Змеиный Народ

      Брак между тремя людьми непросто, а иногда настолько неудобен, что причиняет боль всем его участникам. Но все же Итцмали каким-то образом удалось уговорить меня на эту авантюру. Издав шипящий вздох, я занял место в тени, у колонны, и приготовился ждать. Согласно плану моей помощницы (или правильнее теперь было назвать её соправительницей?) она сама должна была поговорить с Катей. Объяснить «нашу» идею, которая более, чем девяносто процентов принадлежала ей. Это было так по-скотски — прятаться за чужой спиной, но если честно... мне не хватило бы слов, чтобы убедить Катю согласиться. Я сам-то всё ещё сомневался.       Да, Великий Змей обрёк нас троих на вечность вместе, но в его интерпретации это был в первую очередь социальный эксперимент, порождённый моей нерешительностью. Метанием между двумя девушками — человеческой и змеиной. Космическая сущность увидела в этом новый путь, по которому нам троим предстояло пройти. Поэтому он связал нас всех вместе, решив что именно больше всего подходим на роль поводырей для его народа. Но именно этой ролью наше участие в его грандиозном плане и было ограничено. Он не требовал от нас заключать какие-то союзы. Скорее всего, змеебогу до этого вообще никакого дела не было.       А значит, идея тройного браке принадлежала, в первую очередь, Итцмали. Я же просто позволил ей себя уговорить. И Катя поняла бы это в приватном разговоре. И не согласилась бы. Поэтому, позволить змейке сделать всё самой было лучшим решением.       Правда я не был уверен — желаю ли ей успеха? Ведь в этом случае между нами тремя всё изменится. И станет только сложнее. Вопреки фантазиям задротов, упарывающихся по различным аниме-гаремникам. Мечтающие о нескольких девушках инфантилы, большинство из которых даже в серьезных отношениях с одной-то девушкой ни разу не были, даже не представляют себе масштаба тех проблем, с которыми им пришлось бы столкнуться если бы их мечты осуществились. Даже отношения между двумя людьми (или не людьми, в нашем случае) — это, в первую очередь, серьезная работа по преодолению конфликтов и притиранию характеров. В тройственных отношениях же работы будет в три раза больше. Потому что прорабатывать приходится не одну, а сразу три линии. И по-нормальному — непрерывно, а не в стиле: «Герой помогает девушке и она теперь навечно его». Нет, в жизни это так не работает.       Плюс ко всему девушки сами по себе довольно сложные создания. Сложнее парней — так уже сложилось исторически. А может и эволюционно. Вот взять хотя бы Итцмали. Мы провели с ней бок о бок десять тысяч лет активного существования. Активного в том смысле, что ни один из нас не впадал в спячку и бодрствовал на протяжении всех ста веков. Уж казалось бы, за столь чудовищное количество времени можно было бы узнать друг друга полностью, но... кажется я только сейчас начинаю по-настоящему узнавать, что скрывалось за маской язвительности и пассивной агрессию, которую хитрая змейка ловко вуалировала за внешней покорностью.       Или Катя. Прежде я бы и подумать не мог, что она способна не только преодолеть свой страх перед чешуйчатыми, но и согласиться на сосуществование с Итцмали, которая претендует на её парня. Нет, конечно она действовала под влиянием эмоций и всё же... любая другая, на её месте, скорее всего послала бы нас обоих куда подальше. Но она здесь, с нами, В Валузии — так далеко от всего, что когда-либо знала... Её самоотверженности можно только завидовать, а преданностью — восхищаться. Она бриллиант, сама мысль о владении которым кажется кощунством. А я позволяя Итцмали сделать ей столь непристойное предложение.       Зачем? Почему? Из-за неспособности выбрать? Отчасти — да. Я бы не смог — теперь уже точно нет. Великий Змей запер меня внутри этого конфликта противоречий без возможности разрешить его. Но это лишь половина правды. Другая же состоит в том,что моя змеиная сущность не может не осознавать преимуществ тройного брака. Поэтому я и позволил Итцмали уговорить себя. Это укрепит позиции Кати, а как следствие и людей, избранных для того, чтобы однажды в будущем стать привилегированной кастой.       Между тем действие достигло своей кульминации. Итцмали достигла той части внутренних покоев, которая была отведена Кате. Что сказать, обставила она свой будуар с максимально возможной для Валузии роскошью. Всё здесь — начиная от драпировок на стенах, и заканчивая мебелью буквально кричало о богатстве хозяйки. Только самые лучшие ткани, только редчайшие породы дерева. А уж сколько украшений из золота, серебра и самоцветных каменьев лежало в её сундуках знал, наверное, только Великий.       Выросшая в бедности Катя с детства имела вкус к деньгам, потому и свернула на кривую дорожку едва достигнув совершеннолетия. Стала зарабатывать, танцуя на шесте. Считала, что это будут лёгкие деньги, ведь все что надо — красиво двигаться. Ничего сложного для девушки, обладающей природной пластикой и грацией. Но всё оказалось куда мрачнее. Такие минусы обратной стороны стриптиза, как домогательства, постоянное осуждение со стороны общества и даже самых близких и развившееся на почве острой тревоги пристрастие к алкоголю, перевесили доход в сто тысяч в месяц. Катя ушла из стрипа, но...       Кто знает, как долго бы она продержалась, не случись вся эта история со змеиным народом? Никаких других навыков у неё не было, да и нет до сих пор, а за учёбу как-то платить надо. Работа же официанткой или кем-то в этом роде не вариант — слишком мало платят. Деньги они ведь как наркотик, и человек, единожды распробовавший их вкус, будет стремиться к обладанию ими. И её будуар — прямое тому доказательство. Благо теперь у неё по крайней мере есть возможность воплотить все свои фантазии в жизнь.       Появление Итцмали не осталось незамеченным. Более того — Катя засекла её ещё когда она только вошла в спальню, но не повернулась в её сторону. Даже глаз от зеркала не отвела, упрямо продолжая расчёсывать свои платиновые волосы. Отказ встретиться взглядом со змеедевой чётко свидетельствовал о её нежелании разговаривать, однако Итцмали даже не подумала отступать. Скрестив руки на груди она спокойно встала за спиной у подруги, ожидая — пока та не выдержит и не заговорит с ней.       — Ну и? — спросила наконец Катя, нарушив таки молчание. — О чём же столь важном ты пришла сообщить мне в этот час?       — Полагаю, Сатхаса предупредил тебя о моём визите, — Итцмали встала вплотную к ней и я смог увидеть отражение обеих девушек в зеркале. Блондинка и змейка с женскими формами, в белоснежных тогах. Разные, как день и ночь. Разные днём и ночью.       Итцмали нравилось, когда её целуют медленно и нежно, исследуя языком. Нравилось, когда я нежно прикасался, заставляя выгибаться под моими руками так, как не смогла бы наверное даже кошка. Катя, в то же время, далеко не так послушна. Она отдаёт ровно столько же, сколько и получает. И никогда не остаётся в долгу — царапает, кусает и целует в ответ — сильно и быстро. Часто именно Катя берет на себя инициативу, прижимая к ложу и вдавливая плоские человеческие зубы в уязвимое змеиное горло. Когда мы вдвоём, я буквально теряюсь в телесности, забывая обо всём, кроме её имени. Так было всегда. И ни превращение в змея, ни двадцать тысяч лет не изменили этого. Наверное, никогда не изменят. В то же время чувства к Кате не отменяют чувств к Итцмали.       А из-за того, что они такие разные, я с трудом представляю нас троих вместе, как повелел Великий. Но в тоже время я не могу отрицать, что одна эта мысль почти сводит с ума от похоти. И даже сейчас, просто глядя на них, так трудно сосредоточиться на деле.       — Пробормотал что-то такое в коридоре, когда уходил к себе. Не разобрала, — Катя старательно делала вид, что ни разговор, ни присутствие подруги-соперницы её не волнуют. Сосредоточив всё внимание на своих волосах, она постаралась выставить их в наиболее выгодном свете. Продемонстрировать длину и шелковистый блеск. Чтобы вызвать у Итцмали приступ зависти. И это сработало. Змейка среагировала. Повелась, пустив в ход иллюзии. Чешуя на её лице и теле покрылась слоями алебастровой кожи.       — Я же просила не делать так. Бесит! — возмущённо воскликнула Катя, поняв что Итцмали скопировала её облик в точности.       — Не делать как? — прошипела чешуйчатая. — Не превращаться в тебя? Сатхаса тоже так говорил, и знаешь что? Я не слушала!       Я вздохнул, вспоминая, сколько раз Итцмали принимала подсмотренный в моей памяти образ Кати и пыталась соблазнить меня. Заняться любовью будучи копией моей возлюбленной. Пыталась ли она таким образом занять её место, или хотел почувствовать себя любимой мной... каждая попытка очередной ссорой, после которых мы могли не разговаривать неделями. А бывало, что и месяцами.       — Почему ты ведёшь себя, как законченная стерва? — Катя всё-таки повернулась лицом к Итцмали, как бы приняв поражение.       — Потому, что это был единственный способ привлечь твоё внимание, — личина змеедевы вновь замерцала, искажаясь и претерпевая изменения. Она не вернула себе прежний облик, но изменила его достаточно, чтобы больше не походить на Катю. Теперь посреди комнаты друг перед другом стояли две блондинки, похожие уже не как близнецы, но как сёстры. При чём одна из них была красавицей, а вторая сильно уступала ей. В этот раз Итцмали облик девушки столь совершенной, что её можно было принять за ожившую статую. Ну или за божество, сошедшее в мир смертных. Даже уступив требованиям Кати она сделала это на своих условиях.       Для меня, впрочем, они обе были одинаково прекрасны. Влекущие, пугающие и призрачные в сумрачной полутьме комнаты.       — Ну и? Я слушаю? — повернувшись обратно, платиноволосая снова взялась за расчёску. Как будто ничего и не произошло.       — Я здесь, чтобы сообщить тебе о наших брачных планах, — высокопарно произнесла змеедева, встретившись со мной взглядом в отражении. — Посланнику Великого Змея пришло время связать себя узами брака. И нам с тобой выпала честь стать его жёнами.       — Сволочь, — коротко и ёмко прокомментировала известие Катя, сумев вложить в одно слово весь свой гнев и отношение к тройственному браку. Она буквально вскипела от злости и это отразилась даже на её движениях, ставших резкими и отрывистыми. Она двигала расчёской так, словно хотела вырывать себе волосы. Хотя на самом деле думала сейчас о мести мне. Почти наверняка.       — Согласна, — с готовностью подтвердила Итцмали, разрушив мою веру в неё. — Наш возлюбленный сволочь редкостная, но не вини его понапрасну, дорогая подруга. Это была моя идея. И должна признать, что мне пришлось уговаривать его, как тебя сейчас.       — Твоя? Почему? — это известие заставило Катю остановиться. — То есть... я понимаю, почему согласился он, но... тебе-то это зачем Итцмали? Ты же ненавидишь меня. Всегда ненавидела. Помнишь, как тебе было сложно согласиться с условием Великого?       — Твоя правда, — развеяв морок как дым, Итцмали прошлась перед зеркалом, щеголяя новой — только что после линьки, чешуёй. — Я ненавидела тебя... так долго. Ты была призраком, стоявшим между мной и тем, кого я любила. Мне было ненавистно в тебе всё — как ты двигаешь, как говоришь, как пахнешь. А твоя внешность... оставаясь одна я частенько превращалась в тебя, представляя как однажды вырву твои небесные глазки из глазниц, а потом оболью голову маслом и сожгу твои чудесные волосы.       Когтистая, покрытая чешуёй лапа погрузилась в кашемировую мягкость платиновых локонов, заставляя блондинку вздрогнуть. Она явно испугалась и слегка смутилась от чего заметно покраснела. Даже из своего укрытия я мог видеть всплеск розового цвета на её лице, отражённом в зеркале. Она осторожно отложила расческу и снова повернула голову к Итцмали, глядя на ту снизу вверх.       — Да, я ненавидела тебя... но когда встретила, поняла что не могу убить, — сказала так, придвинувшись почти вплотную к ней.       — Почему? — напряжение, повисшее в комнате, сменило свою тональность. Теперь это была не агрессия, а... что-то другое. Что-то, чего я не понимал, и что существовало только между двумя девушками. Некая общность. Единство. Почти родство. Они недолюбливали друг друга, но похоже... Великий Змей заставил их пройти долгий путь. И по дороге сюда они сумели... поладить.       — Кроме очевидного? — с какой-то сухой полу грустью переспросила Итцмали. — Сатхаса любит тебя... Даже дураку это очевидно. А какой мужчина не стал бы? Ты настоящая красавица. Но дело не только в этом. Вы связаны. Вы дети одной эпохи. А это важно. Что же касается меня... я не могу убить тебя, потому что не знаю, кем стану без ненависти к тебе? Знаю, вы люди считаете это чувство уродливым и недостойным, но для нас — Детей Великого Змея, оно служит прекрасным источником мотивации. Именно ненависть к тебе заставляла меня совершенствоваться. Становиться лучше. Я надеялась превзойти тебя, вытеснив твой образ из сердца Сатхасы. Но к сожалению, свойство памяти таково, что она стирает недостатки, оставляя только хорошее. Невозможно превзойти призрака. Я поняла это через века, но на протяжении всего этого времени ненависть к тебе вела меня. Спасибо, Катя...       Прошипев это признание, Итцмали замолчала, успокаиваясь. Катя тоже была взволнована. Даже её дыхание слегка сбилось. Девушки замерли друг напротив друга — одна стояла, а другая склонялась над ней. Их взгляды не отрывались друг от друга, а потом раздвоенный змеиный язык выскользнул из безгубой, чешуйчатой пасти змеедевы, попытавшись проложить себе путь в катин рот.       Соперницы в любви с претензией на симпатию друг к другу. Такого я точно не ожидал. Впрочем, данное обстоятельство хотя бы немного проясняло поведение Итцмали. Оказалось, что змейка имела виды не только на меня, но и на мою девушку. Однако же...       — Фу! Не приставай ко мне, извращенка! — возмутилась Катя отодвинувшись и быстро вытирая губы тыльной стороной ладони.       — Нередко валузианцы берут двух жен. Необычно, но такое бывает. И дорогая подруга… наш случай действительно особенный.       — И всё-таки я не понимаю: зачем тебе соперница за привязанность мужа? — всё ещё немного нервно из-за несостоявшегося поцелуя спросила блондинка. — Не проще ли было самой выйти за него, а меня оставить в качестве вашей игрушки, Итцмали?       — Проще, — змейка даже не стала отрицать. — Но мы здесь не для того,чтобы идти проторенными простыми путями. Не забыла?       — Я помню идею триединства, — Катя всё ещё вела себя настороженно и явно не собиралась позволять подруге усыпить её бдительность с помощью высокопарных слов. — Просто не понимаю, какое будущее ждёт меня в твоей тени? К чему мне готовиться?       — К завоеванию, моя дорогая, — тихо-тихо, на пределе слышимости прошипела змейка, обдав горячим дыханием катино ушко.       — Ты не можешь иметь в виду... — начала та обернувшись, и осеклась, обнаружив неудобно-близко склонившуюся Итцмали.       — Конечно. Ты, должна была, понимать, что однажды нам придётся взять власть в Валузии в свои руки, — змейка немного отступила, чтобы её жёлтые глаза встретились с серыми глазами подруги в зеркале. — Хоть Сатхаса и Посланник, никто не даст ему реальной власти. Тем более с теми идеями, которые мы собираемся продвигать. Нам придётся сражаться. И скорее всего, убивать.       — И ты не можешь сделать этого без меня? — закончила Катя и на её губах проступила улыбка. Впервые за весь разговор.       Итцмали помолчала, не решаясь признать, что есть какая-то задача, которую она не справится в одиночку, и сказала в итоге:       — С тобой нам будет намного легче добиться доверия людей, — даже это косвенное признание далось змейке тяжким трудом. — Это твоя судьба. И если ты присоединишься к нам, твоё имя будет у всех на устах даже тысячи лет спустя. Ты станешь королевой...       — Звучит заманчиво, — услышав это я понял, что Катя попалась. Что же, видимо каждая девочка в душе мечтает стать принцессой. Пусть даже ей прямо говорят, что на путу к обладанию титулом придётся проливать кровь. Вот что значит тщеславие!       — Двух королев быть не может... — не смотря на то, что в душе она уже согласилась, сомнения всё ещё одолевали блондинку.       — Может. Мы подходим друг другу, — более, чем многозначительно отозвалась Итцмали, вновь начиная наступать на Катю.       — Вот я и вижу, что для тебя всё это... неортодоксальное сватовство, которым ты так гордишься, лишь повод трахнуть меня.       — Если согласишься, отвертеться уже не сможешь, — нависла змеедева над своей жертвой. — Супружеский долг и всё такое.       — Нет, не понимаю! — вскочила на ноги Катя, но даже стоя ей приходилось выгибать шею, чтобы посмотреть «подруге» в лицо.       Итцмали провела холодным когтем по её тоге, разрезая ту пополам. Гладкая белая ткань стекла по безупречному телу девушки, оставив её полностью обнажённой. Нижнего белья в Валзуии не носили. Жаркий климат совершенно не способствовал этому. Равно как и местные, весьма раскрепощённые, нравы. Всё это позволило мне ласкать взглядом прекрасную, полную грудь Кати, оторваться от которой было нелегко несмотря на то, что я видел и трогал её уже чёрт знает который раз. Двадцать тысяч лет разлуки всё ещё сказывались и, я был уверен в этом, продолжат сказываться на моём отношении к ней до конца жизни, делая чуть ли не одержимым.       Даже сейчас,когда я просто смотрел на Катю, мои разум и тело наполнялись мучительным желанием подойти и дотронуться до неё. Попробовать на вкус, проведя языком по коже источающей экзотический фруктовый аромат — перед сном она всякий раз принимала ванну, наполненную лепестками благоуханных цветов. Я плохо помню, каково быть человеком, но чётко осознаю, что восприятие вкуса отличается кардинально. Для змея — человеческая кожа так сладкая и податливая... е так и тянет облизывать.       Впрочем, подобные желания возникли не только у меня. Язык Итцмали выскользнул изо рта, трепеща не воздухе словно раздвоенное жало. В первый момент Катя опешила. Затем непроизвольно отступила назад, прижимаясь задницей к туалетному столику. Однако решимость не покинула её и даже выполняя манёвр отступления, она ни на секунду не сводила глаз с Итцмали.       Это было важно — продолжать смотреть змеедеве в глаза. Опустив взгляд или иным образом избежав зрительного контакта, Катя расписалась бы своей слабости, автоматически признав поражение. Вместо этого она приняла вызов. Её воля столкнулась с волей Итцмали в поединке, испытывающем крепость не тела и даже не разума, но духа. И дух её был также силён, как и у противницы. Змейка не сумела загипнотизировать её, склонив таким образом, к сексу. Хотя и всеми силами старалась сделать это. Извращенка.       — Тебе повезло, что это всего лишь дурацкая тога, а не один из моих сценических нарядов. Убила бы! — Катя старалась выглядеть максимально грозной и уверенной, но по её напряжённой позе и красноте на щеках я видел, что она смущена. Настолько, что с трудом подавляет желание прикрыться, буквально заставляя себя стоять прямо. И изображать гордость. Видела это и Итцмали.       — О, моя дорогая, — змейка оскалила зубы улыбку. — Тебе не нужны наряды, чтобы впечатлить меня, как этих глупых мужчин.       Этими словами она плавно перетекла чуть вперёд, не теряя надежды добиться желаемого. Итцмали просто не умела отступать.       — Убирайся. Вон из моих покоев! — потеряв терпение от столь откровенной наглости, Катя потянулась к лежавшему здесь же на столике кинжалу. Носить оружие для защиты считалось обычным делом в Валузии. Особенно во дворце, представлявшем собой один большой змеиный клубок. При чём как в прямом, так и в переносном смысле. И обилие стражи, расставленной чуть ли не на каждом углу, не гарантировало безопасность. Наоборот, ведь каждого или почти каждого здесь можно было подкупить. Или запугать. Заставить отвернуться и не смотреть на проскальзывающего в покои убийцу. Который, ко всему прочему, мог явиться под любой личиной, приняв облик слуги или даже другого змея, ловко подставив конкурента. Нет, здесь нужно было держать нос по ветру.       И спать с открытыми глазами, что я, будучи змеем, в общем-то и делал. К титулу Посланника прилагалась масса врагов.       Кате же, в этом плане, приходилось даже ещё хуже, чем нам с Итцмали. Ведь она была человеком. Рабыней, фактически. И пусть Великий Змей отметил её как свою Посланницу многие змеелюди по-прежнему отказывались признавать её как равную себе. Повелитель желать принести своё учение рабам? Что же, пусть так, но даже благословенные Им, они всё равно остаются рабами. Имуществом, с которым мы можем делать всё, что хотим. Рассуждали они, тормозя развитие нашего проекта. Катя же, со своей красотой и независимостью стала чем-то вроде приза, которым многие хотели бы обладать. Как минимум четверо представителей знатных семейств обращались ко мне с просьбой продать или по крайней мере одолжить им белокурую красавицу. Поняв же, что девушка мне не принадлежит они принялись заваливать её предложениями разной степени непристойности. Мы с Итцмали даже начали опасаться, что у кого-нибудь из них может сорвать крышу и он может попытаться взять Катю силой. Поэтому и вооружили ей.       И сейчас она готова была обратить клинок против своей подруги. Наученный горьким опытом, я прекрасно понимал, что эти двое плохо сочетаются с колющим оружием, а потому поспешил появится на сцене. Выступил из-за скрывавшей моё присутствие драпировки, завернувшись при этом в иллюзию человеческого облика, как в плащ, окутывающий с головы до пят.       — Девочки, не ссорьтесь, — не смотря на попытки придумать что-нибудь остроумное, тем самым разрядив обстановку, я смог выдать лишь это избитое клише. Оставалось только надеяться, что миролюбивый тон подействует на ссорящихся дев успокаивающе.       — О! И ты здесь. Почему я не удивлена, — съязвила Катя смерив меня злым взглядом. — Бери её и вали. Не хочу вас видеть.       — Какое вопиющее неуважение к Посланнику, — ядовито прошипела Итцмали, неохотно освободив мне дорогу. Змейка поняла, что не сможет добиться поставленной цели. И пусть её гордость была задета, она предпочла отступить, передав эстафету в мои руки.       — Ну чего ты? — мягко спросил я, одной рукой касаясь лица Кати, а другой забирая у неё кинжал. Пока никто не поранился.       Блондинка отвернулась, избегая моего прикосновения и взгляда, но клинок всё же отдала. Да и отойти или хотя бы оттолкнуть меня не попыталась. Я воспринял это как допущение и склонил голову, чтобы поцеловать её. Лёгкое прикосновение губ заставило Катю вздрогнуть, но вместо протеста она вцепилась руками мне в плечи, закрытые пластинами доспехов. Было не очень удобно из-за всего этого металла, стоящего между нашими жаждущими контакта телами, но вместо того, чтобы пытаться удалить эту часть одежды, я предпочёл сосредоточиться на Кате. Моей необузданной и дикой невесте, перед которой мне предстояло извиняться всю оставшуюся жизнь, даже если бы она сказала, что больше не нужно. Потому что это из-за меня она застряла здесь.       С каждым прикосновением моего языка к её губам и с каждым прерывистым вздохом я чувствовал, как её гнев улетучивается. А вместе с ним и все проблемы, противоречия и сложности. Пока не осталось ничего, кроме парня и девушки, целующихся в комнате.       Когда всё закончилось и я, наконец, отстранился лучистые глаза Кати всё ещё оставались закрыты. На губах выступили алые капельки крови. Видимо в какой-то момент она забыла об осторожности и поранилась о мои острые, как у любой змеи, зубы.       — Просто подумай о том, что сказала Итцмали, ладно? — попросил я, ощущая вибрацию неуверенности на языке, заставлявшую голос дрожать. — Если эта идея покажется тебе неприемлемой мы не будем предлагать её снова. Больше не заговорим об этом.       — И мы точно не сделаем того, чего ты не хочешь, — не упустила случая присовокупиться к нам Итцмали, подойдя к Кате с другой стороны. — Однако я считаю, что тебе всё же следует подумать. Мы оба любим тебя. И я знаю, что ты чувствуешь тоже самое.       — Конечно я тоже люблю вас! — на эмоциях воскликнула платиноволосая, но сразу исправилась. — Каждого по-своему, но это...       — Тебя так смущает идея тройного брака? — с шипящим посвистом хихикнула Итцмали. — Мы больше не в Канзасе, Тотошка.       — Как смешно, Бастинда, — в тон ей отозвалась Катя, считав отсылку и присвоив змейке подходящую по её мнению роль.       — Ты можешь по крайней мере попробовать, — отказываясь сдаваться та зашла с козырей. — Не понравится всё отменим.       Вот тут я замер, даже не пытаясь предугадать реакцию любимой девушки. Любопытство было чуть ли не главной её чертой и всегда перевешивало страх. В большинстве случае в. Кате нравилось пробовать что-то новое. Не важно, что — новое блюдо, новый маршрут, новое танцевальное движение, новую позу в сексе. Заинтересовавшись чем-то, она частенько позволяла интересу управлять своими действиями и сейчас был велик шанс, что она согласится. Рискнёт ради новых и необычных ощущений.       — Давай. Просто маленький эксперимент, — чувствуя,что должен поддержать Итцмали, обнял Катю за талию, привлекая к себе.       — Тебе неймётся? — на удивление спокойно спросила она. — Недостаточно спать с нами по очереди? Хочется обеих сразу?       — Он же мужчина, конечно ему хочется, — змейка вновь запустила свои загребущие когти в волосы кати и почему-то этот простой жест решил исход спора. Блондинка поддалась, позволив нам поцеловать себя. Каждому по очереди. Мы с Итцмали передавали её от губ к губам подобно тому, как играли с едой. Прохладное и чешуйчатое тело змейки ощущалось удивительно освежающе на фоне человеческого тепла и эта странная смесь контрастирующих противоречий заставляла терять контроль.       Какое-то время две змеи боролись за человеческую самку, желая получить её первыми. Затем синхронно, не сговариваясь, оставили в покое катины губы чтобы вместо этого присосаться к её шее. Отметить её симметричными следами с обеих сторон. Девушка задыхалась, беспорядочно проводя руками по нашим чешуйчатым телам. Её полные страсти прикосновения напомнили про избыток одежды на теле и мне, сцепив зубы, пришлось отступить от возлюбленных, чтобы избавиться от неё. Сложнее всего было с бронёй, крепившейся к телу с помощью ремней. Возясь с их пряжками я с трудом сдерживал нетерпение, чтобы не потерять лицо.       Итцмали же напротив, осталась полностью довольна происходящим. Нащупав узкими, змеиными губами точку пульса, он вонзила в кожу подруги ядовитые зубы. А пока та кричала и дёргалась от пронзающей тело боли, запустила руку между дрожащих ног.       — Смотри! Сок течёт с ней, как из хорошо выжатого лимона! — рассмеялась Итцмали, демонстрируя мне блестящие от влаги пальцы. После чего, видимо не сдержавшись, попробовала катины выделения на вкус, слизав раздвоенным, розовым язычком.       Катя попыталась опротестовать последнее заявление, но Итцмали не позволила, залепив рот поцелуем. Её язык проскользнул в несчастную девушку так глубоко, что не оставив иного выбора, кроме как стонать. Впрочем, эти звуки вполне могли были быть вызваны и прикосновения чешуйчатых пальцев, к её груди и подбрюшью, которое так умело поглаживали их кончики.       — Она готова, — констатировала Итцмали, проводя когтем по гранитному соску Кати, пока её грудь вздымалась от желания. Холодный и твёрдый — словно кубик льда — он заставил её вздрогнуть, покрывшись мурашками. Довольная змейка схватила девушку за правую ягодицу, позволив своему длинному рептильному языку скользить по беззащитной, покусанной шее. Жестоко щекоча её.       Уже полностью раздевшись, я приблизился положив когтистые руки на плечи Итцмали. Шоу, устроенное для меня девушками, вызвало прилив желания столь сильного, что поддерживать иллюзию стало проблематично. Однако в этом больше не было нужды. Катя полностью погрузилась в свои ощущения, а Итцмали не имела ничего против чешуи. А потому лишь благодарно улыбнулась, когда я спустил с неё тогу, обнажая сексуальное чешуйчатое тело, столь бесстыдно спрятанное под белой, словно снег, тканью.       Тело, к которому так и тянуло прикоснуться, и которое можно было не бояться поранить острыми когтями. Наши чешую прохладно скользили, постукивая друг о друга и напоминая обо всех тех ночах, когда мы оставались наедине. Какие бы чувства я не испытывал к Кате свою змейку я любил не меньше. Катя была моей мечтой, которой я грезил тысячелетиями, в то время как Итцмали оставалась вернейшей сподвижницей и неизменной спутницей на протяжении десяти веков. Поэтому наша связь оказалась не менее сильной.       Моя змейка — дочь смутных времён, выросшая на руинах некогда великой цивилизации — она ничем не уступала надменным и чопорным валузианцам. Она, как и Катя может носить шелка и золотые украшения, натирать своё тело благовониями и разрисовывать причудливыми по своей сложности узорами, но при этом оставалась силой, с которой приходилось считаться. В то время как её соперница, по большей части, полагалась на мой авторитет и защиту, Итцмали демонстрировала холодный, безжалостный и неукротимый нрав. Многие здесь, в Влазуии, боялись её. Многие пытались принизить, выставив безродной нищенкой. Их кости давно гниют в земле, а моя змейка всё так же продолжает своё победоносное шествие к новым вершинам. Не спеша завоёвывает Валузию.       Придворные нередко спрашивали меня: каким образом мне удалось обуздать деву столь непокорную. Мне же оставалось лишь отмалчиваться, напуская на себя загадочный вид, и надеюсь, что они не знают, кто на самом деле кого обуздал. Ведь несмотря на кажущуюся покорность, Итцмали была сексуальной хищницей. И охотилась на меня с тех пор, как мы переместились в Валузию. Планировала акты соблазна с той же безжалостностью, что и разбойничьи засады, которыми промышляла в далёкой молодости.       Катя никогда не делала ничего подобного. Как большинство девушек, выросших на заре XXI века, она предпочитала бездействовать, предоставив мне организацию свиданий. Или, если выражаться совсем уж точно, то ночных посещений. Она могла намекать, завлекать, соблазнять и провоцировать, но сама при этом не приходила ко мне. В отличие от напористой Итцмали.       Желая отпраздновать отпраздновать наше воссоединение после моей временной смерти и последовавшего за ней возрождения, эта змейка буквально загнала меня в угол в библиотеке, засунув руки под тог и проведя ногтями по груди настолько сильно, что даже чешуя не защитила от ран. Я опешил. Просто застыл на месте, глядя на неё. Наши головы разделял всего один вдох и Итцмали, впившись когтистыми пальцами мне в затылок, притянула к своему голодному рту. Укусила, впрыснув немного яда, и погрузила язык в рот, давая буквально упиться своим вкусом. Подобная агрессивность вызвала головокружительный эффект.       Последовавшее за этим совокупление было безумным и диким в соответствии с нашими попытками доминировать друг над другом. Оно стало своего рода символом возрождения былых чувств, вспыхнувших несмотря на возвращение Кати. И каждый раз, когда я прикасался к Итцмали с тех пор, воспоминания той ночи растекались по телу электрическим током.       Стоило прикоснуться к ней сейчас, как мысли о сексуальном реванше снова наполнили мою голову. Однако же основным блюдом сегодня должна была стать Катя. Поэтому я ограничился лишь парой скользящих прикосновений к чешуйчатой коже моей рептилии. Которая, между прочим, нисколько не возражала. Одержимая Триумвиратом, Итцмали готова была пойти на всё, чтобы повязать нас крепко накрепко. Создать такие узы, которые не оставят никому из нас ни выбора, ни пути к отступлению.       Поэтому она почти не отреагировала на мои ласки, уделяя всё внимание... подруге? Сопернице? Объекту тайного вожделения?       — Давай, Катюха, — вдохновляющее прошелестела неугомонная змеедева. — Считай что это... хм, репетиция брачной ночи.       — Скорее уж тройничок, — не преминула оспорить её слова блондинка, однако я не мог не заметить, что реакции её тела изменились. Разум всё ещё протестовал, но где-то внутри Катя приняла предложение. Приняла нас. Иначе продолжила бы избегать близости. И уж точно не позволила бы отвести себя к кровати и усадить на неё.       — Мы можем попробовать, — прошептала Итцмали, кладя руки на колени Кати и поглаживая голую кожу текстурой ладоней.       От её проникновенного голоса холодная кровь в моих жилах начала закипать, но я не сдвинулся с места, стоя и наблюдая.       — Один раз, любовь моя, — продолжила обольщать чешуйчатая. — И если ты больше не захочешь этого снова, мы оба поймём.       Она медленно уговаривала Катю раздвинуть ноги, действуя так осторожно, будто та была диким животным, способным убежать после первой же провокации. Подобно кобре, подползающей для рокового броска, Итцмали опустилась на колени перед подругой, опираясь при этом ладонями о её расставленные колени. Удлинённая змеиная голова скрылась в пространстве между ними, заставляя Катю вздрогнуть всем телом. То ли от прикосновения чешуи к промежности, то ли проникновения языка внутрь.       — М-м-м-м-м, — негромко застонала она, жмурясь от удовольствия, которое совершенно точно было вызвано языком. Длинный и гибкий, больше похожий на мясной хлыст, да к тому же ещё и разделённый на две независимые лопасти, способные двигаться независимо друг от друга. С помощью такой штуки девушку можно было ввергнуть в экстаз, или замучить так, что небо с овчинку покажется. Это уже по настроению. Я сам так делал неоднократно и наблюдал, как Итцмали делает. Однако я и подумать не мог, что придётся наблюдать ещё и за тем, как она вылизывает мою девушку! И кого к кому теперь следовало ревновать?       — Нет... стой... — забеспокоилась блондинка, когда ласки стали слишком интенсивными и даже попыталась оттолкнуть от себя змеиную голову. Будто это могло сработать! Итцмали лишь теснее прижалась к ней, одновременно ужесточая хватку лап на бёдрах.       — Перестань, сказала... — продолжая бороться, Катя откинулась на спину, и упираясь пятками в край кровати попробовала отползти от настырной любовницы, которая просто последовала за ней. Они извивались среди мерцающих, шёлковых покрывал словно две борющихся змеи, издавая при этом шипение, стоны и тихие сыре звуки, проникновения. Это было красиво.       Настолько, что по первости я даже не мог сдвинуться с места. Просто стоял и смотрел. Наблюдал, за неторопливым и основательным сближением двух женщин своей жизни. Катя больше не сопротивлялась, а напротив — активно потворствовала своему развращению. По правде сказать и первые-то её протесты были продиктованы скорее страхом и необычностью происходящего, чем реальным нежеланием. Поэтому я позволил себе не вмешиваться какое-то время и наслаждаться увиденным.       Пока Катя не позвала меня. Не словами. Не думаю, что она в тот момент вообще могла говорить связно, бедняжка. Но взглядом. В нём было всё — от призывая присоединиться до ноток обиды, что я оставил её на милость другой змеи. Тяжесть этих чувств легла мне на плечи и словно загипнотизированный, я присоединился к ним двоим на кровати. Стоявшая на четвереньках Итцмали получила то, что ей причиталось, но даже так не прекратила лизать призывно раздвинувшую ноги подружку.       А учитывая, что к действу, присоединился теперь ещё и я, Катя получила в два раза больше внимания, ласки и нежности. Мы в четыре руки гладили её груди, живот, бёдра и задницу, не пропуская ни одного стратегически важного места. И целовали одновременно — с двух разных сторон. Платиноволосая, поначалу, не знала куда и деться от такого внимания. А потом, когда напряжение, скопившееся в её теле благодаря нашим действиям, наконец-то нашло выход, выразила благодарность нам — своим любовникам — единственным способом который мог нас взволновать. Закричала, взорвавшись в оргазме. И не в одном.       Распалившаяся Итцмали не собиралась останавливаться на достигнутом, и продолжила орально мучить Катю несмотря на все протесты. После вспышки удовольствия столь интенсивного, ей требовался отдых, в то время как её тащили к очередному финалу.       Я не очень хорошо запомнил эту часть, так как в тот момент изливал своё собственное удовольствие вглубь тела Итцмали. А затем и вовсе завалился на кровать рядом с Катей, и принялся целовать её, скользя раздвоенным языком по сжатым губам, пытаясь проникнуть внутрь. Конечно же она не осталась в долгу и достойно мне отомстила. Потом, когда я оказался в её соблазнительно-влажном и жарком рту, а язычок проворно задвигался по стволу, вызывая сильнейший прилив крови внизу живота.       Я стонал, почти рычал, запрокидывая голову на постели, пока тонкие пальчики Кати вычерчивали странные узоры на моём животе. Щекотали, не давая сосредоточиться. Эта сладкая игра могла продолжаться вечно, потому что Катя неутомима и любит играть и мучить, бесконечно возбуждая, но не позволяя разрядиться. Сейчас же от подобной пытки меня спас только тот факт, что она и сама была чертовски возбуждена. Об этом свидетельствовала сырость, которую она размазывала по моему чешуйчатому бедру, потираясь о него своей промежностью. Несмотря на всё, что сделала с ней Итцмали, Катя всё ещё хотела большего.       В конце концов она не выдержала первой и оседлала меня — уверенно и властно. Словно маленький трон, или жеребца, которого нужно объездить. Упрямого и норовистого жеребца, которого приходится укрощать каждый раз, когда садишься в седло. Однако она ничуть не боялась. Сильные, как у любой танцовщицы, бёдра сжали мои бока, а сухие и горячие ладони легли на мягкий живот, прижимая к кровати. Удерживая под собой. Она сама насадилась на меня и начала прыгать. Как опытная наездница, способная виртуозно контролировать движения бёдер, делая их то неторопливыми, то резкими и порывистыми. При этом Катя смотрит мне прямо в глаза, как будто я и правда был зверь, которого нужно укрощать, подавлять и подчинять.       Взгляд её потемневших от похоти глаз сводил с ума, одновременно бросая вызов. Не желая уступать ей, я положил руки на бёдра Кати, пытаясь перехватить контроль. В прошлой — человеческой жизни — она с лёгкостью стряхнула бы с себя мои загребущие культяпки. Но не сейчас. Сейчас ей приходится мириться с их когтистыми прикосновениями и отвечать на них, более сильным сжатием бёдер. Это была самая настоящая борьба, напряжение воли, прождавшая вихрь боли и удовольствие.       Мы затерялись в нём и, наверное, не вынырнули бы до утра, если бы Итцмали не стало скучно. Она появилась за плечом Кати. Положила ладони на плечи, и обняла Катю сзади. Прижала к себе и целует в тонкую худую шею. Прихватила губами кожу и принялась лизать её, захватив покрытыми чешуёй ладонями полную грудь. Катя, поначалу, то ли не заметала змеиных ласк, то ли просто проигнорировала их, желая позлить подругу. Теперь ей приходилось противостоять ещё и Итцмали, и наблюдая за этим, я на мгновение даже забыл, что всё ещё нахожусь внутри неё. Моим вниманием завладела четырёхпалая, зелёная лапа, скользящая по мраморному животу всё ниже и ниже... Щербатые пальцы заставили Катю прикусить губу, сжимая мой член внутри себя.       Она пыталась бороться, но быстро сдалась, запрокинув голову назад и на бок. Позволив Итцмали поцеловать себя — влажно, торопливо, собственнически. Судороги тела, которые Катерина не могла сдержать стали свидетельством того, что она в очередной раз получила своё, вот только я с ней ещё не закончил. Блондинка, наверное, и опомниться не успела, как оказалась на спину, впечатанная в ложе моим телом. Однако сделать что-либо с этим она уже не могла. Ей оставалось лишь всхлипнуть, обнимая мою талию своими длинными стройными ногами. Скрещивая лодыжки где-то на пояснице в слабой попытке замедлить меня.       Не позволить двигаться в её теле так жёстко и быстро.       Бледная рука Кати вслепую потянулась к Итцмали, словно ища у той помощи и поддержки. Вытянувшаяся рядом наблюдала за нами своими жёлтыми глазами. Она снисходительно взяла ладонь подруги, переплетая их пальцы. Почти нежно поцеловала и сразу укусила, одновременно поглаживая меня второй рукой по спине — от поясницы вверх по хребту. Катя стонала подо мной, извиваясь в сладкой агонии, но моё внимание вновь оказалось распылено. Разорвано между двумя моими женщинами.       Они обе слишком яркие сами по себе и легко затмевают друг друга. Именно поэтому наша ночь на троих такая сладостная. И затягивается до утра. Несмотря на безумный накал страстей мы были осторожны, чтобы не отпугнуть Катю. Она слишком важна, чтобы допустить даже мысль об её отстранении. Раньше я не понимал замысел Великого Змея, но эта ночь словно открыла мне глаза. Быть вместе всегда было нашей Судьбой. Мы были рождены для этого. Для того, чтобы покорить Валузию и править ей, оставаясь скреплёнными узами власти, доверия и любви. Узами брака и страсти. Вместе втроём. Навеки.       Это звучало правильно. Ведь я просто не смог бы выбрать между Катей и Итцмали. Каждая из этих женщин оказала сильнейшее влияние на мою жизнь, сделав меня тем, кем я являюсь сейчас. Они такие разные, но мне были нужны они обе. Мои королевы.       Ведь мы месте втроём. Навеки.