодня с задания, да? Я слышал, есть жертвы. А ещё слышал, что ты спасла одного парня, мы тут решили почествовать наше дарование, а тебя нет, — говорит Сиджин, а у тебя словно колокол об стенки черепа бьётся: «Убила». — Давай же скажи это, — мужчина достает из кармана пачку сигарет, и закуривает. — Что ты сделала?! — он слегка повышает голос, продолжая слушать тишину, а у тебя по всему телу снова проносится дрожь. Ты обессиленно мотаешь головой, а слёзы с новой силой застилают глаза. «Нет, это не я… я не могла, я бы… я бы никогда» — Скажи это вслух! — орёт Сиджин, и ты наконец поднимаешь на него глаза, и чувствуешь, что внутри что-то стремительно рвётся… — Я убила человека, — шепчешь пересохшими губами. — Я не слышал! — Я убила человека, — повторяешь чуть громче, словно не своим голосом. — Я ни черта не слышу! — Я убила человека! — орёшь ты на пределе своих голосовых связок и заходишься рыданиями, выронив пистолет, чтобы обхватить себя руками. Ведь если ты сейчас этого не сделаешь, то рассыпешься на тысячу осколков. — Да? А тот парень в лазарете, говорит, что если бы не ты, боевики прострелили бы ему башку, — Сиджин говорит так буднично, что тебя передёргивает. — Я убила его, убила… — Ты отняла одну жизнь, позволив жить другой, — задумчиво произносит капитан. — Никто не говорил, что будет легко. Тебе ещё не раз и не десять придётся делать этот выбор… и да, сейчас ты думаешь, что лучше умереть, чем жить с этим грузом, но поверь мне, это не так. — Я же сам учил тебя стрелять. Сам рекомендовал на это задание. Хочешь кого-то винить, вини меня. Но когда-то это все равно должно было случиться… И вот теперь тебе предстоит пройти самое главное испытание…примириться с собой. Ты закрываешь рот ладонью, потому что хочется закричать, рыдания рвутся наружу, а мысли теряются в груди всепоглощающих эмоций. Ты воешь. Натурально воешь в истерике, потому что не представляешь, как с подобным можно справиться. — Нельзя нам ломаться, понимаешь? Потому что мы на войне. Потому что тут либо ты, либо тебя. А если и не тебя, то меня, Серегу, или ту, твою маленькую подружку. Не важно… Каждый день на кону наши жизни. И либо убьёшь ты, либо убьют всех нас… Потому что ты не одна. Ты снайпер, ты прикрываешь нас, по большому счёту мы все за твоей спиной. Все под твоей защитой. И от того какое решение ты примешь, будет зависеть увижу ли я еще хоть раз свою дочурку или нет… — Сиджин расстёгивает нагрудный карман и выуживает оттуда фотографию. Любуется ей пару мгновений и счастливо улыбается. —... Вот видишь, смотри, — с фотографии тебе улыбается очаровательная девчушка лет 6, она одета в школьную форму и с гордостью сжимает рюкзак в маленьких ручках. — Видишь, у меня есть очаровательная дочка. Она ещё совсем маленькая, но уже такая красавица. Моя мать старается присылать мне фотографии как можно чаще, а я все равно не успеваю уследить за тем, как быстро она растет, — он с любовью смотрит на фото, и прячет обратно в карман, словно реликвию. — Я живу ради нее, я воюю для того, чтобы она смогла жить в лучшем мире. Мне больше ничего в этой жизни не нужно, только пусть моя дочурка улыбается почаще, пусть кушает хорошо. Ведь она заставляет меня жить. Она мой свет. Ты чувствуешь боль повсюду, в голове, в грудной клетке, в руках и ногах… но теперь отчего-то ещё и сердце мучительно щемит. — У меня никого нет, — хрипишь ты, отчаиваясь окончательно, потому что просто не видишь других выходов, кроме как пустить себе пулю в лоб. — Тогда, — Сиджин поднимается на ноги, отряхивает форму и делает два больших шага к тебе, протягивая руку. — Если ты позволишь, твоим светом буду я…***
Ты резко приходишь в себя, словно выныривая из воды, когда чья-то теплая ладонь касается твоей руки и нежно сжимает. — Кира? — ты видишь встревоженного Тэхена, прямо перед собой. — Задумалась о чем то? — он нежно потирает твою ладонь большим пальцем. — Эй, ты чего? Так песня понравилась? — подтрунивает Чонгук. Кажется ребята уже закончили репетицию, и теперь видя твое замешательство, легко подхватывают шутку макне легким смехом, однако через мгновение улыбки резко спадают. — Кира, что с твоим лицом? — Юнги хмуриться, делая шаг к тебе. — С тобой всё в порядке? Его слова вызывают новый приступ дрожи. Ты натурально дрожишь и ничего не можешь с собой поделать. Внутреннего упрямства не хватает, чтобы взять себя в руки, не хватает, чтобы скрыть переполняющие эмоции. — Я курить, — выпаливаешь ты и на сумасшедшей скорости выскакиваешь из репетиционной под обеспокоенные взгляды бантан. Бежишь, сломя голову к лифтам. Нужно на воздух… нужно подышать. Ты потом все объяснишь, сначала успокоиться. Нажимаешь на кнопку последнего этажа, прислоняешься спиной к стене, и только нащупав в кармане зажигалку немного успокаиваешься…***
Ты не знаешь сколько времени прошло, пока ты не пришла в себя, пока не смогла справиться со своим непослушным телом и унять дрожь. Ты не знаешь сколько времени прошло, пока ты сидела вглядываясь в ночной город, пока выкуривала одну сигарету за другой и размышляла. — Ты ругаешь Чонгука, а сама сидишь на самом краю, — ты улыбаешься про себя за секунду до того как раздается голос. Просто слышала как открылась дверь на крышу и осторожные шаги. Он точно видел насколько белой ты выскочила из репетиционной и явно волнуется. Удивительно приятное чувство, когда за тебя кто-то волнуется, вот только объяснять своё состояние ты совершенно не готова. Как и всегда. — Что-то случилось, Мин? — ты роняешь фразу в никуда, даже не поворачивая головы. — Я тебе кофту принес. Меня бесит, что ты бегаешь курить в чём мать родила, — парень сердится, но как-то напускно. — Дай закурить, — он набрасывает кофту тебе на плечи, подходит к парапету рядом с тобой, облокачивается на него руками и задумчиво смотрит куда-то вдаль. — Ты бросил давным-давно, даже не проси, — ты хмуришь брови, а Юн чуть заметно смеется. — Я просто в зубах подержу, устал, — ты ещё с минуту вглядываешься в лицо мембера, который обводит глазами вечно неспящий город, но затем всё-таки лезешь за пачкой, протягиваешь ему. Тонкие пальцы осторожно достают сигарету. Он какое-то время вертит её в руках, слегка мнет, а потом зажимает губами, продолжая всматриваться в темноту. Чиркнув зажигалкой, ты прикуриваешь, затягиваешься и вместе с тяжелым вздохом выпускаешь дым изо рта. — Ты как? — коротко спрашивает он. — В порядке, — также коротко отвечаешь ты. — Самой-то не надоело? — Что ты имеешь ввиду? — Ты всё время в порядке, и не важно унизили тебя, стреляли, или с крыши уронили, — он говорит это даже не тебе, а темноте опустившейся на город. — А было бы лучше, если бы я каждый раз плакала у тебя на плече? — ты произносишь фразу как то слишком грустно, и тут же жалеешь об этом. — Почему нет? Иногда можно дать другим шанс… — Ты представляешь сколько всего я видела и в каких ситуация побывала… нынешние проблемы просто пшик в воздух… — Но ты больше не на войне, — от его последней фразы всё внутри сжимается, ты и сама знаешь эту простую истину, и тебе говорили об этом не единожды, но принять это гораздо сложнее, чем кажется. — Это сложнее, чем ты думаешь, Юн, — твой голос предательски хрипит, а сигарета тлеет без внимания. — Так объясни же мне, — настаивает мембер. Ты снова молчишь, в горле все пересохло и ты даже слова выдавить не можешь, кусаешь губы и решаешься. — Я не плакала ни разу, после того как вернулась с одной из командировок. Прошло столько лет… — тебе не привычно с кем-то обсуждать подобное. — Мне кажется, что если я хоть на секунду засомневаюсь, задумаюсь, что именно я делаю и зачем, дам слабину и обращусь к старым травмам, я рассыплюсь на миллион частей. И больше никогда не смогу себя собрать. Просто сегодняшние ваши слова для песни нашли отклик во мне. Я слышала что-то подобное раньше. И это неосторожно напомнило мне, что однажды выбрав «жизнь», я никогда не должна об этом жалеть, — на твои слова Мин молчит, лишь хмуриться и кивает. — Пойми я слишком часто вопреки всему заставляла себя жить дальше. И знаешь, что самое страшное в такой ситуации: спрашивать себя «зачем», и не находить ответ. Я потеряла свой свет, — ты поджимаешь губы, а в груди разливается неприятная боль. — А как же люди, которые тебя окружают? Разве они недостаточная причина, чтобы жить? — внезапно подмечает Мин. — Вся моя жизнь, это попытка доказать, что я должна ради чего-то существовать, попытка самой себе доказать, что у меня есть предназначение. С некоторых пор, люди, которые меня окружают, это моя работа, а я инструмент помогающий на пути к их цели. — И тебя это устраивает? — А почему не должно? В такие моменты, мне кажется, что я на своём месте. — О, а мы с парнями думали, что мы хотя бы друзья, жаль что ты так не думаешь, — парень вынимает изо рта сигарету и крутит в пальцах. — Ничего лучше не придумал, чем надавить? — интересуешься ты. — Нет, давление тут ни причем, просто все волнуются за тебя. Ты знаешь так много о нашей боли, чувствуешь ее, наблюдаешь, а о своей никогда ничего не говоришь, хоть и невозможно не заметить, как она выжигает тебя изнутри. Стоит лишь на секунду поверить, что ты позволишь стать к тебе ближе, помочь, да хотя бы выслушать… Как ты сбегаешь. Как-то это трусливо, не думаешь? — на его слова, ты лишь снова поджимаешь губы и молчишь, чувствуя вновь накатившую дрожь в руках. — Односторонняя связь не крепкая, односторонние отношения, не отношения вовсе, подумай над этим, — Шуга ломает сигарету в пополам, а затем крепко сжимает в кулаке. — Кури, в квартире на балконе, мне не нравится, что ты сюда ходишь — парень направляется в выходу, оставляя тебя сидеть и размышлять над его словами. — Ага, — ты застреваешь в собственных мыслях словно в текстурах. Карабкаешься и не можешь выбраться из смеси боли, обиды и страха… Сейчас в твоей голове абсолютная каша, эти семеро буквально переворачивают твой мир с ног на голову, и из последних сил стараются доказать, что ты всё это время ошибалась. — И ещё кое-что… я все-таки знаю каким должен быть текст, хах, стоило всего-то немного изменить текст прямо перед моей партией, — Мин останавливается уже около самой двери… ты оборачиваешься в непонимании, а после его фразы у тебя и вовсе внутри все обрывается: — Ты мой свет, ты мой свет, который всегда светит в моём сердце. Я твой свет, я твой свет, который всегда светит в твоём сердце, — напевает парень. — Всего-то, и сингл выходит идеальным, — а твоё сердце пропускает удар, пока дверь захлопывается за ним, не давая даже шанса что-то уточнить или спросить. Он всё решил…***
Ты куришь ещё какое-то время, но усталость берёт своё. Быстро делаешь обход по постам Храняш, и с удовольствием отмечаешь, что всё в порядке. Ничего подозрительного, ничего привлекающего внимания… Это хорошо. Или нет? Затишье перед бурей? Еще пару минут борешься с очередным желанием покурить, но возвращаешься в апартаменты, потому что нужно поспать, хоть немного. Хоть на мгновение перестать думать, потому что чертовски устала. Хочется выпить чего-нибудь крепкого в полной тишине, принять душ и отключиться… Разве ты так много просишь? Ты тапаешь ключ картой и вваливаешься в коридор апартаментов, от усталости прикрываешь глаза и стягиваешь кроссовки за пятки, даже не удосуживаясь аккуратно поставить обувь… Нужно поспать. Проходишь в гостиную и застываешь, упираясь взглядом в сидящего на диванчике незваного гостя в окружении полного состава мемберов и даже Тедди. Все присутствующие громко смеются и мирно потягивают напитки очень приличного градуса, а ты собственным глазам не веришь. Чимин встречается с тобой взглядом и тихо произносит: — Сейчас рванёт… — КТО ТЕБЯ СЮДА ПУСТИЛ?! — взрываешься ты сиреной, от чего мемберы пригибаются словно после взрыва. — Вспышка справа! — кричит Тэхен и валится на пол, утаскивая за собой ничего не понимающего Джина. — Малышка! — Донхэ вскакивает с дивана и несётся к тебе с объятиями. Через пару метров достигнув своей цели, он безвольно повисает на тебе. — Я так скучал! Ты на автомате обнимаешь мужчину в ответ, но в глазах сталь, и направлена она в сторону ничего не понимающего Тедда. — Как ты сюда попал? — отодвигаешь от себя Хэ, чтобы заглянуть ему в глаза. — Ну, я сказал на ресепшене… что очень хочу увидеть свою малышку. Что я скучал и сильно расстроен, что так давно тебя не видел, — ты представляешь насколько обаятельным и настырным может быть это «большой ребенок», но не собираешься спускать такую оплошность охраны на тормозах. — Я же запретила пускать посторонних, — прожигаешь дырку теперь уже в Тедди, а он виновато опускает глаза. — Но Хэ не посторонний! — вступается Чимин. — Он волновался! — Кира, ты такая бессердечная… — качает головой Чонгук. «Зашибись! Я конечно никогда не сомневалась, в том что Донхэ обладает нечеловеческим обаянием, но чтобы настолько… Интересно сколько ему потребовалось времени, чтобы все ребята начали играть на его стороне? Пол часа? Час?» — За мной, быстро! — командуешь ты и Донхэ ничего не остается, как следовать за тобой на кухню. Сзади ты слышишь слабые попытки мемберов, призвать тебя к спокойствию. — Прежде чем ты начнешь ругаться, я сразу скажу тебе что: Итык себе места не находит, и вот-вот с ума сойдет от беспокойства. — Так это он тебя подослал? — негодуешь ты. — Дело не в этом, — отпирается мембер, хотя тебе прекрасно известно, что Донхэ, это прям «тяжелая артиллерия». — Я понятия не имею, что его так взволновало, но хотя бы отвечай на его звонки… Пожалуйста, — бухтит Донхэ, не давая тебе вставить и пару фраз. — Он ходит мрачнее тучи, а ты знаешь, что когда он такой, то искрит во все стороны, — тараторит Хэ. — Даже мне досталось, — он произносит это с таким видом, как будто это вопиющий грех. — А ещё, мы все волнуемся, ты совсем перестала звонить, а сколько ты не приезжала в гости? После той выходки Ши, тебе бы следовало навестить нас и успокоить. И это я ещё молчу, о том что как тебя вижу, так ты всегда бледная и уставшая. Я же волнуюсь, за что я это все заслужил? — ты смотришь в его глаза полные беспокойства и смягчаешься. — Ладно, прости что заставляю, тебя чувствовать себя брошенным, — ты улыбаешься легкому чувству вины. «Чертов Донхэ, просто нереально на него долго злиться». — У меня все хорошо, просто очень много работы. А Итык… — Ааай, пожалуйста, поговори с ним, — вскидывается мембер. — Ну, не знаю смс ему напиши, что он придурок, но у тебя всё хорошо. Только напиши, иначе он нас скоро сожрёт живьём, — сетует Хэ и снова обнимает тебя. — И умоляю ешь получше и спи побольше, мне не нравится, что ты начинаешь напоминать себя прежнюю. Он кладет голову тебе на плечо, и сцепляет руки у тебя за спиной, ты прикрываешь глаза, все-таки такая забота приятна. Но стоит тебе заметить восемь пар глаз, с умилением разглядывающих вас из гостинной, как ты резко отстраняешься. Ну, и как ты снова попала под эти чары? Ты уже набираешь в грудь побольше воздуха, намереваясь произнести тираду о безопасности, протоколе и уважении к чужому труду, когда слышишь, как кто-то тапнул электронный замок входной двери. «Это ещё кто?» — Ребята, я с презентом! — ты слышишь крик из гостинной, это точно Барби. Вот только что ему тут понадобилось, если его смена уже должна была закончиться? — Я сейчас подойду, — киваешь Донхэ и шустро выходишь в гостинную. — О чём говорили? — Тэхен с неподдельным любопытством старается считать твои эмоции, но ты лишь отмахиваешься. — О! Это что? Тортик?! — оживляется Чимин, и ты обращаешь внимание на Барби, который уже дотопал до гостинной, держа в руках огромную коробку. — Торт? Отлично, надеюсь он не очень сладкий, — подмечает Джин и охотно поднимается с места, чтобы принять посылку из рук Храняша, когда ты замечаешь на белой коробке странное пятно… — Стоять! — кричишь ты и Джин замирает как вкопанный, а потом демонстративно морщится. — Да, ну чего ты сегодня такая нервная и громкая? — Где ты его взял? Это посылка? Курьер? Кто его прислал?! — ты задаешь вопросы, не отрывая взгляда от белоснежной коробки и стараясь рассмотреть отвратительное пятно. — Босс, это всего лишь торт… — Его не было в посылках за сегодня, не было курьеров, не было в заказах мемберов. Мне не докладывали о проносе на территорию ничего подобного. Откуда?! Ты проверил содержимое?! Но Барби молчит и лишь жуёт губы, а руки его понемногу начинают дрожать. — Встали и вышли все на кухню, — ты стараешься не показывать, охватившее тебя беспокойство. — Босс, это просто торт, — мнется Барби. — Да, Кир не начинай, ты сегодня сама не своя, — вступается за Храняша Хосок. — Тедд, — чеканишь ты, призывая всех к повиновению. — Ты перебарщиваешь, Кир. Да ладно тебе, это всего лишь торт, — никто из мемберов не понимает, почему ты так взбеленилась. Однако, Тедди немедленно поднимается. — Парни подъем! — все неспешно поднимаются, а Барби в растерянности продолжает стоять посреди комнаты. — Малышка, что происходит? — Донхэ высовывает нос из кухни. Ты медленно подходишь к Барби. — Босс, ну вы чего, это торт, я сам его принес… — лопочет Донха. — Что это? — внезапно спрашивает Шуга, где-то над твоим ухом, указывая пальцем на бордовую кляксу, с которой уже начинает капать темно-коричневая жидкость. — Что? Где?! — Барби неловко проводит рукой по коробке, в попытке понять, что привлекло внимание Юнги. И на его ладони остается темный кровавый след. — Ооо! Фууу! Что это?! — он брезгливо отшвыривает коробку. И та с мерзким шлепком падает на пол, заливая всё вокруг красной жидкостью и оголяя своё содержимое… Барби в шоке смотрит на тебя, а Шуга отшатывается в отвращении, вторя всеобщему вздоху ужаса. На полу в гостинной в луже крови лежит рваная коробка и печень… человеческая.