Прикосновения

Больше всего на свете Гелиодор нравились три вещи: человеческая еда, её Судья*, и когда её гладят по голове. Последнее обнаружилось ей совершенно случайно, ещё очень давно. Впервые по голове её потрепала Жёлтая, — если можно так выразиться, — за хорошо проделанную работу. Это было очень странное и незнакомое действие как для Гели, так и для Жёлтого Алмаза — это было заметно по неуверенности движений. Волосы воительницы встали дыбом ещё сильнее после этого, но внутри растеклось какое-то тёплое, нежное чувство, которое было чуждо им обеим. Самоцвет улыбнулась, когда Алмаз бросила ей вслед что-то вроде: «Не зазнавайся, я не буду постоянно так делать», выходя из тронного зала. И Жёлтая не соврала — она редко как-то проявляла заботу по отношению к Жёлтому Бериллу, в отличие от того же Голубого Алмаза, которая носилась над ней, как над собственным ребёнком, постоянно обнимая и лелея. Но каждый раз, когда предоставлялась возможность, Жёлтый Алмаз с какой-то странной эмоцией в глазах, — почему-то Гелиодор мерещилось, будто они смягчились на секунду, — аккуратно касалась макушки своей подданной, одобрительно улыбаясь. И воительница улыбалась в ответ, и вот ей казалось, что Жёлтой и правда не всё равно, что она на самом деле любит её, дорожит ей.

***

Тяжело было на Земле, тяжело было после той ссоры**, и словно кошки скреблись где-то внутри. Каждый раз при мысли о том, что Гели никогда больше не вернётся к Алмазам разъедала изнутри. Они были тиранами, убийцами, но и она не была лучше. Стивен, — кажется так звали этого земного мальчишку, — постоянно приходил к Бериллу по ночам, присаживаясь рядом, слушая её рассказы. Или иной раз просто сидел в тишине, прислушиваясь к стуку сердца, бьющему в ушах, смотря на самоцвет. Гели было тошно от самой себя, а Стивен хотел помочь, ведь у него это прекрасно получалось. Прикосновение Гранат было то ли холодным, то ли огненным, но таким же странным, как и у Жёлтой. Гелиодор как-то спросила то, чего не решилась бы спросить у своего Алмаза — что же значило это прикосновение. Фьюжн улыбнулась, поправляя свои очки. — Это один из людских способов показать свою заботу и любовь. — кажется, что ёкнуло где-то в груди, Гелиодор грустно. Грустно от того, что скорее всего действия Жёлтой ничего не значили, самоцветам чужда любовь, они не люди.

***

— Гелиодор, — воительница приподнимает голову, чувствуя, как чуть съехали на кончик носа её жёлтые круглые очки. Алмаз смотрит строго, но снова с той странной эмоцией, которая до этого была не понятна Жёлтому Бериллу. — я... да пропади всё пропадом! Подойди ко мне. Гелиодор аккуратно подступает, почти на цыпочах. Она быстро зажмуривается, когда Жёлтая поднимает в воздухе свою массивную руку в перчатке, ожидая худшего. Но ничего такого не происходит, лишь слёзы начинают катиться ручьём по щекам Гели, и, кажется, Жёлтый Алмаз шёпотом причитает о Голубой, которая якобы снова использует на ней свою силу. Пальцы мягко треплют светлые лохмы, а Гелиодор узнаёт эту эмоцию в глазах Жёлтой теперь очень хорошо. — Я скучала, Гели.