[Иван Подковов]
Шёл декабрь месяц, недавно было начата политика о деэквестрификации всей республики, что было написано в газетах. Только вчера сменили «Северную Эквестрию» на «Северяну», моя матушка этому обрадовалась, а я отнёсся с лёгким подозрением, ведь теперь всё делается совершенно наоборот политике Эквестрии, что очень странно. «Но, может, это к лучшему?» — подумал я, занимаясь своей обычной работой. Алексей Крупов подметал пол за посетителями, ведь ему за это платят. Моя сестра, как обычно, что-то записывала. — Я давно хотел попросить… — начал что-то говорить Крупов. «И что ему надо? Едой платить не буду», — пронеслась у меня мысль. — Можешь научить меня читать, Света? — попросил он у моей сестры. — Чего? — произнес я, выплюнув гвоздодёр на пол. — Я просто читать не умею, а кто меня здесь бесплатно научит? — ответил он. — Я согласна, — сказала моя сестра. А возразить ей нельзя, ведь ей уже, как полгода четырнадцать лет, ладно, не моё дело. «Если хочет шутник читать, то пусть читает», — пронеслась у меня мысль. Так Алексей Крупов по вечерам стал учиться читать и писать. — А про меня никто не забыл? — сказал пациент, про которого все забыли. — Сейчас, только подковы подходящего размера найду, — ответил я ему.*** [Автор, Верховный Совет]
Сегодня здесь присутствовала целая комиссия, которой поручили создать флаг Северянской Советской Республики. Неважно, кто в ней находился, но сумма для его создания была выделена не скромная. — Представляю, вам флаг Республики, — сказала кобылка, и сняла зубами покрывало с картины. За ним находилось изображение клубничного цвета, имеющее, обрамленный ободок золотого, — венок из невиданной уже годами пшеницы. У истока его половин — желтый круг с небольшими зубьями сверху и снизу, а в его центре — три алых гобелена со знаками видов пони — земных, пегасов и единорогов, символ уже несуществующей Эквестрийской Коммунистической Партии. Между колосьями пшеницы — скрещенные подкова и молот, символ мирового пролетариата, над ними — очертания жёлтой пятиконечной звезды. — А что здесь забыл символ Кашинцев? — спросила председатель. — А хотя, что-нибудь придумаем. — Почему звезда не восьмиконечная? — спросил глава НЛП, — а хотя, возможно, пять концов означает земнопони, имеющего всего четыре копыта и голову. — А что такое по боками расположено? Мифологическое растение? — спросил неизвестный пони. — Эй, вы, критики, мы неделю обсуждали, как он должен выглядеть, берите то, что есть или платите ещё! — сказала земнопонька. — Берите то, что есть, товарищи, денег в казне нет, — сказал министр экономики Спайк Шпигель. — Как «нет»? — спросила Альтидия. — Налогов нет, содержание нескольких медицинских учреждений, содержание оружейного завода в Сталлионграде, сталелитейного завода в Петерсхуфе, предприятия «Восход» в Ставропоне, вся казна, накопленная годами царской власти, отсутствует, — ответил по серьёзности Шпигель. — У нас, что ли, остались только битсы? — спросил неожиданно Ратибор. — Где вы их берёте? — спросила Альтидия. — Собираем с помощью фондов, — ответил Ратибор, а потом их начал вспоминать вслух: — Фонд защиты Северяны, Фонд охраны северной границы; Петерсхуфский культурный фонд; фонд защиты леса города Заятск; фонд поддержки бездомных; другие я не буду называть. По всему выше сказанному, нам деньги дают добровольно, а потом при помощи Верховного Совета или другими способами решаем проблемы, при этом оставаясь в плюсе. — Спасибо, товарищ Светославич, начну проработать такой же план по собиранию денег с граждан, — сказал Спайк Шпигель, назвав главу НЛП товарищем, что довольно редко можно услышать в адрес Ратибора, а тем более от министра экономики хоть кому-то. — Ладно, на чём мы остановились, как думаете, отмечать ли нам День Согревающего Очага? — спросила Альтидия. — Денег нет, поэтому не будем, — ответил точно Шпигель. — Можно идти? — спросила художница, о которой уже забыли. — Можешь, — ответила Альтидия, а затем художники, скача, выбежали из сумасшедшего зала. — Знаете, давайте отменим этот праздник? Как мы, северяне, можем праздновать то, как гармонические оккупанты объединились против их врагов? Почти год назад наш народ, несмотря на некоторые расовые противоречия, смог свергнуть власть общего врага? Посмеем ли мы заставить забыть потомков об этой дате? — выдал ещё одну речь Ратибор. — Хорошо, а теперь схожу, пожалуй, к Ночной Матери, — сказала Револьтсова. «Зачем?» — подумало большинство Верховного Совета, но потом вспомнили, что это Альтидия и ей всё можно.*** [Автор, тем временем у Ночной Матери]
Прошло достаточно времени, чтобы прибраться у старого собора, он был весь окружён строительными лесами, где разные пони что-то делали: где-то молотком гвозди забивали, где-то чёрной краской красили. Ночная Мать, которая до сих пор носила плащ, смотрела на чертежи, не обращая внимания на идущий снег. — Здравствуйте, добрая и величайшая лидер, основавшая Северянскую Лунную церковь, — сказал подошедший пони в полосатой одежде. — Э-э, а вы кто такой? — спросила повернувшаяся матриарх. — Имя моё неважно, я пришёл передать в собственность луноверам от погибшего товарища Кобылинка, он хотел построить аппарат, который помог бы долететь до Луны, чтобы вытащить с неё саму Лунную Пони, поэтому его труды передаю Вам, — сказал он и с седельной сумки, которую он где-то раздобыл по дороге, достал старую книжицу, которая за годы в земле приобрела не очень хороший вид. — Кобылинка? Эй, вы, кто-нибудь помнит Кобылинка? — крикнула она другим луноверам. Началась минутная пауза, а затем жеребец на куполе крикнул: — Это он нас спас от гвардейцев в 1091 году! — Точно, да благослови твою жертву Лунная Пони! И тебя, добрый жеребец. А ещё где ты таким культурным стал? — сказала она. — В Азкабане любой может стать культурным, ведь общались мы с грифонами, а ещё какой сейчас день по календарю? — спросил он. — Сейчас тринадцатое января тысяча девяносто девятого года по общему календарю, по нашему — девятьсот девяносто пятого года, — ответила точно Ночная Мать. — Эй, вы, лунные культисты, вам эту крепость даровали сами коммунисты? А вы ещё жалуетесь на то, что вас никто не поддерживает, — сказал подошедший грифон, которого зовут Август. — Чего вам здесь надо, грифон? — спросила матриарх. — Сказать, что сейчас двадцатое января двести девяносто первого года от того, как был получен идол Борея, — сказал епископ. — Эй, как у вас вышло, что на семь дней календарь у вас отличаеться? — спросила матриарх. — Легко, сколько у вас дней в году? — спросил грифон. — Триста шестьдесят пять и один день в феврале раз в четыре года, под названием Стар Свирловский, — сказала Ночная Мать. — У нас есть этот день и называется Гроверским днём, расчёт которого долго рассказывать, но мы убираем три дня этих Гроверских дня из четырёхсот лет, и я без понятия, почему именно семь дней разницы, видимо, сами грифоны запутались во всех расчётах, чтобы не жить по солнечному календарю, — ответил Адольф. Тем временем пришла Альтидия, которая вместе с одним жеребцом не понимала, что говорят те верующие, но ясно одно — жеребец по-быстрому ушёл от неадекватов. — Можете мне рассказать, о чём вы говорите? — спросила председатель. Спустя час все что-то поняли, а Альтидия сказала: — Давайте ведём новый календарь. Глаза религиозных лидеров расширились от неожиданности. — Берём дату от революции, которая, я как поняла, происходит в ночь с тридцать первого декабря по первое января по грифоньему календарю. А года берём с Лунного, чтобы показать миру, что мы не Эквестрия, — продолжила Альтидия. — Э-э-э-э, — раскрыла рот Ночная Мать, а епископ клюв. — По всем конечностям, что у нас есть, вы согласны? — спросила Альтидия. — Годы, да, — сказала матриарх. — Дни, да, — сказал Адольф. — Ладно, я пошла введу этот пункт в рамках деэквстрификации, — сказала Альтидия и пошла от верующих. — По воде с солью? — спросил грифон. — Согласна, — ответила пони в плаще.*** [Автор, где-то в Троттингеме]
На улице данного города шёл снег и было спокойно, было куча разрушенных домов, разрушенных в бомбардировках во время освободительной войны. Но именно здесь торговал Михаил Зубенко сосисками из пони, конечно, мало кто обратил внимания на пропажу некоторых жителей, но местные горожане с радостью покупали такой экзотический продукт. — Покупайте наш неизвестный продукт, вкусно и полезно! — крикнул один из мясоторговцев, зовя пони на покупку. — Эй, вы, — сказали подошедшие гвардейцы, и в этот момент Зубенко подумал, что ему конец, но… — Можете нам продать по одной, а то местные кексы не вкусные? — сказал уже второй гвардеец. — Сколько? — задал вопрос непонимающий их Зубенко. — По две штуки на каждого из нас, я плачу, — сказал третий гвардеец и положил гору битсов. — Берите, — ответил Михаил и положил сосиски, сложенные аккуратно в газету, перед гвардейцами, а затем каждый из них взял, как мог, то есть один взял в зубы, другой — в крылья и начал покусывать их, а третий с помощью рога их аккуратно ел. — Ну, тупые эти селестийцы, здешний рынок будет мой, — прошептал Зубенко.*** [Иван Подковов, спустя неделю]
Я, как обычно, пошёл слушать газеты, а там такое… — Граждане и гражданки Северянской Советской Республики, в рамках деэквестрификации мы меняем старый солнечный календарь на новый календарь, который был назван «После изгнания Луны» (ПИЛ), сегодня у нас наступило двадцать седьмое декабря девятьсот девяносто пятого года, в ночь между тридцать первым декабря и первого января будет девятьсот шестой год, — прочитала наша Анастасия и уже ничему не удивилась, а потом продолжила, стерев копытом пот с лица: — Также День Согревающего Очага, как пережиток старой власти, отменяется, ведь этот праздник оскорбляет нас, ведь в этот день объединились наши враги, которые оккупировали нашу родину более триста лет назад. «Интересно, кто мог себе позволить тратиться на этот праздник ранее?», — подумал я, а потом отдохнувшая Анастасия начала читать другую газету. В газете «Новая Звезда» написали пособие о том, как разобраться в новом календаре, хоть на этом им спасибо, а не повторение другими словами из прошлой газеты. А далее я прослушал сами газеты, где ещё упоминался в скорой смена флага из-за того, что СЭСР уже нет, но это уже слишком нормальная новость. А затем что было? Пошёл домой, то есть, на работу.*** [Алексей Крупов]
Шли недели, как я работаю в этой подковной, недавно попросил у сестры начальника, который моложе меня, научить меня читать. И вот я уже мог написать и прочитать своё имя, что не всем дано. — А ну, вставай, подметать надо, — сказал пришедший Иван Подковов. Пришлось встать и взять метлу в зубы, чтобы подмести за начальством. А далее приходили клиенты, а товарищ Подковов очень быстро менял подковы, что было, по сути, поразительно. Ведь за несколько секунд он умудрялся снять все четыре старые подковы, а затем определить размер и быстро приколотить новые. Но сам он, видимо, это уже просто не замечал, ведь стало его обычным делом. И так бы продолжался этот обычный день, где обсуждали смену календаря, где я узнал, что сейчас 995 год после изгнания Луны. Странные времена пошли. А потом пришёл он…[Сергей Нотов]
Прошёл уже почти год с войны, а подковы надо бы поменять, а ещё за бесплатно, ведь государство о нас заботится, особенно о тех, кто погодой управляет, даже час отдыха дали, вместе с талоном на время. А так подковы меняют пони сами, ведь платить огромные деньги за процесс мало кто мог себе позволить, в основном, элита бывшего СЭЦ, но у профессионала надо хоть раз в несколько лет побывать, а то подковы купить негде, а там ещё и выдадут по размеру. И вот, стою я сейчас у подковной семьи Подковывых, то есть, там находится один мой сослуживец с дивизии главрога. Когда очередь дошла до меня я пошёл внутрь и произнёс: — Здравствуйте! А затем увидел другую знакомую морду, самого товарища Крупова. — Сергей, я рад тебя видеть, освободи меня от товарища Ивана, — сказал он шутливым тоном, и я заметил, что он подметает пол. «Серьёзно?» — подумал я и пошёл дальше. И там я увидел знакомого зелёного жеребца. — Садись на кушетку, — сказал он. Я это сделал, а потом он вколол что-то мне в копыта, а затем снял подкову, что не успел моргнуть, а когда моргнул, то увидел уже новые подковы на копытах. А боли я вообще не почувствовал, что является частым явлением, если самому попробовать. — Эй, ты меня хотя бы вспомнил? — спросил я. — Певец с фронта? — спросил он. — Да! — ответил я. — Ой, что-то даже не заметил, но иди уже, а то нужно следующего обслужить, — сказал он, а затем крикнул: — Следующий! — Алексей, если что, может, на улице поговорим, — сказал я. — Хорошо, — сказал он, а затем мы оба вышли. А на улице шёл снег, ничего за год не поменялась. — О чём ты хотел поговорить? — спросил он. — Знаешь, сегодня с пегасами обсудили из-за утраты праздника Дня Горящего Очага, начать дарить подарки именно в день революции, — ответил я. — Дарить подарки кому? И на что? — спросил он. — Дари знакомым, — сказал я и полетел от него.*** [Рыжий]
Нахожусь в Петерсхуфе, где содержу медвежучков, которые уже подросли за полгода, пришлось учить их командам, а сейчас на мы находимся где-то чуть севернее города, рядом с Прекрасными Садами. Первым делом я бросил палку, крикнув затем: — Аппорт! Рой монстриков побежал за ней в лес, а притащили все по одной палке, а двое — целое дерево смогли к моим переднем ногам положить. — Худой и Толстый, положите дрова в телегу, будем здание МВД топить, — приказал я подчинённым, которые начали складывать хворост в телегу. Следующим моим занятием было начертания ножом морды грифона на каком-то дереве, когда закончил, то крикнул: — Атакуйте! Они быстро поскакали к дереву, сделав захват тела, окружив его и полностью, уронив на землю вниз рисунком. — Идеально! — крикнул я, а затем поднял из телеги ящик рыбы и уронил на землю, а медвежуки начали её есть, это была награда за выполнение тренировки или просто обед, чтобы они нас так же не скушали.*** [Светлана Подковова]
Не Светлана, а Света, глупая смена персонажа в тексте, ой, ломание четвёртой стены, простите меня за это. После одного посетителя, названного Сергей Нотов, его имя пришлось записать в огромный отчёт, где уже записано очень много пони, что ведётся уже четвёртая книга, которые надо хранить где-то пять лет по странным законам, придуманными бывшим министром труда. Кажется, я о чём-то забыла? Точно, после него Алексей рассказал странную идею на счёт праздника, хотя он плохо к ней относился, но, может, её хоть как-то исполнить?*** [Автор, спустя четыре дня в Сталлионграде]
Верховный Совет ушёл в отпуск. КПСЭ или уже КПС просто где-то праздновали первый год от захвата власти. Говорят, что Нестор Лунин где-то летает на стальном небоходе, а председатель Альтидия Револьтсова положила искусственные железные цветы в мавзолее. Спайк Шпигель что-то редактировал в плане и перепроверял расчёты. Ратибор Светославич где-то читал речь о том, что это год был тяжёлым, но следующий будет лучше прошедшего, даже кто-то запомнил одну из речей. — Дорогие северяне, этот год был очень трудный и я знаю, что следующие годы тоже будут такими же тяжёлыми, но мы сделаем всё возможное, чтобы улучшить жизнь. Ведь кровавые копыта рогокрылов больше не будут топтать нашу землю, убивая нас, поэтому мы — республика, над которой не восходит Солнце, и оно никогда не взойдёт, чтобы дети и внуки не видели всего ужаса света, не знали голода и прочего. Жаль, что пришли послушать речь лишь пара-тройка земнопони. А Виктор Аллард просто устроил день спокойствия, где-нибудь в своём кабинете, просто он сам предлагал устроить революцию по грифоньему календарю в этот день, чтобы прошлую власть запутать и они ждали ещё целых девять дней. Некоторые коммунисты в дальнейшем будут думать, что он там раздумывал план о возвращении на родину в Аквелию, а другие вообще утверждали, что слышали мелодию «Рильезы» на граммофоне. Посольство республики грифонов просто посетило местную борейскую церковь, где чуть не подрались с Августом, являющимися, по сути, представителем самого архонта Борея, который напрямую подчиняется императору, что, по сути, делает их врагами. Но драки избежали чудом, ведь вмешалась сама Ночная Мать, сказавшая своим луноверам: — Смотрите, наша мученица, сама Лунная Пони, сегодня дарует нам пищу. Поэтому грифоны быстро разошлись, боясь быть съеденными голодными пони. А так все жители последовали примеру правительства и тоже отдыхали, ведь не каждый же день выходной.*** [Иван Подковов]
Прошёл почти год с того, как была свергнута царская власть, за это время я побывал на войне, поработал целых четырнадцать часов в день, проголосовал на выборах, побывал на двух странных похоронах, вступил в «Детей Звёзд». И, как говорил старик Анатолий, «Этот год мы не забудем никогда». Ладно, сегодня написали в газете, что выходной, как и завтра, поэтому просто читаю, сидя за столом, практически запрещённую книгу — «Сказку о принцессе-королеве, о её сыне-грифоне» и так далее под авторством Александра Хлопушкина. — Я там был, грифона бил, и усы лишь отрастил, — дочитал я вслух последние строки в книжке, а затем посмотрел на комнату. Комната была украшена мишурой из золота и серебра. — Эй, что вы собрались праздновать? — спросил я, ведь уже несколько лет данная мишура пылилась. — Что «что»? Революцию! — ответила сестра. — А что праздновать-то? Деньги есть, потратить только их некуда, из еды только рыба, а ещё работа, время которой меняется раз в несколько месяцев и, возможно, введут, что я должен работать шестнадцать часов в сутки, — сказал я, вспоминая всё худшее при коммунистах. — Значит, то, что ещё не наступило, — ответила она. — Ладно, матушка-то знает? — задал я данный вопрос. — Да, да, а ещё будет сидеть Сергей Нотов, Алексей выпросил, — сказала она. — Ладно, только не пить селестинку, если принесут, лучше на сено обменяйте, а так, если что, зовите, — сказал я. Так прошло ещё несколько часов, где-то в Солнцеграде Селестия отпустила Солнце, а меня в моём же доме позвали за стол, а за столом была только рыба, от вида которой уже спустя столько времени нас не тошнит. Первой после еды ушла матушка, которая не хотела сидеть рядом с пегасом, являющимся тёзкой моего отца, и с пони из Крупочкино, ведь там странные пони обитают. Ну, у меня семья всегда за земнопони, если честно, я же чистокровный земнопони, среди многих поколений не было единорогов и пегасов. Поэтому я тоже собирался уходить, когда доем рыбу, но Сергей Нотов доел раньше… — Жеребцы и молодая кобылка, я могу вам спеть куплет из гимна, который было решено отменить, — предложил он и, не дожидаясь нашего ответа, он начал петь: —Знаем мы точно, очень скоро Начнём отменять каждый приказ — От льда до Каменного моря, Принесём волю даже на Гоаказ! Уничтожим всех магов богатых, Покончили с подставным царём, Мы погубим гвардейцев проклятых, С аликорном на битву – вперёд!
— Знаете, эти строки решили убрать, ведь некоторым не понравились, что избавились от царя, другим, — что придётся погибать в горах, третьи хотели убрать из-за огромности, — сказал Сергей, когда допел. — Жаль, а мне понравилась, — сказала Светлана. — А ещё я мог спеть «Ночь Свободы», но некоторые строчки критикуют власть, а ещё Рэд Хэйр запретил, но знаете, я принёс вам подушки, лучше не спрашивайте, откуда перья в них, чтобы крепче спали, — сказал пегас и достал из мешка три маленькие подушки. Так нам отдали три подушки, а сам он с нами попрощался, сказав следующее: — Спасибо за ужин, но пойду, ведь нужно ещё к некоторым зайти, подушки подарить. — Ладно, я пойду тоже, — произнёс я, уходя от стола. — А как же праздник? — спросила Света. — За год, прошедший от декабрьской революции я повидал многое, и это праздновать? — сказал я, а затем начал вспоминать и хорошие вещи, произошедшие после революции: покупка за дешёвую цену подзорной трубы; сокращение рабочего дня до восьми часов; знакомство с грифоном; и первые выборы, став одним из первых, кто среди пони голосовал; победу в войне, где мы заставили саму Селестию подписать мир; и встреча с самим Ратибором Светославичем, и другие мелочи жизни. — Кажется, он вспоминает, что происходит, — отвлёк меня от воспоминаний Алексей. — Ладно, прослежу за вами, чтобы дел не натворили, — сказал я им. А затем, практически против моей воли, как-то отпраздновали, вспоминая армейские шутки и антиселестийские анекдоты. А про подарки автор не смог придумать, поэтому пускайте титры.*** [Историческая Справка]
Календарь ПИЛ («После изгнания Луны») — календарь, придуманный Альтидией Револьтсовой в рамках деэквестрификации, который был рассчитан на удобство и лёгкость в использовании. Дата Декабрьской Революции — 31 декабря по ПИЛу. Прекрасные Сады — они посажены севернее Санкт-Петерсхуфа и восточнее Ставрополя. В основном здесь растут деревья, кустарники и цветы из разных стран, но долгая зима практически уничтожила половину растений в саду.