Поворот, или Пока ты спал

*** Первым же порывом стало вскочить, однако осуществить его было попросту невозможно – кровать и так была не самой широкой, а Ильве лежал у стены, к тому же плотно завернувшись в одеяло, как гусеница в кокон. Вторым побуждением было спихнуть нахала к чертовой матери, он к себе в постель никого не приглашал и сюрприза, мягко скажем, не оценил. Однако к этому моменту шок уже немного схлынул и включилась мыслительная деятельность, поэтому пихаться Ильве тоже не стал, - это же не кошка, а бандит из леса, сколько лет живет войной, нападениями и разборками с преследователями, так что кто его знает, какие рефлексы у него спросонья сработают, хотя оружие «белка» вроде бы снял и отложил. Потом парень окончательно осознал последнее обстоятельство, а заодно и то, что тот спит в одежде, – Гроностай вытянулся спиной к нему на самом краешке кровати поверх довольно плотного покрывала, которое Ильве не стал снимать ввиду того, что в комнате было довольно-таки холодно. Парень притих, пытаясь осмыслить ситуацию, и только здесь до него наконец дошло, откуда Гроностай мог взять для него свободную комнату с приличной кроватью, если та эльфка прямо сказала, что таковых в замке не имеется, - скоя*таэль всего лишь отвел его в ту, которую занимал сам. Ильве покусал губы, затрудняясь так, с ходу, определить, как ему к этому всему следует относиться. С одной стороны, он скоя*таэлей в принципе знать не желал, это они свалились ему на голову карой небесной, второй раз обрушивая с таким трудом налаженную жизнь. С другой, обходиться с ним могли куда жестче, - этого объяснять молодому эльфу не надо было, - а не уговаривать покушать и лечь отдохнуть, укутывая в теплое одеялко. Ну и в-третьих, чего ему делать-то сейчас? Ильве полежал еще немного, подумал и все же начал аккуратно выбираться из кровати, потихоньку сползая вниз к изножью. - Ильве? – разумеется, старший эльф тоже проснулся, почувствовав движение рядом, и приподнялся, оборачиваясь. - Мне нужно, - прошипел парень, сердито сверкнув глазами: вот уж о таких вещах он лет с пяти ни перед кем не отчитывался. И запнулся, внезапно вспомнив и о том, что он несколько раздет, и о том, что без посторонней помощи до уборной не доползет из-за проклятой неудобной лестницы. Парень зло уставился на скоя*таэля: тоже мне, нашелся эльфийский принц из темного леса, вот ему обязательно в башню было забираться? - А, конечно, - только и сказал Гроностай, поднимаясь с постели. Пошарив по полу, он натянул сапоги, зажег свечу на окне и вышел, махнув рукой в угол. – Ваза там. Ильве раздраженно посверлил взглядом закрывшуюся за мужчиной дверь и коротко выдохнул: ощущаемая им неловкость бесила и удручала, отчего в нем боролись два противоречивых чувства – желание высказать скоя*таэлю что-нибудь гадкое и едкое относительно его непрошенной заботы в отношении препорученного ему поднадзорного даже в столь интимных вещах, и смущенная признательность за его щепетильную деликатность. Поди ж ты, сколько бы и почему эта великородная «белка» ни бегал по лесам, но редкого для нынешних времен благородства не растерял! Правда, этот крохотный росток симпатии к собственному надзирателю Ильве так же нервировал и раздражал, потому лишь стыд за свою постоянную необдуманную вспыльчивость, особенно выделяющуюся на фоне доброжелательного спокойствия скоя*таэля, помог взять себя в руки. Парень наконец исполнил насущные требования организма, и возвращения старшего эльфа дожидался уже в кровати на своем прежнем месте. Гроностай погасил свечу, но отчего-то медлил, и его заминка наоборот подстегнула Ильве. - Ложитесь, - весьма сдержанно обратился он к скоя*таэлю, - ложитесь по-нормальному. Холодно же так спать. Если такое предложение и удивило Гроностая, то он этого никак не выдал. - Ничего, - в полумраке его толком видно не было, однако по голосу чувствовалось, что эльф улыбается. – Я не хотел и не хочу тебя стеснять. Ильве нахмурился, а осознав, что его, скорее всего, не видно, пренебрежительно фыркнул: - Сейчас это звучит глупо! – заявил парень с присущим ему упрямством. В самом деле, седой уже вторую ночь с ним возится неотступно и нуждается в отдыхе не меньше, а было бы ему куда лечь – наверное, там и пристроился бы сразу, так что теперь-то уж чего мешкает? - Обещаю не домогаться вашей чести! – ядовито выдал медик, прежде чем успел прикусить язык, однако его колкость как всегда возымела обратный эффект. Ни капли не разозленный Гроностай негромко рассмеялся в темноте, затем все же присел на постель, стягивая обувь, снял и отбросил на стул пояс и куртку: - Ты все-таки обиделся на слова Ярлиссы! – Ильве различал лишь его силуэт, какие-то общие штрихи и укоризненную нотку в тоне. – Зря. Просто она не старше тебя и ее кровь еще горяча, вскипает каждый раз, как ее что-то заденет... Она переживает за Иорвета, как и мы все, но выражает это более пылко. Ильве благоразумно не стал комментировать подобное сомнительное обоснование чужого хамства и грубости. Он пожал плечами, подвинулся и сухо обронил, отворачиваясь к стене: - Его состояние стабильное, а я пообещал сделать все возможное, чтобы ваш главарь встал на ноги, - настроение резко испортилось, и медик уже жалел о своем щедром предложении. Он из-за таких переживающих к палачу попал за здорово живешь, репутация начисто угроблена, так чего ему беспокоиться, холодно ли его конвоиру, где и как ему спится. Если такие мысли посещают, то впору опасаться за собственную психику и поискать у себя другие симптомы известного Тридамского синдрома заложника, пока рассудок еще функционирует здраво! - Спасибо, - серьезно отозвался Гроностай, не подозревая какие сомнения кипят в это мгновение в его подопечном. – Твои знания и умения дорогого стоят, тебе есть чем гордиться! Ильве не сплюнул в сердцах только потому, что было некуда, - вроде бы банальная вежливость, а слышать все равно приятно. Не намереваясь дальше поддерживать беседу, он что-то буркнул под нос неразборчивое, досадуя на себя: кажется, признаки заболевания все-таки налицо. Тем временем скоя*таэль почти невесомым движением улегся рядом под общее одеяло и дополнительно укрыл их обоих сверху покрывалом, мило пожелав соседу по кровати доброй ночи. Судя по дыханию, Гроностай почти сразу заснул, а вот у Ильве не получилось так же легко погрузиться обратно в сон. Мысли клубились и множились, порой, как это часто бывает в подобном пограничном дремотном состоянии, мало сочетаясь между собой. Так, сравнение с психической любительницей татуировок ему категорически не понравилось, особенно в том ключе, что, дескать, детишки вы еще, толком вести себя не научились. Нет, конечно, не совсем такой смысл вкладывал седой эльф в свои слова, но Ильве никоим образом не считал возраст оправданием для оскорблений, не говоря уж о том, что иным детишкам испытаний доставалось куда поболее, чем высокородным старцам за всю их долгую жизнь! Хотя… вот сейчас он точно несправедлив к своему доброму надзирателю, не стоит зря кидаться в крайности. Гроностай ведь не то что не старик, седой эльф – в принципе нонсенс! Значит, было в его жизни что-то такое, что отпечаталось не только на душе, но и отразилось на внешности. По косичке видно, что волосы у скоя*таэля когда-то были иссиня-черные, да и их длина, вполне возможно, не дань моде или удобству, а традиционный знак траура, - что-то такое из древней истории Ильве читать доводилось… Зато знать, что там была за трагедия, эльфу совсем не хотелось, - ему своих бед хватает за глаза и за уши. Как говорится, кому нынче легко? И все-таки хорошо, что Роше приставил к нему кого-то адекватного, с кем-нибудь из «очаровательных» дам, с коими довелось пообщаться с утра, они вряд ли смогли бы взаимодействовать сколько-нибудь мирно! Возможно, то, что Ильве наконец заснул на такой в общем-то позитивной ноте, косвенно стало причиной еще одной неловкой ситуации. Побудку им устроили внезапную и неожиданно раннюю, - серый утренний свет едва-едва пробился сквозь мутное стекло узкого оконца, как в дверь яростно заколотили, а потом вовсе бесцеремонно ее распахнули. - Что? – дернулся Гроностай, разжимая руки и разворачиваясь в сторону перевозбужденного вторженца. - А… ээээ… ооо! – красноречиво выдал вломившийся в комнату эльф, уставившись круглыми глазами на сонного, дезориентированного медика, хлопающего ресницами в объятиях бригадира. Должно быть, ночью они прижались друг к другу для сохранения тепла, поэтому и оказались невольно застигнутыми в весьма двусмысленном положении, причем плохо соображающий со сна Ильве даже не попытался отстраниться или как-то возмутиться этим фактом. Тем более, что Гроностай очень быстро поднялся, прежде чем заспанный парень успел заподозрить что-то неладное, и обратился к скоя*таэлю: - Что случилось, Ирдис? - Этого, - спохватываясь, кивнул означенный Ирдис на выпутывающегося из одеяла хмурого медика, - Роше срочно требует. Вроде бы Иорвет пришел в себя! - Сейчас будем. - Иду, иду… Одновременно подтвердили гонцу оба эльфа, отчего тот выдал многозначительное «кхем!», с азартным любопытством таращась на отнюдь не торопившегося вскакивать доктора, который в данный момент невозмутимо поправил сползшую на плечо рубашку и завязывал тесемки на вороте. - Передай, что мы сейчас придем, - с нажимом повторил неодобрительно нахмурившийся Гроностай. - А? Да… - после того как старший скоя*таэль его одернул, Ирдис наконец опомнился и вымелся из чужой комнаты, позволив закрыть за собой дверь. Правда, при этом на лице у него было написано сложнопередаваемое выражение, как будто беднягу что-то неистово распирало изнутри, но он не совсем понимал, что это и как так могло получиться.