проучить терранца.

      «Старший офицер Опустошителей — Краглин Обфонтери». Звучит так пафосно, что невольно хочется зевнуть. Зато для капитана ты просто «старпом», ну или «Крагс». А иногда и «идиот, ты каким местом слушаешь мои приказы». Но больше всего на свете тебе нравится слышать в свой адрес это капитанское «сынок» — что-то внутри тебя ёкает, щёлкает, как тумблер на приборной панели корабля.       Крагси, ты — невольник собственных чувств. Тебя ломает и потрясывает, точь-в-точь как от хорошей дури. Тебе кажется, что так сильно любить капитана невозможно, и целая Вселенная прокляла тебя этой любовью, только за какие деяния — знать не хотелось. Синекожий охотник относится к тебе снисходительно. Пользуется тобой, зная, что ты за ним — и в огонь, и в воду, и в жадные объятия смерти нырнёшь, если капитану будет угодно. А ты и рад стараться.       Тебе льстит звание капитанского прихвостня, льстит давление власти, льстит, что твоё беспрекословное подчинение ценят. Но как же тебя оскорбляет безответность, как же сводит с ума ревность, совсем нездоровая: к терранскому щенку, к контраксианским шлюхам, да даже к постельному белью, которому повезло касаться Йонду чаще, чем тебе, Краглин.       Внутри ты неистовствуешь, холодно наблюдая за тем, как сопляк ростом в четыре жалких фута ловко и умело крадёт капитанское внимание, таким противным, детским девчачьим голоском протягивая «Йонду, поигра-а-ай со мно-о-ой». Но терранец растёт, и, тебе кажется, что растёт и интерес Йонду: к оформляющейся мужской фигуре и матереющему личику, которое очень скоро покрылось девственной щетиной.       Но ты молчишь, старпом. Молчишь, потому что скорее предпочёл бы выйти в открытый космос, нежели оспорить право капитана на свободу выбора. Ведь это Йонду –грязный, полигамный, чёрствый и пошлый, любящий снимать для себя несколько шлюх сразу и играться с «едой» прежде чем её со звериным аппетитом «поглотить». И ты, офицер, любишь его такого: блядски мерзкого и неукротимо желанного.       Ты касаешься ладонями его плеч, истёсанных шрамами зверских побоищ. Он для тебя – отважнейший воин, лишённый страха смерти. Он для тебя – воплощение силы и власти, дрожь в твоих конечностях и невольное заикание от одного только взгляда. Ты целуешь капитанскую кожу максимально нежно, скользишь пальцами по рисунку из старых швов, а дыхание у тебя замирает от страха, будто бы обнимаешься с дремлющим церерским чудовищем.       Но сейчас твоя ласка, примитивная и неловкая, ни к чему, да и ты не привык обижаться. Ты сейчас находишься в капитанской каюте только лишь потому, что командир тебя хочет. Дежурно, без лишних слов и выяснений «как погодка за бортом». Капитан не разменивается на нежности, хватает тебя грубо, силой, будто бы желая не трахнуть, а сожрать, испытывая сильнейший голод. Йонду, как животное, рычит и склабится у тебя перед носом, и ты жертвенно подчиняешься его воле, позволяя себя раздевать и щупать, как какую-нибудь доступную девчонку из второсортного бара на Забвении.       Синяки на твоей коже так неожиданно дополняют змейку из татуировок у тебя на спине. Когда ты уйдёшь к себе в каюту, ты не без чувства гордости будешь рассматривать себя в зеркале. О да, центаврианский мистик несомненно знал, какие мысли будут в голове у его цепного пса. А ты непременно будешь испытывать это блядское удовольствие, вызывая боль в свежепоставленных «трофеях». И главная мысль будет звучать как-то так: «Главное, что не Квилл».       Ты терпеть не можешь терранского полупримата, потому что прекрасно знаешь – уж ему-то знакомо понятие «капитанская ласка». Потому что Питер, со своими бесячими капризками и извечным нытьём, иначе не может: он требует нежность, ставит это унизительное условие и таким образом заставляет Йонду уходить из чужой каюты с «лёгким чувством голода». На полуслове, на полпути. Откусил, но не просмаковал – хочется ещё.       И ты, Краглин, свято не понимаешь, как Йонду может получить удовольствие от такой ёбли. Не можешь представить Йонду, который во время секса не проставляет автографы в виде цветастых синяков и зудящих от неровных клыков укусов или который не вырывает с затылка волосы в излюбленной «догги». Ты даже не можешь вообразить себе капитана, который действительно занимается… любовью (эти ублюдские терранские понятия), а не пользуется чьим-то телом, узкой дыркой и жадным ртом как бесплатной секс-игрушкой.       Ты думаешь об этом и у тебя сносит крышу, так что в коленях чувствуется ебучая слабость. Тебе едва ли приятна эта мысль, но ты уже не можешь думать о чём-то другом: Питера нужно проучить. И проучить нужно так, чтобы Йонду об этом впоследствии узнал. Краглин, ты блядский ревнивец. Жестокий и потерявший рассудок ревнивец.